Боливар

— У меня там…

— У каждого там… — Перебил особист. — Может выпрыгнем ещё. Сейчас о «здесь» надо думать.

— А что тут думать? «Каплей» пока правильно глаголет. Ничего ещё не ясно. Море… вот оно. Рыбы там полно. Выживем.

— А в озере: крокодилы и анаконды.

— Тоже неплохая пища. И шкуры на продажу… Будьте любезны, как уйдут. Тут жемчуга, говорят, во!

Комбат провёл ребром ладони по горлу.

— Я не об этом. Как ты к тому, что капитан командует старшими офицерами?

— Да и похрен! Он командир корабля. Мы у него все в оперативном подчинении по приказу главкома. Да, и функции у каждого свои. У меня охрана и оперативный контроль берега. А ты к чему ведёшь?

— Я веду к тому, что не все с такими понятиями, как ты. У тебя и майоры имеются. Нажми им на горло, комбат, а то слухи уже поползли по коробочке.

— Слышал я про эти слухи. Есть у нас… Неформальный лидер, бля. Опасный тип. Задницей чую.

— Так давай в расход его пустим. Сразу. Чтобы последствий не было. Второй день как здесь, а уже практически назрел «бунт на корабле».

— Как ты себе это представляешь, майор? — Вздрогнул всем телом морпех.

— На вертолётку его вывести и расстрелять.

— Ты в своём уме?

— Боюсь, хуже будет. И переворот может произойти в любую минуту. Такие люди этот момент всю жизнь ждут, и не упускают его, как только…

В окно раздачи пищи стукнули.

— О! — Поднял палец вверх особист. — Что там? — Крикнул он.

Шторка поехала вверх. За ней оказался парень лет тридцати в камуфляже с эмблемой ЧОПа «Альфа-РусОйл».

— Седьмой передаёт. Морпехи кучкуются у оружейки.

— Вот! — Многозначительно произнёс майор, продолжая держать палец вертикально. — Контроль?

— Минимальный, командир.

— Предупреди мостик.

— Есть! Мостик — альфа восемнадцать! У корабельной оружейки морпехи. С нашей стороны есть контроль этой банды тремя бойцами.

— Альфа-восемнадцать — мостику. Так вы их взяли?

— Нет ещё. Брать?

— Они переступили запретную зону, — срочно брать!

— Сёма, главаря майора в расход. Только тихо, — сказал особист.

— Ты чего, майор, охренел?! — Вскрикнул комбат.

— Тихо, товарищ полковник.

— Я подпол…

— Тем более. А я полковник. И вот приказ о вашем мне подчинении. Полном. Хотел в менее сложной обстановке предъявить, но уж извини, как получилось.

Гэбист достал из внутреннего кармана пиджака в четверо сложенный лист, развернул его и сунул майору.

— Читай пока и остывай. Что там? — Спросил он «Сёму».

— Сработали чисто. Пятеро трёхсотых, один — двести. Огнестрелов нет.

— Головой ударился?

— Не… Сердце от испуга остановилось.

— Молодцы. Всем по печенюшке.

— Спасибо, командир. Это сейчас актуально. Для аборигенки оставлю, — заржал чоповец.

— Тут «сифак», как чих… В курсе?

— У меня резины на лет пять.

— Значит на два с половиной, — поправил полковник ГБ.

— Чой-то?

— По два надо натягивать. Это тебе не гонорея. А то и по три. У начмеда спроси.

— Мы и сами с усами, — продолжая ухмыляться, ответил Сёма.

— Я тебе, Сергей Михайлович, на полном серьёзе говорю. И вообще… Всех баб сначала через медчасть проведём.

— Вот начмед обрадуется, — как-то незаметно втянулся в беседу комбат. Разговор о бабах и победах на этом «фронте» на время отвлекли мужиков от действительности.

— Это — командир корабля! — Проговорила рация. — Задержанных доставить на вертолётную палубу.

— Двое тяжёлых, командир корабля, — ответил седьмой.

— Их в лазарет и под охрану, остальных на вртолётку.

— Командиру батальона морской пехоты и майору Субботину прибыть на вертолётную палубу, — проговорил динамик судовой громкой связи голосом старпома.

— Ну, вот. И нам с вещами на выход, — сказал полковник Субботин Константин Николаевич и аккуратно, взяв двумя руками, вынул приказ из рук комбата.

— Но… Там вы и над кораблём… — Прошептал комбат.

— То, что ты увидел, знаем только мы с тобой и «Сёма». Всё остаётся, как и прежде. Мне корабельные проблемы ни к чему. Пусть комкор руководит. Корабль — это маленький город. Ты про фановую систему много знаешь?

— Нет, — ответил комбат.

— Вот, — глубокомысленно произнёс особист. — Пошли. А то без нас расстреляют.

Комбат встрепенулся и заспешил по трапу наверх. Пройдя сначала между контейнеров, а потом коридором через кормовую надстройку, они вышли на «вертолётку».

Трое морпехов в состоянии разной степени «целостности» стояли в центре начертанной на палубе окружности. Чоповцы стояли рядом, совершенно индифферентно, и непричастно.

Комбат подошёл к каждому и попытался заглянуть в глаза, но не со всеми это получилось.

Клацнула стальная дверь коридора левого борта, и из-за вертолётного ангара вышел капитан корабля. Особист быстро подошёл к нему, и что-то зашептал. «Каплей» прислушался, склонив голову к левому плечу, потом кивнул и шагнул к троице.

— Что ж вас так мало? — Спросил серьёзно и почти сочувственно Олег.

Его тон и мягкость в голосе оказали на троицу волшебное действие.

Один из них сплюнул на палубу и сказал:

— Да, бараны, потому что. Ждут, что их «отцы командиры» накормят, напоят и спать уложат.

— А вы, значит — другие? — Так же мягко спросил командир.

— Естественно! — Вздёрнув подбородок сказал второй. — Они все — шваль и быдло. Да и вы тоже. Служба, — растянул он слово на букве «у», и тоже сплюнул. — Кому служить, вам, что ли?

— Служить расхотелось? Понятно. А ты? — Спросил он третьего, — смотревшего куда-то в небо. — Тоже перехотел служить?

— Мы бы взяли оружие, ушли на берег и заставили аборигенов служить нам, — просто сказал он. — Мы не хотели конфликта.

— Ты, боец, ошибаешься, — сказал командир БДК. — Это не конфликт, а воинское преступление. И в данной ситуации, угрожающее безопасности всего воинского подразделения, потому что ваши действия могли бы привести к войне с аборигенами. Очень многочисленными, кстати. Поэтому я, как командир вверенного мне воинского подразделения приговариваю вас к смертной казни, через повешение. Исполняйте! — Сказал он, обращаясь к «чоповцам».

«Чоповцы» подошли к опешившей и не ожидавшей подобного исхода троице, и затянули им пластиковыми фиксаторами за спиной руки, накинули уже заготовленные кем-то верёвки с петлями на их шеи, и стали подталкивать к корме. Потом привязали к лееру другие концы линей, и столкнули троицу за борт. Тела стукнулись о кормовые ворота дока. Верёвки задёргались и натянулись.

Казнь длилась мгновения. Чоповцы провели её так ловко, что у всех сложилось устойчивое ощущение в театральности происходящего, настолько слаженно и, казалось, отрепетировано они действовали. Даже особист дернул головой и крякнул в кулак, украдкой глянув на прослезившегося комбата.

— Боцман, — как ни в чём не бывало, скомандовал капитан, — тела на освидетельствование начмеду и в холодильник. Потом…

— Съедим, — сам себе, так чтобы никто не слышал, сказал начмед.

— Потом захороним, — продолжил командир БДК. — Всем разойтись!

— Силён комкор, — сам себе сказал особист. — А с виду — пухлик, «папенькин сынок»…

Олег действительно не отличался атлетическим телосложением и был слегка пухловат, что особо проявлялось в щеках и подбородке. Его розовощёкое и доброе лицо не вызывало страха и трепета в команде корабля. И, как оказалось, напрасно.

* * *

— Продолжим, — сказал Олег, наливая себе свежезаваренный в кофе-машине кофе.

Владимир Семёнович смотрел на него слегка прищурившись. В командирской рубке они были одни. Олег взял чашку и сел в кресло. Штурманский закуток, или «каморка Папы Карло», так называли они это помещение, был предназначен для работы с большими, обычными, а не компьютерными, картами, коих в специальных шкафах были сотни. Посредине помещения стоял картографический стол и лежала карта этого морского района. На ней штурмана учились «находить точку» старыми дедовскими методами с секстантом, часами, небесными телами и таблицами. Здесь был полумрак, если не включать верхний свет, и лампу над столом, потому что свет попадал в каморку только через стекло окна, выходящего в помещение рулевого, или, как ещё его называли, ходового мостика.

— Налейте и мне, — неожиданно сказал командир «Лошарика».

Олег, посмотрев на него, просто сказал:

— Там одна кнопка. Подставьте чашку и нажмите.

Капитан первого ранга встал, улыбнулся, дождался наполнения чашки и снова вернулся в кресло.

— Хорошо, что здесь кофе растёт в лесу, — сказал Олег.

— Кофе здесь не растёт. Растёт какао. И не только кофе, но ещё и «кураре».

— Кураре вроде в долине Ориноко…

— У каждого племени своё кураре. Здесь таких лиан в избытке.

— Это не так страшно. Меня больше смущают крокодилы, анаконды и ядовитые твари.

— Крокодилов отстреляем. У нас подводные ружья и бортовые гарпуны есть. Кстати, очень сильная пневматика. Уверенный выстрел на поражение до пятидесяти метров. Акул били в Тихом океане. Даже в мутной воде самонаводится на цель.

— Это хорошо, — задумчиво проговорил Олег.

В наступившей тишине слышались только характерные звуки кофейного пития.

— Я вот на что хотел обратить ваше внимание, товарищ капитан первого ранга…Что такое единоначалие, не мне вам объяснять. Мы поставлены в условие физического выживания. И от нашей слаженности зависит наше будущее. Мы здесь для аборигенов — почти боги, и эту «божественную сущность» надо сохранить, как можно дольше. Все, кто появляются из воды для местных — морские боги, а вы всплыли вчера на глазах у аборигенов и махали им руками. Распугали…

— Принимаю упрёки, Олег Николаевич. Психологический стресс.

— Ну и хорошо. И в дальнейшем. Режим секретности никто не отменял.

— Слушаюсь, товарищи командир. Я всё понимаю.

— На вашу технику у меня очень много планов.

— Уже? — Усмехнулся капраз.

— Да, — сказал Олег и передал ему стопку напечатанных листов. — Ознакомьтесь.

Зазвонил «аппарат». Подняв трубку и приложив её к уху, Олег сказал:

— Да, заходите, Сергей Вениаминович, — и положив её, продолжил:

— Вы можете взять план себе, но он автоматом становится с грифом «СС», понимаете?