Высокое напряжение

— Ты думаешь, что выглядишь грозно… думаешь, что этими глупыми словами запутаешь меня? — ее нервный смех служит ярким подтверждением того, что Лена на грани. — Я знаю тебя, Лева, — прижимается ко мне всем телом. Так, что я чувствую рукой жар ее груди. — Я была у тебя первой, и я последняя твоя любовь… Не было никого, кто смог бы затмить мой образ в твоем сердце, — шепчет, вычерчивая узоры на ткани моего пиджака. — Твои грубости… ты пытаешься защититься… и это нормально. Твое сердце разбито, я бросила тебя, обидела. И ты так и не научился доверять женщинам. Прости, Левушка… но ты до сих пор без ума от меня…

Опускаю на нее взгляд. Чувствуя, как разрывает от гнева. Ненавижу эту суку. Презираю. Растоптал бы ее, так, чтобы и места мокрого не осталось. И как бы ни ненавидел, где-то в глубине души понимаю, что она права. Не забыл, не смог никем задушить ее образ. Так и не вышло. А сейчас, убедившись своими глазами, в какое гнилье она превратилась, тошно стало.

— Ты такая смешная, честно слово, — усмехнулся краешком губ.

— Нет, это ты смешной, — не уступает. Касается тыльной стороны руки, проводит пальцами по размытым очертаниям тату, которую мы делали вместе. Черт. Все тело током прошибает. По размытым очертаниям тату, посвященной ей. Я пытался ее закрасить, перебивал другим рисунком, но эта дрянь оказалась чертовски въедливой и упертой. Так и не исчезла с моего тела.

— Вот он… рисунок… — будто издеваясь, ведет по линии, вверх к запястью и дальше, под рукав. Стою, как идиот, слова вымолвить не могу. Только сердце в груди шарахает, как бешеное.

— Ты набил его после нашей первой ночи… Мы были так счастливы… так наивны и неопытны.

К черту все. Я сыт этим дерьмом. Одергиваю руку. Сжимаю кулаки, понимая, что я на краю. Пора показать этой суке ее место. Опустив глаза, окидываю ее ленивым взглядом.

— Лена, если у тебя все, то я пойду. Моя девушка вынуждена терпеть общество моего младшего братца, пока я трачу на тебя свое время. С твоего позволения, — сунув в карманы руки, киваю ей, улыбаясь. Сорвавшись с места, иду к столику Гетман.

Кирилл замечает меня. Замирает, удивленно уставившись. Приблизившись, хватаю Тату за локоть. Боюсь, что ей будет больно, если прикоснусь к обожженной кисти.

— Татьяна Александровна, я украду вас на один танец, — шепчу ей на ухо. Гетман замирает в моих руках, сжимается вся. Боится меня? Хорошо, пусть боится. Тяну ее на танцпол. Понимаю, что поступаю где-то по-детски. Но сейчас рыжая бестия — единственная, кто сможет помочь мне.

Тата

Он так по-хозяйски, крепко прижимает меня к себе, что в первые минуты я теряюсь. Позволила Богатову вести себя в танце, испуганно спрятав взгляд на его груди. Мощной груди — она была такой твердой.

— Как твоя рука? — раздается его хриплое на ухо. Поднимаю глаза, и воздух в груди спирает. Его карие омуты так близко сейчас… в них столько гнева и чего-то еще…

— Рука? — смотрю на него растерянно.

— Мазь помогла?

И тут я понимаю, о чем он спрашивает. Машинально бросаю взгляд на кисть, лежащую на плече Богатова. Откуда он знает про мазь? Неужели Константин рассказал? Получается, Богатов интересовался моим здоровьем…

— Удивительный вы человек, Лев Николаевич… — нервный смешок слетает с губ. Богатов хмурится. — Сначала калечите, а потом переживаете о самочувствии…

— Я вас не калечил, Татьяна Александровна, — рычит недовольно. — Это все ваша экспрессивность и чрезмерная эмоциональность.

— Оу, это так теперь называется, — отворачиваюсь от него. Не хочу даже смотреть на этого нахала! Пытаюсь хоть немного отстраниться от Богатова, но он прижимает меня так сильно, что все попытки оказываются тщетными. Он, наблюдая за моими потугами, будто издеваясь, продолжает сверлить меня своими глазищами и улыбаться.

— Вот, о чем я говорю, — протягивает задумчиво, когда я, устав вконец, сдаюсь. — Давайте не устраивать цирк, Тата?

— Давайте не будем, — киваю, думая только о скором завершении песни. Как только музыка стихнет, я сбегу от него, как можно дальше.

Некоторое время мы танцуем в полной тишине. Вижу Кирилла. Он стоит у нашего столика. Пьет сок, делая вид, будто не задет этой ситуацией. Но я замечаю во взгляде мужчины отблески грусти.

— А может, вы мне все-таки спасибо скажете? — не удержавшись, отпускаю колкую фразу.

— Спасибо? — Богатов изгибает удивленно бровь.

Киваю.

— Фернандо Белуччи. Кажется, он изъявил желание встретиться с вами…

В глазах Льва вспыхивает понимание.

— И вы думаете, что он принял это решение, будучи очарованным вами? — произносит эти слова до обидного насмешливо.

— Думаете, нет? — впиваюсь в него колким взглядом. Молчит. Только краешек губ медленно ползет вверх.

— Думаю, вы правы. Он не первый… поэтому, да, — слегка склонив голову вбок, отводит взгляд.

Я понимаю, на что он намекает. На отца Жени. Хочет в очередной раз кольнуть меня. Выставить продажной шлюхой, падкой на чужих мужчин. Но я не буду показывать ему, как сильно меня задевают эти слова.

— Кстати, если уж мы начали говорить на неприятные темы… — возвращаю Богатову его насмешливый тон. — Где же ваш новый заместитель? Евгения не видно на празднике.

— Евгений в командировке. Налаживает контакты в Китае.

— Ох, могу себе представить, какие контакты он может наладить… — ничего не могу с собой поделать. Так и хочется позлорадствовать.

— Почему вы так его не любите? — спрашивает Лев. — Что вам сделал этот парень? — и, не дав мне ответить, добавляет. — Ой, забыл, простите… фирма… он ее вам не отдал.

— Лев Николаевич… — подняв глаза, рычу сквозь зубы. Понимаю, что срываюсь, но мое терпение уже давно закончилось. И с каждой последующей секундой плотина грозит прорваться.

— Т-ш-ш, вы же не забыли, что мы не устраиваем сцен, — наклонившись, шепчет на ухо. — Да и вообще, Татьяна Александровна, не стоит так переживать. Что-то в последнее время вы не в ладах с нервами…

Отворачиваюсь от него. Клянусь, сейчас я так зла на него, что готова вцепиться в глотку, прямо в то место, где пульсирует жилка на смуглой коже шеи мужчины. Цепляюсь взглядом за Кирилла. Он все так же у нашего столика. Его руки в карманах брюк, смотрит мой спутник прямо на нас. И теперь в его взгляде неприкрытая злость. Мне становится не по себе от этого. Чертов Лев, крутит нами, как хочет! Боже, когда уже закончится эта песня? Я больше не могу терпеть рядом с собой этого человека!

Богатов каким-то образом улавливает мои мысли.

— Что у вас с Кириллом? Вы вместе? — раздается его напряженный голос.

Меня так злит наглость и беспардонность этого мужчины!

— А что, если да? — резко поднимаю на него взгляд. Клянусь, если было бы возможно, Богатов бы уже сгорел — так много гнева сейчас во мне.

Лев молчит. Смотрит мне в глаза без единой эмоции на лице.

— Не разбей ему сердце… — вдруг произносит он, когда я уже и не жду ответа. — Иначе от моего гнева тебе не спрятаться, Тата, — улыбается так, будто счастья мне только что пожелал.

Богатов устремляет взгляд куда-то поверх моей головы, а меня накрывает. Да пошел этот ублюдок! Сколько я буду терпеть его издевательства?! Все! Баста!

— Все, я устала. Хочу уйти, — вырываюсвою ладонь, разворачиваюсь, желая уйти с танцпола. Но в следующее мгновение Лев хватает мое запястье и, резко притянув к себе, накрывает мои губы поцелуем.

Внутри все вскипает. Да как он посмел! Я пытаюсь отпрянуть, но Богатов так крепко держит мое лицо в руках, что я и на сантиметр не могу сдвинуться. Его сочные наглые губы берут в плен мой рот. Его язык вероломно проникает в мой рот, лишая абсолютно всех сил. Все кружится перед глазами, меня разрывает от эмоций, от ощущений. Я ненавижу его! Он сволочь! Наглая и беспринципная! Сейчас он рушит мои еще даже не успевшие начаться отношения с Кириллом! Льву плевать на нас! Он захотел и сделал, не думая о последствиях.

Нет. Нет. Это не поцелуй. Это его месть мне. Это навязывание своей воли… Подонок! Черт… но какой же он сладкий. О боги, этот поцелуй… Мое белье уже промокло насквозь, а ноги не держат. Клянусь, если бы он не держал меня, я бы давно упала, сползла бы по нему и растеклась лужицей на танцполе. А этот запах… мятная жвачка вкупе с его парфюмом… я вдыхаю его, и вдыхаю, желая еще.

Не знаю, сколько длится этот поцелуй. Но когда он выпускает меня, когда его губы перестают целовать, я нахожусь в полной прострации. Мне хочется плакать, хочется смеяться. Впервые в жизни я настолько ярко чувствую желание, тягу к кому-то. Никогда и никто еще не действовал так на мое тело.

Нет, это не мои мысли. Я не могу хотеть Богатова! Он мой враг. Он издевается надо мной. Я не стану его тряпкой! Не позволю себе даже думать о подобном!

Богатов все еще держит меня в руках. Молчит. Смотрит на меня как-то странно. Сейчас в его глазах нет злости. Он будто тоже одурманен нашим поцелуем. Лев водит пальцем по очертаниям моих скул, убирая за ухо прядь моих волос. А потом уголок его губ приподнимается, изгибая их в полуулыбке.

— Я ненавижу тебя, Богатов, — шепчу из последних сил, беря себя в руки. — Я ненавижу тебя, сукин ты сын!

— Тише, Тата, — шепчет, продолжая улыбаться и трогать меня. — Давай без сцен. Просто уйдем… — он сжимает мою ладонь и, развернувшись, уходит с танцпола в сторону беседок. А я просто следую за ним с громко колотящимся в груди сердцем.

Глава 15

Мы стоим у воды. Одни. Громкие звуки музыки здесь кажутся приглушенными. Я не знаю, что сейчас было…Не могу объяснить, почему я сразу не влепила ему пощечину, по какой причине позволила утянуть себя следом. Ведь Кирилл… он все видел. Наш поцелуй происходил на его глазах! Кир никогда не простит этого мне!

С тех пор, как мы пришли сюда, Богатов не проронил ни слова. Вот уже минут пять стоит у кромки воды, облокотившись об угол стола с напитками для фуршета. Смотрит вдаль, сунув руки в карманы. А я с каждой пройденной секундой все больше прихожу в себя. Понимаю, что натворила.

И мне вдруг становится так холодно и так зябко. Мной нагло воспользовались. Богатов сделал это специально. Таким образом он показал Кириллу, что я недостойная, что со мной не стоит связываться. И в то же время утер нос своей бывшей. Какой же сволочью нужно быть, чтобы так играть чужими судьбами…

— Не нужно так громко думать, Тата… все равно не поймешь… — произносит хрипло, с нотками смеха в голосе. А меня трясет.

— Зачем ты это сделал? А? — зябко обнимаю себя за плечи, прожигая Льва ненавидящим взглядом.

— Да ладно тебе, — смеется, обернувшись, смеряет ехидным взглядом. — Хорошо же было. Да и вообще, вы не пара с Кириллом. Я тебе одолжение сделал… — отворачивается.

Черт возьми, он говорил все это таким спокойным тоном, словно вещал какие-то обыденные вещи. Вот так, запросто решил, что мы не пара, и сделал гадость.

— Какая тебе разница, пара мы или нет? — взрываюсь, кричу на него. — Ты не имеешь на меня никакого права!

— Я бы так не сказал, — смеется, задумчиво потирая подбородок. — Все-таки не чужие люди… или ты забыла о нашей ночи? — ехидно вскинув бровью, смотрит на меня.

— Я ничего не помню. Я была пьяна! А ты воспользовался моим состоянием. Ты подлый человек, Богатов! — сжимаю кулаки от злости.

— Я подлый? — произносит Лев сквозь нервный смех. Повернувшись, наступает на меня.

— Под стать тебе, Тата. Это не я увел мужчину из семьи. Не я ложился под дряхлое тело, тр*хался со стариком, чтобы поиметь с него денег! И ты называешь меня подлым? — скривившись, смотрит на меня, будто на омерзительную тварь. А потом вдруг улыбается так гадко.

— Да ты благодарить меня должна. Когда еще представится шанс побыть рядом с молодым, полным сил? Ты же привыкла к пенсионерам, молодые на тебя не клюют…

Это происходит на автомате. В один момент я стою напротив него, а в другой — тянусь к столу. Схватив бокал воды, выплескиваю ее в лицо Богатову. Зажмурившись, он хватает ртом воздух, пока прозрачные ручейки стекают по нему, пропитывая одежду. Он растерян, шокирован. Но это длится недолго. Уже спустя пару секунд, смахнув с глаз воду, он возвращает ко мне наполненный гневом взгляд. А меня трясет. От холода? От нервного напряжения? Сердце бьется так сильно, что его стук отдается шумом в ушах.

— Что ты творишь?! — взвывает мужчина.

— То же, что и ты каждый день делаешь со мной! — мой крик такой громкий, такой пронзительный. Разрывает связки, глушит. Но то, что Богатов сказал сейчас… то, что сделал. Это разбило меня. Растоптало. Я будто бомба с часовым механизмом. И мой таймер истек…

— Хватит обращаться со мной по-скотски! Хватит унижать! Что я сделала тебе? Что? — реву прямо в его надменное лицо. Богатов молчит, напряженно всматриваясь мне в лицо.

— Ты обвиняешь меня в том, что я спала с отцом Жени?! Ты слушаешь этого лгуна! Игрока, зависимого человека! И даже не удосужился спросить у меня, а как было на самом деле?! А может, просто мужчина увидел во мне потенциал? Взял под крыло девчонку, оказавшуюся в трудном положении в чужом городе, — его губы кривит омерзительная улыбка, а меня еще больше трясет.

— Да, можешь мне не верить! Можешь и дальше плевать на меня! Но порочить имя умершего человека… Сергей Анатольевич дал мне шанс доказать, что я чего-то стою! Он помог мне купить квартиру, машину. Он помог моей маме, когда она была на краю гибели. Но мужчина всегда относился ко мне, как к дочери. Потому что так и было! Я не покладая рук трудилась в этой компании! Мы пережили разные времена! Но я никогда даже не думала отказаться или бежать. А твой Женя… что сделал он? Перед тем, как обвинять кого-то, подумай, пораскинь мозгами, как все на самом деле! Я была ему как дочь. Потому что сын его разочаровывал. Он не мог положиться на Женю… Да и переписать компанию он хотел на меня, потому что знал, если останется у сына, судьба ее будет прискорбной, — я задыхаюсь. Меня душат рыдания, но я выскажу этому ублюдку все. Приблизившись вплотную, гордо поднимаю подбородок.

— И если все это делает меня шлюхой или двуличной с*кой, пусть так. Но ты, Богатов, скудоумный м*дак, раз видишь все в таком свете!

Я хочу развернуться и уйти, но моя нога поскальзывается на луже воды, и я вдруг теряю равновесие. Богатов протягивает руку, пытаясь меня ухватить, но не успевает. И я падаю вниз, в холодную воду озера, погружаясь в нее с головой.

Мне страшно… и холодной. Я не умею плавать. Меня затягивает все глубже и глубже в пучину воды. С каждой последующей секундой паника нарастает. Легкие горят от нехватки кислорода. А потом чувствую хватку на своем плече. Меня тянут вверх. Пара секунд, и я выныриваю. Жадно хватаю воздух ртом, откашливаясь от воды.

— Все в порядке, тише-тише, — раздается над ухом взволнованный голос Богатова, в то время как его руки крепко оплетают мою талию. Как только я понимаю, что это он держит меня в руках, снова накрывает истерика.

— Отпусти, не трогай меня! Не трогай! — истерический крик вперемешку со слезами. Шлепаю его обессиленными руками.

— Успокойся, слышишь! Успокойся, — рычит. Слегка встряхивает, заставляя замереть и посмотреть в его широко раскрытые от испуга глаза.

— Мы так вдвоем утонем. Держись за меня и не сопротивляйся.

Замолкаю. Сейчас единственное, что я хочу — поскорее оказаться на суше. И потом убегу как можно дальше от него.

Подплыв к берегу, он вытягивает меня из воды. Меня колотит. В груди горит все. Вдыхаю и вдыхаю бесценный воздух, потихоньку приходя в себя. Не дав мне опомниться, Лев поднимается и, подхватив меня, поднимает на руки.

— Что… что ты делаешь? Отпусти! Слышишь! Отпусти меня! — рычу, тарабаня кулаками по его мокрой спине.

— Угомонись, Тата. Я хочу тебе помочь, — бросает недовольно, продолжая идти куда-то.

— Не нужно мне от тебя помощи! Ничего не нужно! — срываюсь на плач.

Но Богатов словно и не слышит меня. Он заходит в какое-то здание. Поднимается вместе со мной по лестнице на второй этаж. Я знаю, что не должна позволять ему и дальше решать за меня и командовать. Я должна найти Кирилла и уехать отсюда подальше. Но мне так плохо… после пережитого стресса и страха, силы все, до последней капли, покинули мой организм.

Богатовнесет меня по коридору, проходит в одну из дверей. В помещении темно, но Лев словно знает здесь всю обстановку наизусть. Уверенно проносит дальше, открывает еще одну дверь и наконец-то включает свет. Он ставит меня на прохладный пол душевой кабинки.

Без его тепла меня еще больше начинает трясти. Богатов тянется за мою спину. Поворачивает вентиль, и сверху вдруг начинается литься теплая вода.

— Чт… что ты делаешь?! — шиплю, инстинктивно отодвигаясь. Пытаюсь выбраться из кабинки, но Лев не дает мне этого сделать, преграждая собой путь.

— Тебя нужно согреть. Иди под воду, а я пока одежду поищу, — он сам мокрый насквозь. Вижу, как стекает вода с кончиков его волос прямо на лицо. А взгляд все равно уверенный такой, будто Богатов не нервничает совсем.

Не хочу его видеть!

— Не нужно мне ничего от тебя! Слышишь! Катись ты в ад! Выпусти меня! — толкаю его в грудь, но он будто и не чувствует ничего.

Шагнув в кабинку, прижимает меня к стенке, заставляя встать прямо по горячие струи воды. Съежившись, хватаю испуганно ртом воздух, вцепившись в лацканы его мокрого пиджака.

— Выпусти меня, Богатов, выпусти! — кричу, а сама немного расслабляюсь под теплой водой. Холод из тела выходит, и я уже не так сильно дрожу.

— Успокойся, Тата. Ты не оставила мне другого выбора. Нужно согреть тебя… — рычит, напряженно глядя на меня.

«Согреть тебя. Согреть тебя». Заладил, как заведенный! Что он делает? Разве не понимает, как я ненавижу его? Как мне больно от его гадких слов и действий. Да пусть провалится со своей помощью и состраданием! Не нужно мне от него ничего. Пусть больше не появляется на моем пути!

Он вдруг берет мое лицо в руки, поднимает так, чтобы я посмотрела в его глаза.

— Ничего не было, слышишь? — смотрит так внимательно, будто пытается что-то отыскать в моих глазах.

— Что?

— Та ночь… между нами ничего не было. Ты уснула в машине, и я переложил тебя на диван. Я всю ночь работал, Тата. Я и пальцем тебя не тронул…