Помоги проекту - поделись книгой:
– Где Дунай? – спросила она, подходя к столу с журналами, чтобы вписать туда свое имя и время заступления на службу.
– Наверху, – ответил Фараон, не отрывая глаз от книги.
Ева состроила сердитое лицо:
– Что он там до сих пор делает?
– Ищет в городе человека на сегодняшнюю поездку. Ты разве не просила тебя заменить?
– Нет, – возразила Ева.
– Странно. А мы думали, что ты сегодня не появишься здесь.
– С чего бы это?
Фараон отложил книгу в сторону и пристально взглянул на Еву.
– Не может быть, что ты ничего не знаешь.
– Что я должна знать?
Фараон хитро улыбнулся и ткнул дымящейся сигаретой в сторону журнала, куда записывают посетителей города.
– Что там? – сходу спросила Ева, поднимая журнал.
– Открой и посмотри. Я удивлен, что Дик Фостер ничего тебе не разболтал. Да и сам Аллен… Странно, что он не пошел к тебе домой. А ведь ночью мне сказал, что пойдет.
Журнал выпал из ее рук и с грохотом приземлился на стол.
– Рори вернулся? – воскликнула она.
Ева медленно опустилась на рядом стоящий стул. Ресницы быстро захлопали, удивленные глаза заблестели.
– Ты не шутишь? – волнительно переспросила она, слегка потянувшись через стол. – Он, правда, здесь?
Лицо Фараона озарилось улыбкой. Он кивнул:
– Приехал ночью. Я думал, что к утру ты уже будешь в курсе, и посоветовал Дунаю искать тебе замену. А вот оно как получилось!
– Рори вернулся…
Вот, что Дик хотел рассказать ей за завтраком! Какая она глупая, что не остановилась послушать его треп.
– Фараон, я сейчас же должна идти, – решительно заявила она.
– Иди, иди скорее, – кивнул Фараон.
Ева миновала привычный путь: дорога к лифту, поездка на лифте, дорога от лифта… Она не шла, а бежала. Озираясь по сторонам, она окидывала взглядом каждого, кто возникал перед ней, в надежде увидеть те самые, знакомые черты лица. Промчавшись по главной улице, она добралась до площади, свернула в переулок, заглянула домой – но Рори Аллена нигде не было. А потом ее осенило: должно быть, он ждет у озера, сидит под широким деревом. Ведь так много времени было проведено под его ветвями. Когда-то это было их любимым местом.
Ева помчалась на окраину к пустырю, а через него прямиком к озеру. Ступив на каменистый песок, она издалека увидела силуэт, сидящий на массивных корнях.
– Рори! – радостно воскликнула она. – Рори!…
Она уже и забыла, как звонко звучит его имя. Он резко обернулся, и его широкая белозубая улыбка заблестела на солнце.
Вытащив ноги из воды, он встал; его руки потянулись к ней навстречу. Ева помчалась к воде. Взбираясь по мокрым корням, она поскользнулась и еле устояла на ногах. Рори протянул ей ладонь, и когда Ева ухватилась, он резко потащил ее на себя и заключил в объятия.
Это был Рори. Рори Аллен. Ее лучший друг. Она любила его своей особенной любовью: сестры или даже матери, а он ее – несколько по-иному. Ее руки обвились вокруг его шеи. Рори согнулся и прижался носом к ее плечу.
– Я скучала по тебе, – протянула она.
– Ради этих слов стоило пересечь полмира.
Разговор у озера
Ева Гордон опустилась на корни дуба, и Рори примостился подле нее, запустив босые ступни в прозрачную воду. Над их головами тихо шумела листва, ветер рябил озерную гладь.
– Последние четыре месяца я провел в Северном Аркаде, – сказал он, смотря вдаль, на залитый солнцем силуэт склона.
– Как ты там очутился?
– Это долгая история. Я даже не знаю, с чего начать.
– С самого начала, – попросила Ева. – С того момента, как ты уехал.
Рори внимательно посмотрел на нее:
– Прямо с ссоры?
– Можешь и с нее. Никто до сих пор не знает, из-за чего вы с отцом поругались.
– Если честно, я уже и сам не помню. Но тема для споров у нас всегда одна, ты знаешь какая. Зацепились слово за слово, как обычно.
– Ты уже заходил к нему?
– Еще нет. Хочу оттянуть время хотя бы до вечера.
– Ты должен зайти к отцу. Сегодня же, Рори.
– Я знаю.
Он побарахтался ногами в воде и немного подумал о чем-то своем.
– Ну, и как ты оказался в Аркаде? – спросила Ева.
– Вообще в тот вечер я решил съездить в Ату, чтобы успокоиться и побыть подальше, – ответил он. – Провел там две ночи и за это время вроде бы успел остыть, но вернуться назад так и не смог. Та ссора была последней каплей, понимаешь?
Ева кивнула.
– Раз назад я поехать не мог, то я решил не тратить время впустую, а сделать то, что всегда хотел.
– Что именно?
– То, что отец всегда мне запрещал. То, из-за чего мы повздорили.
Ева подозрительно взглянула на Рори:
– Неужели ты поехал на поиски …Элизабет?
– Да, я поехал искать маму.
Сердце Евы забилось чаще.
– И что? Ты все-таки нашел ее?
– Нет. Ее нигде не было. – И Рори отрицательно, как будто сам себе, помотал головой.
– Мне очень жаль, – сказала Ева.
– Ничего страшного. Я теперь уже не расстраиваюсь. Мои поиски все равно не оказались безрезультатными, – сказал он.
Ева вопросительно посмотрела на него, приготовившись слушать, и Рори глубоко вдохнул.
– Ты помнишь, за пару месяцев до своего отъезда я взял мамин след в Ате? Я увидел кого-то похожего в толпе. Да, я был слишком маленьким, когда она исчезла, но клянусь, что до сих пор помню, как она выглядит. Поселившись там после отъезда из Города Гор, я стал расспрашивать о ней людей. Я узнал, что эта женщина давно уехала. И как вычислил позже, она двигалась по цепочке городов на запад. Вскоре я сорвался с места и поспешил за ней. Тогда эта идея не казалась мне такой безумной, как сейчас. Я верил в нее, я считал, что она реальна. Это теперь я все ясно вижу: я изнурял себя в поисках женщины, бывшей не больше, чем призраком, – но мной правило наваждение. Я ничего не мог с собой поделать. Я шел за этим призраком по пятам, сменяя город за городом. И когда приезжал на новое место, то верил, что наконец-то застану ее здесь. Но раз за разом меня поджидали неудачи. Так странно, ведь я чувствовал, что эта женщина совсем близко, я почти физически ощущал это. Помнится, как меня злило то, что она уходит прямо из-под моего носа. Временами мне казалось, что она специально прячется от меня. Но эта неравная погоня все же однажды подошла к концу. В городе под названием Верес. Не знаю, слышала ли ты о таком. Он и правда очень далек от Города Гор.
Верес – был последним островком жизни, который мама покинула, прежде, чем цепочка оборвалась. Я начал искать тщательнее, чаще переезжать с места на место, но чувствовал, что все больше удаляюсь от цели. В итоге, я просто сбился с пути. А осознав, что потратил столько усилий впустую, я сдался. Я начал бесцельно скитаться по чужим городам и деревням, стал уныло бороздить белый свет. Меня стало душить такое разочарование, которым я не решился бы мучить даже врага. В тот момент моя жизнь показалась мне пустой и лишенной всякого смысла. Казалось, что мне нечем и незачем больше дышать. Домой я не хотел возвращаться из-за своего упрямства, тем более мне представлялось, что меня там никто не ждет. Я имею в виду отца. Потому я и остался жить там, далеко, среди чужих жизней. Но прошло время – и мои эмоции притихли. Я снова стал глядеть по сторонам, удивляясь тому, во что превратился мир, пока я не обращал на него внимания. Или он всегда был таким? Мои глаза вдруг снова загорелись поиском, но уже не лика матери, а чего-то более важного. Я пытался разглядеть радость в лицах людей, улыбки блестящие на солнце, счастье в смехе детей, беззаботность существования… Но я видел только голод и смерть, голод и смерть. И еще бедность. У нас, в Городе Гор, люди так не живут, поэтому происходящее зацепило меня. Тогда мне многое и открылось. Мне увиделись люди, живущие намного хуже, чем живем мы. И осознание этого словно окунуло меня в ледяную воду. Это стало первым толчком для меня. Я понял, что обязательно должен что-то сделать. Но пока что не знал – что именно. Каждый новый день для всех тех людей был настоящим испытанием. Каждый восход солнца был предзнаменованием чего-то плохого. Они боялись ложиться спать и боялись просыпаться. Я и сам начинал чувствовать это, когда поселился среди них. Тогда я и решил окончательно забросить затею с поиском мамы и заняться чем-нибудь, что принесет всем этим людям пользу, но напоследок я все же хотел попытать удачу в Мерибеле. Что-то неосязаемое тянуло меня туда, и не будучи привязанным к какому-нибудь месту, я решил податься в путь.
Наступал вечер, когда я миновал ворота Аппера, а до Мерибеля было еще три часа езды. Я остался переночевать в Аппере, снял комнату и вымотанный с дороги свалился спать. А утром города уже не было. Он исчез с лица земли. То, что произошло утром, и сейчас заставляет меня вздрагивать при одной лишь мысли о случившемся. Я как сейчас помню: взрывы начали раздаваться без пятнадцати шесть – напротив кровати у меня висели часы. Они, конечно сразу рухнули от тряски. Я подорвался с кровати и принялся в спешке собирать вещи, пока бомбы были еще далеко. Но я знал, что в любую секунду меня может задеть ударной волной и груда камней завалит мое тело. Я торопился. Когда я выбежал на улицу, то увидел оранжевые языки пламени и стену дыма. Земля раскалилась докрасна, где-то рядом метались люди – до меня доносились их крики, но силуэтов я не видел. Слышался свист пуль. Часто чье-нибудь окровавленное тело падало под ноги, где слой дымки был почти прозрачным. Мои глаза сами смотрели на упавших; я не хотел туда смотреть – среди них были даже дети. Солдаты не щадили никого. Когда я нашел свой автомобиль, кузов был объят пламенем. Рядом со мной разорвалась граната. В следующий миг я раскрыл глаза и увидел свет; я остался жив, потому что кто-то из толпы случайно отпихнул меня в сторону. Но я отлетел прямо под колеса вражеского военного фургона.
У меня очень кружилась голова, дальше я почти ничего не помнил. Кто-то поднял меня и погрузил на сиденье в машину. Я не сопротивлялся, у меня не было сил. Очнувшись через день, я смог облегченно выдохнуть: этот фургон угнали гражданские, обычная группа людей, пытающихся спастись. К моменту моего пробуждения они успели доехать до Вишневых Садов. Через несколько дней я почувствовал, что иду на поправку. Те, кто вытащил меня из пекла, держали курс на Северный Аркад. Мельком я слышал, как они обсуждали орден, который борется с врагом, но я никогда не верил, что это правда. Орден Большой Медведицы – мы все слушали в детстве эти сказки на ночь. Раньше я не очень-то верил и во врага. Ведь я не видел, что солдаты делают с людьми. До Города Гор только доходят слухи о бомбах и взлетающих на воздух городах. Мы не верили им. Однако ребята, подхватившие меня, сказали, что в других местах творятся вещи и похуже, и рассказали, что состоят в этом ордене. Мне оставалось только поверить им на слово, ведь мой порыв сделать что-то хорошее и полезное после пережитого в Аппере, только укрепился и теперь мог найти свое реальное применение. Тогда я спросил, можно ли и мне тоже вступить в сопротивление. Те люди сказали, что это легко сделать, нужно только добраться до Аркада. В общем, по приезду меня приняли туда. Я отслужил в ордене уже четыре месяца…
Лучшие друзья
Артур Дюваль рос тощим мальчишкой и с самого детства всегда был на голову выше своих сверстников. К возрасту двадцати двух лет, его комплекция ничуть не изменилась – он, худой, с угловатыми плечами, все также с высоты смотрел на людей.
Волосы у него были черные как уголь; кудри ниспадали на широкий лоб. Часто свои вечера он проводил за чтением, и назойливо мешающие пряди приходилось стягивать на затылке в короткий хвост. Артур Дюваль слыл человеком не увлеченным, привыкшим жить тихой размеренной жизнью. Была у него одна единственная страсть – он любил книги, и, будучи еще совсем ребенком, не упускал ни единой возможности прочесть пару-тройку выцветших страниц.
Начало своей жизни он провел далеко от Города Гор – на пустынных, бесхозяйных улицах, которые время от времени заполнялись всякими тварями. Те приходили и уходили, но неизменным оставалось одно – семилетний мальчик, зажимавший под мышкой стопку из трех книг, думал, что никогда ему не пополнить коллекцию четвертой, и что жизнь всегда будет так плоха.
В то время, как его друзья занимались тем, чем им было положено заниматься – борьбой за выживание, Артур Дюваль умело находил жизнь в напечатанных историях. Из них он узнавал о довирусном времени и удивительном мире, который, порой, в промежутках мимолетного отчаяния, начинал казаться ему злой выдумкой. Иногда к нему приходило сомнение, твердившее, что мира этого вовсе никогда и не существовало. Но маленький Артур продолжал верить. Кроме веры у него больше ничего не было. А потом череда событий привела его в Город Гор, и быстро перебирая ногами, Артур Дюваль уже спешил в школу…
Его восторг был неописуем: книги, повсюду книги… Много книг! Переписанные от руки, напечатанные в довирусную эру, потрепанные, пожолклые, с опаленными солнцем страницами… Математика, физика. Бесконечное множество цифр и формул поражало его воображение. Рассказы учителя на уроках истории укрепляли веру в когда-то царившую на Земле беззаботность существования. А уроки труда… Он раньше и не догадывался, что ему так сильно нравится что-нибудь мастерить! Словом, если и был для Артура Дюваля в чем-то истинный смысл жизни, так это в учении, в науке, в знании. Неутолимая их жажда и сейчас ни на секунду не покидала его.
Отучившись в школе, он взялся за работу учителя, но вскоре эту профессию возненавидел. Это было бесполезно – пытаться научить тех, кто ни в какую не хотел чему-нибудь научиться. Поведение детей нисколько не радовало его; они не напоминали ему самого себя в отрочестве. Они были совершенно другими. Абсолютное безразличие к тому, что Артур с таким упоением им рассказывал. Они лишь хотели слушать бесконечные истории о преввирах и драках. Все поголовно мечтали стать работниками безопасности, никто – поваром или сборщиком урожая. Артур считал, что эта работа отбирает у него слишком много сил и времени, которые он с успехом мог бы перенаправить в полезное русло. Не раз он сам прогуливал занятия, не раз отпускал учеников по домам. Например, чтобы перевести на общий язык том «Краткой истории времени», выменянный в Ате на бутылку рома у какого-то приезжего. Этот случай произошел совсем недавно, и Артур снова получил повестку на общественное заседание. Нарушение дисциплины. Ничто не осталось укрытым от зоркого глаза Теодоры Фостер. Она была контролером, следила за тем, чтобы каждый добросовестно выполнял свои обязанности.
Когда она в очередной раз ловила Артура за прогулом, она поднимала свой сморщенный от старости указательный палец вверх и принималась кричать на всю округу скрипучим голосом:
– Посмотрите, какое безобразие! До чего безответственный человек! Среди белого дня…
Как только вокруг сбегалось достаточно народу, Теодора начинала выписывать повестку. Она уже давно точила зуб на Артура, и весь последний месяц поджидала удобного случая, чтобы добиться его исключения из общины.
Заседание началось в восемь часов вечера. На дворе стоял как раз тот день, когда в город вернулся Рори Аллен. Артур еще не подозревал о его приезде. Ева решила оставить это сюрпризом на потом.
– Все будет хорошо, слышишь? – подбадривала она его мягким голосом. – Никто тебя не выгонит. Когда закончится голосование, я расскажу тебе кое-что интересное. У меня есть одна замечательная новость.
Загадочная улыбка, и вот, она ушла помогать Игорю Горскому с подготовкой на трибуне. Скоро она исчезла из виду.
Раскаленный диск вечернего солнца медленно заходил за вершины гор. Воздух пропитывался легкой прохладой. Главная площадь заливалась красками уходящего дня. В томном ожидании здесь собирался народ.
Расставляли стулья в форме полукруга, люди рассаживались по местам. Их взору представал деревянный помост – на него уже взошел Артур Дюваль. Скоро к нему присоединился Игорь. Свое место в первом ряду заняла Ева, рядом с ней расположился Фараон Рэнкин, за ним его брат – Дунай. Позади сидели Халецкие, Фостеры, кроме матери семейства – Теодоры. Она устроилась в центре первого ряда. На вид ей было лет восемьдесят; ее морщинистое лицо обросло бородавками на правой щеке. Застывшая гримаса злости была неотделима от образа старухи. Так случается со старыми людьми, что на лице у них замирает выражение, которое они проносили большую часть жизни. Делая важный вид, она беседовала с сидящим рядом Карлом Пондом, частенько переводя испепеляющий взгляд на Артура. На задних рядах восседали Джонсоны и Чанги, в одиночестве разместился старик Лука Пози – бывший школьный учитель. Когда горизонт разрезал красное солнце посередине, все, наконец, сидели на своих местах.
Игорь Горский открыл заседание и коротко изложил суть вопроса, выдвинутого на обсуждение; после вслух зачитал справку, составленную Теодорой. Затем предоставил Артуру шанс объясниться перед людьми. Взгляд Игоря излучал спокойствие, голос звучал дружелюбно, движения выглядели непринужденными. Артур знал, что так он заставляет толпу расслабиться, и был искренне благодарен ему за помощь. Однако глаза нервных мам, чьи дети недавно остались в школе без присмотра по вине Артура, все равно продолжали пылать недовольством. Остальные зрители были настроены не так враждебно.
Артур вышагнул вперед. Поначалу ноги держали его неуверенно, но пройдя еще полметра, он вдруг обрел уверенность. Оказалось, сложно сделать только несколько первых шагов. Это как с первым ударом в бою, хотя откуда Артуру знать, ведь он неважно дрался. Стоя перед людьми, он знал, что здесь и сейчас начнется его растерзание. Неужели сегодня его все-таки изгонят в Ату? Ему не хотелось бы оказаться там. Еще вчера вечером он с холодной головой рассуждал об исходе голосования и был твердо уверен в том, что его оставят. Ведь он слишком нужен этому городу. Да, от него много вреда, но больше пользы. Он провел для этих людей электричество, построил механический лифт, заставил ворота открываться по велению кнопки. А если изобретенный им генератор когда-нибудь выйдет из строя, они ни за что его не починят сами. Им придется зажигать свечи, как они это делали раньше, придется поднимать платформу лифта на тросах. Потеряв Артура, они потеряют все удобства, к которым уже привыкли. Значит, они должны его оставить… Он думал так еще вчера, но сейчас эта уверенность почему-то развеялась, как дым. Он на секунду представил, что будет, если он сейчас же приведет толпе все доводы о собственной значимости, и ясно увидел, как они начинают кричать и возмущаться; как Ева закрывает покрасневшее лицо руками; как спокойный взгляд Игоря медленно наливается яростью…
И он, собравшись духом, признал свою вину, красноречиво попросил прощения, дал обещание больше не повторять подобных ошибок. Пусть эти слова и не были правдой, но люди хотели услышать их. Артур потакал желаниям толпы. Вдобавок ко всему, поручился искупить свою вину и сказал о готовности понести любое наказание. Это должно было подействовать. Он сделал скорбное лицо, надеясь надавить на жалость, виновато опустил голову вниз – и кудри упали ему на лоб, закрыв глаза, в которых не таилось ни капли сожаления.
Рук за его изгнание было поднято только семнадцать. Намного меньше половины. Его оставили в городе, но назначили за провинность наказание. Когда все закончилось, к Артуру подбежала Ева. Она видела, что он немного огорчен и постаралась его приободрить.
– Ну, подумаешь, добровольная работа на свалке, – легко махнула рукой она, – к тому же всего один месяц. Знаешь, для Мирко это вообще основная работа.
– Все знают, что Мирко – пьяница. Ему все равно, чем заниматься, лишь бы держали в городе и за завтраком выдавали вино. А я… я мог бы делать что-нибудь другое. Что-нибудь более полезное. – Он вздохнул. – Добавили бы лучше часов в школе!
– А тебе и добавили, – напомнила Ева, совсем не подумав.
Она прикусила язык.
Артур вздохнул еще тяжелее.
– Ну, ничего страшного, – попыталась исправиться она. – Тебе могли назначить что-нибудь и похуже.
– Да что может быть хуже? Месяц перебирать мусор, Ева. Целый месяц!
– Он пролетит незаметно, вот увидишь, – сказал чей-то голос, возникший за спиной.
Артур сразу узнал его и удивился, ведь этого голоса он не слышал уже давно. Он резко обернулся – перед ним возникла фигура Рори Аллена. Живого. Реального. Целого и невредимого.
– Ева, скажи, что тоже видишь его, – попросил Артур, глаза которого округлились, как две монеты.
Она звонко рассмеялась:
– Конечно, вижу. Я же сказала, что у меня есть для тебя хорошие новости.
Созвездие Большой Медведицы
Путь домой был недолгим. Три пары подошв коснулись деревянного крыльца. Стоял глубокий вечер, но луна не взошла на черное небо – порывы ветра принесли на себе холод осени и нагнали густых туч.
Поделиться книгой: