Венганза. Алый рассвет

– Всё намного сложнее, Селена, – строго сказала Соледад. – Ты должна понимать, отец вынужден быть осторожен с этими опасными людьми. Ты не должна обвинять его.

– Все вы что-то скрываете, – Селена отодвинулась от сестры на самый край кровати. – Держите меня за дурочку. А ты просто выгораживаешь отца своего Хоакина! Это Фернандо Гарсия убил моего Мигеля, я знаю! Иначе зачем ему немедленно отсылать Хоакина прочь? Чтобы тот не спрашивал про убийство друга? Может быть, Хоакин что-то сказал тебе? Вы же с ним так близки… Скажи мне! – Селена схватила сестру за руку. – Ты должна мне сказать, умоляю!

– Замолчи, Селена! – Соледад резко вскочила, сбрасывая руку сестры. – Ты обещала никому не рассказывать про меня и Хоакина.

– Ты – эгоистка. Только о себе и думаешь! Уходи немедленно! – Селена запустила в сестру подушкой.

Та не успела увернуться, подушка сбила высокий гребень, прическа была испорчена, но по сравнению с тем адом, который царил в душе Селены, все это не имело значения. Соледад очень жалела сестру, однако ничем не могла помочь.

– Тебе пора повзрослеть, – тихо сказала Соледад.

Селена свернулась на кровати клубочком, обнимая помятые листки бумаги и шептала:

– Мигель… Мигель…

Пришлось зайти в ванную, чтобы поправить прическу. Здесь ее накрыл внезапный приступ тошноты и длинные худые пальцы девушки впились в раковину. Победив рвотный позыв, Соледад умыла лицо холодной водой, ослабила завязки лифа, слишком стягивающие грудь и направилась вниз. Из зала уже доносились голоса.

В ее душе тоже бушевали бури и разверзалась пропасть, но ей, в отличие от Селены, даже не с кем было поделиться. Доверить свою тайну Соледад не могла никому. Подойдя к дверям гостиной, Соледад заставила себя улыбнуться и вошла с тем видом скромной синьориты из хорошей семьи, которого от нее ожидали.

Хозяйка дома встречала мэра Бернардо Лоренсо, дружески подставив ему обе щеки для поцелуя. Бернардо – немолодой, плотно сбитый мужчина с гордой осанкой, красивым строгим лицом и копной пышных седых волос сверкнул своей фирменной белозубой улыбкой.

Его сын Марио держался позади отца, неуверенно переминаясь с ноги на ногу. Светлый костюм сидел на нем немного мешковато, скрывая подтянутую фигуру юноши. Смущенная улыбка и взгляд больших глаз из-под густых ресниц придавали Марио выражение уязвимости. Приятный и даже симпатичный парень, но слишком мягкий. Он так отличался от дерзкого и уверенного Хоакина. Глядя на Марио, Соледад совершенно не могла представить его своим мужем.

Увидев Соледад, Марио приложил ладонь к груди и слегка поклонился. Девушка ответила сдержанным кивком и, поздоровавшись с мэром, направилась в столовую, чтобы избежать расспросов матери насчет Селены.

За ужином она сидела рядом с Марио и постоянно ловила на себе его взгляд. Как обычно, он искал в ее глазах поддержки. Соледад знала, что Марио не любит ее. Так же, как и она его. Они оба просто слишком боятся своих отцов. Для родителей они с Марио были идеальной парой, воплощением всех планов и амбиций обоих семейств.

Синьора Глория щебетала без остановки, позволяя Соледад не делать над собой усилий для поддержания разговора. Сегодня она была рада этому как никогда. Мама снова будто невзначай упоминала свою родню.

Никогда не упустит случая напомнить о том, что она внучка барона и выросла в замке с настоящим Источником. Правда, о том, что ни у ее родителей, ни у нее самой нет никакого дара, она умалчивала. А если ее об этом спрашивали, устраивала истерику и обвиняла всех в бестактности. Глория не любила признавать это, однако брак с Густаво Вега, человеком Меча, и переезд в провинцию со слабым магическим фоном, где даже искусников было немного, стал для нее прекрасным способом устроить жизнь. И теперь она устраивала жизнь своей дочери, не сомневаясь – она знает, что нужно Соледад для счастья.

Марио ненавязчиво ухаживал за невестой, манеры у него безупречные. Никогда не устроит сцену ревности, не спросит где и с кем она была, а Соледад в ответ хранила молчание о том, как проводит время Марио. А если у девушки есть жених, тем более из такой уважаемой семьи, родители с радостью отпустят ее и сестру погулять в компании "приличной молодежи". И никто не узнает, что сестры снова сбегут с двумя музыкантами, слушать их песни и танцевать до поздней ночи.

Ладони Соледад похолодели. Теперь уже не будет таких беззаботных дней и танцев под луной. Хоакин уехал, разбив все ее мечты. Так и не решился сказать отцу, что влюблен в дочь его главного конкурента. Но Соледад не спешила судить возлюбленного – слишком большое потрясение он пережил. Как можно требовать от него рискнуть всем, после такого? Есть кое-что, о чем Хоакин не знает. И если узнает, всё будет по-другому…

– Соледад, пойдем в "Черную голубку", потанцуем? – шепотом предложил Марио.

Бедняга ненавидел семейные застолья, где отец рассказывал о нём небылицы, наделяя Марио качествами, которыми тот никогда не обладал или напротив, подчеркивал никчемность сына – все зависело от настроения.

– Я не люблю танцы, ты же знаешь, – повела плечом Соледад. – Но ради тебя…

Ей самой сейчас меньше всего хотелось сидеть в душной комнате и дышать отвратительным дымом отцовских сигар. Марио хотя бы ее не раздражает. А так он будет у нее в долгу.

– Синьор Лоренсо, папа, вы не против если мы с Марио оставим вас? Сегодня танцы в "Черной голубке", нас ждут друзья.

– "Черная голубка"? – приподнял бровь мэр. – Какая дыра. Лучше сходите в "Белый олеандр", там изысканная музыка.

При упоминании о "Белом олеандре" синьора Вега недовольно поджала губы.

– Пусть дети развлекаются, молодость может обойтись и без лоска, – изобразила она мягкую и уступчивую мать.

– Папа, можно я возьму твой мобиль? – с надеждой спросил Марио.

– Ни за что, – отрезал мэр. – За рулем моей белой крошки никогда не будет никого кроме меня. Прогуляйтесь пешком, здесь недалеко. Густаво даст вам своих парней в охрану.

– Не надо нам охраны, весь город знает, чьи мы дети! – Соледад меньше всего хотелось, чтобы за ними следили. – Кто же решится причинить нам вред?

– Я скажу парням, чтобы подождали снаружи и не мешали вам веселиться, но если что-нибудь случится, они будут рядом, – решил комиссар.

Это и так была большая уступка, спорить дальше Соледад не решилась.

– Надеюсь, Марио, ты сможешь постоять за себя и за свою невесту, – мэр неодобрительно покосился на сына. – Хотя, как уверяет твой наставник, в обращении с оружием ты, к сожалению, совершенно безнадежен.

Марио поник, и Соледад коснулась его плеча в утешающем жесте. Ей часто было жалко этого доброго мальчика, такого открытого и такого беззащитного перед своим отцом. А иногда она злилась на него и хотела чтобы сын мэра хоть раз повел себя, как мужчина, проявил характер.

Девушка накинула на плечи шелковую шаль и вышла из дома, с наслаждением вдохнула вечерний воздух. Цветы душистого табака, высаженного вдоль тротуара, раскрылись с наступлением темноты и источали сладкий аромат.

Однако еще слаще пахла бругмансия, заслужившая прозвище "ангельские трубы" за свои цветы, похожие на длинные граммофоны, красиво свисавшие с ветвей небольших аккуратных деревьев. Голубые и белые, оранжевые и желтые, красные и ярко-розовые цветы распускались в ночи и наполняли округу благоуханием.

Едва отойдя от дома, Соледад высвободила свою руку из-под локтя Марио. До "Черной голубки" всего пара кварталов, они шли молча, каждый думал о своем.

Она часто ходила по этим улицам с Хоакином. Вот здесь, в тени балконов, они впервые поцеловались…

Проходя мимо тупика на Росарио, девушка ощутила какой-то странный холодок, легкое дуновение магии. Ей показалось, кто-то зовет ее из темноты. Она присмотрелась и вскрикнула, прижав руки к груди. Прямо в воздухе плавало белесое пятно, в котором угадывалось то ли лицо, то ли череп.

– Что такое, Соледад? – встревожился Марио.

– Нет, нет, мне показалось. Наверное, я слишком сильно вдохнула аромат "ангельских труб", – попыталась улыбнуться Соледад.

Лицо уже исчезло, а прослыть мнительной истеричкой ей не хотелось.

– Ты знаешь, что эти цветы ядовиты? Я читала, что они могут вызывать видения…

– Только не говори про это нашим родителям! Тогда кроме непентес они начнут еще и "ангельские трубы" высаживать и воевать из-за них! – ответил Марио с улыбкой и снова взял ее под руку.

Соледад улыбнулась. Марио не так плох. Возможно, она даже могла бы полюбить его, если бы не встретила Хоакина. Но теперь уже поздно.

Глава 6 Соло

Днем в комиссариате жара невыносимая. Только в кабинетах комиссара и детективов работают простенькие вентиляторы. Злые, красные как раки жандармы едва комиссар уехал, расстегнули кителя, уселись охладиться в пустующий кабинет детектива, а новобранца послали за холодным пивом в ближайший бар.

Ближе к вечеру патрульные притащили пьяного вакеро, устроившего дебош в пивной. Вакеро сначала орал песни, потом храпел на полу возле камеры, пока за ним не явилась жена. Долго ругалась с жандармами, причитала, что от ее бестолкового мужа одни убытки, но штраф все-таки заплатила, и новобранец вновь отправился за пивом.

Заключенным принесли ужин – дешевые лепешки с фасолевой пастой и кувшин слабого кислого пива. Алехандро отдал свою порцию здоровяку Санчо, а когда тот потянулся к кувшину, остановил его:

– Сегодня не пейте.

– С чего бы? – набычился Санчо.

– Вам подливают снотворного, чтобы ночи проходили тихо, – пояснил Алехандро терпеливо. – Выпьешь – останешься здесь. Я твою тушу не потащу.

Санчо принюхался к пиву и сплюнул на пол:

– Точно, мочой несет. Но спалось и правда крепко, я думал, это оттого, что Роза в бок локтем не толкает. Вечно пинает, если захраплю, она у меня строгая.

– Повезло тебе, – вздохнул худощавый Чучо. – Меня вот на воле никто не ждет.

– Рожей не вышел, – свысока обронил Санчо.

– Не-е, – протянул юркий носатый Бето. – Девчонкам дохляки не нравятся. Вот я, может, и не красавец, но сразу видно – мужчина что надо. Потому и девчонка у меня есть.

– Да хорош заливать, кому ты такой носатый нужен? – не верил Чучо. – Наверное, страшная как чупакабра. Или слепая!

– Сам слепой, Чучело! Моя девчонка – красотка Карла из Каса Бонита! Такой горячей блондиночки тебе в жизни не перепадет.

– А, та самая Карла, – ухмыльнулся Чучо. – Как знать, а вдруг и перепадет. Может, и мой нос кому по вкусу…

– Чего? – напрягся Бето.

– Да нет, ничего, просто есть девчонки, которые всегда рады соколам Гарсии.

– Ты чего сказал, Дохляк?! – Бето вскочил и поднял сокамерника за грудки.

– А ну, угомонились! – рявкнул Санчо басом.

– А я что, я ничего такого не сказал, – забормотал Дохляк Чучо. – Ты это, не переживай так, Бето.

– Следи за языком, сопля, – Бето сплюнул и швырнул Дохляка на пол. Прошелся по камере, разминая плечи. – Эх, только бы выбраться из этой клетки, я бы сразу к Карле примчался.

– Там бы тебя и взяли тепленьким, – пробормотал Алехандро, усаживаясь на небольшой островок соломы.

Бето ухмыльнулся:

– Да ты чего, разве и помечтать нельзя? Тебя-то самого ждет кто?

Алехандро не ответил, отвернулся к стене.

– Ясно. Волк-одиночка, – сочувственно сказал Дохляк Чучо. – Понимаю тебя, брат. Мое сердце всегда нараспашку, только всем лишь бы плюнуть в него. Эх…

Алехандро больше не слушал душевных излияний сокамерников, погруженный в свои мысли. Совсем некстати вспоминалась надменная Рита Ортега. Нет, это не надменность, а гордость Человека Меча. Она по праву требует к себе уважения и Алехандро убедился в этом, видя как легко и уверенно она справилась с сопляком-Эрберто. Твердая рука и железная воля – лучшие качества служителей Герреро.

Родригес не готов был себе в этом признаться, но взгляд ее черных глаз оставил ожог на его сердце. Однако куда сильнее Алехандро жгло ее презрение. А ведь если ему удастся задуманное, все в городе будут смотреть на него так же. Что скажет ему отец и бедная мать? Нет, он не допустит, чтобы его семья узнала, что их сын встал в ряды бойцов Гарсии! Им лучше уехать как можно скорее. Туда, где люди картеля их не достанут.

Алехандро окинул взглядом храпящих сокамерников и подумал, что слишком хорошо вписывается в эту компанию. Он даже самому себе порой напоминал бандита со зверским лицом и взглядом убийцы. Друзья-рейнджеры шутили, что слабонервным и беременным смотреть на капитана Родригеса противопоказано, а от его улыбки дохнет вся мелкая живность на пятьдесят шагов вокруг. Другое дело Мигель. Он был красавчик и мог найти тропинку к любому сердцу.

Широкая грудь Алехандро поднялась в тяжелом вздохе. Нет, такая девушка как Рита на него и раньше бы не взглянула, а после того, что он собирается сделать – нечего и мечтать.

Дневной жар сменился вечерней прохладой.

Комиссариат опустел, дежурные заперли двери на тяжелые замки. Алехандро устроился в самом углу клетки, отсюда ему был виден стол дежурного офицера и большие часы над ним. Время тянулось очень медленно.

С тем особенным нетерпением, которое всегда овладевало им накануне хорошо продуманной рисковой операции, Алехандро ждал наступления ночи. Часы пробьют полночь и тогда начнется сложный танец, в котором ему придется вести свою партию.

***

Как обычно, в выходные у бара "Черная голубка" яблоку негде упасть. Столики, выставленные прямо на тротуар, все заняты, а чтобы заполучить местечко на веранде, где лучше слышно музыкантов, завсегдатаи приходили заранее.

Самые богатые горожане отдыхали в кафе и ресторанчиках ближе к реке, предпочитая дорогую еду и прохладные закрытые залы. Но "Черная голубка" славилась на весь Сан-Висенто, и пользовалась огромной популярностью и у простых жителей, и у богачей. Сюда приходили не столько за выпивкой, сколько за танцами.

Широкую, освещенную яркими фонарями улицу заполняли танцующие пары. Заводные асконские ритмы заставляли сердца стучать быстрее, ноги сами просились в пляс, а бедра начинали невольно покачиваться в такт музыке. Танцевали все – от малышей, еще нетвердо стоящих на пухлых ножках, до старичков, забывавших о трости и подагре, когда играла румба. Исповедника тоже никто не осуждал за стремление быть вместе со своими прихожанами не только в храме, но и на танцах.

Анита не пожалела, что приняла приглашение падре Энрике провести этот вечер здесь.

Они тщательно осмотрели сначала место убийства несчастного музыканта, а затем кладбище. То, что обнаружила муэртида, очень ей не понравилось.

Знаки. Скрытые пентаграммы, невидимые обычному глазу. Узор на плитках складывался в тайные символы темных шаманов, связки из куриных костей, перьев и брызги крови оставлены на надгробиях. А протоптанные между могилами тропы замыкаются в огромную печать, в центре которой – святилище Санта Муэрте. Сомнений нет, здесь есть шаман, использующий силу смерти. Он, может быть, и не причастен к убийствам, но с каждого из них получает свою долю силы.

После Анита попросила падре показать ей и другие места, где недавно кто-то погиб или даже просто умер своей смертью. Во многих местах находилась особая метка. Метка Смерти.

Анита Моретти поделилась своими выводами с падре. Исповедник не представлял, кто мог бы практиковать такой шаманизм. Неудивительно, тем, кто практикует подобное, вход в храмы Святой Девы закрыт.

Муэртида решила, что начнет охоту на шамана завтра же.

Весь этот длинный день ужасно утомил Аниту и она собиралась честно проспать до утра в выделенной ей в домике исповедника комнате. Только еды у падре не оказалось.

Энрике уговорил ее пойти поужинать в "Черную голубку". В гардеробе Аниты нашлось единственное черное платье, оставленное для праздников при храме, оно сильно отличалось от нарядных одежд синьорит Сан-Висенто. Только тонкая нитка жемчуга оттенила черный шелк, так же как широкая белая прядь оттеняла ночной блеск ее распущенных по плечам локонов.

Для падре быстро нашелся столик, им принесли по большой порции тако и текилу со жгучим перцем. Анита улыбнулась:

– А вы не прочь выпить, падре?

– Почему бы и нет? Я не святой, чтобы питаться только эфиром, а всего лишь служитель храма, и у меня вполне приличный аппетит, – улыбнулся Энрике вгрызаясь в кукурузную лепешку с острым мясом и овощами. – Такой ужин быстро восстановит наши силы. К тому же это лучше место, чтобы получше узнать жителей Сан-Висенто.

И он оказался прав. С наступлением темноты в "Черной голубке" появлялось больше гостей, музыка становилась громче, смех заразительнее, а танцы горячее.

– Здешние танцы отличаются столичных, – предупредил Энрике.