Римские термы: Гладиатор (СИ)

Когда женщины успешно завершили начатое, Луций заговорил о ближайших боях. О том, на кого он хотел сделать ставку. Это был Германус — вот так совпадение. Еще он пригласил к себе на пирушку и сообщил, что там будет этот гладиатор.

Эктора такое сначала позабавило. После он задумался: «Что бы это могло значить?» Он видел жену Луция с Германусом, и уверен в их любовной связи. Но если бы так было, то Атилия сильно рисковала оказаться разоблаченной.

Глава 5

Атилия с Серселией уединились в небольшой комнате. Выпив вина и закусив сыром, подруги расслаблено лежали рядом, и пытались вести подсчеты. Необходимо выяснить какой день окажется самым удачным для Серселии, что бы забеременеть. Старшая подруга постоянно сбивалась, и Атилии пришлось ей помочь.

— Знаешь, дорогая, с деньгами я никогда не ошибаюсь, — Серселия стала снова весела, — а вот просто цифры для меня сложны. Значит в этот раз не выходит с беременностью. Но я все равно попробую. А ты, пожалуйста, запомни, когда выпадает удачный день.

Она уже немного опьянела и совсем расслабилась. Выдавала все свои размышления и тайны. Атилия слушала не перебивая.

— Иногда так тяжело жить патрицианкой. Вот в моем нынешнем положении — я хочу забеременеть, а сделать это негде. Пыталась тут, в термах — увидели. К себе в дом привести не могу, соседи узнают. Остаются дома друзей, и только те где меня не осудят и сохранят мою тайну.

Она вновь выпила вина, взяла гроздь винограда и стала есть, отрывая по одной ягодке.

— Эх, если бы у меня получилось родить сына. Как же я благодарила богов за такое. Ну и тех, кто мне в этом помог. Муж мой твердый политик и искусный оратор. Уважаем почти всем Римом, между прочим. Но в постели, видимо, у него не оказалось нужной твердости, чтобы зачать сына. Мы так с ним мечтали, а в итоге: две дочери. Тоже милые, и мы их очень любим, конечно. Но еще бы и сына…

Атилия решила ее подбодрить:

— Не отчаивайся, я уверена у тебя все получится.

И нахмурившись как бы невзначай спросила:

— А ты не знаешь сколько это стоит? Ну, сколько надо заплатить бойцу арены?

— За деньги не переживай — я готова любые траты. Слышала свободные гладиаторы берут за такое пять сотен сестерциев. Но этот особенный, может отказать. А торговаться ему гордость не позволит. Предложу сразу тысячу денариев. Откажет — удвою, или утрою. Главное результат.

* * *

Германус с товарищем в это время тоже пришли в термы. То были общественные бани, вход в них стоил значительно дешевле. Помещения здесь огромных размеров, рассчитаны на большое количество посетителей. Это вполне приличные термы, то же в черте города, и в них не пускали подозрительных или «оборванных» личностей. Многие сенаторы, особенно из тех, кто собирался избираться в ближайшее время, посещали это заведение. Да что там говорить — сам император, когда он бывал в Риме, захаживал в эти термы. Об этих его визитах ходили легенды. Он многих граждан знал по имени, и любил с ними поговорить.

Однажды он увидел, как один гражданин в почетном возрасте терся спиной о колонну. Августейший подошел и спросил, почему он это делает. На что получил ответ, что у него нет раба, который помогал бы ему мыться и чистил бы его стригелем. И когда император узнал, что это гражданин воевал центурионом в Дакии, то подарил ему одного из своих рабов. И выделил специальную стипендию на его содержание.

Об этом случае узнал весь город. В следующее посещение императором терм, уже возле каждой колонны стояло по несколько граждан. Они все, так же, терлись о колонны. Рассчитывали на щедрость правителя. Тот, увидев такое количество жаждущих его подарков, собрал их всех в одном помещении. Предложил очищать друг друга по очереди.

Впервые Германус попал в эти термы после своего первого удачного выступления на римской арене. Он, как и все его товарищи, еще был тогда рабом. Их хозяин поощрял таким образом своих гладиаторов. Это очень вдохновляло бойцов арены. Тем более учитывая тот факт, что общественные термы оказались общими для мужчин, и женщин. Здесь не было отдельного женского крыла, как в тех закрытых термах, где он виделся с Атилией. Лишь раздевалки раздельные, а мылись и парились все вместе. Молодым гладиаторам тогда это очень пришлось по душе. Они после еще целый месяц ходили под впечатлением. И без конца обсуждали прелести той или другой красотки.

Хозяину гладиаторов от таких походов двойная выгода: бойцы воодушевлены и благодарны ему. Еще свой товар он показывал, таким образом, перед нужными людьми. Если ты участвуешь в выборах на важную должность, самый лучший способ привлечь избирателей — устроить для них бои гладиаторов от своего имени. Это требовало значительных затрат, но и результат оказывался существенный.

Уже десятка с полтора консулов и народных трибунов, свое избрание получили благодаря выступлениям Германуса и других бойцов их хозяина-ланисты.

Сам император в прошлом году, во время посещения обратил внимание на их группу гладиаторов. И на него в первую очередь Германус выделялся ростом и светлыми длинными, по плечи, волосами. Еще он носил бороду как у императора. Точнее августейший правитель отпустил бороду похожую на те, что носили германцы. Говорят, так он прятал бородавки на лице. Но с бородой он очень был похож на германского вождя. Тем более и рост, и ширина плеч императора соответствовала, больше варварам, чем римлянам.

Приметив Германуса, Адриан тогда, через раба, подозвал его для беседы. Выяснилось, что он собирается праздновать день рождение своей власти в начале августа. Он предложил Германусу выступить на арене амфитеатра Флавиев — самой большой и знаменитой арене Рима. Молодой гладиатор ответил, что он не свободный человек. А его хозяин только и ждал такого момента. В один миг оказался рядом, и раскланялся перед правителем. Очень хорошие деньги смог заработать тогда его хозяин. Император не был скуп, и всегда щедро платил за то, что ему действительно нравилось.

Те бои оказались очень удачными, Адриан лично спустился на арену и вручил Германусу и его товарищу деревянные мечи. Тогда их хозяин сильно огорчился. Такой подарок означил, что гладиаторы становились свободными людьми и, к тому же, гражданами Рима. Он сразу же предложил им приличную плату за то, чтобы они остались выступать в его подчинении. Так как денег ни у Германуса, ни у его товарища Дакуса не водилось — они согласились.

Друг Германуса был родом из Дакии, его все так и звали — Дакус, значит дакиец. Выяснилось, что они оба жили когда-то на берегу Дуная. Только племя Германуса севернее и на левой стороне реки. Дакуса южнее и ниже по течению на правой стороне.

Они были не очень похожи друг на друга. Если точнее — совсем не похожи. Дакус темноволос и не высок, хоть и весьма широк в плечах. Его скорее можно назвать приземистым и плотным. Их объединяло то, что оба очень любили подраться, как на тренировках, так и на арене. Еще оба ненавидели римлян. Дакус, как и Германус, попал в рабство в раннем детстве, потеряв при этом родных.

Много лет прошло, как закончилась Дакийская война императора Трояна. Говорят, Адриан тогда был при нем помощником. Теперь он сам император, но новых войн не начинал, и старые конфликты предпочитал улаживать переговорами и подкупами. За это его, как часто слышал Германус, не любили многие римские чиновники. Они рассчитывали на войнах погреть руки. Но сам Германус именно за это его и уважал, и не относил к тем римлянам, которых ненавидел. Со временем, ненависть приутихла и стала выборочной.

Теперь он, с товарищами, приходил в термы за свой счет. Делали они это не часто, лишь раз в полторы декады, или после боев — по старой привычке. Но если приходили, то задерживались тут до позднего вечера. Бывало, у кого-то из товарищей не хватало на вход, тогда Германус с Дакусом скидывались и платили за такого. Но после часто над ним подшучивали, без злобы, но обидно. Чтобы не появлялось много желающих попариться за их счет.

Именно здесь его нашла Фелица, рабыня Атилии. Они сидели на скамье, и пили прохладное пиво из больших глиняных кружек, которые больше походили на широкие кувшинчики. Она застала их за весьма нескромным занятием. Они рассматривали женщин, которые шли из бассейна в раздевалку. Многие из проходивших, увидев пристальные взгляды гладиаторов, старались быстро проскочить, прикрывая руками груди и ниже живота. Такими были в основном молоденькие девушки. Женщины опытные шли не прикрываясь, многие даже не спешили. Другие, узнав знаменитых бойцов арены, неоднозначно улыбались и даже помахивали ладонью.

Германус увидел, как это позабавило Фелицу. Она, с широкой улыбкой, подошла ближе. Передала приглашение от своей хозяйки на их выступление перед гостями на завтрашнем званом ужине.

Друг Германуса удивился такому, видимо его ранее об этом не предупреждали. Но сразу же дал свое согласие, если Фелица не против уединиться с ним в каком-нибудь уголке. На предложение Фелица ответила, что не получала такого распоряжения от своей хозяйки. Она уже хотела уходить, заявив, что выбрала неподходящее место для их приглашения. Германус ее остановил и извинился за поведение Дакуса. На что тот возразил, так он выражал свою симпатию к рабыне. Германус просил передать Атилии их согласие.

* * *

Вечер в доме Луция удался, гости были довольны. Первый показательный бой известных во всем городе гладиаторов только что закончился. Все стали возбужденно обсуждать увиденное.

— Эти двое любимчики публики и самого августейшего, — префект вигилов хвалил Луция за выбор, — Я сам на последних боях выиграл пари в две амфоры отличного вина, когда их группа так удачно расколошматила противников.

— Да, я пожалел, что не делал ставок на них, — это народный трибун, поддержанный Луцием на минувших выборах, спешил высказать свое мнение, — Надо будет обязательно поставить на ближайших боях!

— Кстати, Луций, а когда император намерен проводить бои в этом году? — интересовался крупный и очень богатый работорговец. — Мне необходимо знать заранее. У меня есть пара отличных нубийцев. Надеюсь выручить за них по меньшей мере тысяч десять денариев, за каждого.

— Ого, неужели они так хороши? — Луцию стало интересно.

— Я видел их в деле в Капуе, они могли бы составить серьезную конкуренцию этим двум, — работорговец показал пальцем на Германуса и Дакуса.

— Хм, интересно, — Луций говорил, задумавшись, — В этом году за два-три дня перед августовскими идами будут и бои, и забеги на ипподроме.

— Отлично, я успею получить выносливых жеребцов из Каппадокии, — торговец был счастлив от услышанного, — Уверен в их удаче на скачках.

Атилия, нагруженная этой информацией, незаметно удалилась от мужа и подошла к Серселии. Та стояла с кубком вина рядом с гладиаторами и хвалила их, поглаживая по очереди им бицепсы и плечи.

— Я помню ваше выступление в моем доме на празднике мужа, — Серселия интригующе улыбалась, — Через два месяца будет мой день рождения, хочу, чтобы вы приготовили что-нибудь особенное.

Германус кивал сдержанно, из вежливости, и обещал к тому времени быть готовым. Дакус, же, не скрывая своих эмоций, говорил, что на все готов ради такой матроны.

Серселия в ответ расхохоталась и Атилия поспешила забрать ее от гладиаторов.

— Серселия, дорогая, дождись, когда гости начнут расходиться, — она решила одернуть подругу, — Не привлекай лишнего внимания. Дом Луция, все еще считается приличным.

— Но ты, совершенно мня, оставила!

— Муж требовал моего присутствия, но теперь они заговорили о делах, и я вся в твоем распоряжении.

— Замечательно. Давай выпей со мной вина. А то этот сенатор со своей старушкой женой меня утомили своими воспоминаниями.

Сказав это, она подняла бокал и улыбнулась в сторону где сидели те, о ком она говорила. То была пожилая чета патрициев, с которыми Луций дружил лишь из корыстных целей.

Пришедшие сидели и стояли по всей передней гостиной, которая соединялась с атриумом, и была отделена от него лишь рядом колонн. Они с Серселией прошли ближе к фонтанчику, и присели на лежанку. Атилия хотела, чтобы подруга не сильно быстро захмелела, и добавила ей в кубок воды. Свой подставила виночерпию, и он налил в него разбавленного вина.

— Сейчас они отдохнут, и я попрошу начать следующее выступление, — старалась успокоить нетерпеливую подругу, — Потом напомню перфекту о его ночном дозоре, и он уйдет. Трибун, увидев это, поспешит следом за ним. А чета пожилых патрициев и другие гости тоже потянутся к выходу. В это время ты поднимешься в спальню. Фелица проведет тебя. Потом, осторожно приведет его к тебе.

— О, как все это долго, — Серселия томилась нетерпением, — У выхода стоят мой раб и охранник, пусть Фелица скажет им, сколько приготовить монет. И милый гладиатор получит их на выходе. А ты молодец, все продумала. Я тобой довольна.

Серселия подняла свой кубок, приглашая Атилию выпить. Она в свою очередь, подвинула к ней поближе блюдо с сыром и оливками.

— Закусывай, дорогая, а то захмелеешь раньше времени и заснешь, не дождавшись своего счастья.

Серселия хмыкнула с улыбкой и, взяв кусочек сыра стала откусывать от него по чуть-чуть. Атилия чтобы отвлечь подругу разговором, решила рассказать о произошедшем недавно в их доме.

— Знаешь, Луций пару дней назад купил очень дорогую рабыню для утех. И в первую же ночь сильно избил ее, даже не попробовав какова она в деле.

— Что ты говоришь? Я не особо удивлена в грубости твоего мужа. Про него давно ходят слухи по всему городу. Но ведь он очень щепетилен в плане выгоды. Его поступок обойдется в кругленькую сумму. А что несчастная сильно пострадала?

— Очень. Уже несколько дней не встает, — Атилия говорила негромко, боясь, чтобы другие не услышали, — Я тебе это рассказала только из-за страха за свою жизнь. Мне тоже перепало от него прилично.

— Да, я видела эти ужасные ссадины на твоем теле, — Серселия отставила кубок и стала ласково поглаживать подругу по плечу, — В этом тебе не повезло с мужем. Если бы ты знала сколько таких как он среди разбогатевших детей рабов… Я думаю, его первая жена именно от этого пострадала. Запирай спальню на ночь, и оставляй Фелицу возле себя, только так убережешься.

Немного помолчав, Серселия продолжила:

— Знаешь, а ведь моя сестра потеряла первенца после того как ее избил муж. Потом прошло много лет, когда она смогла родить. У нее случилось несколько выкидышей. Он даже хотел с ней развестись, из-за этого. Но наш отец… Он когда-то командовал легионом в войне с парфянами. Он через такой ад прошел… Так он как услышал об намерениях зятя — схватил его одной рукой за горло и чуть не задушил. Прибежала охрана мужа сестры — это случилось у него дома. Охранники, представляешь, оказались бывшими легионерами-ветеранами. Увидев отца сразу «вытянулись по струнке». Зятек хрипит, глаза выпучил. А отец ему: «Еще раз ее пальцем тронешь — тебя Тибр понесет течением, без лодки».

— И каков результат? Помогло? — у Атилии аж дыхание перехватило от такого рассказа.

— На время помогло. Пока отец был здоров и силен. А как силы оставили его, так развелся зять с сестрой моей. Трус позорный! Тьфу, и вспоминать противно.

Атилию сильно впечатлил рассказ, но выводы сделала соответственные.

Подошла Фелица, она дала все распоряжения на ухо рабыне. В слух же попросила передать, чтобы начинали следующий бой, и оповестили об этом всех гостей. Та пошла выполнять, а они с подругой вернулись каждая на свое место.

Когда гости, наконец, расселись и улеглись на свои лежанки, бойцы вышли на середину зала и, продолжили представление. Сначала они поприветствовали снова всех собравшихся. Затем объявили, что посвящают выступление хозяину этого дома. Луцию такое очень понравилось, на него стали смотреть гости, и он в ответ каждому кивнул с улыбкой.

В руках у бойцов были небольшие круглые щиты-пармы и короткие мечи, специально не заостренные. На головах у обоих надеты открытые бронзовые шлемы, без нащечников. Они крепились ремнями через подбородок. Гребни шлемов украшали пышные выкрашенные яркими красками перья. Такие Германус и Дакус надевали специально для развлекательных боев, и на арену в них не выходили.

Бой был заранее хорошо спланирован и отрепетирован. Сначала они, по очереди били друг друга мечами, но попадали всегда непременно по щиту. После они стали идти по кругу и продолжали наносить удары. Тут, более низкорослый Дакус резко присел и нанес рубящий удар по голени высокого товарища. Но Германус подпрыгнул в это время, да так ловко поджал ноги, что меч «соперника» прошелся по пустому месту.

В зале прозвучал гул одобрения, такие маневры всех радовали.

Наступила очередь Германуса, и он так же с размаха нанес сильный удар, целясь в голову «противнику». Дакус легко увернулся от него. Он присел в самый последний момент, и возникло ощущение, что меч ударит ему в шлем. Но оружие Германуса со свистом прошло мимо. Дакус легко поднялся в полный рост и, в свою очередь, нанес удар дугой сверху. Германус отскочил в сторону, избежав попадания, но сделал это с испуганным видом. Бой будто бы выходил из запланированного.

Снова всеобщий гул одобрения прошел среди гостей. Кто-то из них даже встал с места, чтобы лучше рассмотреть.

Дальше бой набирал темп. Гладиаторы стали чаще разными способами пытаться нанести удары товарищу. Они отскакивали, пригибались, увертывались от ударов в ответ.

Кульминацией выступления стал трюк, который гладиаторы проделали весьма изящно и зрелищно. Они по очереди повторили сложные удары в ноги и голову. Чередуя при этом сперва прыжок, а после присест, уходя от меча. В итоге у зрителей создалось впечатление, что выступающие, действительно разозлились друг на друга, и уже всерьез пытаются достать противника.

После такого все мужчины повскакивали со своих мест. Даже пожилой сенатор вскочил под впечатлением, и кричал: «Давай! Давай!». Бой закончился тем, что бойцы ткнули друг в друга мечами и, попав под щиты, оружие застряло в их телах.

Глава 6

Напряженный возглас: «О-о-о!» пронесся среди зрителей. Но гладиаторы развернулись и показали, как они ловко зажали мечи у себя в подмышках.

Гости, увидев целых и невредимых бойцов, стали радостно хлопать в ладоши и кричать: «Браво!». А после, всей толпой бросились к гладиаторам и со словами похвалы стали их разглядывать и ощупывать их самих и оружие. Многие были убеждены в каком-то фокусе.

Говорили наперебой о невиданном до сегодня чего-нибудь подобного. Показательный бой был так агрессивен и правдоподобен. Скорость и темп бойцов вообще казались за пределами их представлений о возможностях человека.

— Теперь понятно, почему вы двое разбиваете всех в труху, — префект вигилов под впечатлением не сдерживал эмоций, — Почему не выступаете в одиночных боях? Ведь за такие больше платят, они считаются лучшими среди элитных.

— Мы хорошо бьемся в команде, — Германус тяжело дышал, но все же отвечал, — А поодиночке мы слабы.

— С такими выступлениями впору к самому императору идти, в его дворце выступать, — трибун деловито похвалил, качая головой с серьезной миной на лице.

— И туда обязательно сходим, если позовут, — Дакус ответил с широкой улыбкой, показав все свои белые зубы.

Луций остался очень доволен, теперь весь город станет обсуждать это выступление в его доме. Будут подходить к нему, интересоваться, просить советов.

— Жена, прикажи принести амфору лучшего сицилийского! — глава дома кричал так, чтобы все присутствующие услышали его слова, — И пусть принесут два кубка этим храбрым и ловким гражданам.

Он специально отметил факт римского гражданства у выступавших. Мол, смотрите, я собираюсь выпить не с рабами-гладиаторами, а свободными бойцами арены. При этом Луций подошел и похлопал по очереди по плечу Германуса и Дакуса. Его рабы поспешили выполнить приказания хозяина. Азий возглавил шествие слуг, а Фелица изящно и ловко подала два кубка гладиаторам. Дакус при этом не упустил момент, чтобы не подмигнуть ей с улыбкой.

Амфору распечатали при гостях, под их общий одобрительный гул. Азий специальном деревянным молотком сбил сургучную пробку. Затем, двое рабов плеснули из амфоры вино в глиняную кружку. Азий сделал большой глоток, продемонстрировав всем, что выпил до капли, перевернув над собой пустую посудину. Из амфоры вино перелили в несколько серебряных кувшинов. Уже из них рабыни разливали гостям в кубки. Луций сам, по очереди, подал каждому гладиатору по кубку. После поднял вверх руку со своим. Произнес: «Во здравие собравшихся! Благоволят нам боги!». Гости хором ответили: «Аве!» и выпили. Распробовав вино, стали нахваливать и уточнять с какого склона Этны собирали виноград для этого вина.

Когда эмоции утихли и вино было допито, Атилия распорядилась чтобы гладиаторов провели в баню, где они могли бы ополоснуться и привести себя в порядок. Затем, она пошла к префекту вигилов.

— А не увидитесь ли вы сегодня с сыном Луция — Секстом Цецелием? Ведь вам необходимо обойти все сторожки. Мы с мужем хотим узнать, как его здоровье и не нуждается ли он в чем-то.

— О, я обязательно сегодня к нему загляну, — префект был все еще на взводе, — Расскажу про нынешний бой гладиаторов в доме его отца. Непременно передам ваши слова.

— Да, и спроси у этого упрямца, — Луций снова громко говорил, чтобы все услышали, как он переживает за сына, — Почему он не пришел на сегодняшний ужин. Ведь я его звал! А он, неблагодарный, даже ничего не ответил.

— О-о-о, Луций, ты не справедлив к нему, — префект встал на защиту своего подчиненного, — Он отличный командир! Его когорта — лучшая! После первой, разумеется. Но если он и дальше будет выполнять так свои обязанности, так ты не заметишь, как он станет моим заместителем. А уж когда я уйду на пенсию — то и место мое займет с почетом. Да я сам буду его рекомендовать!

— Похвала сына его командиром — это лучшая похвала его родителям, — народный трибун старался угодить и Луцию и префекту, — Вот если бы его мать смогла бы дожить до этих дней…

После этих слов Атилия взглянула на мужа. Лицо его перекосила гримаса недовольства. Он сразу постарался избавится от обоих и спросил:

— Префект, не проводишь ли нашего приятеля, трибуна к его дому? А то он уже слегка шатается от вина.

Взяв под локти обоих — повел их к выходу, рассказывая по дороге как он устал, добираясь из Македонии в Рим. Увидев такое, гости стали собираться и прощаться с Атилией, говоря слова благодарности. После направлялись к выходу. Вскоре в большой гостиной остались лишь Серселия, которая скучая, ела виноград, и банщик с работорговцем.

Эти двое что-то негромко, но увлечено обсуждали. Атилия подослала к ним Фелицу, и та мягко проводила их за колонны в атриум, предлагая вина и сыра. Когда они уселись там и перестали обращать внимание на гостиную, Атилия подошла к подруге.

— Пора, дорогая. Поднимайся вслед за Фелицей в спальню.

Та, услышав, поспешила по указанному пути. Сама же Атилия вышла в столовую и велела одному из рабов позвать сюда Германуса. Вскоре тот пришел.