Красные лучи

Я знал, что не буду спать. Я попытался подавить образ молодого, здорового ирландского лица Пэт и сосредоточиться на нашем разговоре в самолете из Мехико. ..

Моя левая рука, которой я удержал нож Роя, болела. Хоук настоял на том, чтобы я принимал лекарства, полученные от врача в Сан-Диего. Я принял прописанные таблетки и выслушал то, что Хоук рассказал мне о Ли-Цзы. У нас были места в задней части самолета. Стюардесса находилась на переднем сиденье, в кабине. На местах перед нами никого не было, а по другую сторону прохода сидела только мать с ребенком. Так что Хоук не стал шептать, но говорил так тихо, что только я могла его слышать.

— Об этом ламе и говорить нечего, — начал он. «У нас на него ничего нет. Он много путешествует, но никогда не доставляет никому хлопот. Он был в Лондоне в это время в прошлом году. Год назад в Париже. А за год до этого в Бомбее.

— Ты узнал все это от Фелана?

Он выглядел хитро. 'Не все. Достаточно для начала, тогда я позвонил Мору. Он очень хорош в этой работе.

Я думал об этом какое-то время. «Кстати, о работе: какую работу на самом деле выполняет Ли Цзы? Я до сих пор не знаю, и мне становится любопытно. Мне это кажется очень интересным.

— Это точно, — сказал Хоук. И что еще более интересно, как ему удалось избежать неприятностей. Почему они до сих пор не смогли поймать его за мошенничество. Либо он самый счастливый лама в мире, либо он действительно способен «делать то, что, как он утверждает, может делать».

— И это именно?

Хоук любит рассказывать историю медленно. Иногда я подозреваю, что он в душе писатель.

«Ли Цзы занимается сексуальным омоложением, Ник. Он утверждает, что изобрел чудодейственное лекарство. Мы думаем, что он получил его от китайцев, и это именно то, что есть. У нас еще не было времени для дальнейшего расследования, но похоже, что он действительно давал своим «клиентам» какое-то лекарство.

У меня болела рука, стучало в голове, и я представлял перед глазами образ умирающей Пэт Килбрайд; однако я не мог сдержать циничный комментарий при себе:

«Итак, ты сидишь у его ног, принимаешь таблетку и возвращаешь свою молодость. Это все, сэр?

Он вел себя так, как будто не слышал меня. «Нам удалось связаться с очевидцем. Или, скорее, с Феланом. В любом случае, кажется это так, окружной прокурор Лос-Анджелеса очень интересуется Ли Цзы и тем, что происходит в доме Роны Мэтьюз в Малибу. Кажется, если ты хочешь стать верным последователем ламы, ты должен отдать ему все свое состояние».

— А, — сказал я. «Все начинает проясняться».

«Похоже, протестовали несколько заинтересованных родственников, которых можно было бы обмануть таким образом. В частности, двоюродная сестра старушки по имени Бет Мюллер. Богачки. Ее удалось отговорить, и она подала заявление в прокуратуру. Этот Ли-Цзы, кажется, племенной жеребец. Специалист по стимуляторам полового влечения. Эта пожилая женщина, Бет Мюллер, наблюдала, как он провел час с несколькими женщинами. А он очень старый! Бет Мюллер сказала, что она очень сильно возбудилась, хотя ей за восемьдесят. В заявлении она сказала, что чувствовала себя молодой женщиной».

Я уже знал ответ, но все равно задал вопрос. «Где она видела эту демонстрацию? В той потайной комнате в доме в Малибу?

— Естественно. Это было частью рекламы. Конечно, это был всего лишь фильм, но женщина клянется, что фильм был снят совсем недавно и что она положительно узнала Ли Цзы. Они показали крупные планы Ли-Цзы, а также недавние газетные статьи, чтобы доказать свою историю. Этот фильм не был подделкой. Этот старый лама, Ли-Цзы, кажется, действительно способен на это!

Хоук глубоко вздохнул. Я подумал то, о чем слишком часто забываю: старик всего лишь человек. «Значит, теперь мы знаем об этой стороне дела», — прокомментировал я. «Может быть, у этого Ли-Цзы действительно есть секрет. И он пытается заставить старых и больных людей поверить, что он может передать этот секрет, что он может снова сделать их молодыми через секс. В обмен на большие деньги.'

Хоук осторожно кивнул. « Ты прав в определенной степени . Мы навели справки о 12 человек, которые сейчас прилетели с ним в Перу, и вместе они стоят двести миллионов долларов».

Удивительно, как много подробной информации удается собрать Хоуку за такой короткий промежуток времени. Тогда я подумал, что это не так уж и странно. В то время он был исполнительным директором, и поэтому имел полный контроль над всеми силами безопасности.

Я не понимал, почему он так осторожен. — Мне все кажется довольно очевидным, сэр. Деньги идут этим китайцам и их телеканалу через Диона Гермеса и Рону Мэтьюз. Так они платят за свой канал. Так Ли-Цзы смог полностью отремонтировать этот старый дворец инков. У меня такое ощущение, что Ли-Цзы — это просто прикрытие. Он может даже не знать этого точно, для чего он используется и для чего его используют Гермес и Мэтьюз. И в свою очередь их используют китайцы. Все очень хорошо организовано, и со всеми деньгами, которые Перу получает таким образом, маловероятно, что перуанское правительство вмешается по собственной инициативе».

Хоук согласился. — Мы слишком хорошо это знаем, Ник. И, конечно же, многие люди были подкуплены огромными суммами, чтобы добиться того, чего они достигли сейчас. Но в этом самом по себе нет ничего странного. Это обычная коррупция. Но теперь, когда они действительно начали вещание, ясно, что дело обстоит серьезно. Людей больше не подкупают. Более того, перуанские члены правительств больше не могут это игнорировать. Теперь им придется сотрудничать. Меня это не слишком беспокоит.

Он имел в виду это. Я знаю его достаточно долго... — Что вас беспокоит, сэр? Я знаю, вы о чем-то беспокоитесь.

Он посмотрел в окно. Мы были где-то над Колумбией и приближались к Боготе, где должны были сделать остановку. Затем мы должны были приземлиться в Кито перед прибытием в Лиму. Он засунул сигару в свой тонкий рот. Целлофан все еще был на ней, и он начал жевать его, не замечая. Наконец он сказал: — Я кое-чего не понимаю, мальчик. Нет никакой подсказки, связывающей Мэтьюса и Гермеса с этими китайцами. Совершенно ничего! Они никогда не были членами или сочувствующими какой-либо коммунистической организации. Это кажется невозможным, и все же это так. Я вообще не понимаю. Как эти два агента могли скрываться так долго.

По крайней мере, я предполагаю, что они агенты. Наши спецслужбы не так уж и плохи. Хотел бы я знать ответ.

Я позволил своему разуму блуждать, и вдруг он снова оказался там, где был образ Пэт Киллбрайд, испускающей свои последние крики. «Выпивка — единственный ответ на все наши проблемы», — сказал я Хоуку, бросаясь к стюардессе, чтобы заказать двойной виски. Хоук поблагодарил меня. Сделав глоток, я посмотрел на старика. «Разве они не могут быть агентами. Кем-то специально обученными для этой работы. Он не смотрел на меня и не отвечал.

Он продолжал смотреть в окно на северную оконечность Южной Америки. Я знал, что он на одной волне со мной. Я не мог знать, что он уже был почти уверен, кто их обучал, и что он ведет хитрую игру, чтобы получить кредит на это дело за счет других организаций. Мне было бы все равно, если бы я знал. Я играю в эту игру так же, как Хоук, за исключением государственной измены. И если президент Соединенных Штатов доверяет Хоуку на сто процентов, я полагаю, что я тоже могу доверять ему. Мы просто иногда видим некоторые вещи по-разному. ...

Теперь, в своей комнате в «Гран Боливар», я не мог уснуть, и проклятое дело с Киллбрайд снова пронеслось у меня в голове. Я мог вынести мысль об этом сейчас. Мне пришлось. Я должен был подчиниться ему в последний раз, а затем забыть об этом навсегда, чтобы я мог начать свою миссию без обременений.

Это также было одним из моментов, в которых я отличался от Хоука. Его главной целью было уничтожить передатчик. Моей главной целью по-прежнему была месть. Месть Диону Гермесу.

Глава 6

Это была старая дорога инков. В то время у них не было колесных транспортных средств. Это дает представление о качестве дороги. А последняя бригада дорожников ушла отсюда около четырехсот лет назад. Я пошел по дороге через долину Ку Зо, через великую равнину Анта. Я прошел через тропический пояс, изобилующий цветами и примерно пятью миллионами зеленых попугаев. Постепенно я достиг высоты пяти тысяч метров. Это было только начало. Было холодно. Не лютый холод, а просто холод. В длинных кальсонах я чувствовал себя комфортно. Ветер играл со мной время от времени, и время от времени шел дождь. Облака висели низко, были черными и таили в себе угрозу бури. Они окружили пики в приближающейся долине. У долины было название на языке кечуа, которое примерно переводится как «Долина счастливых мертвецов».

Скала Стервятника, тот гигантский монолит, на котором были построены храм и дворцовый комплекс, находилась в двадцати милях вниз по долине. Я был еще в двадцати километрах от узкого прохода, ведущего в долину. Расстояние в пятьдесят километров все еще отделяло меня от Диона Гермеса, Роны Мэтьюз и Ли Цзы с его клиентами. За последние сутки я трижды видел вертолет, который доставил группу из Куско на скалу.

Некоторые части западных склонов Анд так же пустынны, как Внешняя Монголия. До сих пор я повстречал только четырех индейцев, одинаково угрюмых. Кроме того, они говорили на языке аймара, которого я не понимаю. Они наблюдали за ламами, которые паслись на пунах. Я последовал совету Талбота и не стал им мешать. Когда я спал, то спал очень недолго, меня часто пугал крик горного льва. А однажды я увидел стадо викуний, родственных ламам, но более диких.

До сих пор Toyota творила чудеса. Беннет хорошо разбирался в машинах. Большой джип с передней и задней трансмиссией был намного лучше, чем любой Land Rover, на котором я когда-либо ездил. В «Тойоте» было обычное автомобильное радио, и Хоук мог посылать мне закодированные сообщения через Лиму. Каждый день они транслируют две новые программы на английском языке. Мне показалось неразумным брать с собой передающее и приемное оборудование для партизан. Если меня с ним задержат, то я стану сотрудником одной из американских спецслужб или офицером перуанской армии. В любом случае меня бы расстреляли. Но как слегка помешанный член Корпуса мира, который любил лазить по горам в одиночку, у меня был бы шанс остаться в живых. Вероятность около пятидесяти процентов. Однако до сих пор я не замечал никаких партизан. Что не означало, что их не было. Хотя я не слишком волновался по этому поводу.

У меня был портативный телевизор известного бренда. Только антенна немного другая. Это был пеленгатор. Когда я включал устройство, изображение с известного канала четко появлялось, и направление не было проблемой. Сигналы, несомненно, исходили от Скалы Стервятника.

Талбот был прав. Когда старая дорога инков закончилась, я наткнулся на тропу лам. Тропа извивалась, как обезумевшая змея, и взбиралась по краю отвесной скалы, покрытой огромными камнями. Тропа была ухабистая, усыпанная мелкой и крупной галькой. Тропа имела уклон около сорока пяти градусов, и я знал, что не смогу долго пользоваться «Тойотой». Я чуть не разбился с ней несколько раз, прежде чем, наконец, решил продолжить путь пешком. Если бы джип рванул в пропасть через большой камень под левым колесом, я мог бы спастись, вынырнув и уцепившись за этот огромный камень, но потерял бы все свое снаряжение. Оружие, взрывчатку, еду и все остальное. И мне совсем не хотелось отправляться в путешествие по Андам только с моим люгером и стилетом в кармане.

Я припарковал джип рядом с плоским камнем размером с дом и взял из джипа вещи, которые, как мне казалось, мне понадобятся. Я знал, что доступ к перевалу, который мне нужно будет пройти, заблокирован высокой каменной стеной, которую французские альпинисты называют жандармом , и преодолеть ее будет трудно. И тогда мне придется взять Скалу Стервятника с ее нависающим острием, и это будет еще опаснее. К тому же мне, наверное, пришлось бы подниматься по нему ночью.

Я раздумывал, стоит ли мне ждать, пока Талбот и Беннет догонят меня, или пойти на вершину перевала и дождаться их там. Они ехали примерно через три часа после меня, и их прикрытие заключалось в том, что они были местными членами Корпуса мира, сопровождавшими меня в моей инспекционной поездке. Их джип сломался, и я, нетерпеливый тип, ехал дальше самостоятельно. До сих пор эта преднамеренная история казалась пустой тратой времени. Индейцы, видевшие меня по дороге, не спрашивали моих документов.

Я решил двигаться вперед. Дождь пошел ещё сильнее и похолодало. На перевале у меня будет больше шансов найти укрытие, может быть, пещеру, а в такую погоду я смогу разжечь там костер, не будучи замеченным.

Я перекинул свое снаряжение через плечо — более девяноста фунтов — и взял «Маннлихер-Шенауэр» в правую руку. Это красивая 458го типа винтовка. Стоит не менее тысячи долларов. Этот старый Пойндекстер, начальник оружейного отдела АКС, получил на них скидку.

Я услышал выстрелы позади себя. Четыре выстрела из винтовки, потом залп из автомата. Это звучало как старый автомат Стена или АК, но звук был искажен туманом и дождем. Потом еще два выстрела. Затем наступило глубокая тишина. Итак, Беннет и Талбот не отставали от меня на три часа. Кроме того, у них были трудности. Пришлось решать быстро. Буду ли я продолжать? У меня было все необходимое, чтобы взорвать передатчик и вернуться туда, где я оставил Тойоту. Мне не нужны были Талбот и Беннет. Я даже был против того, чтобы они пошли со мной. Но иногда у Хоука есть привычка добиваться своего, и на этот раз у него получилось. Он решил, что мне нужно прикрытие.

Но выстрелы означали неприятности, и я хотел выяснить, что именно произошло. Я могу понадобиться Талботу и Беннету. Я пошел обратно по извилистой тропе лам, изо всех сил стараясь не поскользнуться на рыхлых камнях. Время от времени мне приходилось хвататься за скалу, чтобы не упасть, и я изо всех сил пытался смотреть сквозь дождь и густой туман. Они не могли отставать от меня более чем на полчаса. Как они могли догнать меня так быстро, я никогда не узнаю, да это и не имело значения. Добравшись до конца перевала, я оставил тропу лам и продолжил путь по старой дороге инков. Я следовал по ней с милю, пока он не прошел через узкий овраг и не сделал крутой поворот на юг. Я уже заметил это место как очень подходящее место для засады.

Я не заметил никакого движения перед собой. Ветер дул в мою сторону, а я ничего не чувствовал и не слышал. Видимость была не более пятидесяти метров. Мне это совсем не понравилось.

Я свернул с дороги и укрылся между камнями. Выросла дикая кукуруза, а трава пуна стала достаточно высокой, чтобы покрыть человека, лежащего на животе. Я едва дышал в течение пятнадцати минут. Я слушал. В облаках надо мной я услышал крик орла. Это все.

Мне понадобился почти час, чтобы доползти на животе до западной стороны оврага. Я могу быть очень терпеливым, если это необходимо. Когда я был почти на краю, я услышал чей-то стон. Человек. Это звучало как голос Беннета, но было искажено страхом, что я не был уверен. Он без перерыва повторял одни и те же слова.

— Помоги мне... помоги мне... ради бога, помоги мне... помоги мне...

Это был Беннет. Я мог заглянуть за край оврага и увидел джип. Он был полностью перевернут и ударился боком о несколько больших валунов на обочине дороги. Чудом не загорелся. Беннет лежал рядом с джипом на дороге лицом вниз. Его ноги на мгновение задрожали, а возле живота образовалась большая лужа крови. Он продолжал стонать: «Помоги мне… Иисус , помоги мне… пожалуйста, помоги мне».

Талбот был за рулем «Тойоты». Он держался за руль одной рукой. Другая его рука свисала над дверью снаружи. Ему отстрелили половину головы. Я не двигался. Я снова остался на животе, опустив голову, и прислушался. Я ничего не слышал, кроме ветра, дождя по кузову джипа и стонов Беннета. В овраге видимость была немного лучше. По крайней мере, на сотню метров всё было видно. Но мне все равно не понравилось. Для меня это слишком пахло засадой.

Тем не менее, я должен был быть уверен в этом, прежде чем оставить Беннета с такой мучительной болью. Я очень хорошо знал, что это задание было поставлено на первое место. Я мог бы оставить Беннета там и улизнуть, чтобы делать свою работу. Меня бы никто никогда не упрекнул. Никто бы даже не узнал. Кроме меня.

Я решил рискнуть. Может быть, я мог бы сделать что-нибудь для Беннета. Я соскользнул вниз по склону и начал быстро бежать зигзагами к джипу. Тем не менее, таким образом я был легкой мишенью, и если кто-то собирался меня застрелить, то сейчас самое подходящее время. У меня по спине побежали мурашки, а в животе что-то мутило... Я иногда страдаю от этого, когда долго не бываю на большой высоте в горах.

Беннет, должно быть, умер в тот момент, когда я встал на колени рядом с ним. Его большое тело задрожало в последней конвульсии, и он попытался поднять голову. Он знал, что кто-то был там. Он стал беспечным, и его конец был далеко не безболезненным. Талботу повезло больше. Если ваша голова оторвется от туловища, вы не будете чувствовать боль долго.

Я видел достаточно. Оставалось еще бесчисленное множество вопросов без ответов, но сейчас у меня не было на это времени. Я повернулся и хотел бежать прочь так быстро, как только мог, когда услышал голос позади себя.

«Альто! Стой! Подними руки вверх и не двигайся. Бросай ружьё.

Это был женский голос, и шел он откуда-то с восточной стороны ущелья. У меня было сильное предчувствие, что я вот-вот встречусь с Эль Рубио, и я вспомнил шутки Беннета о «Блондинке». Он встретил ее и больше никогда не будет шутить о ней.

Я бросил Маннлихер и поднял руки. Они схватили меня. Я рискнул, и мне не повезло. И они были терпеливы, очень терпеливы.

Другой голос, голос мужчины с юга, сказал: «Хорошо, хорошо. Просто замри, мальчик, и ничего не пытайся. Белый наемник. В Андах вы сталкиваетесь с самыми разнообразными типами.

Я стоял неподвижно, как статуя, мой мозг работал с молниеносной скоростью, когда нападавшие вышли из своего укрытия. Мужчина был такого же роста, как я. У него было плоское лицо и большие квадратные зубы. Его голова была обрита, на нем был чулло, местная одежда, и новенькие армейские ботинки Беннета.

Он был злым. Все в нем было грязным и подлым. Он был полупьяный, и когда он подошел поближе и сплюнул на пол, я увидел, как он жует коку, наркотик. Он остановился в четырех метрах от меня и держал меня на прицеле из автомата. Я ошибся насчет оружия: это был старый тип «Томпсон, Чикаго» с барабанным магазином.

— Я буду держать его под прицелом, Хорхе. Ты возьмешь из джипа то, что нам нужно. Поторопись. У нас нет времени задерживаться здесь.

Она выпалила ему слова на быстром испанском. Высокий стиль, кастильский испанский. По ее тону было ясно, кто главный. Не то чтобы я сомневался в этом. Это была Эль Рубио - Блондинка.

Хорхе перекинул автомат через плечо. Неохотно я думалю. Он подошел к джипу и начал доставать из него вещи, постоянно наблюдая за мной и девушкой.

Она следила за тем, чтобы держаться на достаточном расстоянии, и держала меня на прицеле с кольтом 45, старая модель 1911 года, тяжелое оружие для девушки. Тем не менее, я не позволил себе рисковать. Я знал, что она справится. Беннет и Талбот достаточно рассказали мне об Эль Рубио. Она не была женщиной, которая тратит много слов впустую. Своей маленькой рукой она держала тяжелый револьвер у моего живота и спрашивала меня: «Ваше имя, пожалуйста?» Ее английский был превосходным. Было видно, что у нее хорошее образование, может быть, даже высшее. Я сказал ей, что меня зовут Ричард Уинстон. Это имя было в моих бумагах. Я рассказал ей историю Корпуса мира. Она улыбалась, как Мона Лиза, и я видел, как она крепче сжала изогнутый приклад большого кольта.

— Не будем сразу портить наше знакомство ложью, мистер Картер. Мы знаем, что вы Ник Картер, и вы имеете звание Мастера убийц в организации AX. Мы поговорим об этом позже; теперь мы должны выбраться отсюда как можно скорее. У перуанских ВВС иногда есть привычка проводить воздушное патрулирование в этом районе. Мы не хотим, чтобы нас атаковали на открытой равнине.

Я спросил. — "В такую погоду? Гаруа, туман, становился все гуще и гуще по мере того, как шел дождь.

«Туман скоро рассеется. Хорхе так говорит, а Хорхе никогда не ошибается насчет погоды.

Хорхе вернулся, нагруженный вещами, которые он взял из джипа. Оружие, боеприпасы, еда, бинокли и карты. Он был похож на вьючного осла. Он направил на меня автомат и сказал: «Тебе лучше обыскать его, Инес. Даже такой человек, как он, не может часами стоять с поднятыми руками.

Она сделала это быстро и качественно. Она вытащила «люгер» из моей наплечной кобуры и Хьюго, мой стилет, из кожаной рукоятки. Она уронила его, подняв стилет она слабо улыбнулась. «Замечательное оружие для члена Корпуса мира, мистер Уинстон».

Она была очень близко ко мне сейчас. Я почти чувствовал ее запах. Подняв стилет, она прошептала мне: «Будь очень осторожен. Не пытайся разозлить Хорхе. Он сильно под воздействием пива и коки и хочет убить тебя!

Почему она предупредила меня? Как она узнала, что я Картер? Как много она знала о АХ вообще? И какие у нее были отношения с Хорхе?

У меня не было много времени, чтобы подумать об этом. Хорхе оставил бутылку чичи, домашнего пива, подошел и наставил на меня автомат. 'Иди. Туда, откуда ты пришел. Можешь держать руки опущенными, но не пытайся шутить.

Эль Рубио посмотрела на меня. - "Сожжем джип?"

— Нет, мы оставим это здесь. Марш немедленно!

Я начал возвращаться в том же направлении, откуда пришел. Они последовали за мной, не слишком далеко, но достаточно близко. Они возбужденно говорили по-испански. Это произошло так быстро, что я не успел за всем уследить. Но то, что я смог собразить, было не очень обнадеживающим. Хорхе хотел избавиться от меня, Эль Рубио хотела подождать еще немного.

Я был важен. Меня еще можно было использовать. Они всегда могут убить меня позже. Тогда я понял, что отношения между Хорхе и Эль Рубио очень важны для меня. Вопрос жизни или даже смерти!

Я стал понимать все больше и больше. Вот засада, например. Они пропустили меня и стали ждать Талбота и Беннета. Они рассчитывали, что я услышу выстрелы и вернусь, чтобы выяснить, что произошло. Значит, они хотели поймать меня. Они были хитры и изобретательны. Как и положено настоящим партизанам. И их хитрость и изобретательность окупились. Они схватили меня.

Мы добрались до моей Тойоты, и теперь я стал вьючным мулом. Они знали, где искать. Они нашли все тайники в машине. У Хорхе случился приступ смеха, когда он нашел взрывчатку и детонаторы.

— У тебя действительно странный багаж. Я не знал, что они работали со взрывчаткой в Корпусе мира! Что ты задумал. Взорвать кооператив? Или, может быть, кроличью нору?

Эль Рубио посмотрела на портативный телевизор и снова показала свою улыбку Моны Лизы. — Как странно, мистер Картер. Здесь вообще нельзя принимать никакие телевизионные программы. Что вы делаете с такой вещью?

Хорхе посмотрел на меня, делая глоток чичи . «Почему бы тебе не перестать рассказывать нам эти сумасшедшие истории, чувак. Ты ищешь тот передатчик на Скале Стервятника, как и мы. Я уверен. Это также единственная причина, по которой ты все еще жив. Может, ты поможешь нам взорвать эту штуку. Тогда я смогу убить тебя потом. Он ударил по пулемету рукой, которая была размером с лопату для угля.

Эль Рубио посмотрела на него, нахмурив брови. Хотя она выглядела немного взволнованной, ее голос был удивительно сдержанным, когда она сказала: «Ты слишком много говоришь, Хорхе. Слишком много. И это не место для светских разговоров. Пойдем.' Это был приказ. Хорхе знал, и ему это не нравилось. Он выплюнул сок коки. Он пил пиво и жевал коку одновременно. Он посмотрел на нее с какой-то ненавистью в глазах. Она была женщиной. Я чувствовал, что между ними также было сексуальное напряжение. И я видел это по тому, как он смотрел на нее. Теперь я знал, что у Эль Рубио проблема. По крайней мере, у них был роман. Мне было интересно, кто такой Хорхе. Он вовсе не казался мне партизаном. Но было в нем что-то подозрительное.

В Эль Рубио не было ничего зловещего. Я мог сказать, что у нее прекрасная фигура, несмотря на свободную армейскую одежду, которую она носила. Ее руки и ногти были чистыми. У нее были серебристо-русые волосы, очень коротко подстриженные, вероятно, чтобы уберечься от вшей. И мыть легче, конечно. Она выглядела чистой, и, когда она подошла ко мне, чтобы шепотом предупредить меня о Хорхе, оно тоже пахло чистотой.

Ее лицо обладало хрупкой, но подлинной красотой. У нее был маленький волевой подбородок и большие светло-серые глаза. Грудь у нее была большая, судя по выпуклостям, которые были хорошо видны даже под ее мешковатой курткой. Я уже заметил, что Хорхе много смотрел на ее грудь. Если он не пил, не плевался и не матерился про себя. Она знала это. И она знала, что я знаю это.

Поспорив о том, в каком порядке нам идти, мы ушли. Она хотела, чтобы Хорхе шел впереди, а я был посередине. Это дало бы ей возможность поговорить со мной наедине. Я задавался вопросом, было ли это ее намерением. Хорхе бы тоже об этом подумал. Он становился все более сварливым под влиянием пива в сочетании с кокой.

Я шел впереди, неся самое тяжелое снаряжение. Хорхе с удовольствием повесил эту штуку мне на шею. Наконец, девушке пришлось помешать ему зайти слишком далеко.

— Бесполезно дать мулу сломать себе шею, Хорхе, — рявкнула она на него. 'Этого достаточно. Я понесу телевизор.

Я сильно вспотел. Если бы я не был в отличной форме, несмотря на выпивку и таких женщин, как Кезия Ньюманн, я мог бы не пройти последние мили до перевала. Я нес почти сотню килограммов, сверхтяжелый груз на такой высоте, и я мог чувствовать головокружение. Меня немного вырвало, и моя голова застучала, как бонго. Я чувствовал себя несчастным. Потом я подумал о Беннетте и Талботе, и мне стало немного лучше. По крайней мере, у меня был еще один шанс. Я чувствовал, что что-то вот-вот произойдет между Хорхе и Эль Рубио. Я решил воспользоваться этим. Это был единственный шанс, который у меня был.

Глава 7

Зимой в Андах темнеет рано. И становится холодно! У нас был приличный огонь в пещере, и мой перед был изрядно нагрет. Но у меня замёрзла спина. И то, что я был связан по рукам и ногам, конечно не стимулировало мое кровообращение. Хорхе умел вязать узлы. И если бы у меня не было бритвы в почти замерзшем правом кулаке — мои руки были связаны за спиной — я бы не дал себе шанса.

Но у меня была бритва. Обычная повседневная бритва с одним острым лезвием. Больше всего я боялся, что потеряю контроль над мышцами почти замерзшей руки и выроню её. Я еще не осмелился воспользоваться бритвой, потому что предполагал, что Хорхе перед сном проверит, затянуты ли узлы. Если он когда-нибудь заснет. В данный момент он пил чичу и жевал коку, с каждой минутой выглядя все более агрессивно. Напряжение между Хорхе и женщиной заметно нарастало и, казалось, могло взорваться в любой момент. Я не был так рад этому, как мог бы быть в других обстоятельствах. Я был в середине. Один из них скоро умрет, и это, вероятно, будет означать и мой конец, если только мне не повезет и я не выберу подходящий момент.

Я был на стороне Эль Рубио. По крайней мере, на данный момент . Она положила бритву рядом, когда делала вид, что проверяет пуговицы Хорхе. Я не знал, почему она это делает, и даже не думал об этом. Теперь моей первой заботой было остаться в живых. С тех пор, как они устроили мне засаду у разбитого джипа, я многому научился. Некоторое вписывалось в мой график. Тем не менее, я не мог определить многие другие вещи.

Я кивнул на труп под брезентом у низкого входа в пещеру. «Почему бы тебе не убрать это? Похоронить его. Или засыпать камнями. Сделать ему красивую могилу.