Пресыщенность ядом

- Слушай, надо бы с ней познакомиться. Зуб даю, новенькая она. Не москвичка явно. Забитая вся.

- Ты думаешь, что забитые только за третьим кольцом обитают? Я поспешу тебя расстроить, друг мой.

- Думаешь?

- Ага.

- Да пох вообще.

- Не поведётся.

- На меня? Да тачку увидит и сразу ноги раздвинет. Что я их, не знаю, что ли?

- Таких не знаешь. Такая до последнего будет строить из себя целку, убеждая, что она не такая и бабло ей твоё не интересно.

- Не рассказывай, все ведутся.

- А я и не сказал, что совсем не поведётся. Поведётся, конечно, но, если ты будешь работать по своей привычной схеме, тебя ждёт облом. Огромный такой.

- Гонишь!

- Ничуть. Ты посмотри на неё, тихоня-тихоней. Книжки читает, на учебу, как на праздник, бегает, сто процентов. По клубам не ходит и маме дома помогает. Мечта какого-нибудь Васьки-автомеханика с соседнего двора.

- Слышь, ронин, раз такой знаток душ, давай вместе. На кого поведётся и кому даст, тот отдаёт свою тачку.

- А мне это зачем?

- Спортивный интерес?!

- Слабовато.

- Уделать меня.

- Тоже не великая радость.

- Пополнить свой кукольный домик.

- Не той модели кукла, да и фасончик так себе.

- Так приоденешь, если она, конечно, тебя выберет. Эт ж самый кайф - посмотреть, как эта замарашка будет пытаться нам соответствовать, сам знаешь.

- Я обдумаю твоё предложение на досуге.

- Забились. И если что, тачка мне из твоих эта нравится.

- А это не моя.

- Не гони.

- Я у Шелеста взял, пока он в штатах.

- Тогда Континенталь.

- Ок. Ты ща куда?

- Вику жду, просила домой докинуть.

- Привет ей.

- Ага, передам. Жаль, что вы расстались, сестрёнка всё ещё по тебе сохнет.

- На созвоне.

Слушать о Викушиной душевной травме мне незачем. Это только её проблемы. Мы славно потусили, с меня хватит. Она сама предложила без обязательств. Теперь сидит страдает. Не дура ли?

Пока еду домой, начинаю прикидывать план действий. Я хоть на Континентале не езжу, но отдавать его Дягилеву жалко, да и не играл я давно.

Эта забава началась ещё в Европе, мы с Захаром учились в частной школе, и нам было лет по шестнадцать. Игра была до неприличия проста, находишь какую-нибудь миленькую простушку и разводишь на всё, что только можно. Она, уверенная, что одна-единственная и непременно любовь всей твоей жизни, заглядывает тебе в рот. Отдаёт своё самое сокровенное, блея, что любит, и конечно, пытается тебе соответствовать. Наивная. Кто она и кто я?!

Они серьёзно верят в то, что это возможно? Один случай на миллион. Не больше.

А пока она грезит единорогами, ты ей поддакиваешь, а потом конкретно так и при всех подрезаешь крылья. Высшим пилотажем было снять хоум-видео и, конечно, выставить его на всеобщее обозрение в каком-нибудь клубешнике, под завершение этого романа.

Жёстко? Возможно! Только вывод один - не прыгай выше головы, ничем хорошим не обернётся.

Дома забегаю на кухню, сталкиваясь с Мариной. Она с интересом смотрит на то, как я выдавливаю себе в рот сок из половинки лимона, и делает глоток чая.

- Здрасьте, тёть Марин.

- И тебе добрый день, Даниил. Как первый учебный день?

- Со знанием, что это последний учебный год, вполне неплохо.

- Есть будешь?

- Не, я спать. Отец дома?

- Будет к ужину.

- Вот до ужина я и посплю.

- Давай-давай.

Марина уходит, оставив чашку на столе, и её в момент убирает... хрен знает, как эту девку зовут. Горничная какая-то. Я их лиц не то что не помню, я их не различаю.

Скажи я такое вслух, мой распрекрасный папенька прочёл бы с десяток лекций, но, с другой стороны, чего он ожидал? Если воспитывало меня его бабло, а не он и мама.

Они развелись, когда мне было года три. С тех времён я жил либо в Москве с бабушкой Аней, матерью отца, либо в Италии с моей мамой и её новым хахалем. Ну, теперь уже мужем. Витторио. Типчик альфонсовой наружности, балерун какой-то. Вроде как даже известный. Второй вариант проживания, мне, кстати не особо нравился.

Пока была жива бабушка, было весело. Я её очень хорошо помню, когда она умерла, мне было двенадцать. Я тогда много-много ночей, как девчонка, выл в подушку. А потом, потом отец засунул меня в частную школу Лондона. Поначалу мне было там некомфортно, но я быстро привык. В среде себе подобных адаптироваться всегда легче. Там, кстати, мы и познакомились с Дягилевым.

А годам к пятнадцати я окончательно понял, что мне повезло родиться тем, кто я есть. Потому что я могу делать абсолютно всё, что только пожелаю.

Отец никогда не скупился на деньги. Ему было проще заплатить, чем в чём-то разбираться. И это очень радовало маму. Маму, которая до сих пор ошивается у широкого отцовского кармана, по факту батя содержит и её, и её молодого муженька.

Кстати, говоря о маме, через непоколебимый авторитет Марины, на которую все в этом доме молятся, невольно начинаешь понимать, почему с матерью отец развёлся. Просто небо и земля. Марина любит отца, а вот мамулька любила только его деньги, кстати, никогда этого и не скрывала.

В общем, семейка ещё та. Санта-Барбара нервно курит в сторонке.

Заваливаюсь на кровать прямо в кроссовках. А в мыслях возвращаюсь к нашему с Захаром недоспору. Теперь же надо с ней заобщаться. С девчонкой этой. Хотя делать мне этого не хочется. Мне она не нравится. Слишком просто. Даже скучно. Никакой изюминки. Серая. Неприметная, может, немного смазливая, не больше.

В принципе, я уже завязал с этими играми. Приелись. А Дягилев сука, опять хочет втянуть. И завязал я с ними не потому, что мне жалко девочек этих. Нет. Просто они все одинаковые. Бедняжечки, обиженные судьбой. Как на подбор. А внутри такая гниль, похлеще моей будет. Они корчат из себя святую простоту, а дорвавшись до чего-то материального, готовы продаться и продать все свои принципы.

Нет, есть и другие. Но там вообще аут. Столько правильности, ценностей, что задохнуться хочется. Короче, всё вот это не моё. Явно. Да и говорить мне с ними не о чем. Приходишь ты с такой вот матрёшкой в ресторан, вроде как пообщаться, а на деле она лишь башкой мотает и рассматривает окружающих, как музейные экспонаты. И не только ресторанов это касается.

Разные классы на то и разные, что одним у других места нет. Не приживаются они там. А если ловят удачу, то так же быстро её упускают.

Вот именно поэтому не хочу я опять в это болото лезть. Никакого желания нет. Но Дягилев теперь не отвяжется. Да и, честно, не вижу я смысла девчонке жизнь портить. Её же потом в универе заклюют, прохода не дадут. Викуша Дягилева одной из первых будет, кто решит прилюдно казнь на весь универ повторить. Да и светиться с такими выходками мне сейчас ни к чему, отец ясно дал это понять, а я не настроен его провоцировать на гнев. Да и Шелест не поймёт… и, наверное, его мнение в этой ситуации для меня в большем приоритете, чем какие-то данные отцу обещания.

Глава 3

С первого сентября прошло уже две недели. Анька ко мне больше не подходила, и я уверена, что это из-за Карины.

Оказалось, что Карина, наша одногруппница, член студенческого профсоюза, куда я тоже решила податься. Когда Каринка об этом узнала, то подошла ко мне первая, так мы и начали общаться. Дружбой это назвать нельзя, но теперь я не одиночка. Карина познакомила меня ещё с несколькими ребятами из группы, и они оказались очень даже классными, неясно, чего Аня так на них всполошилась.

Да, насчёт Дягилевой и Ольховской она права, но вот насчёт остальных... нет.

- Эль, ты пойдёшь?

Поднимаю голову, видя перед собой Карину, кстати, она ещё и наша староста.

- Куда?

- Мы вечером хотим посидеть группой, пообщаться. Ты как? С нами?

- Да. Почему нет?!

- Отлично. Мы в «Турандот» собираемся…

Дальше я не слушаю. «Турандот» - не самый бюджетный вариант, и моих карманных хватит с условием того, что остальную неделю, а то и две, я буду ходить голодная. Просить денег у мамы мне не хочется, они и так слишком много потратились, да и каждую копейку мы сейчас копим на операцию. Поэтому просто проесть и так нелишние деньги будет свинством. Мне хочется посидеть с ребятами, но, видимо, не сегодня.

- Блин, Карин, забыла, у меня уже встреча на вечер запланирована, совсем из головы вылетело.

- Или денег нет, да, Разумовская? – вмешивается Дягилева. - А мы, между прочим, для тебя с этими вон, - пренебрежительно тыкает пальцем на Карину и Олега, - старались выбрать местечко попроще.

Вика рассматривает свой маникюр, а после поднимает взгляд на меня.

- Так ты скажи, мы можем одолжить, правда, ребят? Скинемся нашей прогульщице на стейк. Тебе как, с кровью или средней прожарки? – её хохот настолько мерзкий, что хочется закрыть уши руками. - Карин, я же говорила, что она не из наших, зря ты с ней возишься.

Карина молчит, а я понимаю, что она никогда не станет перечить Вике. Никогда. Вот вам и новые знакомые.

Анька же поглядывает на меня с жалостью и явным сочувствием. А я смотрю сквозь Дягилеву и не могу выбить из себя и слова. Просто молчу и пялюсь в одну точку. Меня накрывает какой-то отстранённостью, а ещё теперь я наконец начинаю понимать, о чём меня хотела предупредить Аня в первый день.

- Не любишь стейк? Жаль. Большего предложить не могу, - продолжает глумиться.

- Отвали от неё, - Анька садится ко мне, - достала, Дягилева.

- Что ты сказала?

- За*бала ты всех!

До этого посмеивающаяся толпа затихает. Дягилева багровеет на глазах.

- Лучше сейчас же встань на коленочки и извинись, - прищуривается, - слышишь, ты!

Аня тянет меня за руку, и мы выбегаем из аудитории.

Дягилева орёт что-то вслед, но я не разбираю, я всё ещё в своём немом шоке. Меня никогда так не унижали. Никто и никогда не говорил мне подобных вещей. Да и за что? Мои родители, конечно, не миллионеры, но мы… мы… чувствую свои слёзы.

Анька заводит меня в туалет, наконец отпуская руку.

- Не реви. Она идиотка. А я тебе говорила, не общайся с ними. Со всеми, кем Дягилева крутит.

- Да она почти со всеми в группе общается…

- Так вот с почти всеми и не общайся. Тебе же хуже!

Вытираю рукавом слёзы.

- Да, ты была права.

- Конечно права. Ладно, пошли обратно, пару никто не отменял.

- Не пойду, никуда я не пойду.

- Так быстро сдалась? Ну подумаешь, посмеялись те, у кого мозга с булавку, вот беда-то?!

- Ты не понимаешь, я… меня… такого никогда не было. Никогда.

- Ты что, из тех, кто была первой красавицей и отличницей в школе? За первой партой сидела, да? И парней вечно куча была вокруг?

- Один, - пищу, - один.

- Уже легче, - Анька смеется, - ну значит, привыкнешь, подруга, или можешь в параллель перевестись попробовать… но не думаю, что получится, у нас и так перебор по численности. В том году почти весь бюджет отчислили. Поэтому лучше не рыпаться и внимание к себе не привлекать.

- Не привлекать… Аня, прикрой меня, я пойду домой. Мне нужно немного переварить всё это.

- Ладно. Иди, прикрою. Но лучше тебе вернуться. Дягилева ещё больше прицепится, если поймёт, что настолько задела.