Помоги проекту - поделись книгой:
С любовью посвящается Дотти Баллан, которая убеждала меня облечь мой гнев в язык убеждения, но отстаивала меня задолго до того, как я нашла слова. Я бы хотела, чтобы она дожила до возможности прочитать эту брошюру. Её память откликается для меня в каждом выбранном мною слове.
Благодарности:
Бобу Маккуббину за то, что он показал мне, как при помощи старого ключа отпирать новые двери. Пресону Вуду за неизменное понимание и поощрение. Трансгендерным членам нашей партии за их ясное видение и эластичную силу. И отделению Партии «Рабочий мир» в Буффало за упорную работу по подъёму сознания в отношении трансгендерности и создание «освобождённого района», где я восстанавливался, чувствуя себя разбитым и уставшим.
Иллюстрации:
Передняя обложка (по часовой стрелке с верхнего левого угла):
● Ряженые трансвеститы, сельская Англия, ок. 1900 (см. стр. 16);
● Барчеампе («Женщина-Вождь» кроу), ок. 1850 (стр. 7);
● Джек Би Гарланд (урождённая Эльвира Мугарриета), ок. 1897 (стр. 19);
● Трансгендерный заключённый, Уолла-Уолла, ок. 1970;
● танцоры-трансвеститы у бхутов в южной Индии;
● конкистадоры травят псами туземных бердашей (стр. 8);
● титульная страница: Крейг Клоз;
● фотография автора: Юджин Чаррингтон.
Задняя обложка (по часовой стрелке с верхнего левого угла):
● современные сингапурские трансвеститы;
● две фотографии Ральфа Кервиньео (урождённая Кора Андерсон), южноамериканского индейца, ок. 1914 (стр. 20);
● Ош-Тише, народ кроу, ок. 1900 (стр. 8);
● Жанна д’Арк, казнённая за трансвестизм в 1431 г. (стр. 12);
● Стелла (Эрнест) Болтон и Фанни (Фредерик) Парк, 1890 (стр. 18);
● трансвестит на празднестве в честь трансгендерного божества в Бразилии;
● Джаз-музыкант Билли Типтон, умерший в 1989 (стр. 6);
● священник-трансвестит в Абомее, Западная Африка, ок. 1950.
Лесли Фейнберг выступила (совершила камингаут) как юная лесбиянка-буч более двадцати пяти лет назад и вступила в возраст на фабриках Буфалло в штате Нью-Йорк. Она много написала о своём опыте женщины, совершившей «переход» в мужчины.
Фейнберг уже двадцати лет состоит в Партии «Рабочий мир», работает заместителем редактора газеты «Уэкерз уэрлд» (Workers World) и в редколлегии журнала «Либерейшн энд марксизм».[1]
Два из её коротких рассказов о гендерном угнетении включены в сборник «Упорная мечта» (
Прерывая молчание
Эта брошюра — попытка проследить исторический подъём угнетения того вида, у которого пока нет общепринятого имени. Мы говорим здесь о людях, которые оспаривают установленные человеком[3] гендерные границы.
Гендер — это самовыражение, а не анатомия.
В жизни нас научили, что пол и гендер — это синонимы, мужчины «маскулинны», а женщины «феминны». Розовый — для девочек, голубой — для мальчиков. Это просто «естественно», так нам поведали. Но на рубеже столетий в нашей стране голубой считался девчоночьим цветом, а розовый — мальчишечьим. Простые и жёсткие гендерные коды не являются ни вечными, ни природными; это изменчивые социальные концепты.
Но при этом с мужчинами, которые считаются «маскулинными», и женщинами, чьё самовыражение попадает в диапазон того, что считается «феминным», всё в порядке. Проблема в том, что многие люди, не вписывающиеся в эти узкие социальные рамки, навлекают всю гамму преследований и насилия.
Это поднимает вопрос: кто решает, что должно быть «нормальным»? Почему некоторых людей карают за их самовыражение?
Многих сегодня удивит тот факт, что древние общины высоко оценивали трансгендерных людей. Возникающим правящим классам пришлось чертовски постараться, чтобы объявить то, что считалось естественным, чем-то противоположным. Этот навязанный правящей элитой обществу предрассудок держится и поныне.
И всё же даже в обществе, где за несоответствие существуют суровые социальные штрафы, значительная часть населения не может или не хочет менять свою природу. Очевидно, что
Многие применяемые к нам термины — это слова, которые режут и жгут.
Когда я впервые, подростком, работала[4] на фабрике в Буффало, женщин вроде меня звали «он-она» (he-shes). Хотя «он-она» на фабриках чаще всего оказывалась лесбиянкой, нас опознавали не по сексуальным предпочтениям, а по тому, как мы выражали свой гендер.
Вот ещё слова, используемые для описания широкого спектра «гендерных нарушителей»: трансвеститы[5], транссексуалы, драг-куинз и драг-кингз, буллдэггеры, стоунбучи, андрогины, дизель-дайки и — словечко европейских колонизаторов — бердаши.
Мы не выбирали эти слова. Они не подходят ко всем нам. Трудно бороться против угнетения без наделённого достоинством имени, без уважительного в нашем отношении языка.
В последние годы начало складываться сообщество, которое иногда называют гендерным или трансгендерным. Внутри нашего сообщества есть разные группы, которые определяют себя многими различными образами. Трансгендерные люди требуют права самим выбирать самообозначения. Используемый в этой брошюре язык может быстро устареть, если гендерное сообщество сплотится и организуется, и это представляет собой просто чудесную проблему.
В этой брошюре мы подобрали слова, которые, как мы надеемся, будут понятны огромному большинству трудящегося и угнетённого народа в нашей стране, как инструмент против фанатизма и жестокости. Мы стараемся подыскать слова, которые, пусть и не вполне адекватны, но могут соединить нас, которые могут ухватить то, что общего в испытываемом нами угнетении. Мы также тщательно продумали использование местоимений, стремясь как к ясности, так и к чуткости в языке, который допускает только два пола.
Великие социальные движения формируют общий язык — инструмент для достижения более широкого понимания. Но мы уже в значительной степени закрылись от прогрессивного движения.
Это геи-трансвеститы в 1969 году возглавили тот бой у «Стоунуолл инн» в Нью-Йорке, который породил современное лесбийское и гей-движение.
Но так же, как лесбийскому и гей-движению пришлось добиваться от прогрессивного движения понимания, что совместная борьба плечом к плечу создаст более мощную силу перемен, трансгендерное сообщество борется за такое же понимание от лесбийского и гей-движения.
Многие думают, что все «маскулинные» женщины — это лесбиянки, а все «феминные» мужчины — геи. Это недоразумение. Не все лесбиянки и геи «кроссгендерны». Не все трансгендерные женщины и мужчины — лесбиянки и геи. Трансгендеры ошибочно рассматриваются как некий полуостров лесбийского и гей-сообщества. В действительности это два громадных сообщества, частично перекрывающиеся подобно кругам.
Хотя угнетение в этих двух широких сообществах не одно и то же, мы сталкиваемся с общим врагом. Гендерная фобия — как и расизм, сексизм и фанатизм против лесбиянок и геев — предназначена для того, чтобы разделять нас. Лишь единство даёт нам силу.
Солидарность строится на понимании того, как и почему существует угнетение и кому оно выгодно. Наше представление состоит в том, что революционные перемены в человеческом обществе могут избавить его от неравенства, фанатизма и нетерпимости.
В духе строительства этого боевого движения мы представляем здесь обзор распространённых в истории паттернов общности тех женщин и мужчин, которые шли путём бердашей, путём трансгендерности — шли этим путём, уважаем ли мы его или поносим.
Посмотрите на нас. Мы бьёмся за выживание. Послушайте. Мы боремся за то, чтобы нас услышали.
Трансгендерность была прежде угнетения
Джаз-музыкант Билли Типтон умер в 1989 году в возрасте 74 лет. Больше всего его будут вспоминать не за музыку, а из-за того, что родился он женщиной. Типтон умер от язвенного кровотечения, ведь визит к врачу означал риск разоблачения.
После его смерти пошли споры: жил ли Типтон как мужчина просто ради карьеры музыканта в отрасли, находящейся под мужским господством, или из-за угнетения лесбиянок?
Это правда, что угнетение женщин, особенно при капитализме, создаёт мощное социально-экономическое давление, которое принуждает женщин притворяться мужчинами просто чтобы выжить. Но этот довод упускает трансгендерных женщин — тех, кто в этом классовом обществе считаются достаточно «маскулинными», чтобы вытерпеть предельное насилие и угрозы. Многие из этих женщин вынуждены сменить пол, чтобы выжить. Конечно, трансгендерные женщины испытывают и подавляющее бремя экономического неравенства и, во многих случаях, подвержены гнёту против лесбиянок. Эти факторы играют роль в принуждении к переходу как «маскулинных» женщин, так и нетрансгендерных женщин.
Если «маскулинных» женщин вообще признают, предполагается, что они есть просто продукт декадентского патриархального капитализма и с завоеванием подлинного равенства они исчезнут.
«Переход» как новое слово
Трансгендерные женщины и мужчины были всегда. Они угнетены. Но они не просто продукт этого угнетения. Исторически новым словом является
У многих и очень многих женщин и мужчин самовыражение — если оценивать по голливудским стереотипам — «не в ладах» с их полом. Некоторые вынуждены уходить в подполье или осуществлять «переход» из-за репрессий и остракизма.
Сегодня всякое гендерное воспитание учит, что женщины «феминны», а мужчины «маскулинны», и берега эти разделяют бушующие непреодолимые воды. Хотя на самом деле и для женщин и для мужчин существует целый спектр возможных способов самовыражения.
Трансгендерность — это очень древняя форма человеческого выражения, она была прежде, чем начала подвергаться угнетению, когда-то прежде её уважали. Если посмотреть на человеческую историю, обнаружится, что когда обществами не правили эксплуататорские классы с их тактикой «разделяй и властвуй», «кроссгендерная» молодёжь, женщины и мужчины на всех континентах были уважаемыми членами своих сообществ.
«Она — мужчина»
«Странная это страна,— писал здесь, в Америке, белый человек в 1850 году,— где мужчины надевают платья и выполняют женскую работу, а женщины превращаются в мужчин и сочетаются со своим собственным полом».
Рэнди Бернс, основатель современной группы «Американские индейцы-геи», писал, что документированы эти альтернативные роли у женщин и мужчин более чем у 135 североамериканских аборигенных народов.
Масштабность явления трансгендерных мужчин и женщин в аборигенных обществах этого континента отметили колонизаторы, называвшие их бердашами.
Возможно самой заметной из всех аборигенных женщин-бердашей была Барчеампе, «Женщина-Вождь» кроу, знаменитейший военачальник в истории народностей верхней Миссури. У неё было несколько жён, а её храбрость как охотника и воина была прославлена в песнях. Когда проводился совет кроу, она занимала своё место среди вождей, третье по рангу из 160 вигвамов.
Сегодня трансгендерность считается «антисоциальным» поведением. Но среди народности кламатов трансгендерным женщинам устраивались особые церемонии инициации.
Среди кокопа, как писал Эдуард Гиффорд, «женщины-трансвеститы звались вар’хамех, они укладывали волосы и прокалывали носы на мужской лад, сочетались браком с женщинами и сражались наряду с мужчинами».
Вевха, известный бердаш из зуни, родившись мужчиной, прожила с 1849 по 1896 год. Она была одна из самых высоких и сильных в своём племени. Люди, которых о ней спрашивали, говорили: «Она — мужчина». Зуни послали Вевху на полгода в Вашингтон, где она встречалась с президентом Гровером Кливлендом и другими политиками, которые никогда не представляли, что она была бердашом.
Ош-Тисче (Найти-и-Убей-Их), бердаш или «баде» из кроу, также родившись мужчиной, сражалась в Битве при Роузбад. Когда колониальный агент пытался заставить Ош-Тисче носить мужскую одежду, остальные аборигены заявили ему, что это против её природы, и выкинули агента со своих земель. Они сказали, что было бы трагедией пытаться изменить природу баде.
Один иезуит наблюдал бердашей в 1670‑х:
«Они призываются в советы и ничто не может решаться без их мнения».
Но миссионеры и колониальные военные реагировали на аборигенов-бердашей в Западном полушарии со смертельной враждебностью. Многие бердаши были замучены насмерть или сожжены христианскими завоевателями. Порой колониальные войска травили бердашей дикими собаками.
Откуда такая враждебность?
Почему европейские колонизаторы были столь враждебны к трансгендерным женщинам и мужчинам? Ответ можно найти на Европейском континенте в борьбе, бушевавшей между развивающимися классами имущих и неимущих.
Древние общества на Европейском континенте были общинными. Были откопаны тысячи артефактов, датировки которых доходят до 25 тысяч лет, доказывающие, что эти общества поклонялись не богам, а богиням. Некоторые из божеств были трансгендерными, как и многие из их шаманов или религиозных представителей.
Нас учили, что всё примерно такое, каким всегда было — школа антропологии от «Флинстоунов». Настойчивый посыл такой: не утруждайте себя попытками изменить людей. Но взгляд на историю показывает, что человеческое общество претерпевает непрестанное развитие и перемены.
Более 150 лет бушевали великие дебаты о роли женщин в древних обществах. Послушать Джесси Хелмса[6] и ему подобных, патриархальная нуклеарная семья существовала всегда. Но это не так.
Антропологи двадцатого века признают, что на раннем этапе социального развития матрилинейные общинные сообщества существовали по всему миру. Женщины возглавляли рода или кланы и это весьма мало походило на сегодняшнюю «семью».
Но многие утверждают, что матрилинейность могла сосуществовать с подчинением женщин, и что нет надёжных подтверждений, что в какой-либо исторической культуре женщины непрерывно удерживали ведущие позиции. Такая позиция игнорирует связь между мужским господством и частной собственностью, она исходит из предположения, что женское угнетение проистекает просто из «человеческой природы».
Этот идеологический аргумент — такое же оружие ведения классовой войны, как тюрьмы.
Розалинд Ковард предлагает бесценный обзор этой полемики в своей работе «Патриархальные прецеденты» (
В 1861 году Иоганн Бахофен опубликовал свою знаменитую книгу «Материнское право» (
Льюис Генри Морган, великий этнолог и один из основателей антропологии, в 1877 году написал свою значительную работу «Древнее общество» (
Исследования Бахофена и особенно Моргана легли в основу великой классической работы Фридриха Энгельса «Происхождение семьи, частной собственности и государства» (1884). Энгельс утверждал, что ранние общества основывались на коллективном труде и общинной собственности. для выживания группы была необходима кооперация.
Энгельс, главный соратник Карла Маркса по разработке научного социализма, обнаружил, что эти древние общества не демонстрировали никаких признаков присутствия государственного аппарата насилия, широкомасштабных войн, рабства и нуклеарной семьи. Энгельс и Маркс рассматривали исследования Моргана как ещё одно подтверждение того, что современное угнетение женщин коренилось в расколе общества на классы на базе частной собственности. Тот факт, что угнетение не было чертой ранних общинных сообществ, придавал большой вес их предсказанию, что свержение частной собственности в пользу социализированной собственности создаст основание для революционизации человеческих взаимоотношений.
Исследования нынешнего столетья, в частности, проведённые женщинами, ещё более развенчали представление, что женщины всегда считались «низшими». Обширное исследование Марии Гимбутене и Герды Лернер раскрыло, что до 4500 г. до н. э. по всей Европе и Западной Азии поклонялись богиням, а не богам.
Как заключила Жакетта Хоукс в своей «Истории человечества» (интересно отметить, что этот прогрессивный исследователь женского вопроса в 1963 году ещё находит необходимым использовать для обозначения человечества термин «mankind»[8]):
«Есть все основания полагать, что в условиях первобытного неолитического образа жизни ещё преобладали материнское право и клановая система, и земля обычно передавалась по женской линии. В самом деле, заманчиво принять убеждение, что самые ранние неолитические общества на всём протяжении времени и места их существования давали женщине наивысший статус, который она когда-либо знала».
Когда начался фанатизм
В плодородных речных долинах Евразии и Северо-Восточной Африки в период примерно с 4500 г. до н. э. до 1200 г. до н. э. человеческий труд стал более производительным, и излишки стали накапливаться как богатство. Старые общинные системы постепенно и незаметно преобразовались.
Произошла огромная общественная перемена. Стремление передать богатство наследникам по мужской линии потребовало моногамии для женщин; патриархальная семья стала новой экономической ячейкой общества.
Но уважение, с которым древние общинные сообщества относились к трансгендерным мужчинам и женщинам и однополой любви, сохранялось ещё долго после того, как с этими обществами произошли драматические перемены.
Египетская скульптура бородатой царицы Хатшепсут в фараонском облачении (1485 г. до н. э.), например, демонстрирует устойчивость народных фольклорных представлений о бородатой женщине как священном символе власти и мудрости.
Поделиться книгой: