Экипаж

У местных традиции. Все, что огорожено каналом и рядом с портом — никакой страховкой не покрывается. Здесь царит дикий закон выживания: выдери кровное с приезжих. За любые повреждения платит флот или торговые гильдии, чьи матросы учудили во время отдыха на берегу. Но остальные городские строения застрахованы и пожарным приходится выкатывать из распахнутых ворот водовозку. Не факт, что дурацкий амбар получится отвоевать у огня, но в процессе поучаствовать стоит. Ворошить баграми уже сгоревшие гостиницы и казино — это завтра, особо отличившимся. И туда поедут не на водовозке, а на телегах, чтобы добытое барахло сразу на рынок переправить. Традиция — после каждой гулянки местные барыги устраивают скупку-распродажу. Иногда погорельцы там же все задешево и перекупают. Круговорот вещей в Элегиуме.

Через три дня накал загула несколько спадает. Теперь морды бьют выборочно, а не каждому встречному. Уцелевшие кабаки подтягивают спиртные резервы и заменяют разломанную мебель досками, приколотив поверх пустых бочек. Народ вспоминает наиболее выдающиеся моменты и братается с теми, кто уже воскрес из мертвых и хоть как-то стоит на ногах.

Господина адмирала отпаивают куриным бульоном с ложечки и рассказывают на ушко, какие великие сексуальные подвиги он совершил. Луи блаженствует, флегматично размышляя, где бы добыть домик в подарок. Проблема в том, что большую часть имущества он получил от супруги в приданное и просто так даже завалящий сарай налево не пристроишь. Прикопают прямо на грядках за злосчастным сараем. Но благородным быть хочется, вот и размышляет. Наконец в звенящей похмельной голове рождается мысль. Вроде как один из адъютантов мечтал о повышении. И место старшего помощника на соседнем линкоре до сих пор вакантно. Так что — сделаем бартерную сделку. Будущий старпом — домик, а адмирал — подпись. И все довольны.

Разобравшись с финансовыми вопросами, Луи задремывает. Разведка все равно еще не вернулась. А без ее данных плыть к соседям — самоубийство. Вдруг какой дурак из-под воды торпеду запустит? Плакала тогда безоблачная пенсия и премиальные. Да и в казино еще не отметился. Поэтому — строго по распорядку: восстановление здоровья, дегустация приличных вин в умеренных количествах и подтянуть за причиндалы финансиста эскадры. Пусть выделяет пару тысяч на игру. Рулетка — это для плебеев. А вот в очко картишками пошуршать — как раз для благородных господ…

В последний день “великого схода на берег”, господа офицеры кидают клич:

— Гусары, по коням!

Из всех гостиниц, кабаков, любых публичных мест выгребаются стулья и кресла. Их расставляют прямо перед кислыми рожами бывших владельцев, и ушастые обладатели эполетов рассаживаются, развернув четырехногого коня спинкой вперед. После чего на всех кораблях раздается рев упившихся горнистов и наступает последний этап марлезонского балета: парад-але!

Огромная толпа скачет на деревянных “конях” по направлению к порту, выбивая искры из мостовой и помогая себе голосом. Под ржание, матерщину и попытки не затоптать рухнувших на брусчатку, ручейки вспотевших эльфов стекаются к пирсам, дабы прыгнуть оттуда вниз, в набегающие волны. После выныривания мебель седлается повторно и каждый из офицеров гребет к родной посудине, где уже спущены трапы. Там завершивший основной загул командный состав взбирается на палубы, оставив “скакунов” внизу. Рядом снуют рыбаки, выгребая брошенное чужое имущество. К вечеру на местных рынках будут свалены в кучи чуть просохшие стулья и кресла, а рядом станут бродить бывшие хозяева, торгуясь в попытках выкупить хоть что-нибудь, не ушатанное заездом.

Злые языки судачат, что половина кабаков после таких скачек злобно заменили стулья на неподъемные скамьи. Врут, наверное. Разве можно отказывать настоящим защитникам Элегиума в такой малости, как гусарская забава?

Младшего помощника гномы сгрузили в присланную телегу совершенно невменяемого. На обратном пути попали в грозовой фронт и дирижабль мотало кувырком. Чудом никто не вывалился. Зато повеселились от души.

— Во, забирайте.

— Э, что за фигня?! Мы вам живого давали, а вы покойника возвращаете!

— Вот еще, скажешь тоже! Смотри, как сейчас будет прикольно… Порыв слева! Падаем!

Зеленомордый эльф замахал руками и вцепился в деревянный борт мертвой хваткой.

— В самом деле, вроде шевелится…

— Вы его только как довезете, соленой водой полейте. Иначе не отодрать. У нас кусок обшивки разломал, мерзавец. Все упирался и домой не хотел.

— Сделаем. Как раз сейчас по экипажам морские процедуры.

Бородатые коротышки заинтересовались:

— Это как?

— А всех на пирс и из брандспойтов смываем вниз, в водичку. Чтобы протрезвели. Там не глубоко, им по шею. Кто выбраться по лестнице обратно может — считается условно трезвым. Пинком под зад — и на корабль.

Полюбовавшись дымными столбами над городом, летуны прониклись:

— Хорошо погуляли. Знали бы, пораньше вернулись.

Поправив тело на телеге, возница хохотнул:

— Это зря! Аэропорт вне зоны страховки. Так пока вас не было, три корыта спалили. Приволокли с эсминца пушку и тренировались в стрельбе на точность. Если бы не упились до беспамятства, не три, а все десять грохнули. Кстати, пушка где-то еще здесь валяется, не успели забрать.

— И вы молчали?!

Через минуту наполненная водородом туша уже парила в вышине. Потому что распорядок у эльфов — он только для них буква и дух закона. А гномам подгадить — за это даже выговор не получишь, только устную благодарность.

На мягких лапах

Больше всего мы не любим лазать по чужим задворкам на мягких лапах. Это когда ноги обуты в тапочки. Когда все команды передаются шепотом. Когда все закреплено намертво и уронить сдуру железяку на палубу — подписать смертный приговор.

Но именно об этом сейчас говорит шкипер. Говорит, разглядывая мрачные рожи вокруг.

— Варианты перебрал все возможные. Способ пощупать за вымя проклятую эскадру — один. Если мы попадем внутрь строя и будем бить цели на выбор изнутри.

— Перед выходом всю округу пробомбят и даже не по одному разу. А глубины там — палкой дно прощупать можно.

— Именно. Поэтому придется сделать финт ушами. Встроиться в толпу ушастых уродов в момент, когда будут формировать ордер.

— Это где это?

— В Элегиуме. В порту. Не на траверзе, где от эсминцев будет не продохнуть, а именно в самой гавани.

Рожи из мрачных превращаются в офигевшие. Исключительно благодаря стальной силе воли шаман не стал крутить когтем у виска.

— И где мы пристроимся? Рядом с бортом подвсплывем и флаг чужой на рубку пришпандорим?

— Нет. Через шесть часов мы подходим на вытянутую руку, дожидаемся сумерек и всплываем. Продуваем потроха, заряжаем накопители под завязку. И на мягких, самых мягких лапах — в порт. Под перископом. Находим “Берту”, подныриваем под днище и ждем. Запас автономности у нас две недели. Все механизмы глушим, спим и потребляем воздух как можно меньше. Когда соседи соберутся в кучу и попрут на выход, также под брюхом шарашим следом, до ближайших глубоких вод. Это в полудне хода. Там начинаем крошить гадов по сторонам, прикрываясь “Толстухой” от возможного ответа. Последней парой-тройкой торпед приканчиваем ее и удираем.

— У дестройера полная скорость в полтора раза больше нашей, почти как у эсминца. Пойдут они явно без задержек, на тихоходные транспорты равняться не надо. И как удержимся, не попав под чужие винты?

— На носовую бульбу цепь набросим. У нас в запасе есть парочка таких. Нам даже большую часть дороги не придется энергию тратить. А вот когда поднимется паника, еще одну цепь сбросим за корму. “Берта” ее намотает, скорость сбросит. Мы отвалим в сторону и с кормовых расстреляем почти неподвижную цель.

Старпом флегматично фыркнул:

— Я знал, что босс давно кукушкой клинанулся. Но чтобы так…

— Будешь гундеть и по спущенным сверху рекомендациям воевать — так собственную лодку и не получишь, — окрысился в ответ капитан. — Короче, расклад простой. Я свою идею озвучил. Матросы меня поймут. А кто не поймет или вздумает экипаж баламутить — отправится за борт. Как раз, через шесть часов всплывать. Вот вам и время на то, чтобы обмозговать предложение и выдать ценные поправки. Например, кому нырять и цепи наматывать. Или кто лучше других вариант маскировки для входа в порт может придумать.

За борт никому не хотелось. А если учесть, что команда внаглую нарушила прямой приказ штаба искать чужую эскадру у Паучатника — запросто можно всем кагалом под трибунал влететь.

Со шкипером хоть это будет весело — напороться на эльфов в защищенном чужом порту. И когда будут топить — с наглой рожей подорваться под брюхом дестройера на зло врагам. С музыкой.

— У нас на рубке с прошлого похода две трубы торчит. Мы тогда под транспорт маскировались, — покосился на низкий потолок Бдык. — На одну трубу можно с клапаном гибкий шланг пришпандорить, протянуть к поплавку. Мусора рядом с бортами постоянно в порту куча — никто и не заметит. Зато мы сможем вентилироваться по чуть-чуть.

— А на вторую трубу пружину с клапанов. Чтобы при возможном волнении нас рубкой о днище не било, — вылез с идеей поммех. Зуру тоже хотелось поучаствовать в процессе подготовки к шизанутому предприятию. Может, кэп еще и передумает, найдет другой способ отловить вражескую эскадру, но идею-то оценит.

Через три часа голый костяк “нагло на мягких лапах” оброс в должном количестве деталями и экипаж начал готовиться к авантюре. Кто-то добывал из кладовки рыболовные сети. Кто-то готовил абордажные кошки и проверял прочность пеньковых тросов. Торпедисты заранее шаманили с механизмами запуска на торпедах, чтобы позже тратить на перезарядку как можно меньше времени. Если придется стрелять в эскадренном строю, дистанции будут на расстоянии плевка. Бдык с Зуром подобрали шланг с пружиной, попутно готовясь к возможной борьбе за выживание. Близкие разрывы наверняка дадут кучу протечек, поэтому стоит озаботиться.

Док же химичил с хитрыми микстурами для кур. Убивать птиц было жалко, поэтому им готовили зелье для пропажи голоса. Глаза пусть пучат, это не страшно. А вот кукарекать в неподходящее время — чревато.

Одним словом — все были заняты делом. Только шаман мрачно разглядывал лоцию и гадал по рассыпанным амулетам, где именно может стоять на якоре “Берта”. Шарахаться по порту даже ночью под перископом — то еще развлечение. Лучше выйти на позицию сразу, а не тыкаясь по линкорам и крейсерам с вопросом: “Где у вас тут главная дура припрятана?”

Спокойнее всего к суете на борту отнесся Юнга. В силу отсутствия опыта он не понял, с какими опасностями придется столкнуться. Наоборот, обрадовался куче новых мелких задач. Держал, подвязывал, таскал и передавал из лап в лапы. Заодно засунул нос в те углы, куда раньше не пускали. По итогам аврала получил новую пилотку вместо старой и обещание поощрительной записи в личное дело. О том, что до этой записи вряд ли доживет — Юнгу не уведомили. Чего зря салагу пугать раньше времени.

С наступлением сумерек подлодка поднялась, высунув наружу рубку. По бокам расставили весла с привязанными на канатах кошками, тралили теплую воду, выгребая мелкие водоросли. Когда окончательно стемнело, всплыли и начали крепить сети на корпус и рубку, вплетая туда собранную зелень. Через два часа узнать в мохнатой куче грозную охотницу морей было уже трудно. Одновременно приделали шланг для вентиляции и монстрообразного размера пружину. На носу закрепили цепи для будущей буксировки.

Когда все умотались и забрались внутрь, Ша наклонился к капитанскому уху и зашептал:

— А давайте оформим нам похороны! Красивые, чтобы эльфы совсем успокоились!

— Это ты о чем? — заинтересовался босс.

— Ну, они ведь все равно могут посчитать, что кто-нибудь рядом с Элегиумом болтается. Бомбить ведь будут? Обязательно! Так сделаем подарок. У нас одна торпеда на палубе без дела болтается. Притопить ее со связкой пустых бочек с мусором в месте будущего прохода эскадры. И — пусть верещат от радости, что кого-то прикончили.

Необычная идея заинтересовала кэпа. Он расправил плечи и забухтел довольно:

— Свежо. Нетипично. Одобряю… Где подарок оставим?

— Ну, это я точно не скажу. Это специалиста нужно спрашивать.

Через минуту на мостике уже стоял шаман с зажатым под мышкой талмудом с картами.

— Где бы ты уложил на дно разведку? Если бы следовал указаниям штабных? Так, чтобы почти очевидно, но без явных подсказок?

Пошуршав листами, любитель мухоморов ткнул в синее пятно:

— Здесь. Это единственное место, с которого можно отследить проход кораблей в Пришту. И глубина такая, что перископ наружу не торчит. Если ушастые в самом деле страдают паранойей, обязательно проверят.

— Как обычно? На арфе играть и эхо ловить?

— Не, здесь рельеф дна сложный. И во время штормов на ближайших рифах не одну посудину грохнули. Так смысла струнами звенеть никакого. А вот бомбу-другую сбросить — это запросто.

— Отлично. Прокладывай курс. Будем ложный след оставлять…

К торпеде примотали веревками шесть пустых бочек, залив туда по ведру солярки. Одновременно присобачили разломанный стул, драные штаны и парадный пиджак акустика с золотыми эполетами. Он его терпеть не мог и все искал повод избавиться. Вот и не пожалели вместе с другим мусором. Проходя на выбранной точкой, спустили конструкцию на воду и полюбовались, как она пускает пузыри. Детонатор на дурной железке поставлен на боевой взвод. От любого близкого взрыва шарахнет от души. Посмотрим, как на это отреагируют ушастые обормоты.

— Молись, Ша, чтобы сработало, — поправил фуражку капитан. — Если твою приманку сожрут, я заставлю Тратту не только классность тебе оформить. Я лично тебя к награде представлю…

К порту подползаем уже под перископом. Четыре часа утра, до рассвета еще есть куча времени. Нам на руку играет то, что вся округа освещена, словно на карнавал. Корабли сияют разноцветными огнями, фонари на набережной четко показывают, где заканчивается вода. По ровной почти зеркальной глади ползет пара катеров — развозят запоздавших гуляк.

Идем на правом движке. Он меньше изношен, почти не дает вибраций и шумов. Потрескивают слабо контакты кабелей к накопителям. Каждый из экипажа пристроился на своем месте и настороженно вслушивается в тишину. Мы — незримая тень в воде. Нас — нет. Мы — не существуем.

У поднятого перископа танцуют капитан и старпом по очереди. То один, то другой прилипаем к окуляру и крутится по сторонам, считывая ориентиры, ловя любое движение.

— Маяк слева на десять, до него триста кликов!

Глаз на отрисованной на столешнице схеме порта делает отметки.

— Портовые склады справа на час, семьсот кликов!

Еще одна точка, по линейке поскрипывает остро отточенный кусок угля.

— До первой точки три минуты, — шепотом рапортует Острый Глаз, перепроверяя результаты.

Капитан пихает старпома в бок:

— Так где все же они “Берту” пристроили?

— В Элегиуме три места, куда такую бандуру получится впихнуть. Это или на входе, у складов. Но там сейчас одна мелочь болтается. Или в самой глубине, где углевозы раньше швартовались. Или напротив центральной набережной.

— И?

— Я бы в глубине якоря бросил, для подстраховки. Но готов клык поставить, что эльфы так не поступят.

— Понты?

Старпом ухмыляется:

— Они самые. Чтобы у себя дома, в злачной клоаке лучший корабль флота пришвартовать в заднице?.. Не, они будут вон там… И я их фижу…

Капитан на секунду сменяет помощника, срисовывает чужой силуэт и выдыхает:

— Стоит, паршивка. Как и обещали…

На столе малюют жирный крест. “Берта” обнаружена.

Юнге не сидится спокойно. Вроде еще вчера он суетился, таскал-подавал-привинчивал-как-тут-и-было. А сейчас — все неожиданно замерли, растеклись амебами по лежакам и расстеленным на полу матрацам. И — тишина. Ни движения. Ни шевеления. Только уши торчат настороженно, ловят любой звук.

Этот переход от муравьиного мельтешения к летаргическому сну непонятен. А Юнга не любит непонятное. Непонятное — значит, он выпал из рабочего процесса и может упороть косяк. А за это прилетает и больно. Поэтому он осторожно теребит за штанину лежащего чуть дальше по коридору Хафка. Хафк — матрос пятого года службы. Он уже врос корнями в подлодку, он знает все и всех. Хафк — квинтэссенция мудрости и накопленных знаний. Он даже не хочет до уровня старшины подниматься, потому что старшина не может испаряться от припашек в любой момент времени. Наоборот — старшина отвечает за выполнение тех или иных задач по отсеку. И небольшая добавка к довольствию не оправдывает кучу геморроя, выданного в придачу.

— Хафк, а почему мы лежим?

— Чтобы меньше воздуха жрать, когда бегаем.

— А разве не должны к атаке готовиться?

— Когда скажут — будем готовиться. Сейчас приказ — затаиться.

— Но лодка-то на ходу?

— И что?

— Разве не надо подвинчивать, приглядывать и быть готовым бороться за живучесть?

— Юнга, ты балбес.

Слышен грустный вздох. Но Хафку скучно просто так лежать, поэтому он продолжает:

— Когда ты в чужих водах и над головой полно эльфов, экипаж получает приказ “затаиться”. Двигаться бесшумно, лишних действий не выполнять, любые инструменты зря не трогать. Уронишь гаечный ключ — всех скопом и утопят. А чтобы зря под ногами у дежурной смены не путались, укладываемся и дремлем. Надо будет — сутки так лежим. Или неделю. Или месяц. В гальюн по распорядку, жрать сухпай и запивать водой.

— Месяц?!

— Хоть два. Если для дела надо…