Книга, Театр и Колесо

Она тяжело вздохнула и отпустила своих горничных. Парочка из них, уходя, сердито уставились на Невиля.

— Рассказывайте, — просто сказала она.

— Он говорит, что на холме есть языческий храм. Что он действует.

Женевьева выругалась в не приставших леди выражениях.

— Вы были правы. Мне следовало сразу же признаться, что такое Театр.

— Значит, это правда?

— Нет, совсем нет же! Но… это невозможно объяснить. Ах, что за несчастье.

— Не понимаю.

— Я могу доказать вам, что мы не поклоняемся дьяволу. Сегодня вечером, — сказала она. — Но не приводите брата Жака. Для каждого человеку требуются доказательства подстать его душе. Жак не понял бы того, что мы покажем вам.

— Я не уверен, что мне следует вам доверять.

— Вам не причинят никакого вреда. Утром Жак сможет рассудить, одержимы вы или нет, — сказала она, лукаво улыбаясь. — А завтра вечером мы сможем доказать нашу правоту и ему.

— Почему не обоим сразу? Почему не здесь и сейчас? — спросил он. — Вы принимаете меня за дурака, который полезет в какую-то ловушку?

— Невиль, — серьезно сказала она, — если бы мы хотели что-то вам внушить, мы могли бы это уже сделать — прямо здесь и сейчас. Это трудно объяснить, но вы увидите. Скажем так: брат Жак нашел не храм в холме, он нашел театр. И сегодня вечером мы дадим для вас представление.

Он нехотя кивнул:

— На денек я вам доверюсь. — Он поднялся. — Я должен найти Жака и успокоить его. Как-нибудь. — Он потер начинавший побаливать лоб и повернулся, чтобы идти.

— Сэр Невиль, — сказала она, когда он уже собирался покинуть комнату. — Как вы полагаете, цивилизация — это то, что нам достается, или то, что мы создаем?

Он помедлил.

— Что?

— Что, если бы каждое поколение было бы обязано заново переизобретать свою цивилизацию? Как это повлияло бы на ход вашей жизни?

Озадаченный, он покачал головой.

— Не знаю, — сказал он и ушел.

* * * *

С подачи Женевьевы ее альмистр пригласил брата Жака на приватный ужин. Сама она с Невилем поела на кухне. Всю трапезу она скромно помалкивала, но явно наслаждалась его любопытством.

После этого они вышли в теплые сгущающиеся сумерки.

Женевьева выбрала неширокую тропинку, ведущую в лес. Вокруг никого не было; даже животные примолкли. Женевьева шла медленно, тихонько напевая. Она выглядела чем-то воодушевленной, в то время как Невиль только нервничал.

— И что произойдет? — спросил он.

— Ничего страшного, — сказала она. — Вы понимаете, как работают системы памяти, не так ли? Можно использовать любой поразительный, причудливый, красивый или ужасный образ, чтобы запечатлеть что-то в памяти. Мы их используем, чтобы запоминать имена, счета, цены и так далее. Но есть и другое применение.

— Когда умирала ваша жена, впечатления от того, как вы стояли целыми днями под ее окном, были такими непривычными и такими запоминающимися, что полностью затмили любые другие воспоминания о ней на долгие годы. Вы, стоя там, не догадывались, что так случится. Но если вы хотите как-нибудь изменить свою жизнь, то вот как это делается. Вы оттискиваете перемену в своем характере печатью события, совершенно выходящего за рамки обычной жизни. Вот что такое церемонии. Как обряд бракосочетания.

Они поднялись по извилистой тропинке вверх по склону холма. Вокруг них стали появляться расселины в скалах с поросшими мхом краями. Склон холма здесь растрескался, как корка буханки хлеба в печи; трещины разнообразились от глубоких по колено до бездонных.

Тропа вступила в особенно широкую расселину. Невиль увидел множество факелов, растянувшихся вдоль ее длины на все увеличивающейся глубине.

— Об этом говорится в одной из наших книг, — сказала Женевьева. — Она описывает таинства языческих культов. Герцог или инквизиция уничтожили бы ее, потому что это книга о том, как создать религию. — Она кивнула, увидев его шокированное выражение лица. — В ней говорится о том, как изменить ход жизни человека, используя правильную церемонию в правильное время. У нас всего несколько общих обрядов — крещение, бракосочетание, смерть — потому что это события, которые все мы разделяем. Это единственные церемонии, которые мы видим, поэтому мы решаем, что другого нам не дано. Древние знали, что можно изобрести ритуал, чтобы навсегда запечатлеть любое изменение в своей жизни. И все же имеются ритуалы, относящиеся только к одному человеку и имеющие значение только для него. Это не такая уж нелепая идея: король — единственный, кто проходит коронацию, правда? В этой книге, о которой я говорила, описывается, как создавать ритуалы событий для небольших групп или даже для отдельных людей.

— Но какое это имеет отношение к вашей системе запоминания или к вашим торговцам?

— Это имеет отношение к пожертвованиям. И цивилизации. — Она рассмеялась над его растерянным лицом. — Вот увидите. Сегодня это будет иметь прямое отношение к вам.

Легкое беспокойство, которое испытывал Невиль весь день, начало усиливаться.

— Что вы имеете в виду?

Она остановилась у арки, вырезанной в стене расселины.

— Каждая страница в нашем колесе книг — это впечатляющая, запоминающаяся картина. Вы можете использовать ее, чтобы увериться, что вы никогда ничего не забудете. Верно?

— Да…

— Насколько мощнее было бы ваше воспоминание, если бы вы могли шагнуть на эту страницу?

— Звучит похоже на колдовство.

— Разве вы не видите, Невиль, вы же сделали это, когда стояли под окном Сесили. Вы нарисовали настолько живую картину, что теперь это единственная картина с Сесилью, что висит в вашем дворце воспоминаний. То, что вы сделали не осознавая того, мы сейчас исправим. Теми же средствами. — Она жестом пригласила его пройти через арку. — Идемте. Взгляните на «храм» Жака.

Когда-то в прошлом люди расширили природный грот, а по его бокам вырезали столбы, чтобы он напоминал храм.

Стены украшали выцветшие фрески. На одной, где дрожали яркие отблески факелов, изображался юноша с мечом и в широком развевающемся плаще, усыпанном звездами. На другой стене была картина с той же фигурой, убивающей быка.

Но средоточием зала были не фрески. Этот грот был устроен ярусами, как театр, но вместо сидений на каждом ярусе стояли многочисленные высокие деревянные досточки, которые неуютно напомнили Невилю надгробия. Среди этих плашек стояло изрядное число людей Женевьевы, все в диковинных костюмах, изображающих мифологические персонажи.

Он посмотрел на нее со смесью подозрительности и любопытства.

— Увидите, — сказала она.

Женевьева свела Невиля вниз на сцену. Когда он обернулся, чтобы взглянуть назад, все пространство, казалось, вдруг наполнилось цветом и движением, потому что таблички были красочно расписаны сценами и символами, знакомыми ему по мнемонической системе «Колесо книг».

И впрямь, вся Книга, казалось, ожила. Она качалась и танцевала в свете факелов, возвышаясь над ним. Рядом со сценой стоял образ связанных меж собой мужчины и женщины, в полную натуральную величину, сверкая в свете лампы. За ними находилось Солнце, дальше — Луна. Он изумленно вытаращился, а Женевьева улыбнулась:

— Храмовые обряды — это примитивное выхолащивание того, что мы собираемся сделать. Когда я познакомилась с вами, Невиль, я узнала, что вам нужно, и в чем ваша жизнь неполна. И вот я сложила пьесу для Театра, которая уберет тяжелые оковы, наложенные вами на собственную память. Начинаем!

Появились двое людей Женевьевы; один разыгрывал роль умирающей женщины, другой — ее возлюбленного, которому она приказывала уйти ради его же безопасности. Актеры выскакивали из-за одной из больших табличек, произносили свои реплики, а затем снова ныряли обратно. Словно говорили сами памятные изображения, мужчина и женщина по ходу действия являлись в разных ипостасях. Хотя Невиль знал, что это игра, от сочетания декораций, драмы, цветов и освещения у него пошли мурашки по спине. Вскоре он забыл об искусственности представления и просто погрузился в драму. Внезапно Женевьева сказала:

— Взгляните на меня.

Он повернулся. Она стояла рядом с ним, и была одета так, как он описал Сесиль, и в одной руке держала оливковую ветвь.

— Пора вступить в драму вам, Невиль, — сказала она. — До исхода ночи вы наконец примете этот символ, который протягивала вам ваша Сесиль все эти годы.

* * * *

Когда Невиль наконец вернулся в свою комнату, брат Жак его уже ждал. Инквизитор сидел на цельнотесанном стуле, свеча озаряла его лицо снизу. Он ничего не сказал, когда Невиль вошел, просто разглядывал его физиономию с тем же знакомым озадаченным выражением.

Невилю казалось, что прошли годы с тех пор, как он видел Жака. Объяснить это было невозможно, но он был уже не тем человеком, кем был сегодня днем.

— Они над тобой поработали по-своему, так ведь? — сказал Жак вполголоса.

— Это не колдовство, — прохрипел Невиль. Он упал навзничь в постель, совершенно опустошенный.

— Я знаю, что это не колдовство, — сказал Жак.

Невиль только-только закрыл глаза; теперь они открылись от удивления. Он был готов к тому, что Жак будет спорить или проповедовать. Со стоном он сел.

— Что?

Жак пожал плечами:

— Я влил в альмистра леди Романаль изрядное количество вина и улизнул пораньше. Так что я смог наблюдать за вашей церемонией из-под арки. Романаль не поставила охраны.

Невиль почувствовал, как с его сердца упала тяжесть.

— Тогда ты знаешь, что здесь нет козней нечистого. Мы можем предоставить этим людям заниматься своими делами.

Жак рассмеялся и покачал головой:

— Ты удивительно наивный человек, Невиль. Это ничего не меняет. Нам по-прежнему надлежит вызвать милиционные силы.

— Что? Ты с ума сошел?

Жак задумчиво смотрел куда-то вдаль.

— Инквизиция — это попытка вернуть потерянные души, — сказал он. — Как эти души заблудились, нас не касается. Твоя леди не связана с дьяволом. Но герцог прав в том, что она пытается поднять людей выше их положения. Ее Театр слишком силен. Он может обучить даже неграмотного. И теперь она берет на себя врачевание человеческих душ, как если бы она была самой Церковью.

— Но…

Жак безапелляционно махнул рукой.

— Не перебивай меня. Брат мой, мы ухаживаем за очень большим садом. Это означает, что иногда нам приходится вырывать цветы, когда они растут не в том месте.

Невиль был слишком потрясен и подавлен умственным и эмоциональным изнеможением, чтобы найтись, что сказать. Он просто смотрел на Жака.

— Когда ты повидаешь такое, что довелось мне, ты поймешь, — сказал Жак. — Поговорим об этом завтра. — Он наклонился и задул свечу.

* * * *

Поутру все выглядело иначе. Невиль чувствовал в себе новый подъем, случавшийся с ним и раньше: в день женитьбы, при его конфирмации в Ордене, и когда он впервые приехал в иную страну. Но он не ощущал подобного многие годы.

Ночью он позволил себе повспоминать хорошее о Сесиль. Оно намного перевешивало горечь их расставания, как теперь он понял.

Единственное, что портило настроение Невилю, так это то, что Жака нигде не было.

Он спросил на кухне, но там его не видели. Невиль немедленно отправился к леди. Он прибыл как раз в тот момент, когда вбежал один из конюхов Женевьевы и, задыхаясь, сообщил, что пропала одна из лошадей поместья.

Невиль резко выругался.

— Жак взял все в свои руки. Я должен ехать за ним.

— Когда вы видели его в последний раз? — спросила Женевьева.

— Вчера поздно ночью. Это означает, что он получил передо мной фору в полдня. Но я могу поймать его, если сейчас выеду.

— Что вы будете делать, если его поймаете? Возьмете в плен? Убьете? — Женевьева покачала головой. — Мы не хотим, чтобы на наших руках повисло убийство. Он верит, что вы теперь попали в рабство к Сатане?

— Не думаю. Он… полагает, что я влюбился в вас, — смущенно сказал он.

— О. — Она чуть улыбнулась. — И это затуманило ваш разум?

Он кивнул.

— Известно, что с мужчинами такое случается, — сказала она. — Но я не думаю, что ваш разум затуманен. Как раз наоборот.

— Но что мы будем делать? Он собирается привести сюда наши войска!

— Сможете вы остановить их, когда они прибудут?

Он покачал головой:

— У меня нет такой власти. И меня будут подозревать, если не он, то его начальство.

Женевьева вздохнула.

— Состояние дел становится острее, вот и все. Я знала, что рано или поздно что-то подобное должно было произойти.

— Почему? Из-за того, что вы бросили вызов герцогу?

— Нет. Из-за того, что мы решили взять на себя ответственность за оцивилизовывание самих себя. — Она махнула рукой, отпуская конюха. — Время вам приступать к чтению, сэр Невиль.

* * * *

Она провела его в комнату, в которой хранила книги, но продолжала шагать до другой двери комнаты, и открыла ее, чтобы он увидел, что лежит дальше.

У Невиля перехватило дыхание. Следующая комната была завалена книгами. Многие были настолько стары, что напоминали кипы запыленной ткани.