Карлуша и я

Просыпаюсь я всегда очень рано, пока все в доме спят, чтобы в тишине помедитировать. А после и птицы начинают тихонько щебетать, значит, пора их открывать. Первым делом я выпустила Карлушу на пол, потому что видела, как он рвался вон из клетки, только лишь я сняла с нее ткань. Потом дала всем корм и стала наблюдать за тем, как вороненок понемногу осваивает пространство.

Сегодня Карлуша был уже много смелее. Обошел комнаты, немного посидел в нише для напольной вазы, а потом примостился на свернутом в рулон ковре. Здесь ему явно понравилось больше всего и все последующие дни он предпочитал отдыхать на нем.

Чтобы птицу чем-то занять, я давала ему в качестве игрушек различные предметы – скорлупки грецкого ореха, натуральные пробки от бутылок, кисть от шторы. Вороненок пробовал клювом что это такое, но интереса не проявлял – не съедобно!

А вот мои попугайчики его ой как заинтересовали. Карлуша ходил кругами вокруг вольеры и с любопытством смотрел на них, даже пытался забраться на нижнюю перекладину, но не получалось, с одним-то крылом! В свою очередь, и мои птички тоже изучали столь редкостного гостя.

Карлуша быстро привык, нас с мужем совсем не боялся. Пока мы работали за компьютерами, крутился под ногами, даже пытался их клюнуть, как и все неизвестное, что попадалось “на зуб”.

Вторая вещь, которую он на дух не переносил – это человеческие руки. Во-первых, срабатывал инстинкт быть пойманным, а во-вторых, с ними у него были связаны самые неприятные воспоминания о больнице и враче. Тем не менее, мне каждый вечер приходилось его ловить, чтобы посадить в клетку на ночь. А бегал он, уворачивался от рук и прятался настолько ловко, что нам вдвоем с мужем приходилось изрядно попотеть, прежде чем удавалось поймать беглеца.

За неделю Карлуша ну очень заметно вырос, стал практически взрослой вороной. Он уже совсем по-хозяйски расхаживал по дому и, конечно же, был всегда центром внимания. А что самое интересное, он это понимал и ему это нравилось. Вороненок напоминал маленького ребенка, которому любопытно абсолютно все – хочется все потрогать, залезть во все дырки, попробовать все на вкус.

Вскоре ему надоело ходить только по полу и он стал осваивать доступные ему высоты. Имея только одно действующее крыло, Карлуша ловко запрыгивал на журнальный столик, на полку тумбочки, на перекладину вольеры, где жили попугаи. Даже попытался на диван, но я неодобрительно покачала пальцем, а он увидел, что нельзя, и оставил эту затею. Вообще, оказался на удивление компанейской птицей и всегда держался поблизости, где-нибудь у наших ног.

Еще ему понравилось играть со мной в разговор, впрочем, как и мне. Я звала Карлушу – кру, кру, кру! А он отвечал, только не “во все воронье горло”, а почти шепотом – храаа… Почему? Осталось загадкой. К нашей игре очень быстро присоединились мои попугайчики. Они оба мигом научились подражать карлушиному шепотку, а тот лишь удивленно поглядывал на них. Интересно, понимали ли они друг друга?

Вороны весьма умные создания, по сообразительности утрут нос иной собаке. За те дни, что Карлуша пробыл с нами, мы так полюбили и настолько привязались к нему, что мысль о неизбежном расставании приводила в отчаяние. Однако я понимала, что птице на природе будет много лучше. А потом, ведь есть еще вероятность, что он сможет летать! Нельзя лишить его этого шанса!

Через неделю Карлуше сняли фиксирующую повязку с крыла, лучше оно не стало, по прежнему немного провисало, но пока это ничего не значило. Надо учить его летать. Дома это сделать невозможно, а вот в заповеднике, в огромной вольере очень даже легко. И прямо на следующий день мы туда отправились, накануне созвонившись, чтобы нас ждали.

Путь был не далекий, чуть больше часа. Мне пришлось посадить Карлушу в клетку, а чтобы он не протестовал, я насыпала в кормушку его любимых грецких орехов и он надолго занялся ими. Брал кусочек, клал на пол, раскалывал клювом на мелкие крошки и только потом медленно, по одной их ел. Как настоящий гурман!

КАРЛУША

Жилище людей мне не понравилось. Оно было заполнено чем угодно, только не необходимыми вещами. Ни одного дерева, ни одной ветки, ни даже палки какой, где бы можно было присесть. Ни клочка земли, где можно копать червей и букашек, и ни одной лужи на нем. Каменная коробка, одно слово. Что только сами люди ели и пили? Непонятно. Одним словом, хочу сказать, что люди построили себе гнездо совершенно не подходящее для жизни.

Зато меня кормили так вкусно, как никто и никогда прежде. За это им можно было простить все, даже запирание в клетку. Хотя иногда человек вел себя очень глупо и давал мне совершенно несъедобные вещи – то скорлупу, то пушистый шарик, то кусок дерева. Зачем? Неужели он сам это ест? Возможно, судя по его дому, где нет ничего живого.

Я видел, что человек не делает мне зла, но все же всегда был начеку, помня наставления мамы, а они для меня закон. Ведь она предупреждала, что люди очень хитрые и коварные. Сегодня они тебя кормят, а завтра съедят. Она не раз наблюдала это на фермах, где выращивают животных для еды, что всегда приводило меня в ужас.

Но время шло, а человек и не думал меня есть. Тогда я немного успокоился и начал изучать его дом. Каменный пол был слишком холодный, чтобы на нем все время сидеть, и я облюбовал себе нечто, похожее на мягкое бревно, покрытое пленкой, с обоих концов которого росла совершенно несъедобная трава, но зато дергать ее было весело, как и отрывать по кусочку пластик.

Потом я решился подойти поближе к разноцветным воробьям, что чирикали весь день напролет. Их пение скрашивало непривычную для меня тишину и я подолгу мог изучать их повадки. Похоже, и они делали тоже самое, то есть следили за мной. Однако клетка располагалась слишком высоко над полом и я сразу понял, что мне птичек не достать, зато под ней я нашел удобную для сидения железную ветку. С одним крылом весьма неудобно подпрыгивать вверх, но с третьего раза у меня получилось. Правда, она оказалась очень скользкой, продержался я на ней недолго и слетел.

Вообще, в доме много было мест, куда бы мне хотелось забраться, и все разной высоты. Я начал тренировки с самых низких и вскоре уже примерился к дивану, но вовремя заметил, как человек протянул ко мне руку и погрозил пальцем. Тут любой сообразит – лучше держаться от него подальше.

Люди, если бы у них не было рук, были бы совсем не страшны, а то и вовсе беспомощны против нас, птиц. Видимо, вся сила и мощь у них в руках, как у нас в крыльях. Вот у меня одно крыло не работает и я уже похож не на ворону, а на какую-нибудь жалкую курицу.

Зато ноги у человека совсем ничего не умеют и потому не опасны. Сколько бы я вокруг ни ходил, они никакой злобности не проявляли, только шевелили пальцами, словно бы заигрывали со мной. Ну я не устоял однажды, клюнул тихонько. А нога струсила! Тут же отскочила назад. Так я понял где находится слабое место человека!

С каждым днем нашего знакомства я все больше поражался тому, сколь загадочные существа эти люди. Они могли создавать в маленьком окне весь мир, что я видел в прежней моей жизни – деревья, траву, птиц. Я слышал их голоса и то, как шелестит ветер листвой. Смотрел, как утром встает солнце, просыпается лес и среди всех звуков узнавал такое милое моему сердцу воронье карканье. Храаа, – отвечал я им. Вернусь ли я когда нибудь в мою семью?…

Вскоре мы снова совершили полет на машине и мне высвободили завязанное крыло. Только вот испытать его в действии мне не довелось, поскольку снова отправились в дорогу, теперь уже дальнюю, и я впервые так близко увидел зеленые горы. Это был мой мир! Те же звуки и запахи, я узнал его сразу, как только клетку вынесли из машины.

Я

Пока не увидела заповедник и управляющего, сильно переживала, понравится ли в нем Карлуше и хорошие ли люди будут его окружать. Но все мои сомнения отпали, как только мы приехали.

У ворот нас встречали, усиленно виляя хвостами, два огромных добродушных пса. И сразу было кинулись обнюхивать Карлушу, но я подняла клетку повыше, чтобы он не испугался.

– Прибились к нам, бродяги. Хозяева сами уехали из деревни, а их бросили, – пояснил руководитель, принимая у меня из рук клетку с Карлушей.

Псы моментально уткнулись мокрыми носами мне в ноги, испросив ласки. Я потрепала их по шее, почесала за ухом и они довольные повели нас по тропинке вглубь парка.

Добрых людей я чувствую сразу. По глазам, по голосу, да и сам факт, где работал управляющий, говорил сам за себя. Больше всего он был похож на старичка-лесовичка из сказок. Как я уже упоминала, здесь выхаживали всех раненых и больных животных. Выздоровевших отпускали на свободу, а инвалиды оставались жить в парке.

Меня сразу очаровало это место. Край, где живет любовь, виден с первого взгляда. Вот моментально ощущаешь ее присутствие буквально во всем, потому что человек вложил свою душу и сердце.

Вон совсем крохотный прудик, зато какой живописный! Зарос камышом и кувшинками, но стайка красных рыбок оживляет водную гладь. И упоительный хор квакушек радует слух – куа-а-а…

И повсюду самые разные цветы, парк просто утопает в них и в зелени. Все это буйно растет вверх и вширь и люди не вмешиваются в такой хаотически-живописный беспорядок.

Свободно гуляют павлины, то подметая дорожки своими шикарными хвостами, то взлетая на ограды и пронзительно крича на всю округу. Просто невероятно, как они умудряются носить за собой такую тяжесть!

Ну и конечно же, какой дом без кошек. На веранде, в тенечке, отдыхали от солнечной жары два братца. Я поинтересовалась у лесовичка:

– A не охотятся ли они на павлинов, особенно на птенцов, ведь они очень легкая добыча.

– Никогда! Все кошки родились и выросли здесь, в заповеднике, и воспринимают всю живность в нем как свою семью.

А этот трудяга видимо так уработался отмывая дом, что свалился от усталости и уснул прямо на пороге. Мы на цыпочках прошли мимо, чтобы не беспокоить.

А вот и вольер для нашего Карлуши, большой, просторный, с зимним домиком. Там уже были обитатели – два вороненка, много младше его.

– Деревенские жители нашли их в лесу, тоже были без матери, как и ваш. Они еще сами не едят, их надо искусственно кормить.

– А их почему мать бросила? – удивилась я. Выглядели они здоровыми.

– Скорее всего, ее браконьеры подстрелили, просто так, для развлечения. Или попала в лапы к хищнику.

Да, очень печально это, подумалось мне. Мы слишком редко размышляем о том, как трудно выживать животным в дикой природе. Мало того, что их кругом подстерегают хищники, но к ним еще добавляются злые люди. Я вообще никогда не могла понять их животную страсть убивать. Как это вообще возможно – отнять чью-либо жизнь?!

Мы все вошли в вольер и выпустили Карлушу. Он уже давно рвался из клетки на свободу. Мне очень хотелось верить, что ему здесь понравится не меньше, нежели в его родительском доме.

И тут же к нему подбежали оба вороненка с раскрытыми ртами и запищали, требуя корм. Бедолаги, они приняли его за свою маму! Но Карлуша не понял что от него хотят, поскольку сам только вышел из пеленок, и принялся осматривать территорию. А лесовичок стал кормить птенцов-мальцов паштетом из баночки. Да так ловко, прямо пальцами закидывал им корм в клювики, как настоящая мама. А те только шире разевали их, трепеща крылышками.

Карлуша обошел вольеру, заглянул в зимний домик, посидел там, а потом вернулся к нам. Я за ним внимательно наблюдала. Поскольку он снова попал в незнакомое место, то поначалу немного робел. И мы оставили его в компании воронят, без нас он быстрее освоится.