Попасться на крючок

С таким милым мальчишеским лицом он действительно должен был быть мягким. Привыкшим добиваться своего. Возможно, даже быстрее. Господь, если ты слушаешь? Но вместо этого он выглядел как ангел-возмутитель спокойствия, которого выгнали с небес, — высокий, хорошо сложенный, выносливый и способный. Ко всему прочему, у него должна была быть самая опасная работа в Соединенных Штатах, знание страха, природы и последствий в его голубых глазах.

Облегчение от встречи с Фоксом практически переполнило её, и она начала было здороваться, пока не поняла, что притягивающий взгляд рыбака устремлен на Сергея, вызывая тектонический сдвиг пластин на его щеках.

— Что с ней случилось? — рявкнул Фокс, возвращая всё на обычную скорость. Подождите. Когда это её окружение стало замедленным?

— Я просто упала в автобусе, — объяснила Ханна, потирая ушибленную голову и морщась. Отлично, она также слегка рассекла кожу. — Я в порядке.

— Пойдем, — сказал Фокс, всё ещё плывя за Сергеем. — Я тебя подлатаю.

Она уже собиралась поднять скептическую бровь и попросить показать его диплом врача, но потом вспомнила историю, которую рассказала ей Пайпер. Однажды Фокс наложил Брендану импровизированные швы на кровоточащую рану на лбу. При этом он сохранял равновесие во время урагана.

Такова жизнь рыбака, ловящего королевского краба.

Он не мог просто быть очень низким? Разве я так много прошу?

— Я в порядке, — сказала она, похлопав Сергея по руке, давая ему понять, что она в состоянии стоять самостоятельно. — Если только у тебя в аптечке нет лекарства от гордости?

Фокс облизнул губы, брови всё ещё были приподняты, и его внимание снова переключилось на режиссера. — Мы посмотрим поближе, когда вернемся домой. У тебя есть сумка, которую я могу нести, или что-то ещё?

— Я… — начал Сергей, глядя на Ханну, как будто в ней было что-то новое, и он хотел понять, что именно. — Я не знал, что ты… так близко к кому-то в городе.

Близко? К Фоксу? Семь месяцев назад она бы посчитала это натяжкой. А сейчас? Это была не совсем ложь. В последнее время она разговаривала с ним чаще, чем с Пайпер. — Ну…

Фокс прервал её. — Нам нужно осмотреть эту шишку, Веснушка.

— Веснушки, — повторил Сергей, проверяя её нос на наличие пятен.

Здесь что-то происходит?

Оба мужчины неуловимо приблизились к ней, как будто она была последним кусочком пиццы.

— Моя сумка в багажном отделении автобуса.

— Я принесу её, — сказали они одновременно.

Неужели её рана на голове выделяла какой-то феромон альфы?

Фокс и Сергей оценивали друг друга, явно готовые поспорить о том, кому достанется её сумка. Судя по тому, как складывался её день, это, скорее всего, выльется в перетягивание каната, молния сломается, а нижнее белье посыплется как конфетти. — Я возьму её, — сказала Ханна, пока никто из них не успел заговорить, и направилась прочь от водоворота мужественности, пока он не затронул её мозг.

Она повернулась к автобусу как раз в тот момент, когда Бринли спускалась по лестнице, бросив на Фокса любопытный взгляд, который, к удивлению Ханны, благодаря отражению в окне, не вернулся. Вместо этого его взгляд был прикован к её шишке. Вероятно, пытаясь решить, какой иглой её изуродовать.

— Сергей, — позвала Бринли, крутя серёжку в ухе. — Всё в порядке?

— Да, в полном порядке, — ответила Ханна, бегом направляясь к багажному отделению и пытаясь его открыть. Все смотрели, как она дергает за ручку, смеется, дергает с большей силой. Снова засмеялись, затем она ударила бедром по ручке. Безрезультатно.

Не успела она попытаться в третий раз, как Фокс прошел мимо неё и открыл дверь одним движением своего загорелого запястья. — У тебя дерьмовый день, не так ли? — сказал он для её ушей.

Она выдохнула. — Да.

Он хмыкнул и сочувственно наклонил голову. — Скажи мне, какая сумка твоя, и я привезу тебя к себе. — Он нежно погладил прядь её волос. — Сделаю так, чтобы всё было лучше.

Вполне возможно, что она ударилась головой и попала в эротический сексуальный сон с Фоксом Торнтоном. Это было бы не в первый раз — не то чтобы она призналась в этом в суде. Или даже своей сестре. Просто не было способа бороться с его тонкими передачами, которые кричали: “Я хорош в сексе. Типа, очень, очень хорош”. — Она была бессильна против этого. Дело в том, что это относилось и к каждой другой женщине, с которой он вступал в контакт. И она не хотела быть одной из тысяч. Вот почему они были друзьями. Разве это не было установлено? Почему он приставал к ней?

— Как…? Что ты хочешь этим сказать? Что ты сделаешь мой день лучше. И как ты собираешься это сделать?

— Я думал о мороженом. — Он одарил её улыбкой, которая могла принадлежать только непочтительному плуту, и, Господи, она забыла о ямочках. Ямочки, чёрт возьми. — Что? О чем ты думала?

Ханна понятия не имела, что ей ответить. Она начала что-то заикаться, но от вида Сергея и Бринли, прогуливающихся вместе в сторону гавани, слова застряли у неё в горле. Он ни разу не оглянулся. Очевидно, ей показалось, что в глазах директора мелькнула новая искорка интереса. Он просто был хорошим боссом, убедившись, что её травма головы не серьезная.

Оторвав взгляд от пары, она обнаружила, что Фокс внимательно наблюдает за ней.

После падения и того, как Сергей вывел её из автобуса, она, должно быть, находилась в рассеянном состоянии. Теперь, когда они остались вдвоем — хотя из автобуса начали выходить лос-анжеленцы — пузырь благодарности и привязанности поднялся в её центре и лопнул. Она скучала по этому месту. Оно хранило некоторые из её самых сокровенных воспоминаний. И Фокс был частью этих воспоминаний. Его текстовые сообщения за последние семь месяцев позволили ей сохранить частичку Вестпорта, не вторгаясь в блаженство своей сестры. Она ценила его за это, поэтому не сомневалась в своём решении обнять его. Рассмеявшись, она просто вошла в его объятия и вдохнула его океанский запах, улыбнувшись, когда он тоже рассмеялся, потирая костяшками пальцев макушку её головы.

— Привет, Веснушка.

Она потерлась щекой о серый хлопок его рубашки с длинными рукавами, отступила назад и игриво толкнула его. — Привет, Павлин.

Никто ни к кому не приставал. Или не излучал альфа феромоны.

Друзья. Вот чем были эти отношения.

Она не собиралась портить их, объективируя его. В Фоксе было нечто большее, чем точеное лицо, крупные руки и атмосфера опасности. Точно так же, как и для неё было гораздо больше, чем держать кому-то кофе и делать записи.

Фокс, казалось, заметил, что хмурость затмила её радость, потому что он поднял единственную черную сумку в куче — правильно решив, что это её — и обнял её за плечи, направляя к многоквартирному дому, где он жил, напротив пристани. — Ты позволишь мне вылечить твою голову, а я добавлю печенье к мороженому.

Она прислонилась к нему и вздохнула. — Договорились.

Глава 4

Ты отлично начал, идиот.

После вмешательства Брендана у него было несколько недель на то, чтобы смириться с тем, что Ханна приедет к нему. Большая часть этого времени была проведена на воде, что окончательно прояснило голову. Это не должно было стать проблемой. Девушка будет спать в его гостевой комнате. Он будет в другой комнате. Не ожидая секса. Отлично.

Случайный секс был проще, чем этот.

До Ханны Фокс полагался на свою индивидуальность всего один раз в жизни, когда дело касалось женщины. Его единственные серьёзные отношения не прошли гладко, в основном потому, что они были серьёзными только для него. Его девушка из колледжа смотрела на это совершенно иначе. Да, Фокс на собственном опыте понял, что не может избежать предположений, которые люди делают о нём — что он временное развлечение. Повзрослев, он мечтал сбежать из этого города и от той роли, которую ему отвели его лицо и, если быть честным, его поступки. Боже, как он старался. Но эти ожидания преследовали его повсюду.

Поэтому он перестал пытаться.

Если ты смеёшься вместе с ними, они не могут смеяться над тобой, верно?

Глядя на макушку Ханны, Фокс тяжело сглотнул. Они проходили мимо «Blow the Man Down», и он практически слышал, как каждый табурет в этом заведении поворачивается, чтобы посмотреть, как Фокс провожает Ханну к своей квартире. Они будут шутить. Хихикать, потягивая пиво. Строить догадки. И, черт, как он мог их винить? Большую часть времени Фокс сам шутил над собой.

Как там Сиэтл? — спрашивали они его, желая развлечься его подвигами. На мгновение он отвлекался от своих рыболовных историй.

Грязное место, — говорил он, подмигивая им. Грязное.

И теперь у него хватило наглости обнять Ханну? Отвлекающе красивую, бесконечно интересную, не любящую его член Ханну. Они были Большим Плохим Волком и Красной Шапочкой, переходящими улицу перед пристанью, её простой чемодан болтался в его свободной руке. И когда они остановились перед его домом, чтобы он мог отпереть дверь, Фокс с болью осознал, что Ханна оглядывается назад, туда, откуда они пришли, в надежде мельком увидеть своего директора.

Он никогда в жизни не ревновал к девушке. Кроме этой. Когда он увидел, как Сергей спускает Ханну по ступенькам автобуса, пригнув голову в её сторону в знак беспокойства, этот уродливый зелёный цвет пронёсся по его зрению, как набежавшая волна по палубе, напомнив ему о том, как он впервые услышал имя режиссёра. Его первым побуждением было сломать парню нос — противоположное тому, что он должен был сделать. Если Ханна была его другом, зачем ему портить её зарождающийся роман?

Может быть, он по-дружески ревновал?

Вполне возможно.

Люди ревновали к своим друзьям. Верно? Вполне логично, что первая подруга Фокса — девушка — должна вызывать это чувство. Он действительно жаждал этих отношений, хотя они и пугали его. Если бы он был весами, то на одной стороне была бы надежда, на другой — страх. Надежда на то, что он сможет стать для неё чем-то большим, чем просто плейбоем. Страх, что он потерпит неудачу и будет разоблачён.

Снова.

— Спасибо, что позволил мне переночевать, — сказала Ханна, улыбаясь ему. — Надеюсь, ты не снял все постеры «Спасателей Малибу»[2] из-за меня?

— Я спрятал их в шкафу вместе с моим плакатом Фарры Фосетт. — Это вызвало смех, но Фокс видел, что она всё ещё чем-то отвлечена. Ему потребовалась вся дорога по лестнице, чтобы убедить себя, что он не сделает хуже, если заговорит об этом. — Итак… — сказал он, открывая дверь своей квартиры и наклоняя голову в знак того, что она должна войти. Первая девушка, которую он привёл к себе домой. Ничего особенного. — Не хочешь рассказать мне, что тебя беспокоит?

Она прищурила глаза. — Ты пропустил всю эту историю с травмой головы?

— Определённо, нет. — Если он в ближайшее время не обработает порез антисептиком, то вспотеет через рубашку. — Но тебя беспокоит не это.

Ханна переступила порог его дома, заколебалась, словно собираясь признаться, потом остановилась. — Мне обещали мороженое и печенье.

— И ты это получишь. Я бы не стал тебя обманывать, Веснушка. — Он поставил её чемодан у своего маленького, двухместного кухонного стола, ища на её лице хоть какой-то намёк на то, что она думает о его квартире. — Пойдём.

Это была чисто его натура — отвлекать себя чем-то физическим. В одну секунду ноги Ханны стояли на земле, а в следующую он поднял её и усадил на кухонный стол. Он совершил это действие без раздумий. По крайней мере, до тех пор, пока её красивые губы не раскрылись от удивления, когда её задница ударилась о поверхность стола. Ощущение её талии задержалось на его ладонях, и тогда он точно подумал о том, о чем не должен был.

Отпрянув назад, Фокс резко прочистил горло. Он отошёл в сторону, чтобы открыть шкафчик и достать свою синюю металлическую аптечку. — Говори.

Она тряхнула головой, как бы прочищая её. Затем открыла рот и снова закрыла его. — Помнишь, я говорила тебе, что хочу больше самоутверждаться на работе?

— Да. Ты хочешь перейти на саундтреки.

Она рассказала Фоксу о своей мечте составлять списки песен для фильмов прошлым летом, а именно в тот день, когда они вместе отправились на выставку звукозаписи. Фокс помнил каждую мелочь того дня. Всё, что она говорила и делала. Как хорошо было с ней.

Осознав, что смотрит в пространство, вспоминая, как её изящные пальцы перебирали стопку пластинок, он смочил ватный шарик антисептиком и подошёл ближе, замешкавшись лишь на секунду, прежде чем откинуть волосы с её лба. Их взгляды встретились и быстро разбежались. — Ты будешь плакать, когда будет больно?

— Нет.

— Хорошо. — Он промокнул рану ватой, его нутро сжалось, когда она с шипением вдохнула. — Итак? Что случилось с созданием саундтреков? — проговорил он, чтобы отвлечься от того, что причиняет ей боль.

— Ну… — Она вздохнула с облегчением, когда он убрал промокший ватный шарик. — Я вроде как прославленный крепостной в производственной компании. Когда возникает задача, а никто не хочет её выполнять, они вызывают меня, как Битлджуса[3].

— Я не могу представить тебя в роли чьей-то крепостной, Ханна.

— Это по собственному желанию. Я хотела изучить индустрию, а потом работать по собственным заслугам, понимаешь? — Она смотрела, как он разбирается в перевязочной секции своего набора. — Мы были почти в Вестпорте. Я подумала, что эта поездка может стать моим шансом… пофлиртовать с более высокой должностью. Я как раз собиралась спросить Сергея и Бринли, могу ли я понаблюдать за процессом создания звуковой дорожки, и тут Ханна грохнулась.

— О, Веснушка.

— Да.

— Так ты вообще не успела спросить?

— Нет. Возможно, это был знак, что я не готова.

Фокс фыркнул. — Ты родилась готовой к созданию саундтреков. У меня есть семь месяцев текстовых сообщений, чтобы доказать это.

При упоминании об этих сообщениях их взгляды столкнулись, и на её щеках просыпались розовые пятна. Покраснение. У него на кухонном столе сидела красная младшая сестра девушки его друга. Господи Иисусе. Прежде чем он успел протянуть руку и проверить температуру этих пятен кончиками пальцев, он вернулся к сортировке бинтов.

— Хорошо, — сказал он. — Одна упущенная возможность. У тебя будут ещё, верно?

Ханна кивнула, но ничего не сказала.

И продолжала молчать, пока он наносил Неоспорин на её порез и накладывал маленький пластырь, разглаживая его большим пальцем.

Не наклоняясь, чтобы поцеловать её, когда они были в нескольких дюймах друг от друга, он чувствовал себя чужим. Подходил ли он когда-нибудь так близко к женщине, кроме своей матери, без намерения сомкнуть их рты? Перелистывая свои воспоминания, он не мог назвать ни одного случая. С другой стороны, он не мог вспомнить все случаи, когда целовал женщин. Не с какой-либо ясностью.

Он бы вспомнил, как целовал Ханну.

Нет, блять, не вспомнишь.

Хватая, Фокс собрал обёртку от пластыря и открыл нижний шкаф, чтобы смахнуть её в мусорное ведро. — Желание наблюдать не кажется мне большой просьбой, Ханна. Я уверен, что они согласятся.

— Может быть. — Она пожевала губу. — Просто… ты заметил женщину, которая шла с Сергеем?

— Нет, — честно ответил он.

Ханна хмыкнула, задумчиво глядя на него. — Она музыкальный координатор. Бринли. — Она подняла руку и опустила её. — Я не могу представить себя делающей что-либо, что делает эта женщина. Она…

— Что?

— Главная героиня, — сказала Ханна на выдохе, выглядя почти облегчённо от того, что это недоуменное заявление было снято с её плеч.

Замешательство Фокса рассеялось. — Ты имеешь в виду, что она одна из актрис?

— Нет, я имею в виду, что она главная героиня в жизни. Как моя сестра.

Не-а, всё ещё в замешательстве. — Я запутался, Ханна.

Она слегка упала вперёд со смехом. — Неважно.

Черт. Она была здесь всего пять минут, а он уже не соответствовал статусу друга. Неужели она не хотела довериться ему? Это пугало его, как сильно он хотел заслужить её доверие.

Фокс подошёл к морозильнику и достал мороженое. Шоколадно-ванильный вихрь показался ему беспроигрышным вариантом, когда он выбрал его вчера в супермаркете. Всегда подойдёт, верно? Наблюдая за её реакцией, он достал ложку из ящика и воткнул её в верхнюю часть, протягивая ей всю пинту. — Объясни, что ты имеешь в виду, говоря, что Пайпер и эта цыпочка Бетти — главные героини.

— Бринли, — поправила она его, смеясь глазами.

Фокс скорчил гримасу. — Лос-Анджелесское имя, если я когда-либо слышал такое.

— Ты говоришь, как Брендан.