День дурака

Получив ковшик тепловатой соленой воды на содранные руки и плечи, человек зашипел от боли, а Марх подался вперед, и принялся быстро-быстро, и очень четко плести пальцами левой руки некий одному ему видимый узор. Хотя... Трей, похоже, вполне понимал, что происходит.

- Вспомни свое имя, смертный... Ты ведь пока смертный? И все еще можешь вспомнить свое имя... Скажи... Не мне, себе скажи. Мне твое имя не нужно, у меня свое есть. Меня зовут Арио. А тебя?

- Ю... Юре... - на выдохе прошептал тот.

- Ну вот! - Марх непритворно обрадовался, словно добрая мамочка, у которой непутевый сынок, наконец, принес из школы вместо привычных двоек и колов относительно приличную отметку, - Видишь, все получилось. Ты - Юре, ты - смертный. Над тобой нет власти, кроме благой власти Тара. Нет на тебе оков кроме тех, которые ты сам, по доброй воле, решишь на себя возложить...

Глаза висевшего на дыбе вдруг полыхнули такой ненавистью, что Валера отшатнулся. Марх и чародей остались недвижимы. Видимо, и не к такому привыкли.

- Ты все испортил! - прошипел злыдень, - Десять лет псу под хвост. ...ханный Мастер, ты все мне испортил!

- Нет, - очень спокойно, с мягкой убеждающей силой ответил Марх, - наоборот, я все исправил, Юре.

Тот снова завозился на веревках. Помощник палача послал Марху вопросительный взгляд, покосившись на ковш, но тот отрицательно мотнул головой. Бритый послушно отступил к стенке.

- Юре, - продолжал Марх, - кто послал тебя?

- У него нет имени, - оскалился человек, - как раз на такой случай.

- У него есть имя, - возразил Марх, - просто он его забыл, как и ты. Хочешь, мы поможем ему вспомнить?

Похоже, это предложение злыдню понравилось. Он хмыкнул.

- Для этого нужно, чтобы он оказался в твоих руках, палач, а это не просто. Пока он остается безымянным.

- Не просто, но и не особо трудно, - пожал плечами Марх, делая знак подручному, - и безымянные попадают ко мне в гости... И здесь быстро обретают имена.

- О чем таком странном они говорят? - шепотом спросил Валера, - я думал, Марх будет спрашивать его о том, кто послал эту сладкую парочку, какое у них было задание, к кому в городе они шли?

- Пока рано, - так же тихо отозвался Трей, - он не ответит. Этот парень не вор, у тех нет предрассудков по поводу того, что если у человека нет имени, то никто и ничто не может над ним властвовать. На самом деле это чушь собачья. Нет имени, есть имя - хороший палач развяжет язык кому угодно. Но Юре в эту чушь верит, так что заставить его назвать имя - самый верный способ сломать.

- Не вор - тогда кто?

- Странствующий адепт какого-нибудь симпатичного божества, из тех, кто требует от своих последователей отказаться от имени, молчать, не бриться, не носить обуви... или штанов. Как правило, они не опасны. Разгуливают себе босые, никого не трогают. Даже не проповедуют. Пока их теплую компанию не приберет к рукам кто-нибудь умный и небрезгливый. Вот тогда и начинаются всякие не слишком добрые чудеса.

- Марх пытается заставить Юре выдать этого "кого-то"? - догадался Валера.

- Не слишком успешно, - хмыкнул Трей.

Лапин перевел взгляд на узника. Тот явно расслабился, обмяк, дышал медленно и ровно, готовясь к долгому сопротивлению. Подручный палача кипятил воду и выкладывал на широкую низкую скамью что-то вроде длинных тонких иголок. Воздух в подвале становился тяжелее, отчетливо пахло потом. Но терпкого, раздражающего запаха крови пока не было.

- Похоже, твой приятель не особенно усердствует, - заметил Лапин, - он, вообще, не слишком мягкий для такой должности?

- Есть немного, - Трей не стал спорить с очевидным, - но это не мешает ему оставаться хорошим палачом. Умелым. У Марха даже камни разговаривают.

- И как его угораздило сделать такую карьеру?

- Можно подумать, он выбирал...

- А... как же? - всерьез озадачился Лапин.

Трей вздохнул:

- Арс - город маленький. Здесь не так много Дающих. Собственно, нас тут всего четверо, но двое - женщины, а женщина-палач это чересчур жестко. И нерезультативно. И злыдня зря замучает, и ничего не узнает, и сама сорвется. Так что пришлось Марху - он старший был. Но он выговорил себе отсрочку - два года, и все это время на каждую стоящую стычку чуть не вприпрыжку бежал, впереди отряда и в красном платье.

- Надеялся, что убьют? - понял Лапин.

- Ну да. А на что ему еще было надеяться? - Трей хмыкнул, - но это еще не самое печальное. А самое - то, что палачом больше пяти лет не служат, нельзя. А его срок уже к концу подходит.

- И кто займет вакантную должность?

- Выходит, кроме меня некому, - Трей сплюнул на пол.

- Ты... тоже на каждую войну бегаешь? - осторожно уточнил Лапин.

- Да не воевали мы... до этого. Вот, может сейчас повезет. Со дня на день штурма ждем.

- И красное оденешь?

- Одену, - упрямо кивнул Трей, - считаешь - трушу?

Валера растерялся. Ответа на этот вопрос у него не было.

Положение спас злыдень, который вдруг изогнулся под немыслимым углом и тонко вскрикнул - как оказалось, бритый прищемил ему ноготь этими дурацкими пассатижами и, видимо, очень больно... Узник дергался и никак не хотел успокаиваться, а Марх с неимоверной быстротой перебирал пальцами, творя какую-то малопонятную ворожбу.

- Так ты говоришь, в Арсе у вас никого не было? - вкрадчиво спросил он, - а куда скрылся мальчик?

- Пес его знает, - прорычал тот, - может где-нибудь в свинарнике или на псарне скрывается.

- Но вы же договорились как то встретиться?

- В таверне! - крикнул Юре, - в таверне! Больше ничего не было, не успели мы. Прошу, прошу - позволь мне... Позволь мне снова забыть мое имя?

Марх, тихонько массируя свои запястья, медленно кивнул.

- Забудешь. Если хочешь. Но сначала ты скажешь мне, кто направил тебя в Арс. Как его найти. Как к нему подойти, чтобы он не заподозрил обмана.

- Он почувствует. Он узнает.

- Это будет моя забота, Юре. Просто скажи - как его найти...

- Это невозможно, - с мукой выдохнул узник, - он не даст мне снова забыть имя. Он все видит. Он знает, что я хотел его предать. Он...

Человек на дыбе вдруг страшно побледнел, словно лицо его в один миг утратило все краски, широко распахнул глаза и Валера, еще не ученый горьким опытом, попался в эту ловушку. Лапин почувствовал водоворот чужого страха, боли, неистового желания жить, и жить очень долго, по возможности - вечно. И острое сожаление о том, что жизнь, которой он так дорожил, уже, в общем-то, закончилась. Последние секунды уходят...уходят...уходят... Звуки и запахи потонули в сером водовороте, так похожем на тот, который подхватил его в "своем" времени, и Лапин понял, что его снова против воли куда-то тащат. И не "куда-то", а прямиком на тот свет. Вот уж куда историку было воистину рано. Да только никто его не спрашивал.

Он попытался брыкнуть. Но бороться с ЭТИМ было все равно, что бороться с приливом - силы не равны.

"Отче наш, иже еси и на небеси..." - привычно зашептал Лапин, но вдруг понял, что силы в молитве нет. Почему? Почему перестало работать проверенное, надежнейшее средство?

- Потому что тут другие боги, - пришел ответ, и Лапина закрутил мощный водоворот...

Камень стены, к которой он прижимался, был прохладным и шершавым. С реки тянуло холодом, а внизу, у земли что-то шевелилось... крокодилы? - почему-то подумал Лапин. Какие крокодилы, и откуда им тут взяться?

В пыточной он и в самом деле чуть не отдал концы. А в себя пришел потому, что Марх бросил злыдня и кинулся его спасать, возвращать в тело душу, которая без спроса куда-то намылилась. Вдвоем с чародеем они кое-как с этой задачей справились, но узник тем временем благополучно отчалил, и "достать" его не удалось.

- Тьфу на тебя, - выругался палач, - ничего же не узнали! Ни "кто", ни "от кого", ни "к кому". И пацан удрал, и мужик помер... И что теперь делать - самим пойти и из арбалетов госпожи Шели застрелиться?

Трей молчал. Видимо, у него были те же мысли, и ничего более конструктивного и менее суицидного он придумать не мог. Марха еще профессиональная гордость заедала.

Одна голова хорошо, а три - мутант. Ибо в три головы придумали они сбегать в храм Тара за "утешением", и "утешились" так, что двое из них с трудом могли стоять, а третий, хоть и готов был в любое время пройти по веревочке, но соображал не лучше вьючного ослика. Хотя, зачем обижать животное? Ослик бы в такую историю ни за что не вляпался.

Неясный шум внизу превратился в отчетливый скрип, и до Валеры вдруг дошло, что происходит что-то важное. Внезапно у самых сапог вдруг выросла чья-то измазанная в земле и перекошенная в адреналиновом экстазе рожа. Выброшенная рука метнула нож, или дротик. Как он отклонился - Лапин сам не понял. Тело, которому сегодня уже довелось немного помереть, было решительно против повторения такого шоу, и среагировало, словно его тренировали лет двадцать в каком-нибудь Шаолине. Коротко размахнувшись, Валерка ткнул ногой куда-то в ночь, попал грязной роже по зубам, чуть не сверзился вниз, но сумел погасить инерцию, неуклюже цепляясь за спасительную стену.

Тревогу поднял не он. Без Лапина справились. Степа верно подметил, бойцы гарнизона не столько пили, сколько за ухо лили, делая приятное двум чародеям с покосившимися крышами. А свою службу знали туго! Когда Лапин опомнился, вокруг него уже вовсю кипела неслабая такая заварушка: извазюканные в грязи нахалы лезли на стену со всех сторон и немедленно пускали в ход острое колюще-режущее оружие.

Ночную тишину разбил сигнал тревоги, поданный ударом боевого топора в широкий звонкий диск. Словно отвечая ему, внизу вспыхнули огни факелов.

- Твою мать! - выдохнул Степа, оказавшийся вдруг рядом, - какого Василия?!

Лапин лихорадочно зашарил по карманам в поисках хоть чего-нибудь, похожего на оружие. Отлично понимая, что занимается ерундой - оружия он не носил даже в армии (лишь на присяге), а родине служил за компьютером.

Под руку попался мобильник. Удивительно, но он еще работал, обычно аккумулятор садился гораздо раньше. Прижавшись к стене, чтобы защитить спину, и, озираясь по сторонам, Лапин пробежался непослушными пальцами по настройкам, выбрал нужную... Черт, громкости маловато, не услышит никто. Усилить бы чем-нибудь! Валера поискал глазами - и понял, что придется совершить подвиг. То, к чему он так рвался, находилось на стене, метрах в пятнадцати от него, и эти метры предстояло пройти... или пробежать... или проползти, словом, преодолеть, двигаясь в зоне активных боевых действий. Мечущийся взгляд выцепил Трея - чародей ловко орудовал коротким топориком, отбиваясь сразу от двоих чумазых вражин. Не вступая в дебаты, Лапин кинулся под ноги к тому, что был поближе. Тот рухнул, чародей мгновенно засветил ему обухом в темечко и, не прерывая движения, с разворота подрубил второго.

- Мне надо туда, - махнул рукой Лапин.

- Очень надо? - оскалился Трей.

- В зарез, - отозвался историк.

- Ну, если надо, значит пошли, - Трей поудобнее перехватил топорик и, держа его перед собой, спрыгнул прямо из окна башни на стену. Лапин последовал за ним.

Глава 5. Сад камней.

- Выходит, я не просто ужрался, а еще и по башке получил? То есть у меня ранение и контузия? - уточнил Валера.

- Ага. А еще ты герой и спаситель отечества, - подтвердил Степан.

- Влип, - с беспощадной точностью определил Лапин. Внезапно он привстал, вынырнув из бассейна наполовину, и схватил Степу за руку, - Нет, а ты видел, как этот колдун дерется?! - в его голосе восторг мешался со страхом.

- Видел, - флегматично кивнул Вязов, - молодец. Только, сдается мне, это не тренировки, а что-то другое. И каждый день он так не может.

- Думаешь?

- Да. Кажется мне, друг Валера, что за этот проход по стене чародей чем-то расплатится и не дешево... То, что он творил - люди так могут, но недолго. Знаешь, - оживился вдруг Степан, - случай был такой. Я тогда служил в Фергане. Напали на нас какие-то самоубийцы чуть не среди белого дня. Мы нормально отстреливались, экономно, спокойно. И все бы прошло без эксцессов, но с нами паренек один был, совсем молодой. Нервы сдали... И он рванул вдоль по улице, прямо под пулями. Эти, басурманы, естественно, шанс не упустили и дали по нему очередь из автомата. Расстояние приличное, но не для пули из калаша... Тем более - если кучно. Пацан носом вниз - и затих. Мы думаем - трындец. А потом, когда эти отошли... Кто отошел, кого унесли... Мы решили сделать вылазку, подобрать тело товарища. Только собрались - а тело вдруг поднимается, отряхивается как пес, поворачивается и само себя к нам тащит. Глаза у тела - стеклянные, видно, что ни хрена пацан не понял. И, кстати, он там такой не один был. Кое-кто даже что-то мяукнул про зомби.

- Ну и? Что оказалось-то? - дернул его Лапин, заинтригованный сверх меры.

- Когда мы его повернули спиной, оказалось, у парня весь камуфляж в дырках от пуль, спина в здоровенных синяках... А больше ничего. Ни царапины. Что там случилось, и как - до сих пор гадаем. Почему-то кожа сработала как бронежилет. Видно, есть в человеческом организме какие-то скрытые резервы.

- Здорово! - выдохнул Лапин.

- Здорово-то, здорово. Только пацан этот сразу лет на пятнадцать состарился. И больше пацаном его никто не называл. Да-а... И, кстати, с пулями наперегонки тоже больше не бегал - одного раза хватило.

Валера прикрыл глаза, вспоминая, КАК шел по стене колдун. Все эти Супермены и прочие Люди-Пауки нервно курят в сторонке и пишут заявление по собственному желанию... Топорик в его руках слился в один сплошной светлый круг, а сам он, как Нео в "Матрице" стремительно оброс дополнительными руками, ногами, головами и торсами, став живым воплощением индийского бога Шивы-Разрушителя.

До заветной цели Лапин добрался, словно ему красную ковровую дорожку постелили...

Так и не успев сказать чародею спасибо, Валера спрыгнул в каменную нишу, где темнели, плотно прижатые друг к другу, два здоровенных котла. Во время осады в них кипятили воду, чтобы лить ее на головы штурмующих. Аккуратно опустил туда свой мобильник. Тот заскользил вниз и вскоре еле слышное шуршание стихло. А потом ночь вдруг взорвали такие жуткие звуки, что вражины со стены посыпались горохом, а "наши" не последовали за ними только от невероятного изумления и повального онемения конечностей. Да... "Ромштайн" - это вам не "Ландыши, ландыши...". Это и современный-то человек без привычки не всегда стерпит, что уж говорить о непривычных к ТАКОМУ, невинных ушами и душами, далеких предках? Словом, все умылись шоком по пояс, хорошо не ниже. Включая мирных жителей и домашних животных.

Штурм, понятное дело, захлебнулся.

Парни еще приходили в себя, пытаясь сообразить, что, собственно, так взвыло и сдохло оно, или придется добивать, а вокруг уже хлопали ставни, открывались окна, народ спешил к башне, чтобы узнать из первых рук, какому демону прищемили причинное место.

Апофеозом стало появление на башне самого Его Милости, барона Нортунга, Форменный красный плащ, похоже, был одет прямо на исподнее. Преданные ему бойцы вытянулись по стойке "смирно", кроме раненых, немолодой, широкоплечий мужчина, похоже, старший, доложил обстановку. Неизвестно, чего он там наплел, но барон немедленно принялся выискивать кого-то глазами. Попытка спрятаться за широкими спинами Трея и Марха успеха не имела, те под режущим взглядом верховной власти немедленно расступились и сдали историка со всеми потрохами и с мобильником.

Валеру подвели к Нортунгу. Соображал он плохо, отступавший враг, или свои в панике, чувствительно приложили ему по голове, хорошо тупым, а не острым. Голова болела зверски, подташнивало, в ушах стоял гул, а ноги были словно нарезаны из гофрированного шланга и грозились отказать в любую секунду.

Здоровенную чашку, сунутую ему в руки, он чуть не проигнорировал, просто не сообразив, что такое и с чем ее едят. Спасибо ребятам - подсказали:

- Пей, гость! Пей до дна!

Внутри оказалось вино отменного качества. Лапин шумно глотал, чувствуя, что еще немного - и ему откажут уже не только ноги. В зубы что-то стукнуло. Лапин машинально прикусил это что-то...

В неярком свете факела сверкнуло массивное кольцо. Вернее - перстень. Похоже, с драгоценным камнем. С драгоценным булыжником размером с наперсток.

- Жалую за службу, - торжественно проговорил барон, - и повелеваю...

Что он там повелел, Лапин уже не расслышал, благополучно рухнув в обморок на руки боевых товарищей.

- Так значит чудо-порошочек тебе Трей дал?

- Марх. Он, помимо основных обязанностей, еще и знахарством балуется.

- Разносторонний дядя, - кивнул Лапин, - да... а барон, видать, и в самом деле мужик нормальный, с понятием. Если б меня так посреди ночи подняли, я бы виновников со стены скинул - и вся недолга.

Степан хмыкнул:

- Если б он провел ночь за составлением коварных планов обороны, которые вы своей дурацкой пьяной вылазкой на фиг ему порушили, он бы и покидал вас всех с крепостной стены... А, поскольку сегодня ночью Даянире ему уступила, настроение у барона было самое благодушное. Так что он тебя даже чем-то вроде награды пожаловал. Брюлик-то карат на двадцать... - жестом фокусника Степа извлек перстень прямо из воздуха и аккуратно выложил на каменный бортик.

- Вылезай, пока рыбой не стал. Я тоже окунусь по-быстрому, да и собираться надо. Нас ждут великие дела.

Помимо мягких простыней и напитка, здорово похожего на брусничный морс, немолодая женщина подала им чистую одежду: темно-синие лосины, башмаки на шнуровке, полотняные рубахи, на вид - грубые, но неожиданно приятные к телу и что-то вроде парчовых размахаев, отороченных лисьим мехом.

- Похоже, нам присвоено дворянское звание, - изрек Лапин, облачаясь в незнакомые одежды с величайшей непринужденностью. Степа невольно позавидовал - ему самому, чтобы пойти на улицу в таком виде, потребовалось собрать все присутствие духа. Кстати, все шмотье оказалось точно по размеру.

- А... куда мы? - с опозданием спросил Валера.

- На совещание в верхах, - Вязов поморщился, - вот, блин, стоило затеряться во времени, чтобы нарваться на то же, что еще дома в зубах навязло! Ну, ладно, надеюсь, это будет недолго. А потом Трей пообещал нам с тобой экскурсию в места, куда рядовых граждан не пускают... Думаю, он знает средство, как нас вернуть назад. Только сначала хочет, чтобы мы помогли им отбиться от Медведя.