Помоги проекту - поделись книгой:
Конгресс во Флоренции
Во Флоренции с 29 июля по 5 августа 2006 г. проходил 91-й Всемирный конгресс эсперанто. Более двух тысяч участников, приехавших в Италию со всего мира, обсуждали проблемы и перспективы развития международного языка, каковым уже почти 120 лет является эсперанто.
Как писали древние, когда-то у человечества был один праязык, но ко времени строительства Вавилонской башни количество языков и говорящих на них различных народов возросло до семидесяти. Смешав языки строителей, задумавших построить грандиозный храм «до неба», разгневанный бог лишил людей возможности понимать друг друга. В результате человечество попало в зависимость от переводчиков и со времен вавилонского столпотворения ищет понимания, изучая иностранные языки и создавая искусственные. Всего на Земле около 6 тысяч языков, из которых 1000 – африканских, 700 – папуасских. На 40 самых распространенных мировых языках разговаривает две трети населения Земли, но если у вас проблемы в отношениях с кем-то, и вы говорите «на разных языках», то придумайте свой, особый, язык, как это сделал Лазарь Заменгоф, прозванный Doktoro Esperanto, или начните изучать эсперанто.
Предположительно первый проект искусственного языка возник на рубеже IV – III веков до нашей эры. Об этом свидетельствует третья глава «Истории» римского историка Пизона, в которой рассказывается о создании врачом из древнего Пергама Клавдием Галеном международного письменного языка. Гален был самым крупным теоретиком античной медицины, создателем основ анатомии, физиологии и фармакологии, но его новаторские идеи в области языкознания современники не оценили.
В средние века языком науки, школы, церкви и международных отношений становится классическая и к тому времени уже мертвая латынь. В те же средние века, кроме сухой латыни, существовал смешанный язык купцов и моряков Средиземноморья. Он возник на основе итальянского, французского и провансальского языков и назывался «лингва франка» или «сабир».
Многие ученые, среди которых были Фрэнсис Бэкон, Ян Амос Коменский, Исаак Ньютон, Готфрид Лейбниц, пытались создать специальный «философский» язык для ученых. Долгое время все попытки изобрести универсальный язык велись вслепую, «методом проб и ошибок» без какой-либо теоретической базы. Начало разработки теории создания искусственного языка точно документировано: первым теоретическим выступлением по данному вопросу считается письмо Рене Декарта аббату Мерсенну, датированное 20 ноября 1629 года. Будучи философом, Декарт стремился создать не просто рациональный язык, а язык «философский» который был бы способен реформировать человеческое мышление. По мысли Декарта, такой язык должен был представлять собой «нечто вроде логического ключа человеческих понятий». Проекты ученых, больше напоминавшие алгебраические формулы, не годились для «массового употребления», и попытки создать что-то удобоваримое не прекращались. Одним из самых оригинальных был появившийся в начале XIX века проект «музыкального» международного языка Жана Франсуа Сюдра, названного автором сольресоль. Словоэлементы этого странного языка – названия семи нот гаммы: до, ре, ми, фа, соль, ля, си. На смену ему пришел воляпюк, придуманный немецким пастором Иоганном Мартином Шлейером. Это было настоящее языковое ассорти. При составлении воляпюкского словаря, пастор брал слова из английского языка, а также пользовался французским, немецким, латынью, русским и другими языками.
Насколько мысль о всемирном искусственном языке занимала ученые умы того времени, можно судить по общему количеству таких проектов за это время. Сам отец эсперанто Людвиг Заменгоф считал, что их было более 150-ти. Придуманный им искусственный язык был разработан как вспомогательное средство международного общения. От прочих языковых проектов эсперанто отличает гибкость и выразительность. По звучанию он напоминает итальянский. Среди несомненных его достоинств и то, что выучить эсперанто гораздо легче, чем какой-либо другой язык. Он же может существенно помочь при изучении многих европейских языков, так как сформирован на базе их лексики и самых продуктивных грамматических моделей.
За свое более чем вековое существование эсперанто получил широкое распространение и стал по-настоящему живым языком. Им пользуются уже миллионы людей по всему земному шару. На этот язык переведена практически вся мировая классика, большое количество трудов изначально написано на эсперанто, на нем издается многочисленная периодика, созданы электронные информационные ресурсы. У эсперантистов есть свои радости и свои рекорды: эсперантская википедия взяла рубеж в 50 тыс. статей. Седьмого июля 2006 г. в википедии на эсперанто появилась 50-тысячная статья, которая посвящена африканскому водопаду Виктория. В настоящее время количество эсперантистов в мире насчитывает порядка 20 млн человек.
Cреди 2200 участников конгресса было и несколько представителей Одессы. В масштабах СНГ было собрано несколько групп, и комфортабельные автобусы покатили через Краков, Дрезден, Вену – прекраснейшие города, где нам устраивали обзорные экскурсии и встречи с эсперантистами местных клубов.
Но вот и Флоренция. Город, о котором столько слышал и читал, галереи которого знал наизусть по старым альбомам – вот он передо мной, вживе и въяве! Сразу же бежим на площадь Синьории, где «Персей» Бенвенуто Челлини, Геракл, Нептун и Давид, самая знаменитая статуя в мире, великое творение великого Микельанджело. Правда, оригинал сейчас в Галерее Академии, а на площади стоит копия, – но всё равно, первое соприкосновение с Флоренцией потрясает. Вокруг столько красоты, столько знаменитых памятников, что теряется ощущение реальности: не верится, что наяву существует то, что столько раз видел на страницах книг.
Главный собор Дуомо – гигантское сооружение, сплошь облицованное мрамором. Величественный и прекрасный. Церкви, капеллы, дворцы – каждый из них представляет собой произведение искусства. Флоренция никогда не была большим городом; в ней и сейчас 460 тыс. жителей, а во времена Медичи было около 130 тысяч. И город небольшой, и людей немного. Для кого же строились эти гигантские дворцы и храмы? Один из моих друзей мудро заметил: «Медичи знали, куда вкладывать деньги». Они вкладывали их в бессмертную красоту; в то, что останется на века и тысячелетия славой их города. Если бы нынешние правители тратили СВОИ деньги на украшение своих городов!
Вечером первого дня нас ожидало изумительное представление: специально для участников Конгресса на площади Синьории состоялся показ искусства «флагомахальщиков». 8 человек, одетых в Ренессансные одежды, под дробь барабанов манипулировали флагами Флоренции (на белом полотнище – тот самый «дымный ирис» – символ Флоренции, о котором писал Ал. Блок). Потом на Конгрессе нам была прочитана лекция о национальном характере итальянцев; читал президент Всемирной Эсперанто-Ассоциации Ренато Корсетти, сaм итальянец и профессор психолингвистики Университета «La Sapienza» г. Рима. Так, в частности, он говорил, что для итальянцев работа – это не тяжкая обязанность и проклятье божье, как для протестантских, северных народностей, – а радость; и свою работу они выполняют с радостью, любуясь ею и собой. И вот эту радость, улыбку от сознания хорошо выполненной трудной работы я видел на лицах команды «флорентийских герольдов».
А назавтра закрутилась карусель Конгресса. Доклады, семинары, концерты. Объединения учителей, скаутов, экологов, железнодорожников, коммерсантов, музыкантов (ну совсем, как в песне И. Ганькевича!), буддистов, врачей, учёных; доклады о Петрарке и Данте, о корейском танце и японской духовной культуре; экспресс-курс итальянского языка и выступления музыкантов, певцов, театральных коллективов… Квиз – игра в вопроcы и ответы, нечто вроде наших викторин, но с более интересной игровой фабулой, и аукцион раритетов – первых изданий эсперантских книг, журналов, личных вещей великих эсперантистов. Между прочим, из Украины в программе Конгресса активно участвовали только Е. Ковтонюк из Киева и наша одесситка Татьяна Аудерская, руководитель молодёжного Эсперанто-клуба «Вердажо». Она сделала доклад об экологии дельты Дуная, а также заняла 2-ое место в Квизе, опередив многих знаменитых знатоков эсперанто.
Ну а мы делили своё время между историей и современностью: выбрав себе интересные мероприятия на Конгрессе, остальное время проводили в соборах и художественных музеях. Во Дворце Риккарди Медичи мы видели знаменитые фрески Беноццо Гоццоли – шествие волхвов в костюмах ХV века – «простодушные сказочки Беноццо Гоццоли». Видели потрясающую «Пьету» старого, 80-летнего Микельанжело в Музее интерьера церкви Санта Мария дель Фиоре; в лице Иосифа Аримафейского, которому Мастер придал свои черты – вся боль и горечь мира. Это Микельанжело трагических сонетов, всё переживший и испытавший. И одна из первых, и одна из последних его работ – это «Пьета», Оплакивание. Как различаются они! Светлая скорбь первой – и ничем не скрашиваемое, последнее отчаяние последней.
А ещё были галереи Уфицци и Питти, Галерея Академии Художеств, Капелла Медичи, церкви Санта Кроче и Санта Мария Новелла… Мы видели подлинники Рафаэля, Боттичелли, Тициана; совсем по-новому увидел я Тинторетто и Караваджо, которых раньше не очень ценил. Но не стоит, наверное, говорить об искусстве в краткой статье: в него нужно или углубляться, открывая самые тонкие движения души, – или же только кратким перечислением отослать читателя к самим произведениям, чтобы он сам вдумался, понял, чтобы произошёл резонанс душ…
Наш автобус совершил также несколько запланированных экскурсий: в Пизу, Сиену, Верону, Рим, Болонью и Венецию.
В Пизе поражает
Золотая Венеция
Трудно писать о городе, о котором уже столько написано. Венеция существует в нашем воображении скорее не как реальный город, а как литературно-исторический факт: вот господство венецианцев на морях в ХV веке, вот город Казановы века ХVIII, вот венецианские карнавалы… а вот Тициан, Тинторетто, вот Томас Манн, Эдгар По, Байрон, Блок…
Страшное наводнение 1968 года уничтожило много знаменитых фресок, картин и книг – и весь мир взволновался: ведь Венеция – это общее достояние. Этот прекрасный город, тысячи раз отраженный в литературе, живописи, музыке, принадлежит всему миру культуры; каждый из нас видит свою Венецию. Но эта золотоволосая красавица пленяет всех.
Я видела Венецию в середине июля. Вокруг стояла 40-градусная жара; в соседних городах (европейских, с узкими улицами без деревьев, где чувствуешь себя как в кастрюле, дно и стенки которой источают густой, плотный жар) – в соседних городах люди падали в обморок от зноя и старались не выходить на улицу днем. В Венеции же по улицам плыл человеческий поток, заполняя их «от берега до берега». Город дышал морем, и море давало прохладу.
В этом прекрасном городе и толпа была прекрасна: все красивы, все хорошо одеты. Венеция – самый дорогой город мира; но я там не видела ни нищих, ни попрошаек, которые как мухи облепляют туристов в других богатых городах. В толпе совсем нет негров, но весьма много японцев; много надписей, рекламы, объявлений в городе написано иероглифами на японском языке. Это истинно интернациональный город. Он принадлежит туристам. Я думаю, в толпе, которая растекается по Риальто и другим мостам, заполняет собой гигантскую, необъятных размеров площадь Сан-Марко, – нет ни одного венецианца.
Мы забредали в узкие улочки, на которые выходят жилые дома – и эти улочки, вдали от туристских маршрутов, были абсолютно пусты. Венецианцы ездят по городу на больших грузовых лодках, где перевозят стройматериалы, товары для магазинов, компьютеры, домашний скарб…
Всего в Венеции живет 400 тыс. человек; из них в старой, центральной части – 70 тыс., остальные – в новостройках на суше. А в старом городе есть и мраморные палаццо, в которых когда-то жили Казанова, Наполеон, Байрон и множество других замечательных людей, и простые серые дома с отвалившейся от сырости штукатуркой, с водой, хлюпающей на ступеньках подъездов. У каждого дома – причальные столбы для лодок; у шикарных дворцов они цветные: красные, синие, золотые; у скромных домов – это просто серые колоды, торчащие из воды. Такие столбы везде в Венеции: нет в этом морском городе дома или даже подъезда без причала.
Я часто читала, что вода в каналах Венеции загнивает, в ней плавает всякий мусор, и, особенно летом, город воняет гнилью. Это все неправда: вода чистая, прохладно-зеленого цвета, и пахнет Венеция морем!
По каналам, которых в Венеции более 160, кроме грузовых лодок и пассажирских такси, ходят гондолы. Гондола похожа на рояль: это такой же ценный инструмент из полированного черного дерева. Стоит гондола как хороший «Мерседес»: 500 тыс. долларов. Но купить ее нельзя: гондольерами в Венеции имеют право быть только венецианцы, из семей, несколько поколений живущих в этом городе, и гондола передается по наследству вместе со специальностью гондольера. Однако гондольеры еще и специально обучаются пару лет. Их искусство в самом деле виртуозно: они управляются одним длинным веслом, выруливая в узких каналах, где на туристских тропах могут встретиться сразу штук 10 гондол, да еще плывущих в разные стороны. И эти черные полированные лодки проскальзывают друг мимо друга так, что ни одна капля не попадет на пассажиров, ни одна гондола не заденет и не поцарапает другую; а если ее даже прижимают к стене дома, то гондольер лихо отталкивается от этой стенки ногой.
Он стоит всегда слева на корме, на специальной площадке. Поэтому гондола, предназначенная для управления одним веслом, несимметрична: ее левый борт на 21 см выше правого. Сама гондола имеет четко определенные, веками выверенные размеры: 10 м длины, 1,3 м ширины. Весло опирается на специальную «уключину» – брус красного дерева с тремя изумительно красивыми изгибами, похожий на гриф и головку скрипки. Я уже говорила, что сама гондола похожа на музыкальный инструмент; когда она скользит по воде, кажется, что она звучит, как песня. Однако у этих изгибов гораздо более прозаическое назначение: они рассчитаны так, чтобы поддерживать весло при основных маневрах лодки.
В гондоле 6 мест для пассажиров; сидения оббиты красным бархатом, и такие же красные шнуры проходят по бортам как поручни. В середине лодки они обязательно подхвачены золотой головкой конька – такова традиция. Традиционны и песни гондольеров – это тоже входит в их обязательную подготовку.
В Венеции 400 гондол, и это число не будет ни уменьшаться, ни расти.
Но вот туристы высажены на сушу, и направляют свои стопы к площади Сан-Марко, или Piazza – «самой замечательной площади в мире». Две длинные ее стороны образуют Старые и Новые Прокурации – жутко унылые однообразные здания в 3 этажа с невероятным количеством колонн у каждого окна. Окон много, и колонн еще больше; и все это тянется минут на 10 ходьбы (площадь имеет 176 м длины и ок. 75 ширины). Построены эти здания для правосудия в 1584 г. В торце площади – Дворец Дожей (14—15 вв), соединяющийся знаменитым Мостом Вздохов с тюрьмой. С этого моста осужденные преступники старых времен бросали последний взгляд на мир божий. А всего в Венеции 390 мостов.
Рядом находится собор Святого Марка, в перспективе этой длинной вытянутой площади кажущийся совсем небольшим, нарядно-игрушечным, со своими остроконечными башенками и куполами. Он золотой, радостный и веселый; это как бы камертон, который дает настроение всей Венеции. Собор заложен в 839 году, перестроен в 1063. Внутри он в византийском стиле, а сверху оброс наслоениями всех времен и народов – готика, антик, мозаики; перед ним стоит древнеримская квадрига, вывезенная когда-то венецианцами из их победоносных походов… И все это вместе – венецианская, южная готика, так непохожая на свою угрюмую северную сестру!
Слева возвышается огромная колокольня Кампанилла. Она горела, но восстановлена в 1926 г. А перед собором – те самые знаменитые мачты с золотым львом на подушечке и с зеленым, из старой бронзы, крылатым львом…
Гигантская площадь вся заполнена народом; экскурсоводы держат высоко над толпой огромные цветные зонтики; не столько от солнца, сколько как опознавательный знак для своих туристов. Есть и «внесистемные» туристы: они бродят по площади, кормят знаменитых «голубей площади Сан-Марко» продающейся здесь же лущеной кукурузой. Голуби противные, наглые, большинство очень жалкого орнитозного вида, выглядят общипанными и больными. Яркий пример популяции, которая вырождается в тепличных условиях, без естественного и искусственного отбора.
Но, пожалуй, кроме этих голубей, ничего больше некрасивого и больного я в Венеции не видела. Яркая, веселая, нарядная толпа повлекла нас с площади Св. Марка, через мостики и маленькие площади (в Венеции 200 площадей и 118 островов!) на Риальто, район лавочек и шикарных магазинов. Мост Риальто – мраморный, самый древний из 4 мостов через Канале Гранде (построен в 1592 г.). Сейчас это сердце Венеции, туристический рай. Там все сияет и кричит, привлекая взгляд и слух. Везде – венецианские маски из фарфора, дерева, папье-маше; плащи, шляпы, модели гондол… В магазинах – дешевое золото для русских туристов (о, сколько там слышалось родной речи!) и фантастически дорогое белье, лен, шелк, золото, бриллианты…
И везде толпа – красивая, веселая, доброжелательная… Из фонтанов в городе можно пить; на ступеньках соборов в «сухопутной» части можно сидеть; и люди пьют, и люди сидят, выпав на мгновения из вечного движения толпы. А отдохнув, снова включаются в это праздничное движение.
Хемингуэй написал о Париже: «Праздник, который всегда с тобой». Венеция – это вечный праздник.
Вырвавшись из объятий ее улиц, то сияюще-золотых, то пустых, прокаленных солнцем, куда не забредала нога туриста, где люди живут своей обычной жизнью, – вырвавшись из улиц, мы попадаем на море. Море в городе. Море плещет о ступени дворцов и причалов. На зеленых волнах качается катерок – городское такси. Он провезет нас по Канале Гранде – «Обводному каналу» города, прорезающему буквой Z его центральную часть. Этот канал, имеющий 3470 м в длину и от 15 до 72 м в ширину, очень глубок: в него заходило даже самое большое судно в мире «Квин Элизабет-2». Мы проезжаем мимо старинных мраморных палаццо, мимо храмов и жилых домов. Ни одного некрасивого дома нет в Венеции; все в ней прекрасно. Венеция была построена, чтобы ей любовались. Когда-то она царила на морях; это время прошло. Но сейчас она царит в сердцах людей, а это царство – навечно.
Вечно прекрасная, вечно золотая – Венеция, венец Италии.
Имя страны – Эсперантида
С детства я мечтала путешествовать. Папеэте, Марсель, Парамарибо… Загадочные названия обещали необычайные приключения, звали туда, где «берег очарованный и очарованная даль»…
Но какие там дальние путешествия в 70-ых – 80-ых! «Выездной» я стала только в 1990 году. И сразу же первое путешествие – в Китай. Затем в Америку, на Кубу. Затем – Дания, Австрия, Япония, Франция, Германия… И вот в этом году – незабываемое путешествие через всю Европу: в Испанию через Венгрию, Австрию, Италию, Францию. Четыре с половиной тысячи километров по прекрасным южным странам; ночлеги на виллах и в домах доброжелательных хозяев, а в конце – участие в международном конгрессе с интересной программой и замечательными экскурсиями по стране.
При этом нужно заметить, что я не «новая русская», живу на зарплату, и это путешествие мне практически ничего не стоило, как и большинство предыдущих.
Где же та страна, где реки текут молоком и медом, а люди путешествуют бесплатно?
Такая страна есть, хотя и не на карте мира. Эта страна виртуальная, хотя и не находится в Интернете.
Имя этой страны – Эсперантида. Это всемирное сообщество людей, владеющих и пользующихся международным языком Эсперанто. Именно они бесплатно предоставляют ночлег в своих домах путешественникам; они ежегодно собираются по 3 тысячи человек на конгрессы, проводимые в разных уголках мира – от Варшавы до Бразилии. У эсперантистов я и останавливалась по дороге на эсперантский конгресс.
*
Первая остановка – в Венгрии. За лазурным озером Балатон – город Залаэгерсег. Достопримечательности – термальные воды, которыми так богата Венгрия. В группе бассейнов – все переходы от холодной воды через теплую к горячей; подводные скамейки для вальяжного отдыха, искусственные волны, водометы, джаккузи любого вида и направления. Отдых не хуже, чем на морском берегу!
Принимавший нас эсперантист пригласил осмотреть новый дом, подаренный городскими властями местному Эсперанто-клубу. В огромном трехэтажном доме будет международный центр Эсперанто-туризма: правление, бар. 20 комнат-спален, спортивный зал; во дворе – бассейн, парк, место для вечернего костра… Даже правление Всемирной Эсперанто-Ассоциации подумывает переселиться сюда из голландского Роттердама, где оно ютится в обветшавшем узком домишке. Так мечта становится явью, и Нью-Васюки – центром мира!
В Италии мы остановились в Падуе – древнем университетском городе. На улицах – толпы молодежи, в каждом кафе – веселые компании, на центральной площади не пройти от гуляющих компаний и пар. «Что? Нет, никакого праздника, обычный вечер, синьора. Молодежи надо повеселиться».
Следующий день мы проводим в Венеции, до которой от Падуи – 40 минут на поезде. Наш хозяин рассказал нам, как передвигаться по Венеции: конечно, на морском трамвайчике. Множество их снует по лагуне и крупным каналам; можно купить дневной билет за 10 евро и кататься целый день. Кстати, долларами в Европе уже не пользуются; в Испании купюру в 100 долларов можно было поменять только в Центральном банке Мадрида: в других городах их просто не берут. Единственная признанная и уважаемая валюта в Европе – это собственное евро. Кроме жителей стран зоны евро (а это почти все Шенгенские страны плюс еще несколько), евро необычайно удобно и для путешественников: не нужно судорожно прикидывать, сколько денег разменять на очередную страну, а потом долго и нудно раздумывать, куда девать непотраченные деньги. Евро – «искусственная» международная валюта, необходимость которой уже поняли в Европейском Союзе. Есть надежда, что скоро там поймут и необходимость «искусственного» (т.е. не принадлежащего какой-то определенной нации) международного языка. Визы, деньги, язык – три препятствия на пути путешественника. Первые два в Европе уже сняты; настала очередь и третьего.
По крайней мере для нас Эсперанто был живым языком, который сопровождал нас во всей поездке, позволял общаться с местными жителями, предоставлявшими нам кров, и таким образом открывал то, что составляет душу страны, но что никогда не увидит турист, путешествующий в группе, замкнутой в круг достопримечательностей и гостиниц.
Благодаря нашему итальянскому хозяину, мы прекрасно провели время в Венеции, садясь на катерок всякий раз, когда от жары и сутолоки уставали бродить по переполненным туристами улицам. Кстати, продаю секрет: в безумно дорогой Венеции можно очень вкусно и недорого пообедать в железнодорожной столовой: от железнодорожного вокзала направо по набережной, а затем десяток ступеней вверх. С 9 до 14 часов обед стоит 5—8 евро.
Следующая остановка – Ницца. Предвижу восторженные ахи тех, для кого это слово звучит волшебной музыкой чужой и красивой жизни. Увы, в реальности Ницца – городок, явно уступающий в прелести своему близнецу и побратиму – Ялте. А пляж там – просто невообразимо низкого качества. На покрытой даже не галькой, а острыми маленькими камешками береговой полосе – ни раздевалок, ни «грибков», ни туалетов. Зато довольно часто встречается мусор. Это – пляж вдоль Променад д’Англез.
На Променад д’Англез находится приемная очередного нашего хозяина – врача. Он живет в горном селении в 30 км от Ниццы, и мы едем к нему домой. У него жена-негритянка и четверо детей. Придя домой, папа возопил: «Дети! Кто трогал компьютер?!» (в нем исчезли все программы, установленные еще вчера). Дети прибежали гурьбой, и оказалось, что трогали все понемножку. Какой контраст с предыдущим хозяином, старым холостяком, который подробно инструктировал нас, где у него в доме можно есть, где пить, где стирать и сушить, и не дай бог поставить на стол чашку без пробочной подставки! Здесь же в доме – веселая кутерьма, полная теплоты и взаимной любви. Но к нам, незваным, но напросившимся на ночлег гостям, везде – дружелюбное отношение и полная готовность помочь во всем.
*
Проезжаем через юг Франции. Монте-Карло, Канны, Экс-ле-Прованс, знаменитый заповедник Камарг, воспетый Ф. Мистралем. Но мы спешим – и вот уже Испания. Холмы, покрытые зеленью; прохлада, столь радующая после дикой жары, стоявшей в Европе в конце июня.
В город Реус мы попали 28—29 июня. Как раз в это время там отмечался день небесного покровителя Реуса – Святого Петра, Сан Педро. По улицам носят гигантские куклы, изображающие мавров, индейцев, китайцев, каталонцев и самих Католических королей – Фердинанда и Изабеллу. Вечером – фейерверк и большое гуляние в парке, где мэрия поставила эстраду и всю ночь развлекала народ песнями и танцами. Вернее, народ развлекался и сам: весь город танцевал этой ночью на площади. Туда приходили семьями, пили лимонад, танцевали, болтали. В Испании соблюдается сиеста: с 2 до 6 часов дня все закрыто, народ спит, и поэтому ночная жизнь там обычна и привычна.
А на следующее утро мы видели уникальное зрелище – пирамиды, «человеческие замки». Люди встают друг другу на плечи в 5-6-7 ярусов; верхние (часто это дети) не спускаются вниз, а поднимаются на балкон мэрии, возле которого выстраиваются эти людские пирамиды. Это национальный спорт (или национальное искусство?) Каталонии. Люди целый год тренируются, чтобы выступить один раз на празднике города.
А рядом, на площади, танцуют сарабанду – национальный каталонский танец. В Испании шутят, что каталонцы – большие скряги: они и танцуя, считают шаги. Эти танцы совсем не похожи на огненное испанское фламенко; скорее, на сиртаки или на наши хороводы.
А насчет скряг… Мы жили на вилле «Эсперанто» у женщины по имени Люс, что значит «свет». Специально ради нас она поехала в Таррагону, «столицу римских древностей» Испании (там сохранился дом, где, по легенде, отдыхал «на курорте» Понтий Пилат). Ради нас она, любительница посидеть дома и почитать книгу, провела два дня в вихре карнавала. Ради нас устроила семейный обед, после которого ее престарелая мать сказала: «При Франко нас пугали русскими: рассказывали такие ужасы про них. Но я вижу, что это очень приятные люди».
Уже ради этого стоило совершить такое путешествие.
*
На конгрессе мы совершили две экскурсии. Одна из них – в город Эльче, где находится Всемирное Достояние ЮНЕСКО – самый большой комплекс пальм в Европе – 200 тысяч экземпляров. Это город бушующей, сияющей зелени; парк в нем сменяется парком.
И еще одно Всемирное Достояние есть в Эльче – «Музей праздника». На шести экранах в зале музея попеременно разворачиваются эпизоды средневековой мистерии об Успении и Вознесении на небо Богоматери – единственной мистерии, которая дожила до наших дней и ежегодно играется жителями города в Базилике Св. Марии в католический праздник ее Вознесения – 15 августа.
Вторая экскурсия занимала целый день, и была посвящена трем местам: пещеры Канелобре, Гвадалест, Бенидорм. Бенидорм – это совершенно новый город, возникший за последние 20 лет на месте бедного рыбацкого поселка. Среди патриархального средиземноморского пейзажа: белых городков с красными крышами, гор, увенчанных полуразрушенными замками – вдруг в небо вонзаются иголки небоскребов. Дома узкие, в один подъезд – но высотой этажей в 30. Здесь все для отдыха – гостиницы, бары, рестораны, магазины… Индустрия отдыха ХХI века.
Совсем другой Гвадалест. Это тоже туристский городок, но наоборот, как город-музей, сохранивший в себе черты ХIХ века. Сам город построен на скале, вернее даже внутри скалы; вход в него – через расселину в скале. На узких каменных улочках – множество музеев. Можно посетить жилье типичного валенсийца ХVIII века (все эти городки относятся к округу Валенсия); можно – Музей микрогигантов. Меня заинтересовало название. Оказывается, это – музей микроизображений, которые надо рассматривать через установленную перед ними лупу. Там есть, например, известный каждому одесситу «Лаокоон», выпиленный из… грифеля обыкновенного карандаша.
Возле городка Бусот находятся пещеры Канелобре. Это огромные карстовые провалы в земле, глубиной 700 метров. Во время гражданской войны в Испании там собирали моторы для республиканских самолетов, боровшихся против Франко. Поэтому часть сталактитов в пещере разрушена. Но то, что осталось, поражает причудливостью форм. Здесь есть и Медуза, и Слон, и Дракон, и Молящаяся Мадонна. А слово «канелобре» означает на валенсийском языке «канделябр». Несколько таких сталагмитов-канделябров стоит в пещере.
А рядом со входом в пещеру – ларьки для туристов. Все покупают на память об Испании веера, отороченные черными кружевами, удивительно вкусные вина (их дают попробовать бесплатно), национальное лакомство «туррон» (вид шербета) в запакованных коробках.
Но лучшее, что мы увезли из Испании – это воспоминание о яркой и прекрасной чужой жизни, к которой мы прикоснулись; о суровой и гордой природе Испании; и конечно, о том душевном тепле, которым делились с нами эсперантисты на всем протяжении нашего путешествия.
Зимними вечерами в нашем молодежном Эсперанто-клубе «Вердажо» мы будем вспоминать друзей, писать им письма, рассматривать фотографии. И тепло далекой страны и настоящей человеческой дружбы согреет нас в промозглую одесскую зиму.
Для этого и путешествуют эсперантисты.
Мы едем в Китай
Мы едем в Китай, на 3-ю Конференцию по применению Эсперанто в науке и технике, которая проводится под патронатом Академии Наук КНР. В нашей группе – физики, метеорологи, экологи; у меня, например, совместный с В. Березовским доклад о личинках мух-львинок Тилигульского лимана.
Всё интересно в чужой стране, особенно такой как Китай, древнейшая
Для меня китайскую поэзию (точнее, ритмизированную прозу) открыли гениальные переводы академика В. М. Алексеева; и с тех пор она стала необходимой мне. Я даже любимому человеку писала письма, состоящие из китайских стихов – ведь чувства, выраженные в них, вечны во все времена!
И, слава богу, я владею языком Эсперанто, языком-посредником всех национальных культур, на котором каждый народ может представить свою культуру равноправно среди других культур мира. Сведения о Китае я получаю не через вторые руки, будь то издания на русском или английском, или другом европейском языке. На Эсперанто издаётся журнал «El Popola Cxinio», самый роскошный из эсперантских журналов, со множеством иллюстраций и статей обо всех областях китайской культуры и быта, об истории и современной жизни Китая. Я выписываю его уже больше 10 лет. Я участвую в конкурсах на знание Китая, которые проводит редакция журнала, и иногда даже побеждаю.
И вот радость – благодаря Эсперанто я могу поехать в Китай!
*
Экзотика начинается с поезда. В каждое купе проводник приносит по огромному термосу с чаем; и это благоуханный зеленый чай с жасмином, который пьют в Китае. Вообще надо уточнить, что наш чай называется у них черным или красным (есть такой рубиновый оттенок у самых дорогих душистых чаев); то, что для нас зеленый – это желтый; а настоящий зеленый чай – это японский, который взбивается кисточкой и подается на чайной церемонии. К его вкусу нужно привыкнуть: я, когда была в Японии, скоро его полюбила, – а моя ученица за месяц не смогла примириться с его вкусом (как она говорила: «Вода, в которой помыли дохлую рыбу»). Но мы, впрочем, не о Японии, а о Китае.
И еще впрочем, до Китая 6 суток поездом! Проезжаем через всю страну. Великие реки: Волга, Обь, Енисей; озеро Байкал, по берегу которого поезд идет целый день… На берегах Байкала в тени, в ложбинках еще лежит снег – и это в конце мая! Для меня, одесситки, – это невероятно: у нас уже давно лето.
Поделиться книгой: