Помоги проекту - поделись книгой:
После закрытия лагеря всегда очень трудно было расставаться со старыми и вновь приобретенными друзьями. В одном из БЭТов группой эсперантистов было принято спонтанное решение продолжить совместный отдых на юге.
Феликсу Бершадскому, тогдашнему вдохновителю эсперанто-движении в Кишиневе, удалось договориться с местными властями о размещении эсперантистов в заброшенном пионерлагере. Мы там были одни, никто нас не беспокоил, этакие робинзоны на эсперанто-острове. Как и чем мы питались и другие бытовые подробности абсолютно выпали из памяти, настолько это не было важно. Жили мы в деревянных домиках в каких-то диких условиях, но главное – атмосфера, которая там царила.
Правда, один кулинарный эпизод мне всё-таки запомнился: разок нас сводили в ресторанчик, где накормили мамалыгой, приготовленной по всем правилам молдавской кухни.
Кроме меня, в этом лагеречке от Одессы были ещё Наташа Чувакина, Семён Вайнблат, Аня Тикер и Леночка Тигай, ереванцы приехали в полном составе, помню ещё Котельникова из Волгограда, кажется, были куйбышевцы. Каждое утро Том Хачатрян обходил все домики, приглашая нас на утреннюю линейку, где оглашалась программа дня.
Основным нашим занятием было общение и речевая практика на эсперанто. Никакого занудства, повышали свой языковой уровень исключительно в игровой форме и путем разучивания песен, которые потом всю ночь пели у костра. Конечно, не обходилось без концертов на импровизированной сцене под фонарем, висящим на дереве. Полный восторг у зрителей вызывала пантомима, которую очень талантливо показывал Том Хачатрян.
Однажды Феликс пригласил настоящих музыкантов, которые играли нам задорные молдавские мелодии, а потом остались послушать наши песни у костра. Не уверена, что мое описание точно в деталях, но мне хотелось передать сам дух этого лагеря – абсолютно неформального, дружеского, свободного общения совершенно разных людей, разных национальностей и профессий, которые в обычной жизни даже не подумали бы, что могут быть интересны друг другу и что так здорово можно проводить вместе время!
Дополнение
Гарни – античный храм, а Гегард – монастырь, высеченный в скале. Во время экскурсии один из ереванских эсперантистов, обладатель оперного голоса, специально для нас исполнил в Гарни несколько церковных песен-молитв, которые, благодаря удивительной акустике в храме, вознеслись прямо к небу. Мы тогда ощутили настоящий катарсис!
BET (Balta Espeanto-tendaroj)
Кроме ОКСЭЙТов и ОРСЕЙТов, большой популярностью у эсперантистов пользовались БЭТы – балтийские эсперанто-лагеря. В один из прибалтийских лагерей, который проходил под Таллином, я решила взять свою подругу, пытаясь приобщить ее к эсперанто. По пути в Таллин мы заехали на пару дней в Ригу, т.к. никто из нас раньше в Риге не был. Затем мы на несколько дней остановились в гостинице в Таллине, походили по городу. И только потом отправились в лагерь.
Программа лагеря была обширной: курсы языка эсперанто – для начинающих и для повышения уровня знаний, различные лекции по интересам, игры и, конечно же, концерты. Одесский клуб «Белая акация» привез свою программу, в том числе постановку «Одесский трамвай». Я выступала в роли кондуктора-ведущей, объявляла в шуточной форме остановки, после чего следовала юмористическая сценка с музыкой, песней и танцами (например, «На Одесском пляже» или «На привозе»). Наше выступление было принято зрителями очень горячо! Обычно запоминаются те события, в которых ты сам принимаешь активное участие, поэтому мне запомнилось это выступление как наиболее яркое событие лагеря. А ещё мне удалось на день съездить в Тарту и побывать в Тартуском университете.
Такие поездки и общение с интересными, разносторонними, неординарными людьми не только позволяли хорошо провести отпуск или каникулы, но и очень расширяли кругозор. Что и говорить, прекрасное было время!
Как мы работали над путеводителем по Одессе.
Приблизительно в 1989 году в МЦТ (молодежном творческом центре Суворовского р-на) был организован молодежный эсперанто-клуб «Амика рондо» (Круг друзей), учредителями которого были Любовь Великая, Евгений Перепeлица и я. Этот клуб, которым руководила Л. Великая, вел активную эсперанто-деятельность в Суворовском районе Одессы. Велись курсы языка эсперанто, члены клуба принимали участие в международных встречах, организованных другими одесскими э-клубами (Бланка акацио и Вердажо), – с испанцами, французами, американцами, поляками, австралийцами, англичанами, финнами. Молодежь активно переписывалась с эсперантистами других стран.
Вдохновлённые встречами с эсперантистами разных стран, мы решили создать путеводитель по Одессе на языке эсперанто. Я, Нина Солоид и Татьяна Аудерская с большим энтузиазмом взялись за эту работу. Благодаря председателю клуба «Бланка акацио» Т. М. Поповой, одно из одесских издательств подготовило к изданию макет путеводителя, которому так и не суждено было увидеть свет из-за финансовых проблем. Но я до сих пор помню, с каким интересом мы работали над этим путеводителем.
В процессе работы Т. Попова подключила к нашей творческой группе для художественного оформления книги Клавдию Гросс. Этот человек заслуживает отдельных слов благодарности. Клавдия – художница, которая с детства была прикована к инвалидному креслу. Работа над оформлением путеводителя ей стоила больших физических усилий, но ее творческий дух моментально откликнулся на нашу идею.
Она предложила к каждой главе сделать маленькие заставочки в виде забавного Земного шарика, который встречает гостей из разных стран и сопровождает их во время экскурсий по городу. Эти графические иллюстрации очень оживили книгу.
К сожалению, Клавдии уже нет с нами, но мне захотелось рассказать об этом светлом человеке в моих воспоминаниях о лучших годах, проведенных в сказочной стране под названием Эсперанто.
Иллюстрации в Альманахе принадлежащие Клавдии Гросс, переданы автору этой статьи, Т. Дроздовой, при жизни художницы.
Мой первый лагерь
Кестерциемс, 1973
Ехала наудачу, никого и ничего не зная. Словарный запас-то у меня, разумеется, был – но только пассивный. Я много читала (журналы, который давал мне Учитель), но говорить не говорила и не очень понимала долгую связную речь.
Чтоб не было страшно, взяла с собой двух девочек-однокурсниц, вообще ничего не слышавших и не знавших об эсперанто, – но разве это важно? Мы просто едем в летний лагерь, в Прибалтику, где ещё не были – вот это интересно!
Первое, что увидели по прибытию – объятия и поцелуи тех, кто снова встретился здесь после прошлого лагеря. Как ни странно, это не умилило меня (мол, вот какая дружба завязывается здесь), а наоборот, оттолкнуло: мы попадаем в закрытую группу, где все знают друг друга, все тесно связаны – а мы чужие, здесь на нас никто не обращает внимания, мы никому не нужны.
И хотя сразу же мы познакомились с хорошим мальчиком из Латвии, нашли общие интересы и как-то разобрались в окружающей жизни, но чувство отъединённости не проходило. Вокруг кипела жизнь, люди бегали на какие-то заседания, конференции, семинары – всё, разумеется, на свежем воздухе, под высокими балтийскими соснами, на толстой подстилке из опавших игл, разогретых солнцем, запах которых я помню до сих пор. Вот этот запах, наслаждение чужой природой, наблюдение чужой активной жизни – воспоминания первых трёх дней.
Когда ощущение новизны прошло, эта отъединённость стала невыносимой: я начала принципиально громко говорить по-русски (в лагере, являвшемся, по сути, лагерем «языкового погружения», вся жизнь проходила только на языке эсперанто, и использование любого родного языка было запрещено правилами и просто высмеивалось окружающими).
Ничто не действует так оскорбительно на юного человека, как насмешка. За что смеяться надо мной, если я училась читать и писать, а не говорить, и ничего не знала о принципах организации молодёжного движения, т.к. мне это было совершенно неинтересно? Я чувствовала себя чужой; сообщество отвергало меня (т.е. было закрыто в себе и не стремилось привлечь новых членов). Тогда и я обозлилась на всё вокруг и решила, что здесь мне не место, и скорей бы это всё кончилось, и ноги моей в этом эсперанто больше не будет…
А на четвёртый день случилось Чудо.
Меня заметил один старый эсперантист, который часто приезжал в Одессу и запомнил меня как «лучшую ученицу» нашего школьного кружка. Он узнал меня, заговорил со мной. Его (как оказалось, и многих других) интересовала эсперанто-жизнь в Одессе, которая была тогда представлена только в клубе стариков; поэтому привлекло внимание появление именно молодого человека из Одессы.
Как известно, Одесса была «колыбелью Эсперанто-движения»: первый эсперанто-клуб был здесь основан в 1894—96 гг.; многие выдающиеся деятели эсперанто-движения были родом из Одессы: например, В. А. Гернет в 1895—97 гг., живя в Одессе, спонсировал и редактировал издающийся в Швеции единственный на то время эсперантский журнал «Международный язык», и т.д., и т. д. За 100 прошедших лет возникало и распадалось много клубов; но история эсперанто-движения в Одессе, пусть с перерывами, но продолжалась.
И вот, на смену очередному состарившемуся клубу, появился новый, молодой человек, который, возможно, продолжит это движение. Не удивительно, что мною заинтересовались. Меня представили тогдашнему президенту SEJM – Sovetunia Esperantista Junulara Movado (Молодёжного движения Эсперантистов Советского Союза), который тоже оказался одесситом (точнее, здесь он выучил эсперанто!) и я попала в круговорот событий: «Меня призвали всеблагие / Как собеседника на пир».
С тех пор все мои дни проходили в компании интереснейших людей, которые были идейным и организационным центром лагеря. Я бы не сказала, что они уделяли мне особое внимание; просто они впустили меня в свой круг, т.е. разбилась та замкнутая стена, что отделяла меня от сплочённой группы единомышленников. Они разрешали мне ходить с ними на все конференции, обсуждения и семинары – и мне уже было интересно, потому что я видела, что этим занимаются хорошие и умные люди.
Я стала прислушиваться – и оказалось, что понимаю почти всё, о чём говорилось. Пассивный запас слов перешёл в активный, и я начала говорить… Если я не знала какого-то слова, то просто называла его по-русски, вставляя в эсперантскую речь, и мне тут же сообщали перевод этого слова, и я старалась запомнить. Это были дни очень интенсивной умственной деятельности – и в сфере овладения языком, и просто узнавания и понимания множества новых вещей. Здесь я впервые узнала об организации
Активная умственная деятельность сказывалась во всём: к середине лагеря я уже думала и видела сны на эсперанто; а вернувшись домой, я, за неимением собеседников (мой Учитель уже год как умер, и кружковцы разбежались), – за неимением собеседников я говорила на эсперанто со своей собачкой. Она понимала меня…
Между прочим, я писала, что мы приехали в лагерь втроём. И каждая из нас прошла путь, типичный для впервые приходящих в эсперанто-движение.
Про свой я уже рассказала: это путь будущего активного участника.
Вторая девочка, как и третья, раньше даже не слыхала ничего об эсперанто, и поехала со мной «на шару»: провести время в лагере, увидеть Прибалтику… Но лагерь её заинтересовал; общение и вообще вся жизнь на непонятном языке была воспринята как вызов, как игра, в которой нужно приложить все свои силы и
Когда мы после лагеря поехали по Прибалтике (ведь первый раз попали! Интересно! А Прибалтике для нас тогда была почти заграницей, почти Европой!), – мы пошли в эсперанто-клуб, кажется, Таллина. Нам устроили встречу, и эта девочка сказала несколько приветственных фраз. Её спросили, сколько времени она до этого учила эсперанто; и когда она ответила, что всего 10 дней в лагере, – весь зал встал и аплодировал ей стоя.
Но она не осталась в эсперанто-движении; это был просто один из эпизодов её жизни, – приятный, но не главный.
Потом я не раз встречалась с таким в своём клубе: очень способные, ярко талантливые люди выучивали язык за 2—4 месяца, как это и говорится в пропагандистских книжках; но потом они уходили, т.к. талант вёл их на другую дорогу…
И третья девочка, опять-таки, свершила эталонный путь. Она тоже ничего не понимала – но и не могла и не желала понять. За все 10 дней она не выучила ни единого слова; ни в чём не приняла участия: бродила по лесу да грызла ногти. Прибалтика, туризм её интересовали; но жизнь, кипящая рядом – абсолютно нет. Слабая память + интровертность (невозможность спросить о непонятном) – и для человека эсперанто-лагерь стал, возможно, мукой, о которой она постаралась забыть.
Вот такая поучительная история, абсолютно реальная, но, будто в басне, совершенно чётко прорисовывающая пути, по которым приходят и уходят люди.
Эсперанто – не для всех.
Второй мой счастливый лагерь
Тихвин, 1976
Я к тому времени была уже опытной эсперантисткой, получала нашу внутреннюю газету, была в курсе событий и, конечно, с нетерпением ожидала очередного летнего лагеря. Но почему-то сообщений о нём не было… И вдруг я получаю письмо от хорошего мальчика, с которым познакомилась в одном из прошлых лагерей, но никогда не переписывалась. В письме был только адрес, куда следовало обратиться, и больше ничего. Так как времени оставалось совсем мало, я едва успела купить билет на самолёт и вылететь в Ленинград, практически в неизвестность. Лагерь был не в Ленинграде, а под Тихвином, почти в 300 километрах от города, палаточный, на берегу реки.
Так как я приехала без палатки, меня поселили в большую 10-местную палатку, где жил известный эсперантист Владимир Самодай (тоже, кстати, одессит!) со своим 9-летним сыном. Они занимали один угол палатки; я бросила свои вещи в другом и побежала вживаться в обстановку: встречаться с друзьями, узнавать программу и места кормёжки (было несколько отрядов, и у каждого свой костёр, комплект котлов и т.п.).
Но вот наступила ночь…
У нас в Одессе август – обычно самый жаркий месяц лета. Море, как резервуар, за жаркие месяцы набирает тепло, и затем отдаёт его, постепенно охлаждаясь и становясь затем резервуаром холода. Поэтому у нас холодная и дождливая весна, а в августе и сентябре сухо и жарко. И я, как ещё неопытный турист, в
И вот наступила суровая северная августовская ночь… Матрасов в палатках не было предусмотрено (сказали же, берите спальники!), и я пыталась уснуть на голом полу, укутавшись в своё одеяльце. В другом углу Самодаи спали, завернувшись в настоящую меховую шкуру, наверное, медвежью. Как я им позавидовала!
Но холод пробирал до костей, уснуть было невозможно, и я выползла из палатки и пошла искать спасения. Спасение нашлось в виде небольшого костра на берегу реки, где грелось несколько таких же несчастных, не имевших тёплых вещей. Сначала нас было 4 человека: двое совсем молодых мальчиков, я и Наташа Кириллова, приехавшая в свой первый лагерь. Она пела и играла на гитаре всю ночь, мы слушали, и ночь прошла незаметно.
А днём можно было отоспаться в чужой палатке, где проходило очередное мероприятие: в отличие от Прибалтики, где всё происходило большей частью на воздухе, под солнцем – в Тихвине днём солнца не было, обычно шёл дождь, и мы забирались в палатки. Даже в большой палатке, если в ней много людей, становится теплее. Утром объявлялось, в какой палатке что будет происходить, и туда набивалась куча народа, кроме «местных жителей».
Оказалось, что довольно много народу не спало ночью и отсыпалось днём, и это социальное явление даже получило своё имя: таких спящих днём во время общих мероприятий называли kadavretoj (трупики). С этим явлением связано одно из самых приятных моих воспоминаний о Тихвине.
Однажды я, как обычно, заснула в чьей-то палатке; в свою, пустую и ледяную, я вообще почти не заходила. Вдруг объявляют, что в этой палатке состоится конкурс синхронных переводчиков на эсперанто, и «кадавретов» весьма бесцеремонно попросили убраться и освободить место для нужных и ценных людей – участников конкурса. Я, во-первых, не хотела выходить на холодную и мокрую улицу; а во-вторых, я просто возмутилась таким отношением, и решила доказать, что я тоже нужная и ценная… Короче, я воспряла ото сна и заявила, что я не «кадаврето», а хочу быть участником конкурса. Пожав плечами, меня записали.
Я разозлилась, и под влиянием эмоций, как храбрый портняжка… Вот сейчас не помню, 2-ое или 3-е место я заняла (среди весьма опытных эсперантистов), но на следующий день на общем собрании меня торжественно поздравили и вручили приз – книгу В. Олда «Шаги к полному овладению Эсперанто». Эта книга – учебник для совершенствующихся в языке – очень помогла мне «полнее овладеть эсперанто». Но ещё важнее было признание. И я в себе, и другие во мне впервые увидели не просто девочку, получающую удовольствие в приятной среде, но и возможного серьёзного деятеля. Во всяком случае, я после этого обрела уверенность в себе, что очень важно для молодого человека. Я начала переводить стихи, писать рассказы…
Но пока продолжалась лагерная жизнь. На моё счастье, дожди шли только днём, а ночи были звёздные и сухие. Наладился распорядок дня: ночь у костра, днём несколько часов сна в чужих палатках, и снова – семинары, обсуждения, доклады… А если днём случайно не было дождя, мы по нескольку часов без остановки играли в бадминтон: согреться!! Моим партнёром обычно был Валера Бондарь, очень талантливый, но очень давно ушедший из эсперанто.
А костёр наш и поющая Наташа с каждым днём привлекали всё больше людей; если в первый день нас было четверо (да ещё где-то рядом, временами подползая к костру, спал Виктор Чалдаев), – то к концу смены у костра ночевало уже больше половины населения лагеря. Наташа пела…
В последующей истории SEJM’a и SEJT’ов она известна как Наташа Берце.
Незабываемый лагерь
Ереван, 1984
Всё – ново, ярко, интересно!
Планируя такое далёкое и экзотическое путешествие, мы выбрали длинный и экзотический маршрут: морем на круизном корабле до Сочи, оттуда по железной дороге до Армении. И само путешествие было волшебным. На корабле мы загорали в шезлонгах, купались в бассейне, ходили в кино и на танцы; и три раза в день нас приглашали в ресторан, где в просторном салоне, на белоснежных скатертях сверкали бокалы и столовые приборы. Конечно, закопчённые кружки и котлы хороши в походных условиях; но время от времени хочется и чистоты, и комфорта, и внимательного обслуживания.
А какие экскурсии у нас были! Напомню: это был круиз по знаменитой Крымско-Кавказской линии, которым хоть раз в жизни наверняка воспользовался каждый одессит. Комфортабельные суда ходили по маршруту Одесса – Батуми – Одесса и могли использоваться просто как транспорт: так, мы купили билеты только до Сочи, и в любом порту захода можно было сойти или, по желанию, продолжить путь на другом судне той же линии, пожив немного в курортных городах Ялта, Сочи, Сухуми, или же осмотрев города-герои Севастополь и Новороссийск.
Для тех же, кто продолжал путь, в каждом порту устраивались многочасовые стоянки, во время которых туристов отвозили на экскурсии по городу. В Севастополе мы посетили диораму Обороны Севастополя в 1854 году и Малахов курган; в Ялте гуляли по восхитительной набережной, поднимались к Армянской церкви; в Новороссийске прошлись по набережной имени адмирала Серебрякова, где много интересных памятников, в том числе памятник основателям Новороссийска, стела Морской славы.
В общем, само начало путешествия уже было полно самых чудесных впечатлений. А сколько их ещё было впереди!
В Сочи мы сошли с корабля и на несколько дней остановились у эсперантистки Галины Беленюк. С ней мы были в замечательном ботаническом саду – Сочинском дендрарии, посетили парк «Ривьера», знаменитую Ротонду; а спали мы в большом гамаке у неё на балконе, т.к. в комнате было жарко; и вообще, мы же за экзотикой ехали!
А дальше ехать было ещё интересней! По нашей просьбе, Галина купила нам билеты на поезд до Еревана; но, т.к. билетов в летнее время из курортных городов обычно не бывает, нам взяли билеты со следующей за Сочи станции, а до неё посоветовали «договориться» с проводником. Но не мы одни договорились! Когда мы вошли в наше купе, там уже сидела армянская семья из 5 человек! Проводник стал нам объяснять, что эти места заняты, т.к. на следующей станции сядут ещё 3 человека. Наши уверения, что мы и есть эти трое, ни к чему не привели: так и ехали мы до конца в двойном составе.
Но окна были открыты, армяне поделились с нами своей очень вкусной крестьянской едой, а главное – то, что было за окнами, поглотило всё наше внимание. А за окнами была Турция и государственная граница. В те времена (1984 г.) я и подумать не могла, что когда-нибудь смогу выехать за пределы СССР. Честно говоря, и внутри страны я не во всех республиках бывала, не всё повидала; но тогда потрясала сама возможность увидеть чужую землю, чужую страну. А поезд несколько часов шёл вдоль самой границы. Там – те же выжженные красные и охристые холмы, вдали – отара овец. Но – граница! Но – Турция, первая увиденная чужая страна! Несколько часов я не отрывалась от окна.
И такой же экзотикой встретил нас Ереван и замечательный Ереванский клуб. Вообще, у одесских эсперантистов завязались особенно тёплые отношения с эсперантистами из Еревана, и продолжались они ещё очень долго после 1984 года.
А какой SEJT был в Ереване! Мы жили на турбазе в ущелье между двумя горами. Для жителя приморской степи было невероятно, что солнце видно только какую-то часть дня: оно вставало за одной горой, и часов в 5 дня скрывалось за другой. Но пока оно было над нами – палило нещадно. Поэтому так радовались все, когда в один из дней в лагере праздновали Вардавар – армянский праздник, когда положено было обливать друг друга водой. Обливались щедро, с наслаждением; но не для всех это было приятно. Так, мой 6-летний сын подбежал ко мне и с восторгом сообщил, что налил какому-то дяде воды в карман (он ростом как раз достигал до кармана взрослого человека). Был ли в восторге тот дядя, история умалчивает.
Кстати, в том лагере мой 6-летний сын подружился с красивым стройным 16-летним юношей, и гордо рассказывал, что у него есть настоящий друг, который его защищает и рассказывает интересные сказки. Друга звали Гарик Коколия, и это был его первый лагерь.
Ещё во время Вардавара запомнился канатоходец. Прямо в лагере между двумя столбами натянули толстый канат, и приглашённый человек (как я поняла, не артист, а представитель народного искусства) показывал такие чудеса, что я не могла в них поверить, даже увидев собственными глазами. Сначала он ходил по канату, потом бегал, танцевал, переворачивался, шёл спиной вперёд… Затем он шёл, завязав глаза и надев на голову плотный балахон. И самое потрясающее: под конец он привязал к ногам два каната, спустил их вниз и предложил, чтобы дети повисли на этих канатах и как угодно качались и крутились, пока он будет идти! Разумеется, мой сын и ещё один мальчик подцепились, и катались, и крутились… а он шёл! Безо всякой страховки! И благополучно дошёл до конца каната. Я до сих пор помню своё восхищение его искусством.
Также были изумительные экскурсии: в хранилище древних армянских рукописей Матенадаран; в Эчмиадзин, резиденцию католикоса, главы армянской церкви; к древним храмам Гарни и Гехард; на озеро Севан…
Красота природы, душевность и искренняя забота о нас организаторов, яркая талантливость армянского народа, проявляющаяся в архитектуре, музыке, танцах, в изобразительном искусстве и в народных обычаях – всё это сделало Ереванский лагерь незабываемым. Да, я не помню в нём каких-то чисто эсперантских событий. Но саму возможность прикоснуться и узнать из первых рук историю и культуру другого народа дал нам именно эсперанто.
О Мажене и Войтеке
Да, жизнь кипела, полнилась событиями. И не только мы ездили, но и к нам приезжали гости из многих стран мира.
Двое интересных гостей посетили наш город.
Мажена Станишевска и Войцех Высяра приехали из польского города Торуни, славного тем, что там когда-то родился Николай Коперник. И, может, эта «космическая» предыстория их города так сильно влияет и на нынешние поколения, что молодые люди решили совершить кругосветное путешествие. Правда, не сейчас. Им нужно еще подкопить денег; а вылазка в Одессу – только тренировка.
Для того, чтобы путешествовать, полноценно общаясь с жителями многих стран; чтобы не бездумно накручивать километры, а по-настоящему познать жизнь и культуры разных народов, Мажена и Войтек выучили международный язык Эсперанто. Теперь в каждой стране им будет «готов и стол, и дом». Ведь 1232 семьи в 83 странах мира готовы предоставить бесплатный ночлег путешествующим эсперантистам.
А у нас в городе их принимал городской молодежный Эсперанто-клуб «Вердажо». В прекрасных интерьерах Дома Ученых, всегда гостеприимно предоставляющего свои помещения для встреч молодых эсперантистов, мы провели вечер за дружеской беседой.
Ребята рассказали нам интересную теорию: что есть люди-деревья и люди-птицы. Первые имеют глубокие корни, которыми уходят в семью, в быт, в дом. А птицы – свободно летают по всему миру.
Наши гости относят себя к людям-птицам. Пожелаем им счастливого полета!
Просто Иво
Вчера в молодежном эсперанто-клубе «Вердажо» не смолкал смех. Наш гость из Нидерландов Иво Мизен человек веселый, и о своих приключениях на пути в Одессу он рассказывал в шутливом тоне. Да и приключений, собственно, не было, хотя ехал он один на велосипеде из Маастрихта до Одессы. Ну, приднестровские пограничники попросили сигарет и денег – так дело ж понятное. Иво у нас не впервые: он уже три раза участвовал в летних молодежных Эсперанто-лагерях, проводимых в России; был делегатом Международного молодежного Эсперанто-Конгресса под Санкт-Петербургом; организовал велопробег эсперантистов из Франции, Германии и Нидерландов по Горному Крыму с участием в Фестивале искусств «Aroma Jalta» в 2001 году.
Иво – организатор и ответственный секретарь BEMI – Международного движения эсперантистов-велосипедистов. Это направление деятельности Всемирной Молодежной Эсперанто-Организации действует с 1980 года и имеет своих членов на всех континентах, кроме Антарктиды (там тяжело ездить на велосипеде!). Члены BEMI устраивают международные велопробеги как с туристическими, так и со спортивными целями. В следующем году они планируют принять участие в квалификационном велопробеге Санкт-Петербург – Волгоград – Астрахань. А в 2005 году они уже участвовали в велопутешествиях в Словению и Румынию.
Мы спросили у Иво, почему жители западных стран так любят ездить в Восточную Европу – ведь дороги у нас явно хуже? «Но люди совсем другие!, – ответил он. – У ваших людей совсем другие отношения между собой, и тот, кто это испытал, будет ездить еще и еще, чтобы попасть в эту теплую, дружескую атмосферу».
Интересно также замечание Иво об отношении нашей и западной молодежи к любви и дружбе. У них существует резкая граница, как он выразился, «серая зона» между этими двумя типами отношений. Любовь – это только сексуальные отношения, а при дружбе люди только общаются безо всякого близкого контакта. Поэтому западной молодежи трудно ориентироваться в отношениях с нами, когда друзья обнимаются, целуются, сидят близко друг к другу. То, что для нас – естественное выражение теплых чувств, они воспринимают как сексуальный вызов. Об этом не мешает знать нашим молодым людям, которые попадают в интернациональный коллектив.
А мы в нашем маленьком интернациональном коллективе пили чай с пирожными, а потом познакомили нашего гостя с замечательным местом – Одесским Домом Ученых, при котором работает наш клуб. Первые послевоенные курсы языка Эсперанто в СССР были открыты при Одесском Доме Ученых в 1957 г. И вот уже 45 лет продолжается сотрудничество Дома Ученых и одесских эсперантистов. Дирекция Дома всегда поддерживает нас, предоставляет свои прекрасные помещения для встреч и мероприятий молодых эсперантистов. Директор Дома Ученых тепло встретила нас, а зам. директора провела интереснейшую экскурсию по залам.
Хорошие впечатления остались у нашего гостя об Одессе и ее жителях! Завтра он уедет, но мы расстаемся ненадолго. На Новогоднюю встречу-семинар молодых эсперантистов в Германии в г. Трир обязательно поедет кто-нибудь из нашего клуба.
Седрик и АлИс
Седрик Тролон и Алис Крескенс уже почти два года путешествуют по свету. Выйдя 28 апреля 2008 года из своего родного города Шатору во Франции, они уже прошли Францию, Германию, Австрию, Венгрию, Словакию, Румынию, Болгарию, Турцию, Иран, Дубаи, Индию, Непал, Тайланд, Малайзию, Камбоджу, Лаос, Вьетнам, Китай, Японию, Монголию, и через Москву и Киев добрались до Одессы, проделав путь приблизительно в 16 500 км.
Поделиться книгой: