Экипаж

Через пять минут в башке Юнги всплывает новая мысль:

— А зачем мы лодку водорослями облепили, если все равно под водой сидим?

— Потому что какая бы грязная вода не была в порту, но на глубине в полтинник нас разглядеть можно. Вылезет какой-нибудь утырок поблевать с утра на палубу, глазенки проколупает — и вот они мы, здравствуйте. А так — лежит на дне камень в тине и водорослях, никому дела нет. Как до дела дойдет — сети срежем, да рванем быстрее свиста.

В коридор высовывается акустик:

— Я щас кому-то яйца отчекрыжу и точно быстрее свиста побежите. Тишина в отсеках, дебилы конченные.

Недовольная морда прячется, Юнга затихает. Юнга хочет после возвращения на базу пойти в бордель, отметить первый боевой выход. Поэтому яйца ему нужны. Это остальные в экипаже — орки. Акустик же — придаток к патефону. У шутки у него дурацкие.

Шкипер нарастопырку застыл посреди поста управления и ждет, что скажет шаман. Тот с трудом пытается собрать глаза в кучу, обожравшись смеси мухоморов с кайенским перцем. Говорит, так вставляет круче. И помогает осознать, где именно наверху над лодкой спит безразмерная туша супер-дестройера. Нам нужно вписаться как раз под нее, под самую серединку. Чтобы прикинуться ветошью и замереть для будущих свершений.

— Право пять, левее на два, — бормочет камлатель, с трудом фокусируя взгляд на окружающем.

— Есть право, есть левее, — шепчет Штырь, священнодействуя на рулях.

— Встали четко, можно на дно ложиться, — шаман сползает на пол полумертвой грудой. Его тут же со всем уважением уносят в каюту. Дальше уже командует капитан.

— Погружаемся, тихохонько. Центральную цистерну приоткрыть…

Маховик на трубе проворачивают на волосок, другой. Еле слышно начинает журчать вода. Лодка медленно сползает все ниже, буквально нащупывая дно. Через полчаса возникает ощущение, что мы наконец-то легли на грунт.

— Киль ровный!

— Балластные закрыть! Осмотреться в отсеках!

Еще через пять минут кэп вытирает пот с морды и подзывает Ша:

— У тебя там в носовом было два обалдуя, которые на каждой рыбалке крючки застрявшие добывали.

— Ага. Чиф и Дига.

— Готовь к выходу. Аппараты им на брюхо, цепи на носу уже сложены. Через торпедные пусть выходят, цепляют нас к бульбе дестройера. Чтобы когда поползет из порта, нас за собой вытащил.

— Не рано? Рассвет только-только должен наступить.

— Самое то. Позже полезут ковыряться, какой-нибудь урод заметит. А так — освещения хватит, чтобы железо примотать и обратно вернуться.

Чиф и Дига — закадычные друзья. Вместе морды чужим экипажам бьют, вместе в разных авантюрах участвуют. Умудряются за один поход набрать одинаковое количество поощрений и выговоров, поэтому считаются нормальными матросами. А рыбалка — это хобби, которое редко приносит богатый улов, зато доставляет прорву удовольствия.

Сейчас оба лоботряса внимательно проверяют навешенные баллоны с воздухом и мешанину шлангов. Каждый понимает — если облажаешься, то придется камнем идти на дно. Всплывать нельзя. Ни при каких обстоятельствах. Поэтому почти не зубоскалят, поправляя ременную сбрую и крутя вентили.

— Ты первым выходишь, поэтому постарайся ластами не мотать сильно. Морду мне расцарапаешь — как я в ресторане официанток охмурять стану?

— Не волнуйся, все будет нормально. Мы тебе шрамы красиво организуем — крест-накрест. На лбу, щеках и клыки отполирую. Будет эпично.

Тратта стоит в дверях носового отсека и молчит. Сейчас не время хвосты накручивать, сейчас торпедист прекрасно с подчиненными справится. Вон, уже всех по плечам хлопает и жестом на дыру четвертого аппарата показывает. Люк раскрыт, темный зев ждет храбрецов.

— Обратно когда вернетесь, скребитесь аккуратно. Никаких стуков-бряков. Мы вас продуем без фанатизма, чтобы пузырей не плодить без меры. И запустим назад.

— Вот так всегда. Только мы собрались в самоволку, как уже сроки по прибытию на базу ставят…

Капитана в отсеке нет. Капитан приходит, когда добровольцев на смерть вызывают. Сейчас же — обычная задача. Залезть в торпедный аппарат, затопиться в нем, червями выкарабкаться наружу. Там подцепить тяжелые цепи и с ними каракатицами уже доковылять по чужому днищу до носовой бульбы дестройера. Примотать цепи, по ним доплыть назад. Найти рубку, размотать шланг и подцепить его над уровнем воды. Снова аппарат, продувка, вывалиться в отсек. Все довольны. Подумаешь, рядовой подвиг. Вот если бы капитан стоял на проводах, то да. Это значит — цепи акулы грызут, на головы глубинные бомбы валятся, со спины чужие боевые пловцы гарпунами тыкают. Вот тогда — шкипер бы фуражку поглубже на уши натянул, платочком скупую орочью слезу промокнул и помахал на прощание.

Но если кэп не провожает, значит, встречает. Внимательно смотрит, как еле живых от усталости обалдуев выдергивают из мокрой дыры, помогают снять дыхательные аппараты. Слушает сиплый доклад шепотом. Затем каждому демонстрирует огромный кулак и так же еле слышно объявляет:

— Чтобы во время торпедных стрельб отработали на отлично, салажата! И тогда всем по медали из штабных выдавлю, а вам каждому по ордену. Плюс моя личная благодарность.

Весь отсек довольно расправляет плечи. Благодарность — это хорошо. Это или олень вяленый со специями. Или бочонок бормотухи, которую бабушка капитана на хитрых корешках настаивает. После ковшика напитка на утро просыпаешься с чистой головой. Ни похмелья. Ни воспоминаний, как куролесил. Отличная штука.

На палубе “Толстухи Берты” вышагивает довольный жизнью адмирал Луи. Он уже попил с утра бульончика, подтвердил работоспособность потенции на квартирующих под боком фаворитках и теперь готов к свершениям. Освежевать попавшегося на глаза адъютанта или сплясать чечетку на поваре, не успевшем подать горячий кофе.

В казино ехать смысла нет — рано. И финансист больше денег не выдаст. Даже две тысячи с него пришлось вырывать буквально с боем. А что такое две тысячи? Буквально на вечер. Даже во вкус войти не успел.

В бордель? Вон, дамы работают на выезде, никуда ноги бить не нужно. В каюту завалился — и тысяча удовольствий сразу.

Так чем бы заняться?

Услышав топот, Луи разворачивается к вышагивающей процессии.

— Господин адмирал! Позвольте доложить!

Двое адъютантов поддерживают под локти все еще зеленого мордой младшего помощника. Того отпаивали после гномьих полетов целые сутки, но до полностью вменяемой кондиции еще не довели.

— Да?

— Разведчик вернулся! Сообщает, что вражеские подлодки стоят рядом с Паучьей грядой! Занимаются уборкой и наведением порядка на палубах.

— Орки — и уборкой?

— Так ведь вдовы в порту. Вот и припахали…

Сообщение улучшает и так хорошее настроение.

— Отлично-отлично… Команда по эскадре! Готовиться к выходу!

Прежде чем адмирал разрушит планы офицеров на сегодня, самый кургузый и молодой адъютант фальцетом пищит:

— Экипажи в отгулах до вечера, согласно вашему приказу! Разрешите собрать их к ночной поверке и с утра уже… Ну, с развернутыми знаменами и барабанным боем… Да и пусть эсминцы на всякий пожарный ордер сформируют и миноноски пнут фарватер пробомбить…

Озадаченно разглядывая торопыгу, Луи раздумывает, как бы наказать идиота. Выскочить с советами перед командованием — это… Это… Слов нет, зато появляется отличная мысль — прихватизировать чужое и выдать за свое.

— Разумеется, адъютант. Я же не зверь какой, лишать матросов заслуженного отдыха… Значит, на вечерней поверке огласить приказ: выходим в поход! Завтра — банный день, проверка механизмов и погрузка свежих продуктов. Пока будем готовить корабли, пусть наша мелочь дорогу почистит. Лодки орков далеко, но расслабляться не стоит. Мало ли — вдруг кого шпионить пристроили.

Пока над головой начинается беготня, под днищем “Берты” черной мохнатой тенью лежит подлодка. Мы дремлем, выпав из реальности. Нас — нет…

Под барабанный бой

— Линкорам — самый малый!

— Линкоры пошли, господин адмирал… Пошли… Какая зараза забыла якоря выбрать?

— Якорь чист! — долетает от соседей. Хотя видно, что цепь все еще в воде и якорь наверняка волочится по дну.

— Передайте на “Храброго”, если они задержат выход эскадры я их лично под килем протащу! — у адмирала с утра пучит живот, поэтому уши торчат перпендикулярно насупленной башке, а стек в лапах уже третий, два других измочалены о спины адъютантов.

Семафор пулеметом трещит над головой, на “Храбром” бежит толпа матросов с кувалдами и ломами расклепывать якорную цепь. Через минуту линкор начинает величаво ползти вперед.

— Уроды, — фыркает Луи и морщась глотает микстуру.

— С эсминцев докладывают — походный ордер сформирован!

На эсминцах обычно капитанами самые хитрозадые. Они берут верхний след в любом состоянии алкогольного опьянения и возвращаются на корабли убитыми в дрова. А еще могут предсказать, когда у начальства будет плохое настроение. Предсказать, где найти вражескую подлодку не могут, а вот возможные громы и молнии с Олимпа — это запросто.

Поэтому эсминцы из Элегиума вымелись еще вчера после обеда, рассыпались как можно дальше по округе и теперь изредка дымами рапортуют “океан чист”. Причем стараются лишний раз на глаза не попадаться. Хитрые, заразы.

— Фарватер до первой точки поворота проверен.

— Где будет вторая? — Луи косит налитым красным глазом на развернутую рядом карту с крошечными модельками корабликов поверх.

— У старой банки, господин адмирал.

— Это та самая банка, где на рифах мой коллега год назад крейсеру бок пропорол и еле в порт добрался?

— Так точно! Но мы обойдем это место стороной, по глубине.

— А на глубине — орки, — хмурится Луи. — Пусть туда пару бомб побольше бросят. Можно даже связку. Подстрахуемся…

“Толстуха Берта” величаво дымит, двигаясь к выходу из порта. О том, что натянувшиеся цепи тащат под брюхом тех самых орков — никому невдомек. Дури в машинах супер-дестройера столько, что он может буксировать вообще весь чужой подводный флот и еще пару линкоров в придачу.

— Ну, с началом боевого похода! — поднимает фужер с минеральной водой адмирал Луи. Ему салютуют адъютанты с кислыми рожами. Они бы с удовольствием пили шампанское, но злить руководство с несварением желудка — себе дороже.

— С легкой дорогой и богатой добычей! — поднимает литровую кружку наш кэп. В кружке чай. Во время выхода на лодке — сухой закон. Ром и прочее горячительное выдает кок под присмотром дока исключительно в лечебных целях. Мы пьем горячий пахучий чай и прислушиваемся к грохоту винтов за кормой. Похоже, первая часть сумасшедшего плана сработала и скоро нам предстоит проверить, как сработает вторая.

— Пошли? — интересуется один из капитанов эсминца у сидящего на самом верху мачты вахтенного.

— Ага, вон, туша “Берты” из порта нос показала.

— Рулевой, право на борт, отвалим подальше. А то как бы старому козлу в башку еще какой дряни не прилетело. Заставит мотаться по округе, круги нарезая…

Миноносцы летят, кромсая волны. С кормы по отмашке валят вниз глубинные бомбы с изрядным интервалом. Дно почти видно, поэтому отрабатывают полученный приказ исключительно для галочки. Хочется адмиралу под барабанную дробь из Элегиума выплывать — так пусть получит, что хочет.

Но через полчаса свора миноносок уже сгрудилась рядом с рифовой грядой. Быстро обсудив оптимальный строй, вытягиваются тонкой цепью и разом ускоряются. Теперь команды уже дергают рычаги сброса строго по песочному хронометру — покрывая округу сетью частых разрывов.

Бадабам! — вспучивается вода вверх гигантским горбом, поднимая на широких плечах ближайший миноносец. Тот зарывается носом, слетая с “горки”, и с трудом выкарабкивается на белый свет. У всех на палубе бедного кораблика глаза по тыкве размером: “Что это было?!”.

Точно такие же глаза у нашего капитана:

— Оружейник, это какого хрена там шарахнуло? Только не говори, что они до оставленной торпеды домахались наконец-то.

Тратта виновато молчит. Старпом задумчиво ковыряет в ухе и рожает:

— Она, чего же еще. Как раз в том направлении. И больше ничего бумкающего не должно быть.

— Одна несчастная торпеда? Какого черта?

Теперь к дискуссии подключается шаман. Он отоспался, у него отличное настроение и желание быть полезным обществу:

— Думаю, звезды тас сошлись. Во-первых, у нас новая партия, экспериментальная. Во-вторых, начальник флотской оружейной службы попытался сдуру у руководства в карты выиграть, был пойман за руку и злобно бит. Я про это еще месяц назад слышал. У него там несколько ревизий подряд. И получаем в-третьих. Когда каждую торпеду по итогам оснащают тем количеством взрывчатки, которое должно быть. Ну и еще чуть-чуть, чтобы верхи не придирались.

— Ага… — Кэп чешет задумчивую морду. — Значит, так. Тратта, тащи сюда торпедиста. Будем пересчитывать допуски на стрельбу. Не хватало еще, чтобы нас при взрыве на поверхность выбросило или вообще в бараний рог свернуло. Ну и заодно подумаем, как в этих условиях мочить ушастых козлов станем.

— Господин адмирал! Согласно вашему приказу проведено бомбление опасных участков на фарватере. В результате этого была уничтожена вражеская подводная лодка!

— Точно?

— Так точно! На поверхности воды масляные пятна, куски обшивки, мусор и вот…

На палубу падает парадный мундир акустика с заляпанными грязью эполетами. Видно, что одежда — последний писк моды. И даже одевана буквально раз-другой.

— Орочье. Только они такое шитье делают по обшлагам. И выточку вот здесь наши давно не носят. А хлястик… — адъютанты презрительно фыркают, обсуждая чужой фасон. Адмирал же проворачивает в башке проржавевшие во время загула шестеренки и соображает:

— Это выходит, у нас под пузом сидел вражина? Прямо вот тут? И вы, дебилы, заметили это только после моего приказа о нанесении принудительных ударов по всем подозрительным местам?! А если бы он нам в бочину торпеду засадил? А?! Если бы даже паршивый транспорт снабжения сковырнул во внешнем оцеплении? Если бы эсминец какой приголубил из эскорта?! Мне бы тогда что вместо пенсии? Член на рыло?!

Минут пять Луи орет, топая ногами и доламывая очередной стек. Наконец его окончательно клинит и следует новый приказ:

— Так. Миноносцы вперед, тотально продолбить все прямо по курсу! Насколько мин хватит!

— Господин адмирал, так потом чем подлодки гонять?

— Потом гонять будет некого! Это вы разведчика ухайдокали. Но соглядатай может быть не один. И еще…

Луи начинает тыкать пальцем во все стороны света:

— Потом мы можем поплыть туда, туда или даже туда. А вот этот кусок от Элегиума и по небольшим глубинам не миновать никак. И я хочу, чтобы вы там все дно перепахали, чтобы все вверх тормашками перевернули! Но любого клыкастого урода втоптали в тину раз и навсегда! Выполня-я-я-я-я-ять!

К вечеру весь запас мин был выброшен за борт до железки. После чего крохотные кораблики выстроились в колонну и рванули домой, на базу — пополняться. По всем расчетам, они нагонят эскадру уже ближе к Приште. Сколько сожгут топлива и какими словами помянут мнительного адмирала — Луи не интересует. Зато он уверен, что теперь и до конечной точки ни одной живой заразы под водой нет.

— Парадные флаги поднять! Походным ордером, средний ход! Курс к соседям! И если какой дурак отстанет, лично прибью!

От пережитого страха у командующего прошел желудок и вернулось хорошее настроение. Минус одна вражеская подлодка — это хорошо. Это позитивно. Это можно отметить. Благо, время ужина. Самое то…

Каждый охотник желает знать

— Так что, мы так аккуратненько сейчас отцепляемся, берем левее и…

Старпом довольно потирает лапы, но быстро сникает, разглядывая довольную капитанскую рожу. Явно ведь что-то задумал, мерзавец. И — молчит.