Калейдоскоп

– А вероятность, что я мог, как и синьор Торрегросса, случайно проговориться, Вы, разумеется, не рассматривали? Или то, что эту байку слышало человек десять?

– Рассматривал. Но это не наш с Вами случай. Я считаю Вашу «проговорку» намеренной. А это уже тянет на соучастие, и, как итог, на уголовную статью.

– Считайте, – великодушно согласился я. Жалко мне, что ли? Кто я в сущности такой, чтоб запрещать представителю нашей доблестной полиции считать что бы то ни было? А хоть бы и обо мне.

– Самое интересное я приберег напоследок!

Ой, я прямо в ужасе. Ты б не театральные эффекты использовал, а доказательства в копилочку складывал, чтоб наверняка прижучить, совсем меня за дурака слабонервного держит. Нет, я разочарован, уровень подготовки нынешних полицейских явно невысокий. И что ж ты можешь сообщить мне страшнее соучастия в убийстве?

– Вам не доводилось слышать об энергетических вампирах?

– Неоднократно! Одна моя пациентка, не будем называть имен, раз в неделю обязательно повествует мне об их нашествии на планету. Крайне, знаете ли, познавательно. Она через свою невестку, их завербованного агента, читает их мысли о захвате Земли и даже знает, кто ими руководит!

– И кто?

– Лично Борис Джонсон40!

– Прекратите паясничать!

Да я бы, может и прекратил, но уж больно забавно тебя безнаказанно злить. Так, что у тебя там есть мне предъявить? Соберись, капитан, не будь тряпкой, атакуй! Капитан напрягся, выдохнул воздух, взял себя в руки и монотонно заговорил:

– Недавно мой отдел расследовал одно крайне необычное дело. И в процессе расследования пришлось поднимать информацию о способностях некоторых людей к «выеданию» чужой энергии. Если речь идет о непроизвольном поглощении, то на это можно закрыть глаза. Но некоторые, похоже, научились свою способность к поглощению энергии переводить на коммерческо-уголовные рельсы. Иными словами, брать заказы на убийство путем энергетического опустошения жертв. Нами установлено, что уже несколько человек рассталось с жизнью, за что было более чем щедро заплачено. Кстати, в процессе расследования нас кто-то невероятно обрадовал информацией, позволившей протянуть ниточку от организатора к непосредственным исполнителям, тем самым э-киллерам, представляете?

– Видите, как Вам повезло, не перевелись еще честные граждане, горящие желанием помочь полиции!

– Да-да. Странно, правда, что этот честный гражданин предпочел остаться анонимным и нам неизвестным, что приводит нас к вопросу – а почему, собственно?

– А он мог, например, испугаться преследования и мести преступников, и не пожелать «светиться» и официально давать показания.

– Мог, конечно, и испугаться. Но опять же почему? А возможно потому, что у полиции сразу возникнет справедливый вопрос: а сам-то он откуда о преступниках так хорошо осведомлен? Возможно, это их сообщник, который замаран не меньше, но пожелавший выйти из игры? Или конкурент, решивший руками полиции «убрать» всяких мешающих самому заработать? А? Особенно если учесть, что он «сдал» нам не сами фамилии преступных элементов, а тщательно скрываемый способ связи между сообщниками. А узнать такое можно только «варясь» внутри банды. Так что очень мы заинтересовались его личностью. Ведь если его установить, есть шанс разжиться компроматом не просто на эту ОПГ, но и еще на кого-то, промышляющего столь экстравагантным способом изничтожения себе подобных. А зацепочек у нас прямо совсем не было. Сим-карта, с которой отправлено сообщение – не зарегистрирована. Место отправления сообщения – торговый центр Галерея Альберто Сорди на Piazza Colonna, а там такой человеческий муравейник, что можно потерять полк солдат и не заметить. И как нам было его искать? Пришлось идти путем старого доброго «сита». Мы трое суток отсматривали все съемки с камер самого центра и окружающих улиц и все-таки нашли несколько знакомых лиц. В частности, Ваше, синьор Алессандро. Вы находились в Галерее Сорди именно в момент отправки сообщения. Ваш официальный мобильный телефон и кредитная карта «засветились» там именно в это время. Вот и прикидываю я: не Вы ли наш добровольный помощник? А если учесть Ваши глубокие познания в способе их связи – не Вы ли один из этой банды? И не пора ли присваивать Вам статус как минимум свидетеля, а как максимум – обвиняемого?

– Ай-яй-яй, молодой человек, какая неуклюжая провокация. Сам факт моего пребывания в торговом центре с целью покупки подарка знакомому никоим образом не может быть истолкован как поход туда с целью Вам помочь. А вот Ваше желание спровоцировать меня на некое необдуманное заявление, которое Вы сумеете записать на свой диктофон и впоследствии использовать против меня, достойно осуждения.

– Я ведь могу поступить проще. Двое потенциальных э-киллеров пока на свободе, но под присмотром. Если они случайно выяснят, кто их анонимно заложил, у них может возникнуть мысль поквитаться, и тогда за Вашу жизнь я ломаного цента не дам. Зато у нас появиться прекрасная возможность прихватить хоть кого-то из них на «горячем», и убить таким образом, двух зайцев сразу.

– Ну, да, и именно этот кусок разговора Вы с карты памяти впоследствии сотрете… Угрозы, значит… шантаж, практически… Не к лицу работнику правоохранительных органов, не находите?

– Не нахожу. Знаете, однажды в библиотеке в приюте попался мне томик кровожадной старушенции Агаты Кристи. Ну, писульки-то у нее не то, чтоб сильно интересные, но вот ее главный детектив как-то сказал хорошую фразу «Я не одобряю убийств». Я с ним… с ней… в-общем, согласен. Мне вы, энергетические вампиры уже поперек горла встали! И если сейчас у меня появилась возможность этих неуловимых убийц прищучить путем не вполне красивого давления на Вас, то я этой возможностью намерен воспользоваться.

Ну, сильно надавить на меня – это вряд ли. С другой стороны, лучшей возможности выложить ему правду у нас может не быть.

– Риккардо, а Вы не боитесь, что я как тот самый… как Вы там сказали, э-киллер, Вас банально «выпью» во время нашей беседы?

– Я оставил сообщение, куда пошел. Я знаю, что нельзя позволить до себя дотронуться, и не позволю. И я вооружен.

– Что ж, тогда Вам придется вспомнить название одной книги той самой старушенции, поскольку очень оно подходит к сегодняшней ситуации.

– Это какое же?

– «Карты на стол»!

– Выкладывайте!

– Рикардо, скажите, а в Вашей классификации тех, кто способен взаимодействовать с человеческой энергетикой, кроме вампиров совсем никого нет?

– Н-нет… а кто должен быть?

– Доноры. Причем рубеж между ними довольно размыт. Видите ли, очень многие умеют энергию одновременно как аккумулировать, так и отдавать. Это как две стороны одной медали. И если у кого-то сильнее развито умение вытягивать чужую энергию силком, то эта особь может быть причислена к разряду «вампир». А те, что просто подбирают бесхозную энергию, да еще способны поделится ею с окружающими, автоматически попадают в разряд «донор». Сама способность к переливу энергии одна, воплощение – разное.

– И к чему этот ликбез?

– К тому, что есть на свете э-вампиры, которые до такой степени либо оголодали, либо развили способности по максимуму, что на выходе их «кормежки» и появляются «высушенные» жертвы. И к тому, что конкретно меня можете так демонстративно не опасаться, и беретту в кармане не сжимать, я из породы доноров. По моим наблюдениям, это фамильное.

– Так я Вам и поверил!

– И не думал на это надеяться. Возможно Вас в этом убедит известный Вам факт, касающийся исчезавших драгоценностей… Что ж, это действительно моя разработка. Не так сложно было создать «оживающие» драгоценности, способные напитаться утекающей от носителей энергией и стремящихся передать ее создателю, то есть мне. Потому коллекция и была выполнена в форме змей. Им проще всего проскользнуть в любую щель и вернуться ко мне в мастерскую. Я забирал энергозапас, чистил очередное колье или браслет, уточнял по номеру изделия покупателя и возвращал владельцам.

– А 50 евро за что?

– Во-первых, это стандартная цена за чистку золотого изделия. Ну, и возможность списать немножко денег в свободный нал, который тоже, знаете, бывает нужен. А теперь подумайте, стал бы я так рисковать и довольствоваться подобранными крохами, имей я возможность тянуть энергию напрямую?

– Хм… ну, допустим. Тем не менее, Вы не отрицаете, что замешаны в регулярном хищении жизненной энергии у окружающих без их ведома и согласия, не исключено, что вплоть до летальных исходов?

Ах, ты, провокатор доморощенный! Все-таки хочешь получить оговорочку под запись. Ну, лови.

– Как и ты, сыночек. Как и ты.

– Какой я Вам, к черту, сыночек?!

– Родной, Рикки. Родной и единственный.

– И я должен Вам поверить?

– Мне-то может и нет, а вот тесту ДНК – возможно. Полюбуйся.

Почитай, почитай. Заключение одной из самых именитых лабораторий – отцовство подтверждено на 99,9999%.

– А откуда же Вы взяли мой генетический материал?

– Было откуда. Кстати, предупреждая твои слова о подделке заключения, держи мой материал, закажешь тест у себя в лаборатории.

И демонстративно выдрал несколько волосков, которые и положил на стол перед ним. Молодец, сгреб, в пакетик попрятал. Пусть проверяет: доказать родство отца и сына достаточно просто, потому что мужская У-хромосома передается в неизменном виде.

– Уверен, что хочешь продолжить беседу под запись? И тебя не скомпроментирует подобное родство?

– Не вижу оснований для появления компромата, если у меня отец э-донор, а подобное наследование, как я понял, фамильное.

– Так то – отец. А вот мать…

– А у меня матушка-то имеется?

– А как же. Как у всех. И вот ты, как она – э-вампир. А как насчет подобного родства?

Дошло наконец, скривился. Вытащил мобильник, выключил запись. Подумал. Думай, думай, мой-то диктофон стационарный, и отключать я его не намерен.

– А с чего мне Вам верить по поводу матушки?

Я молча достал из секретера давно приготовленный локон и также молча положил на стол.

– Закажешь два теста, зато будешь точно уверен.

– И… как ее зовут?

– Лиля. Лилиана Фрязина.

– Русская?!

– Нет, китаянка! Понятно, что русская, но с итальянскими корнями.

– А корни откуда?

– Ты вообще про историю фамилий на Руси хоть что-то слышал? Прозвище Фрязин, а потом и фамилию Фрязины41 на Руси носили выходцы из Италии. Где-то в глубине веков у нее по отцовской линии в роду были итальянцы. В семье итальянский язык традиционно знали не хуже русского. Лиля закончила экономический в 1989 с красным дипломом и в награду родители оплатили ей поездку на неделю в Рим. На родину, так сказать, предков. Вот там мы и познакомились, когда она зашла в кофейню около моего дома.

Лилия… Она так смешно говорила по-итальянски, вроде все правильно, и вдруг – бац! Неверное ударение, и слово превращается неизвестно во что. Зато историю достопримечательностей Рима, как оказалось, она знает лучше меня, коренного римлянина. Мы несколько раз спорили насчет года постройки или архитектора, потом проверяли – она ни разу не ошиблась. Целыми днями мы ходили по городу, и я открывал его для себя заново, через призму ее восприятия. Вечный город и молодая девочка с распахнутыми глазами – Мадонна отсыпала мне в то лето пять дней счастья. Ничего этого я мальчику рассказывать не буду, ему неинтересны такие подробности. Но именно тогда в июле все и началось, из-за чего сейчас мы сидим в моем кабинете, и речь вот-вот зайдет о матерой уголовщине.

– А потом?

– Потом ее путевка закончилась, и она вернулась в Москву. Я к ней сам несколько раз прилетал, а она никак не могла ко мне вырваться, тогда еще существовала страна под названием Советский Союз, и получить визу к «проклятым капиталистам» было почти невозможно. Я удивляюсь, как в первый-то раз ее родители сумели «продавить» такую поездку. Мне тоже у них в стране делать было нечего, а решать что-то было надо, мы хотели быть вместе. Тогда Лиля придумала план: она завела «липовую» карту об опухоли мозга, а я прислал ей приглашение на бесплатную операцию и последующее лечение от той клиники, где работал, мотивировав это нестандартным случаем. Бодались с их ОВИРом42 больше года, но в январе 1991 ее самолет приземлился в аэропорту Фьюмичино.

– Так она вышла за тебя замуж?

– Нет.

– Почему?

– Сначала потому, что для этого требовался целый воз формальностей, да и родственники по некоторым причинам были не в восторге, и мы решили провернуть вариант «пропажи без вести», и достать ей документы умершей женщины, чтоб обвенчаться по всем правилам, как с гражданкой Италии.

– А потом?

– А потом в клинику моего друга привезли в бессознательном состоянии какую-то бродяжку, которая там и умерла. Я ее паспорт-то на имя Лауры Бруно и припрятал, врачам порой бывает проще достать документы, чем кому-то еще. Но тут на свет собрался появиться ты, и перед нами встала новая проблема.

– И какая такая проблема?

– Рик, беременность меняет женщину. И не надо делать такое выражение лица, я сейчас говорю об изменении ресурсов организма. При беременности все силы матери направлены на сохранение жизни плода и малейшая угроза может привести к всплеску совершенно невероятных способностей. Доводилось в свое время читать о том, как беременные женщины при угрозе нападения могли нападавшего покалечить, а то и убить. Так вот, у Лили во время беременности резко возросли способности к э-вампиризму. Хорошо, что меня родители когда-то просветили и я вовремя заметил признаки. Тебе объяснить, чем демонстрация «высасывания» ею энергии у окружающих могла закончится? Хорошо, если особо набожные костер бы не устроили.

– Эээ…, ну, а если не контактировать особо ни с кем?

– Угу. Предлагаешь жить в клетке? Только вот регулярные врачебные осмотры никто не отменял. А роды? Там при потере крови и жизненных сил у Лили был шанс всю бригаду непроизвольно «выпить»!

– А как-то контролировать?

– Попробуй понять, что это себя можно научиться контролировать, а контролировать потребности растущего в тебе плода, жадного до дармовой энергии в принципе невозможно! Ты требовал постоянной подпитки, в противном случае мог «осушить» мать.

– Ну, допустим, можно было сделать кесарево…

– Нельзя, у твоей матери аллергия на большинство видов наркоза. А эпидуральную анестезию тогда еще не придумали. Да это еще полбеды, можно было подобрать бригаду из таких же э-вампиров и ничего бы они от себя «отпить» не дали. Собственно, так мы потом и сделали. Хуже другое…

– Что может быть еще хуже?

– А вот та самая наследственность. Если у беременной просыпается тяга к э-вампиризму, как думаешь, какие у ребенка шансы родиться донором?

– Ну-у…

– А грудного вампирчика еще надо потом как-то дорастить до более-менее сознательного возраста, чтоб научить самоконтролю. И не получить на выходе хладнокровного энергожора. Но говоря о наследственности, я имел в виду еще один, неизвестный тебе фактор. Предрасположенность к «отъему» энергии – фамильная. Вот со стороны матери в Лилиной семье как раз такие и водились. И ее родной дядя по матери об этом был прекрасно осведомлен. И сам такие способности втихаря развивал, и на дочь сестры облизывался, подозревая в ней мощный потенциал. А был он из некой властной структуры, которая вроде как занималась не шибко легальными опытами над людьми, и заполучить молодую сильную э-вампиршу с подрастающим поколением для исследований – это ж за счастье! Тебя бы на молекулы разобрали, а ее превратили в инкубатор для поставки монстриков на опыты. А теперь спроси меня еще раз, почему мы не хотели, чтоб о вас с матерью кто-то знал.

– Даже так… а дальше?

– Ты появился на свет 26 декабря 1991 года, в день официального развала СССР. Лиля как узнала, долго хохотала, насчет того, что достаточно было год подождать и эта махина сама бы развалилась, глядишь и прятаться бы не пришлось. Потом подумала и сказала, что все равно не зря, иначе бы у нас с ней и этого года не было, а потому она ни о чем не жалеет. Лиля была необыкновенной.

– Я родился под Рождество!

– Это ты воспитателям в приюте сказал, как запомнил, потому что оба праздника вы отмечали одновременно. А им что, как сказал, так и записали. Документов-то не было.

– Так, и что мешало пожениться после моего рождения?

– Да то, что ты родился, но проблема-то не исчезла! Двое э-вампиров на выгуле, большая и маленький! Если саму Лилю я с грехом пополам научил контролировать жажду энергии, то проделать это с маленьким ребенком до определенного возраста в принципе невозможно. Такие способности прятать надо. А в качестве моей жены и ребенка спрятаться не получится, моя пафосная семейка об этом позаботилась. Да еще этот ее дядюшка в качестве розыскника… Мы договорились, что она официально «засвечивается» по жизни как Лаура Бруно, тем более, что и рожала она под этим именем. Я помогаю, но по-тихому, чтоб никто ни в чем не заподозрил скромную мать-одиночку. Твоя матушка заранее наплевала на подпорченную репутацию, на возможные косые взгляды и сплетни, лишь бы никто ничего лишнего не знал. Она была необыкновенно отважным человеком, хотя ей к тому моменту исполнилось всего двадцать четыре.

Мы перебрались в Неаполь и сумели как бы случайно снять две квартиры дверь в дверь на одном этаже. Потом как соседи познакомились, но общались на людях исключительно официально, и только по ночам, когда ты засыпал, я мог обнять свою женщину. Я работал в колледже, вел занятия по психологии, Лиля осваивала бухучет, чтоб получить работу не в офисе, а на дому, и так прошло три года.

А в 1994 мне пришлось вернуться в Рим. Умер мой отец и моя мать в общем-то справедливо потребовала исполнять обязанности главы семьи, которые автоматически перешли ко мне. Лиля переехала на месяц позже меня в соседний дом, где я через посредников нашел квартиру. Тебе пора было социализироваться, и я подобрал самый продвинутый детский сад, куда сам же устроился дошкольным психологом на неполный рабочий день.

– А почему я попал в приют?

– А потому что Лилю все это время целенаправленно искали. И нашли.

– Этот самый дядя?

– Этот самый.

– А чем он так страшен? Страна развалилась, спецслужбы поменялись, что и кому он мог сделать?

– Эх, молодой ты еще. Запомни, есть такие службы, где бывших не бывает. Этот оказался именно из таких. Он со стороны спецслужб в своей конторе аккурат финансы курировал, которые на опыты тратились, чуешь? И когда страна развалилась, не растерялся, а подсуетился и быстренько вложил накопленное как один из учредителей в «КМБ БАНК»43. Нехило, видимо наворовал в свое время. Так что денег и времени на поиски Лили у него было и было. Рассуждал он просто: племяшка пропала в Италии? Язык знала? Там и будем искать. Он по следу просто пустил частных детективов с ее фото по разным городам. Они ее и обнаружили в 1997 году на Хэллоуин в Венеции. Мы думали, что хорошо следы замели, а прокололись на случайности. Лиля и цвет волос сменила, и прическу, и линзы носила, и стиль одежды, а узнали ее, когда она взяла напрокат маскарадный костюм и шла в нем забирать тебя из кофейни, чтоб идти на празднование Дня всех Святых. Сюрприз хотела сделать. Ну что, сюрприз удался.

– А какой костюм-то был?

– Ангела. Ты если ее запомнил, то с короткими черными волосами и темноглазой. А тут к белому костюму прилагался блонд-парик, ну, и зачем портить линзами голубые ангельские глаза? В костюме и парике она оказалась собственной копией семилетней давности. Ее и взяли буквально на улице. Она все, что сумела сделать, спустила в унитаз документы на имя Лауры и Риккардо Бруно, пока не додумались ее обыскать, чтоб даже намека не дать, под каким именем она жила, и чтоб не знали, что есть ты.

– А на что она надеялась?