Венганза. Алый рассвет

– Что ты сумел выяснить, Следопыт?

– Версия про перестрелку – чушь, – собеседник Алехандро говорил негромко, но уверенно. – Выстрел был всего один. С близкого расстояния. Из улик только болт… Слишком много суеты вокруг простого музыканта. Сожгли тело, запугали горожан. Если кого-то убивают люди Дона Фернандо Гарсии, все и так знают, что идти в комиссариат опасно, картель быстро затыкает болтливые рты.

– Мне не ясен мотив. Чем Мигель мог помешать картелю?

– Чило и Миро часто приглашали Мигеля играть с ними, а они – мулы Панкрасио Перро* (perro – исп. пёс) – самого зубастого из боссов картеля. Работают курьерами, доставляют непентес особым клиентам, провозят в футлярах с инструментами.

– Мигель не мог в таком участвовать, – отрезал Алехандро. – Во всяком случае добровольно.

– Если он отказал картелю, за это могли и убить. Но у самих мариачи непробиваемое алиби – играли на Вечере Памяти до утра, я сам видел, как твой брат уходил, а они остались.

– Мне не дает покоя разбитая гитара Мигеля. – голос Алехандро прозвучал совсем близко и Толо сжался в комок от ужаса. – Ее разнесли в щепки. Похоже на приступ ярости, или ревности.

– Надо искать орудие убийства. С чего начнешь?

– Утром иду дразнить пса.

– Прикрыть?

Мужчины ушли, продолжая негромкий разговор. Толо дождался, когда шаги смолкнут совсем и выбрался из-за бака, с трудом переступая занемевшими ногами. Кажется, этой ночью ему везет!

Два раза избежал неприятностей и как ловко! Надо бы проверить свою удачу и стащить у кого-то кусок пирога или забраться в сад к синьоре Тамаре за сливами. Толо на радостях даже затянул песенку, которую этим летом пел весь Сан-Висенто:

– Под луной потанцуй со мной, Под луной я хочу с тобой… – неуклюже пританцовывал Бартоломео.

– … Танцевать всю ночь до утра, – подхватил красивый баритон.

Толо обернулся, но за спиной никого не было. Показалось?

– Танцуй всю ночь, танцуй до утра, – прогнусавил воришка.

Из темноты перед ним проступила прозрачная фигура с гитарой.

– Танцуй всю ночь, танцуй до утра, я от тебя просто без ума, – пропел прозрачный.

Бартоломео икнул и осел прямо там, где стоял.

Глава 3 Правила Игры

Рассвет над Сьерра-Альте похож на пламя. Алая лавина спускается с белых вершин и заливает огненным океаном склоны, разливается над пустыней, ночную свежесть в мгновение выжигают нещадные лучи солнца.

Панкрасио по прозвищу Пёс не мог позволить себе роскошь любоваться рассветом. Скрытый занавеской, из окна второго этажа он внимательно следил за площадью перед домом, время от времени бросая взгляды на крыши окрестных зданий, где заняли позиции его боевики с арбалетами.

Из широких окон парикмахерской хорошо просматривается площадь, и боссу не приходится жариться на солнце, как его бойцам. Соколы не скрываясь, патрулируют округу. Этот район принадлежит Гарсии и жандармы и носу сюда не покажут.

Крупный, красивый мужчина, Панкрасио очень ценил личный комфорт, всегда носил дорогую одежду, щеголял ухоженными усами и гладко брил смуглые щеки. Его туфли с серебряными накладками сияли, черные волосы с идеальным пробором лежали волосок к волоску.

Панкрасио пытался расположить к себе и бойцов картеля, и простых горожан, при случае изображая покровителя и защитника. Но отстаивая свои интересы, поступал так жестко, что становиться Перро поперек дороги рисковали немногие. Дон ценил его за то, что Пёс отлично чуял откуда придет прибыль.

Панкрасио поднес к губам бокал с ледяным напитком. Вода с лимоном. Что-нибудь покрепче он позволит себе вечером, когда солнце скроется за вершинами гор и на улицах зазвенят гитары, а девчонки выйдут гулять, похожие в своих широких юбках на ярких веселых птичек…

Похоже, этот Алехандро Родригес не спешит. А может быть, струсил? Решил не приходить? Чило очень кстати передал просьбу отставного рейнджера о встрече. Тот случай, когда добыча сама идет в западню. Если Родригес не появится сейчас, ребята уберут его прямо в доме. Оставлять семью музыканта в живых слишком опасно – начнут копать, мутить воду. Дону не нужны люди, которые приносят проблемы. Зато он очень ценит тех, кто эти проблемы устраняет. Возможно, если Пёс удачно справится, дон Фернандо простит ему провал.

Панкрасио допил воду и уселся в пустующее кресло, не выпуская из виду улицу. Легкое дуновение сквозняка приласкало его щеку, а затем что-то холодное коснулось шеи. Он узнал скольжение опасной бритвы и замер, не шевелясь.

– Заждался? – спросил гость.

Кольцо с атакующим плетением использовать было слишком рискованно – самого заденет. Почему защита не сработала? Золотая подвеска-череп с черными алмазами держала в шаге вокруг Панкрасио щит, который не подпускал никого, кроме своих.

– Ты задержался, – Пёс говорил спокойно, стрелкам достаточно будет знака, а уж он сумеет его подать. Хотя с бритвой у горла дергаться не очень разумно. – Заболтался с симпатичной девчонкой?

– Если бы. Беседовал с твоими бойцами.

На стол высыпались горсткой четыре кольца с полосатым ониксом. Пес понял, что на помощь стрелков теперь рассчитывать не приходится. Еще одно кольцо с большим квадратным гранатом гость оставил на пальце. Панкрасио узнал камень своего лейтенанта. Оно и прослужило пропуском Родригесу – щит принял носителя кольца за своего.

– Что тебе нужно? – Панкрасио старался говорить как можно более спокойно. Ни одна нота его голоса не должна показывать слабость.

– Пришел на собеседование.

– Хочешь работать на семью Гарсия?

– Хочу. И не пойду в соколы. Рассчитываю получить место получше.

– Да ты совсем умом тронулся, – оскалился Пёс. – Кто ты такой, чтобы ставить условия Семье?

– Тот, кто может быть полезен. И тот, кто держит бритву у твоего горла, Панкрасио Перро.

– Для Дона этого недостаточно.

– Я готов пройти испытание. Дай мне задание. Сложное. Невыполнимое. Если справлюсь – стану твоим человеком.

Панкрасио молчал, быстро обдумывая неожиданное предложение Родригеса. Но тот не давал ему времени на раздумья.

– Могу обратиться к другим боссам.

Панкрасио нахмурился. Если этот сумасшедший отправится к Лопесу или Грассо расскажет обо всем, что здесь сегодня случилось, репутация Пса сильно пострадает. Сделаться посмешищем в картеле ему совершенно не улыбалось. Это верный путь к забвению, и отнюдь не от сладкой травы непентес.

– В комиссариате – трое твоих парней. Готовое мясо для каторги. Я их вытащу и стану твоим лейтенантом.

Пес облегченно выдохнул. Этот Родригес – полный идиот, и соглашаясь на его предложение босс ничем не рискует. Вытащить из комиссариата соколов – это не устраивать представление в парикмахерской. Он избавится от Родригиса руками жандармов.

– Мое слово. Согласен, – ответил Панкрасио.

Бритва исчезла. Алехандро протянул ему руку.

– Мое слово. Подтверждаю.

Панкрасио вдохнул полной грудью и пожал жесткую руку мечника.

И тут случилось то, чего Перро никак не мог ожидать. Невидимая сила намертво сцепила их руки, ладонь жгло, как будто в нее впивались иглы мастера рун. Руки оттолкнуло и Пес в недоумении уставился на ладонь, где медленно гасла печать магического контракта.

У двери Родригес обернулся и положил на столик кольцо лейтенанта.

– Я вернусь за ним.

Штора упала, Алехандро исчез, а Панкрасио сорвался с кресла, круша все вокруг в бессильной ярости. Сделка была закреплена по Закону Слова, такого в Асконе не случалось очень давно, Перро даже успел позабыть, как это делается. Что за тип этот Родригес? Теперь, пока сделка не будет исполнена, Пес не сможет убить его. Подлый сын койота! Перро сам не заметил, как в его руках оказалась бритва. Если Родригес не прикончил идиота-лейтенанта, Перро сделает это сам.

***

Щедрое солнце, поднимаясь все выше над горами Сьерра-Альте, пробуждало обитателей предгорий и плодородных долин, и зацепившись за краешек маленького кудрявого облачка, похожего на белоснежного барашка, любовалось кипящей в окрестностях Рио-Пекеньо жизнью. Хотя реку и назвали Пекеньо, маленькая, она никогда не пересыхает, питаясь тающими снегами с горных вершин и исправно снабжает рыбаков богатым уловом. В хвойных и лиственных лесах на склонах гор водится дичь – маленькие пугливые олени, кролики, дикие свиньи и множество птиц. На фермах сбивают душистое сливочное масло, растят маис, картофель и бобы. Ровные ряды голубой агавы отмечают места, где производят мескаль и текилу, а на пологом холме у гасиенды Каса Бонита растет розовый виноград, террасами спускаясь к оливковым рощицам. Солнце золотит виноградины, сладкий сок бродит в крупных прозрачных ягодах, чтобы однажды превратиться в изумительное вино «Исабель», названное именем хозяйки Каса Бонита, белокурой красавицы Исабель Флорес.

А равнины, поросшие высокой травой содрогаются от топота бесчисленных стад – кони и бычки, истинное богатство и слава асконских прерий, под бдительным присмотром вакерос идут с пастбища на пастбище, и их шкуры лоснятся под лучами солнца.

Благословенная земля, щедрая и прекрасная! Но есть и на ней уродливые пятна, и солнце отворачивается, прячется за облако, избегая коричневых проплешин в зеленом покрывале – там суетятся муравьями сборщики непентес, лелеют невысокие кусты травы, за дым которой люди готовы платить деньгами, здоровьем и даже жизнью.

Но даже это печальное зрелище не может надолго лишить Аскону солнца. И вправду, едва завидев нарядных асконцев, заполнивших дороги к Сан-Висенто, солнышко отсылает тучку прочь и радостно припекает головы и плечи людей, трогает горячими ладошками лошадиные крупы и расстилает кружево из солнечных пятен под кронами высоких платанов. Последний день недели, и все спешат на службу в храм Святой Девы.

Сегодня вакеро вернулись на ранчо "Две луны" с дальних пастбищ затемно. Старая кухарка Сильва раздала всем постные лепешки и пряный ягодный напиток. Эта еда сильно отличалась от сытных завтраков, к которым привыкли ранчерро, но в этом и суть – усмирить потребности тела, сосредоточиться на духовном, тогда разуму легче возвысится и постичь божественное.

После завтрака работники надели свою лучшую одежду – яркие рубашки, вышитые жилеты, шелковые платки. Женщины набросили на плечи кружевные шали, скололи прически резными гребнями. Усевшись в открытые повозки с длинными скамьями, переговариваясь и смеясь, ехали в Сан-Висенто.

Хозяйка Рита Ортега и управляющий Диего Верде на лучших гнедых конях, каких только можно сыскать на пастбищах Асконы, держались впереди. Их одежда отличалась простотой и практичностью, работники-вакеро выглядели наряднее. Однако куртка Диего, хотя и потертая, была сшита из лучшей кожи на заказ, как и сапоги Риты, белые рубашки из тонкого орайского льна подпоясывали шарфы с вышитыми тайкинскими драконами.

Статус людей Меча обязывал Риту и Диего носить на виду оружие. Обычно в городе у них при себе был только нож, остальное оружие оставляли притороченным к седлу. Но сейчас говорили – в городе неспокойно, нападения и перестрелки участились, снова кто-то погиб. Поэтому Рита пристегнула к поясу дагу и узкую саблю, а Диего – широкий абордажный клинок. И то и другое поражало богатством отделки и качеством стали.

Свет и аромат цветов наполняли храм. Рита любила разглядывать ангелов, нарисованных на потолке или узоры цветной плитки под ногами. Это место было приятным и наполненным какой-то особой теплой атмосферой. Здесь можно было бы забыть о земных делах, но люди есть люди и тащат свое мирское даже в храм.

Широкий проход разделял два ряда длинных скамей. Передние ряды по обычаю занимали имперы – высшее сословие, обладатели самого сильного дара. За ними – искусники, способные вкладывать магию в предметы, исцелять, создавать артефакты, Свободное сословие располагалось позади. Кому хватало мест – сидели, остальные стояли. Люди Меча, наделенные особым даром Воителя-Герреро не садились в храме никогда. Это было особой сословной гордостью, прямым исполнением давнего завета: всегда быть на страже, хранить и защищать. Однако, чьи интересы защищали люди Меча в Сан-Висенто, зависело от выбранной ими стороны.

Слева расположились Дон Гарсия и его "семья". Его мечники заняли боковой проход слева. Справа – люди мэра и комиссара. Можно было подумать, что правая сторона олицетворяет закон и порядок, а левая – беззаконие, но это было не так. Всем в Сан-Висенто было отлично известно, что комиссару принадлежит половина плантаций непентес, травы забвения. И мэр имел с этого бизнеса свой процент.

В первом ряду слева гордо восседал в одиночестве Дон Фернандо Гарсия в неизменном белом костюме, с усмешкой поглядывая на пустующую скамью по ту сторону прохода – кроме него ни одного импера в Сан-Висенто не было. Мэр сидел среди искусников, комиссар стоял среди людей Меча.

Рита не занимала ни одну, ни другую сторону. Она и Диего стояли посредине в проходе. Правильный выбор никогда не бывает простым.

Главное правило, которому следовала Рита – держаться в стороне. Это требовало большой выдержки и воли. Но она знала: в этом мире ничего не бывает хаотичным и даже у беззакония, как бы странно это ни звучало, есть свои законы. Тебя могут заманивать, пугать, угрожать, давить. Но пока ты не занял ни одну из сторон, ты не в игре. Но если однажды пойдешь на компромисс, начнешь договариваться, совершишь сделку, выполнишь просьбу, пусть самую безобидную или, не не приведи Герреро, что-то попросишь – все. Ты уже увяз и твоя жизнь принадлежит Дону. У тебя больше не будет воли, потому что человек Дона делает то, что велит Дон. А другая сторона – те же бандидос, только в погонах.

Появился падре Энрике, облаченный в белый с серебряной вышивкой плащ, хор мальчиков и девочек запел гимн, прославляющий Деву Хранительницу. Голоса детей, чистые, ангельские, эхом отражались от сводов храма. Перед очарованием этой чистой красоты все были бессильны. Сердца людей наполнялись благодатью, кто-то закрывал глаза и наслаждался звучанием, приближаясь сердцем к священному Равновесию, которое, воцаряясь в душе, возвышает человека над низменными страстями, дарует просветление и радость.

Когда пение стихло, падре обратился с молитвой к Хранительнице. Он просил о мире в душах людей, о благословении для всех собравшихся. Люди шептали, повторяя слова молитвы, осеняя себя знаком Равновесия.

Исповедник склонился у алтаря, возложил на одну чашу Весов белую лилию, на другую – черную, делая зримым символ Божественного Равновесия. Золотые Весы сияли в лучах солнца, сверкали драгоценными камнями – горожане Сан-Висенто гордились своим храмом, охотно жертвуя на украшение святынь.

Все ждали напутствия, которым завершалась обычно служба. Однако падре не спешил, медленно обводя взглядом своих прихожан.

– Вчера мы простились с Мигелем Родригесом. Трагическая потеря.

При этих словах по рядом пробежал шепот, а люди на левой стороне заметно напряглись. Рита могла видеть только спину Дона, но вся его поза выражала явное недовольство. Падре очень смелый, даже после покушения не боится говорить на запрещенные Доном темы. Весь город шумел о перестрелке на кладбище и даже до ранчо докатились слухи.

Рита нашла взглядом семью Родригес – одетая в черное всхлипывающая мать, поникшая в своем кресле бабушка и застывший с неподвижным от горя лицом отец. Рите было искренне жаль этих людей, она не понимала, чем мог досадить людям Дона Гарсии Мигель – мальчишка, витающий в облаках и живущий своей музыкой. За креслом доньи Кармен стоял мрачный молодой мужчина. Рита прежде никогда не видела его, вероятно, кто-то из новых бойцов Гарсии приставлен к семье Родригес, то ли для показной заботы, то ли запугать. Их взгляды встретились, как будто шпаги скрестились. Рита не могла понять, что за выражение прячется в глубине глаз незнакомца, но отвечала ему со всем презрением, на какое была способна. Пусть говорить вслух опасно, в том, что ей думать, она вольна!

Слова падре прервали этот безмолвный поединок, оставив Рите странное ощущение начатого, но незаконченного разговора.

– Когда обрывается жизнь молодого человека – это всегда печально. Мигель был талантливым, добрым и веселым. Все любили Мигеля Родригеса, с удовольствием пели его песни, танцевали под его гитару. Казалось, юношу ждет безоблачное будущее. И вот его нет. Задумайтесь. Никто из нас, бедных и богатых, праведных и грешных, сильных и слабых не способен избежать трагической участи, если мир вокруг дышит злобой и жестокостью. Богатство, влияние, сила могут затуманивать разум и кому-то покажется, что он держит в руках не только свою судьбу, но и чужие жизни. Однако, да простит меня Хранительница за эти слова, перед лицом Санта Муэрте все равны. И что важнее, всем доступно покаяние и искупление. Еще не поздно омыть свои руки и обратить взор к вечным истинам, заповеданным нам богами.

Падре коснулся ладонью груди в трогательном жесте. Паства потрясенно молчала.

– Пусть тот, кто думает, что сумеет избежать суда людей, помнит о Суде Божественном.

Тишина стала мертвой. Исповедник стоял одиноким символом возмездия, прожигая прихожан холодным синим пламенем взгляда.

Гарсия поднялся и демонстративно повернувшись спиной к алтарю, покинул храм. Тех, кто не успевал расступиться перед ним, отбрасывало в сторону мощной волной силы, окружавшей Дона. Рита успела посторониться, стараясь не смотреть в надменное лицо Гарсии.

Притихшие прихожане покидали храм, гадая, долго ли продержится в городе новый исповедник.

Многие оставались на исповедь. Для этого им приходилось встать в длинную очередь к исповедальне, где юные и не очень синьориты расталкивали друг друга, спеша попасть к падре Энрике. Смелый, искренний, молодой и красивый исповедник с его глубоким мелодичным голосом покорил не одно сердце. К тому же Энрике дер Сангвис не был женат.

Слава Равновесию, в их благословенном королевстве жениться исповедникам не запрещалось. Хотя немногие, женившись, продолжали служение в храме. Быть падре означало день и ночь оставаться доступным для своих прихожан, не отказывать в помощи словом и делом страждущим. Кроме того, исповедники небогаты, хотя ни в чем не нуждаются. Мэрия платила жалованье и предоставляла жилище. Домик исповедника не блистал роскошью, но все же был весьма комфортным, хотя бы и с точки зрения холостяка.

Однако все эти рассуждения имели мало веса в глазах девушек Сан-Висенто. В конце концов, рассуждали девицы, их отцы дадут им приданое, а такого красавца-мужа пойди сыщи! Другие же не загадывали так далеко и мечтали о танце с Энрике и дивном вечере наедине с ним. Но ни одной синьорите еще не удалось растопить лед в его взгляде. Тем ценнее казался этот приз азартным асконкам.

Рита и ее люди направились к выходу. Когда за ее спиной шли крепкие парни с ранчо в своих лучших нарядах, горожанки не могли удержаться от томных вздохов и игривых взглядов поверх раскрытых вееров. Парни только и ждали, чтобы как застоявшиеся жеребцы вырваться на волю и повеселиться. Сегодня будет много танцев, музыки и песен, пусть порадуется душа Мигеля – весь город будет петь его "Танцы под луной".

У храма Рита распрощалась с Диего и отправилась на почту. Посылка из Сангры уже ждала ее. Рита забрала коробку в синей с золотыми звездами бумаге и вышла из прохладной тени почтовой конторы. Оживленные горожане заполнили улицы, с ней то и дело здоровались, а Рите не терпелось заглянуть в присланную мамой коробку. Девушка присела в тени акации на скамейку, чтобы развернуть посылку и заметила рядом, за углом почтовой конторы, двоих. Себастьян, единственный и бессменный почтальон Сан-Висенто разговаривал с тем самым мрачным парнем из храма.

Рите предоставился случай рассмотреть незнакомца без помех. Этот загадочный кабальеоро будил любопытство. Красив, но по-особенному. Черты лица нельзя назвать правильными, скорее резкими и выразительными, как на старинных портретах. Ощущалось в нем что-то темное и притягательное, как сладкий привкус греха. В движениях сквозила грация сильного зверя, до поры обманчиво расслабленного и даже ленивого, но в любой момент способного на смертельный удар мощной лапой.

Незнакомец и почтальон о чем-то договорились, быстро направились вниз по улице и скрылись в толпе.

А Рита наконец занялась посылкой – вытащила из коробки бумажный сверток с эмблемой столичного модного дома. Новое платье? Нет, Рита ждала совсем другого. Удобное белье, незаменимое для мечницы, какое носят девушки из Ордена! Вот это подарок! Мужчинам и в голову не приходит, насколько это важно. Рита всегда смеялась, видя картинки в журналах, где воительниц изображают в кружевах или тугих корсетах, или того смешнее – в железных лифах на голое тело! Какая глупость. То ли дело эластичная ткань и новая модель без крючков и завязок. Вот это настоящее достижение прогресса, куда там мобилям!

На дне еще нашлась коробка дорогого шоколада, несколько книг, покоривших столичные умы в этом сезоне и пакет элитного тайкинского чая, который в Сангру попадает только контрабандой через Бесарийские острова.

Рита улыбнулась. Нужно отправить маме бутылочку "Ла флор негра" – лучшей асконской текилы в благодарность.

Глава 4 Муэртида