Паша+Маша=?

– Нет, не здорово! Здесь живёт наша мама, это её дом. А вы свой ещё попробуйте заслужить. – Голос Кристины звенел на самой высокой ноте. Он, как будто, отскакивал от стен и пересекался с эхом. – Мы вас не приглашали. Если вам нужно поставить в известность отца будущего ребёнка, делайте это вне нашего дома. Будьте любезны, оставьте помещение, иначе я обращусь в правоохранительные органы.

В воздухе повисла тяжёлая тишина. Маша подошла к музыкантше, та была на голову выше и раза в два больше. Если что, справилась бы с ней на раз-два. Но взгляд матери троих детей пробрал до костей. Музыкантша поняла, что эта женщина именно сейчас способна на любые недружественные действия, убьёт и не поморщится. Ещё и Павел у неё за спиной, как скала. Глаза ледяные, кулаки сжаты до белых костяшек. Она попятилась к двери.

– Я ещё вернусь, вы от меня так просто не отделаетесь. – Хлопнула дверь.

А как уже было прекрасно и удивительно. Сколько планов, сколько надежд на лучшее будущее. Маша доплелась до дивана, плюхнулась, застыла. Пашка сел перед ней. Его тоже потряхивало, неужели это правда?

– Маша, давай с этим переспим, утро вечера мудренее. Врёт она всё. Прошу тебя, не впускай в нашу жизнь эту паскудную историю. Мы с тобой вдвоём, мы всё сможем пережить. Родная моя, успокойся. Я буду всегда рядом, не дам вас в обиду никому и никогда.

У него за спиной стояли дети. Он повернулся. Кристина смотрела на него ненавидящим взглядом, подсела к матери, обняла. Двое других повисли на нём и заревели. Ну не совсем же дети неразумные, что-то поняли, расстроились.

– Так, друзья – отмерла мама Маша – Пошла она к чёрту (так и сказала). У нас сегодня турецкий ужин. Давай, папа, командуй. Я, пока, быстренько в душ, потом ты.

Бабушка с внучкой перед приездом родителей привели в порядок спальню. Чисто, вкусно пахнет, свежайшая постель, приглушённый свет. Маша после общения с детьми, восточного ужина, приготовленного её мужем, разговора с Кристиной немного успокоилась. Нельзя дать этой стерве поломать то, что они с таким трудом наладили. Даже, если ребёнок будет. В конце концов, ту страницу их жизни они уже почти стёрли. Начинать сначала? Зачем? Кристина и так вся на измене, как сейчас говорят молодые. Вот её им надо успокоить, о ней думать, девочке скоро девятнадцать, совсем взрослая. Очень не хотелось бы, чтобы разочарование отцом вошло в её жизнь навсегда. Но об этом Маша будет думать завтра. Сегодня нет сил. Она растянулась на удобной кровати, на красивой постели. Хорошо… Пришёл Павел, свалился рядом, зацепил её руку, положил себе на сердце. Тук-тук, тук-тук. Машка повернулась, уткнулась носом в любимого скорпиона, обняла его и засопела. Нет, не будет она отталкивать своего любимого, единственного, такого замечательного мужа. Она умеет прощать…

Как Павлу удалось вывести из игры эту стерву, Маша даже не интересовалась. Знала только, что ребёнок появился, но не её мужа. Эта парочка, музыкантша и её молодой ухажёр (он, кстати так и не женился на ней) решили стрясти с Павла кругленькую сумму отступных, выдав своего ребёнка за его. Не получилось. Дураков нет. Всё элементарно проверяется. А вот у неё почти в сорок лет случилась беременность, четвёртая. И именно Павел уговорил её рожать. Но что им мешает? У него налаженный бизнес, у неё – любимая работа, не требующая постоянного присутствия, дети выросли, есть няньки в доме. Всё же отлично. Так и появилась ещё одна девочка, Леночка, ставшая подружкой для Маши на всю оставшуюся жизнь. Правда, пришлось и в больнице полежать, и очень-очень поберечься, и пройти полное обследование. Немного запустился дом, дети без материнского присмотра, да и муж брошен. А этот брошенный всегда был рядом, взял на себя все её обязанности, радовался каждому дню, приближающему его к появлению четвёртого чуда в их доме. А ещё через год они выдали замуж Кристину, которая подарила им внучку, а следом и внука. Жили все вместе. Весело, шумно, полной грудью хлебали кислород. Макс, муж Кристи, оказался хорошим специалистом, знатоком компьютеров. И вскоре он уже работал на фирме тестя, его хвалили. А старшая дочь не бросила учёбу, мама Маша помогала, как могла, взяв на себя детвору, мал мала меньше. У молодой семьи была своя квартира, но оставшись на некоторое время, они решили, что жить с родителями будет лучше.

Павлу приходилось много ездить, работа за Уралом отнимала почти всё его время. Обсуждался даже вопрос переезда туда на некоторое время. Но наличие троих маленьких детей, ответственность за которых целиком и полностью лежала на Маше. не позволяло это сделать. А зря… У Павла появилась молодая любовница, уральская розовощёкая пухленькая молодуха. О её наличии его жена не узнает никогда, он сразу отмёл всяческие притязания на него. Довёл до сведения толстушки, что никогда не бросит семью, что семья – это святое, а жена – самая любимая женщина в его жизни. Ну спасибо и на этом…

Пятидесятилетие Павел Александрович отмечал уже дома. Он вошёл в состав директоров, ездить теперь ему надо было только с проверками и для встреч с заказчиками. Причём, он сам уговорил Машу сопровождать его везде и всегда. Дети ходили в школу и в садик, Кристина работала, Макс стал настоящим хозяином, взяв на себя заботу о доме. Машу отпускали спокойно. Вероничка, студентка консерватории, и Данила были на подхвате. А они с Павлом объездили много городов, позволяя себе и некоторые вольности, например, небольшие круизы, конные путешествия и даже полёты на воздушном шаре. Занимались собой. Поэтому и пропустили перемену в жизни своей средней дочери.

Вероничка была необыкновенно хороша. Среднего роста, светловолосая, с папиными оливковыми глазами и пухлыми губками, она так лучезарно улыбалась, показывая ровненькие белые зубки, что всем вокруг становилось тепло на душе. Гибкая, с высокой грудью и тонкой талией, всегда на каблучках, лёгкая и воздушная, девушка привлекала к себе внимание везде и всегда. Она знала себе цену, но не кичилась этим, ровно и спокойно общаясь со всеми. Когда Вероника объявила, что будет продолжать изучать музыку, никто не удивился. Эта девочка уже родилась под звездой Эвтерпы, с пяти лет в музыкальной школе, потом частным образом, и, наконец, в консерватории. Но когда после второго курса она объявила, что идёт в поход со своими однокурсниками изучать приёмы выживаемости, удивились все. Студенты-музыканты носились со своими ручками, как с хрустальными вазами. Специальные упражнения, крема, никаких ссадин и синяков, а подъём тяжестей вообще за гранью. И вдруг, вылазка в природу со всеми вытекающими последствиями. Причём, пол курса, как минимум. Мама Маша проконсультировалась в деканате, узнала о составе группы, маршруте и отпустила дочь с богом. Оказалось, что у одной девочки брат служит в МЧС, и на время своего отпуска согласился показать студентам по чём фунт лиха. Двое его друзей, тоже из этого же ведомства, возжелали принять участие в этой затее. Ещё бы, десять красавиц-девчонок, тонких, изящных, богемных, кого хочешь увлекут за собой… Не считая ещё и пятерых парней-гитаристов. Компания собралась надёжная, верная и дружелюбная. В начале июля они отправились в горы Кавказа, рассчитывая на пару недель. Погода стояла шикарная, настроение приподнятое, шутки, смех и глаза Игоря, не сводившего с Веронички взгляд с первой минуты их знакомства. Здоровый парень, экипированный по самые гланды, был похож на наёмника, как и его друзья. Они и консерваторских парней одели в камуфляж, самую удобную одежду для таких случаев. С девочками не получилось, поэтому пришлось согласиться на ряд уступок при наличии обязательной одежды: спортивных костюмов, высоких кроссовок, курток и бейсболок. Но это уже в лесу. А пока они добирались, женская одежда изобиловала буйством красок и разнообразием, кто во что горазд. Вероничка предпочла джинсы, майки и стильную безрукавочку. Очень скромно. Она не взяла никаких юбок и платьев, а зачем? Только пару купальников, на всякий случай. Пока ехали, проходили инструктаж. Из разделили на три группы. У Игоря оказалась она, ещё три девочки и один парень, Николай. В других – по три девочки и два мальчика. Этот Коля сам напросился, он волочился за Вероникой уже два года. Она ему сто раз объясняла, что будет с ним только дружить. Но он всё надеялся. В их шестёрке, разбитой по парам, он тут же зарезервировал именно её. И таскался за ней надо-не надо.       Правда, оказался сообразительным и рукастым, все задания они выполняли первыми и очень качественно. Игорь их хвалил, всё время улыбаясь Веронике. Какой славный спасатель… Сильный без меры, ловкий, надёжный, всё умеющий и делающий на раз-два-три. Юморной, весёлый, с шутками-прибаутками и советами на все случаи жизни, он привлекал всеобщее девичье внимание. Особенно, когда они останавливались, чтобы искупаться или просто позагорать. Игорь и его друзья являли себя народу во всей красе: мускулистые тела, сильные ноги, крепкие руки, бычьи шеи. Эталон мужской фигуры… Музыкальные мальчишки против них были птенчиками. И девчонки млели от вида настоящего, мужского. А уж Игорь, с чистыми серыми глазами в пушистых ресницах, яркими губами (девкам делать нечего) на жёстком, почти квадратном лице, загоревший до черноты, просто притягивал девичьи взоры. И Вероникин тоже. Он ей очень нравился, она украдкой посматривала в его сторону вот уже почти неделю. Им предстояло переночевать в лесной сторожке, помыться в озере, привести себя в порядок. Впереди самая сложная часть пути: сначала лес, потом небольшой спуск и выход к морю.

Добравшись до деревянного старого дома, девчонки повалились кто куда. Ну хоть чуть-чуть ноги протянуть. Пока отдыхали, получали инструктаж. Куда можно ходить, и то, только по двое, а куда, вообще, нельзя. На озеро только в группе.

Вероничке так захотелось в воду, она любила поплавать, но хлорная вода бассейнов ей не подходила. Выйдя на воздух, потянулась, вдохнула чистый кислород. Говорят, что в таких сосновых рощах можно делать операции без дезинфекции, настолько воздух обеззаражен. Сзади неслышно подошёл Николай и ткнул её пальцем в подмышку. Вероника сложилась пополам.

– Ты что, обалдел? Что за нежности? – не выдержала такого обращения девушка. – Сколько можно говорить, ты достал уже, оставь меня в покое. Хотя бы на отдыхе.

И стала спускаться к озеру, забыв про все рекомендации.

– Вероника Павловна, куда это вы?

От громкого, прозвучавшего с эхом, вопроса она вздрогнула, нога поехала, и Вероничка кубарем слетела с горы до самой воды. Почти сразу же около неё оказался Игорь. Зачем было так орать там, наверху? Он быстро поднял её, посадил, стал осматривать. Ещё в избушке она уже успела переодеться в шорты и маленькую маечку. Ноги и руки поцарапаны, коленки содраны, морда вся в песке.       Ну вот, искупнулась…

– Было же сказано, на озеро – группами. Это тебя так твой ухажёр расстроил, что ты рванула от него без задних ног? Купаться-то будешь? Иди уже, я сейчас аптечку принесу.

Вероника потихоньку разделась до купальника, ранки саднило. Да ещё и Колька припёрся, еле-еле преодолев спуск. Охал, ахал, залез с ней в воду, руку подставлял, пытался поддержать за талию, получил в лоб. Поплыла, он рядом, не расслабиться, не насладиться чистой водой, голубым небом, высокими соснами. Везде он.

– Если ты сейчас же не отвалишь от меня, я за себя не ручаюсь – уже не на шутку рассердилась девушка – Тебе что, места мало? Отплывай от меня, спасатель…

Она легла на спину, озеро было немного солёное, вода раздражала ранки. Надо потерпеть, потом будет легче. Рядом проплыло что-то большое, перепугало, и она рванула к берегу, солнце лупило прямо в лицо. Выскочила на берег и поняла, что это Игорь. Он тоже выходил.

– Садись уже, трусиха, – хихикал он. – Замажем, загрунтуем, кое-где зашьём. И будешь, как новенькая.

– Ты так быстро передвигаешься, я за тобой не успеваю. Даже предположить не могла, что это ты уже в воде –       оправдывалась “раненая” – А зашивать больно? Нет, ну если надо, я потерплю.

Игорь покатился со смеху. Эта девчонка – нечто. За ней так интересно наблюдать. Она – какая-то особенная: все указания выполняет чётко, старается сделать сама, разобраться до конца. Тяготы переходов, жара, ночёвки с комарами, невкусная еда даются ей очень тяжело, это видно. Но скажи ей об этом, уроет и ни за что не согласится признать очевидное. Вот характер. А с другой стороны – хрупкая, совсем не сильная физически, наивная и такая хорошенькая. Он был готов смотреть на неё часами, днями, годами. Эта пианистка всё больше и больше проникала в его сердце, он это окончательно понял ещё вчера, когда сваренная каша была отдана ему, как мужчине, которому надо много есть. Стало так жалко её, что он не выдержал. Улучил момент и сунул ей неположенную по расписанию шоколадку. А она так посмотрела на него, с такой благодарностью, что у него заныло в груди и сжалось сердце…

– Вероничка, солнце моё, совсем шуток не понимаешь? Сильных порезов нет, заживёт быстро. Вот только нога меня волнует. Видишь, опухает? Давай ещё немного поплаваем в холодной водичке, ей это будет полезно. – Он разговаривал с ней, как с ребёнком.

А ей девятнадцать лет.      А ему двадцать три. То же мне, папаша нашёлся.

– Ты, конечно, профи, я даже не претендую и на сотую часть того, что ты знаешь и умеешь. Но я уж как-нибудь сама решу, что моей ноге полезно, – она явно обозлилась на него, ещё и Колька замаячил за его спиной.

Резко поднялась и вскрикнула от боли, не ожидала такого. А в воде совсем не было болевых ощущений. Игорь поднял её и понёс в озеро. Молча. Занёс подальше, отпустил. Молча. Стоял, наблюдал. Молча. Ну вот что ему делать? Он сейчас ощутил такую радость от простого прикосновения к ней, внутри зажглось желание не выпускать её из своих рук никогда. Усилием воли он освободился от приятного груза, всё ещё ощущая на руках тепло её тела. Как пёрышко…

На гору пришлось тащить пианистку на себе. Какое счастье! Сзади с аптечкой пыхтел Николай. Основная масса народа выдвигалась в сторону озера. Все охали, жалели Вероничку. А ей было так хорошо, надёжно, век бы висела так на спине у этого мужественного человека. От него пахло соснами, озёрной водой и чем-то ещё, наверное, им самим…

Сначала в импровизированный душ, потом в дом, усадил за стол. Спасатель принёс “Спасатель”, универсальный крем на все случаи жизни. Уложил Вероничку, замазал, наложил эластичный бинт. Накрыл своей курткой, посоветовал поспать. И ушёл. Она всё это время улыбалась, как-то глупо, словно извиняясь за причинённые неудобства. Так и заснула, вдыхая волнующий запах его куртки…

На вечер назначили “ночные учения”. Раздали задания, объяснили план действий, Веронику не взяли. Она расстроилась, нога почти не болела, но быть обузой не хотелось. Пришлось смириться, в лесной сторожке она осталась одна. Но всё время слышала голоса, компания была неподалёку. Уже стемнело, электричества не было, в доме ничего не видно. Девушка вышла на улицу. Звёзды, луна, лёгкий ласковый ветерок, хвойные запахи… Романтик… Сбоку что-то зашуршало, нарисовался Колька. Ему в пару поставили Аллу, самую разбитную из девочек. Она была постарше, прошла и Крым, и рым, и медные трубы. С первого дня взяла под свой “обстрел” трёх друзей, представителей службы спасения, постоянно обращаясь к ним за помощью. Может повезёт, и кто-нибудь спасёт и её, жаждущую любви, душу? Особенно доставалось Игорю. Он и таскал её, якобы сильно растёршую пятки, и помогал справляться с заданиями, в которых она, ну, никак, не могла ничего понять. Один раз даже помог переодеться в лесу за ёлочками после вылитого на Аллу ей же самой горячего чая. А потом лечил, якобы ожоги, получая по лицу алкиной грудью, вот так ей было больно… Только что в штаны ещё не смогла залезть. А может и смогла. От этой мысли у Вероники спёрло дыхание. Вполне возможно, он же здоровый мужик, красавчик, баб навидался, по всему видать, немало. Так что… В этот момент Колька сильно обнял её сзади, стал целовать в шею, кусать ушки, лапать грудь. От неожиданности Вероничка забыла всё, чему их учили уже здесь, возможности обороняться, самообороне и приёмчикам. Вырваться не получалось никак. Ну что, орать? Позориться? Она изловчилась и сильно ударила головой в лицо, прямо в нос, наклонившегося к ней Кольку. Выскользнула и помчалась на звук голосов. Ей так казалось. Но с такой ногой далеко не убежишь, и девушка спряталась в маленький овражек, надеясь, что горе-ухажёр проскочит мимо. И он промчался в метре от неё. Немного расслабившись, Вероничка поняла, что с ногой совсем худо. Видимо, она опять подвернулась. И голосов не слышно, и этот гад где-то рядом. Что делать? Становилось прохладно. Как бы помогла ей сейчас куртка Игоря, оставленная в доме. Да и сам Игорь был ей очень нужен. Прям, хоть плачь. Ну уж, фигушки. Девушка выломала ветку, затаилась, никого и ничего. Попыталась встать, опираясь на самодельную трость. Больно, но идти можно. Куда? Она даже не сориентировалась, в какую сторону побежала. В любом случае, двигаться надо назад. А это куда, назад? Лес уже не казался тихим и безмолвным, шорохи, странные звуки, шелест листьев, голоса ночных птиц немного пугали. Вероника собрала себя в кучу и стала вспоминать, какие звёзды были над ней, когда она вышла из сторожки, и с какой стороны. Вроде, сориентировалась и пошла, если можно так сказать. Кромешная тьма, нехоженый лес, больная нога… Она часто останавливалась, прислушивалась, надеясь услышать голоса людей. Но ведь должны же они её искать? Или у них до сих пор идёт ночная учёба? Прошло часа два, ничего не изменилось. Неужели она неправильно идёт? Ведь не так далеко удалось убежать. Единственный выход – залезть на дерево и рассмотреть отсветы костра, который в лагере разводят ночью всегда. Другого способа готовить пищу у них не было. Но как? Вероника попыталась, ничего не вышло. Стволы совсем без веток, а карабкаться не даёт нога. А тут ещё, как назло, она вспомнила, что в этих лесах водятся кабаны и какие-то козлы. А может и ещё кто? Страх погнал на дерево, большую лохматую ёлку. Колючки впивались, руки совсем ободрались, нога просто висела, когда Вероника увидела, наконец, отблески, похоже, фонариков. Далеко, но движущихся в её сторону. Оставалось только орать. Что она и сделала. Снимал её с дерева, конечно же он, Игорь. Ругался на чём свет стоит, грозился отправить домой, обзывал “дрянной девчонкой“ и камикадзе… А она, уткнувшись носом в такое надёжное плечо, просто балдела от звука его голоса, от возможности прижаться к нему, даже от еле слышного запаха мужского пота и парфюма… И вдруг Игорь сел, аккуратно пристроив её у себя на коленях. Взял обеими руками лицо девушки, заглянул в глаза.

– Как ты напугала нас, Вероничка – совсем уже другим голосом сказал он – Чего тебя понесло в лес, да ещё и с больной ногой? Чего ты там забыла? Нас искала?

Игорь гладил её по голове, прижимал к себе, постоянно заглядывая в девичьи глаза. А Вероника их всё время закрывала, эти свои глаза. Балдёж продолжался. Вот он, здесь, сильные руки держат крепко, глаза такие тревожные, его сердце стучит совсем рядом с её сердечком. Но вот ответить было нечего. Как объяснить?

– Я не думала, что так быстро станет темно. Просто заблудилась. Но всё же хорошо, давай разбор полётов оставим на завтра. А сейчас просто посидим, так здорово здесь. Если ты, конечно, не устал.

В доме все уже спали, когда они добрались до лагеря. Спать он её уложил рядом с собой, к стенке. И всю ночь ощущал рядом тепло и её прикосновения: то спиной к спине прирастёт, то грудью уткнётся, то подвалится под бочок. А утром он проснулся, ощутив на своём плече её тонкие музыкальные пальчики, порезанные и поколотые. Как же играть такими? Игорь взял тоненькую ручку и стал целовать их, эти пальчики, нежность накрывала его до самого укромного уголка души…

Вероничке приходилось нелегко идти со всеми в ногу. Отставать нельзя было никак. И она всё сильнее и сильнее заматывала щиколотку бинтом. На одном из бивуаков кто-то заметил посиневшую ногу девушки. И опять Игорь ругал её, называл бестолковой, метал в неё гром и молнии. В этот раз Алка даже не стала скрывать своей антипатии к Веронике. Она уже поняла, что между этими двумя что-то происходит. Науськала Кольку заполучить Веронику ни мытьём, так катаньем. Что это, мол, такое. Ты за ней два года ходишь, а этот пришёл, увидел, победил. Возьми её, да и всё. И пусть все узнают, что она – твоя. Но, получилось, наоборот. Игорь протаскал Веронику пол ночи на руках, да ещё и спать с собой уложил. Нет, она сделает всё, чтобы отвернуть красавчика из Плэйбоя от этой маменькиной дочки.

– Послушайте, но это чёрт знает что такое. Мы сюда приехали спасать Веронику? Или научиться спасаться самим? Отправьте её домой, пусть там лечится. Что делать, если так получилось. Тем более, что она сама виновата. – Начала наступление Алка. – Надо проголосовать, кто за?

Все молчали и смотрели на своих инструкторов.

– Я за – проголосовал Колька.

– А я нет! – Голос сестры Игоря прозвенел в полной тишине. – Вероничка не задержала нас ни разу, в отличие от тебя, Алла. Ты несколько раз останавливала продвижение. И потом, русские своих не бросают, тем более раненых. И надо ещё разобраться, почему она оказалась в лесу ночью, когда, вдруг, так неожиданно пропал Колька. И что это за синяки у Веронички на шее. Она их прячет, но я видела. Что, Коленька, не получается завоевать нашу боевую подругу? Я категорически против такой постановки вопроса. Пусть они сами уходят.

Все загомонили, Алка стала красной, как рак, Колька ретировался подальше от всеобщего собрания. Игорь пристально посмотрел на Веронику, потом нашёл Кольку и, повёл его в лес.

– Наши друзья, Николай и Алла, покидают нас. Я уже организовал транспорт, который их заберёт, – объявил он. – Всем отдыхать. Пристроим парочку, пойдём дальше.

Веронике было очень неприятно, что из-за неё получился такой сыр-бор. Она сидела на пригорке, подставив ноги солнышку. Ведь им ещё столько учиться вместе, одна противная Алка чего стоит. Эта не успокоится, будет мстить. Почему-то девушка была уверена в этом. А Колька – пустое место, но он ведомый и его могут “пустить не в нужном русле”. Вероника повернулась, она почувствовала чей-то взгляд на своей спине. Так бывает. И точно, Алла буравила её ненавидящими глазами и показала неприличный жест. К ней подошёл один из спасателей, попросил попрощаться со всеми, и увёл парочку вниз по склону. Алла всё время поворачивалась и чего-то там показывала, а Колька плёлся, опустив голову. Что им сказал Игорь? Ведь они даже не стали оправдываться, а собрались и уехали. Этого так никто и не узнал. Но вот то, что Алла надоумила Кольку на такой пакостный поступок с Вероникой, узнали все. Сестра Игоря рассказала, чтобы уже поставить все точки над и.

Группа музыкальных туристов в этот день осталась на месте, отложив продолжение похода на утро. Все разнервничались, девочки подсаживались к Вероничке одна за другой, парни кучкой обсуждали Кольку. Но когда вернувшийся инструктор притащил килограмм десять баранины, курдюк красного вина и кучу зелени, настроение резко поползло вверх. Уже через пару часов наевшиеся до отвала музыканты расползлись по кустам и весям. Кто-то пел под гитару, кто-то танцевал под неё же, кто-то настаивал на том, что “Могучая кучка” не была такой уж могучей, а кое-кто и целовался, спрятавшись за непролазными кустами. Около костра остались Вероничка и сестра Игоря, Аня. Они не особенно дружили, но были в добрых приятельских отношениях. У Вероники в консерватории не было подруг. Так получилось. Самым близким другом, с детства, являлась старшая сестра Кристина. И одноклассница, Наташка Орлова, с которой они ещё и жили на одной улице. Она училась на историка, с уклоном в журналистику и часто посещала консерваторию, интервьюируя всех подряд, и учеников, и студентов, и преподавателей. На всех мероприятиях их учебных заведений они были вместе. Но, а кино, кафе, потанцуем, это уж само собой. Со всеми остальными Вероника общалась по интересам. И с Аней тоже. У них пересекались темы по истории музыки, и им часто приходилось просиживать в библиотеке, подкармливая друг друга кофе и бутербродами.

– Вероника, ты чего не ешь? – девушка держала кусок мяса в одной руке и кружку с вином в другой – Не расстраивайся сильно по пустякам. Эта Алка просто завидует тебе. Она на пять лет старше нас, еле поступила с четвёртого раза, побывав замужем за нашим профессором. Да, ты не знала? Да, да. И с учёбой ничего не получается. Тут даже господь бог не поможет, если нет таланта и трудолюбия. Не мне тебе прописные истины глаголить. Просто держись от неё подальше. Мы очень надеемся, что её переведут на музыковедческий. Наш декан очень настаивает. А про Кольку даже говорить ничего не буду, опозорился перед всеми, слабак. Ну ешь, пока не остыло, баранина только горячая вкусная. И вино классное, красное сухое. Вероничка, ты чего?

А Вероничка не то, что есть, говорить не могла, дышать полной грудью, соображать, и то перестала. Игорь отворачивался от неё, не разговаривал, ногу перематывал ей другой инструктор. Он её игнорировал, не замечал, развлекался с другими девчонками. Вон они хохочут в обществе всех трёх спасателей, какие-то приёмчики изучают, девки на руки к ним залезли. Ну а что, свободные, молодые мужики, вольные птицы. Почему он должен сидеть около неё, кто она ему? Он просто ответственен за них всех, выполняет свою работу. Надо взять себя в руки, поесть и идти спать. Сегодня они будут отдыхать в спальных мешках под открытым небом. Она так и сделала. Доковыляла, расстелила и улеглась под кустом с красивыми резными листьями. Заснуть сразу не удастся, Вероника это понимала. Вокруг веселье, смех, чмоки-поки… Как она хочет домой, к маме. Она бы обязательно что-нибудь придумала, чтобы отвлечь свою дочь от дурных мыслей…

Проснулась среди ночи от богатырского храпа. Ночью, в горах, отражаясь эхом, это было что-то. Но все спали, никому не мешало. Народ перемешался, спасатели захватили себе по две сразу, да и пацанам осталось по одной. Да, винцо сделало своё дело… Рядом с ней на одном мешке Игорь обнимал свою Аню, подтянув её спиной под себя и накрыв вторым мешком. Тепло им… Ей надо было дойти до своего рюкзака, что-нибудь одеть. Один из гитаристов не спал, дежурил. Он помог девушке, налил чайку, усадил около костра погреться, даже куртку свою на неё накинул. Стала согреваться. Они поговорили, он пошёл будить следующего дежурного, а Вероника поползла к своему лежбищу. На её спальном мешке устроилась Аня. Вот так да. Куда же ей теперь? Опять к костру?

– Что? Встал, место потерял? – Голос Игоря резанул воздух, Вероничка вздрогнула и покачнулась. – Не падай, иди уже сюда, на анькино место.

– Спасибо, не надо. Я около костра посижу. Мне и спать не хочется.

– Можешь не спать, конечность свою устакань, дай ей отдых, нам с утра в путь.

– Устаканить. Значит ли это, что мне надо сделать какие-то манипуляции со стаканом? Внутрь или внешним образом? И что именно должно быть в стакане? Насколько я понимаю, вино всё выжрато, сэр.

Он подскочил. Было такое чувство, что девушка сейчас получит по полной. Глаза злющие, кулаки сильно сжаты, желваки напряглись на скулах, губы закушены… Дьявол во плоти. Вероничка невольно отступила назад.

– Почему ты мне ничего не сказала про этого гада? Ты мне не доверяешь? Я для тебя пустое место? Да я за тебя… – он осёкся, увидев полные слёз глаза Вероники.

– А ты считаешь, что это было очень приятно? – Захлёбываясь слезами, проговорила девушка. – И надо было поделиться со всем миром своим счастьем? Да? Оставь меня в покое, я и так еле стою. Забирай свою Аньку с моего места и спите уже, спаситель мира сего. Спасибо вам за всё, Игорь Батькович, дальше я сама…

Он переменился в лице, глаза сузились, взгляд зафиксировался на её лице… Повернулся, перетащил своё ложе поближе к огню, перенёс Аню. Сам уселся около костра спиной к девушке, отправив дежурного спать. Этот парень помог Вероничке залезть в мешок, немного подтянул и её к костру. Он всё видел и всё слышал. Просто пожалел свою сокурсницу.

Игорь не спал, не спала и она, уставившись в его спину, полузакрыв глаза. Ей было холодно. Наверное, это шло изнутри и становилось невыносимо. В конце концов, костёр для всех, и она имеет право погреться. Вероничка кое-как выбралась, подковыляла к бревну, лежащему с другой стороны костровища, уселась, скрючившись, и уставилась на огонь. Свитер, который она накинула просто на плечи, пришлось одеть. Она засунула руки в обшлага рукавов, ноги поджала под себя и в положении нахохлившегося воробья сделала вид, что дремлет. Они молчали. У обоих внутри назревал шторм, чувства волнами набегали и менялись одно за другим. То ему становилось её жалко, то он убил бы эту дурынду… То ей хотелось прижаться к нему, обнять, поцеловать уже, то обида перекрывала все другие чувства. Игорь поглядывал на эту чудесную девушку, гибрид нежности и стойкого оловянного солдатика, и не мог отделаться от странного чувства: он знал её всю жизнь. И неважно, что она появилась наяву всего несколько дней назад…

Грохнул выстрел. Совсем недалеко. Подскочили его друзья. Один оттащил от костра Аню, другой схватил Вероничку. Огонь быстро потушили. Никто не проснулся, народ спал мертвецким сном. Только она, вытаращив глаза, наблюдала за их действиями. Игорь сел рядом, двое разошлись в разные стороны. Тишина. Она хотела что-то спросить, он прижал палец к губам, а потом и её. Крепко-крепко, грудь к груди. Ей стало намного спокойнее. И теплее. Он положил её голову к себе на плечо и стал убаюкивать, немного покачивая девушку. И она заснула, усталость взяла своё. А утром проснулась одна, просыпались и остальные. Они уходили дальше, так и не выяснив, что же это было? Ночная охота? Но почему выстрел был один? Сигнал был передан в местную МЧС, пусть разбираются. А им надо быстрее уже к морю, лесные приключения всем поднадоели.

Вероника стойко выдержала два дня перехода и две ночёвки. Три инструктора усилили контроль над студентами, обучали более конкретно и проверяли, усвоили или нет, очень серьёзно. Уроки самообороны для девушек повторялись по несколько раз на дню. Ночью они дежурили сами. Вероника несла службу вместе с Игорем. В последнюю ночь перед спуском к морю ему послышались голоса совсем недалеко. Оставив Вероничку, не разрешив ей идти с ним, он скрылся в чаще, как рысь. Прошёл час, и девушка не выдержала, зашла в кусты и пошла потихоньку вглубь, всё время оборачиваясь на костёр. Прислушалась. Тишина, только звуки леса. Идти дальше, не зная куда, не было никакого смысла. И она решила ждать в этом месте, всё время держа ухо востро. Игорь вырос перед ней, как из-под земли.

– Господи, дай мне силы. Ну сказал же, сиди, жди. Вероника, ты меня доведёшь, я пристегну тебя булавкой. Пошли уже. Я впереди, ты сзади, след вслед, – и продолжая её ругать, двинулся вперёд.

Она послушно шла за ним, но всё время оглядывалась. Ей казалось, что из чащи на неё кто-то смотрит. Это как в детстве, когда ребёнок засыпает только спиной к стене. По-другому ему страшно, он же не видит, что у него сзади. А когда поворачивалась, налетала на спину Игоря. Он оглядывался, всё в порядке. И продолжал ворчать, ругая эту несносную девчонку. Она опять изучала положение дел сзади, и опять налетала на его спину. Очередной раз Вероника попала прямо в руки остановившегося Игоря. Он понял, в чём дело. Ему стало смешно, он представил эту картину со стороны. И глядя в девичьи перепуганные глаза, не выдержал, поцеловал их, эти глазки, а потом и носик, и щёчки, и губки… Как вкусно, как сладко… Вероничка обняла его за шею, потянулась и подставила ему свои губы, не смогла дотянуться сама. Он поднял её над землёй и прилип к этой вкуснотище уже с таким упоением, с такой страстью и искренностью, какой в его жизни ещё не было. И Вероничка, всем своим женским существом проникшая в его душу, сразу отдала себя этому мужчине всю, до последней крошечки…

– Игорь, я люблю тебя. Ты разве не понял?

У него хватило сил остановиться…

– Девочка моя! Не сейчас, золотая моя, родная. Я тоже очень люблю тебя! И не хочу, чтобы ты вспоминала этот чёрный лес, эти колючие кусты и сомкнувшиеся кроны сосен. Всё должно быть красиво.

– Игорь, любимый мой, мне нужен только ты. Я не хочу ждать чего-то там, мне с тобой всё красиво. Но если ты считаешь… Ну… Я не знаю… Целовать же можно?

И он, улыбаясь наивности и совершенной неопытности этой самой лучшей девушки на свете, поймал её надутые губки и не отпускал, пока сам чуть не задохнулся от нахлынувших на них чувств…

Три дня на море, С Игорем. Какое счастье. Всей своей дружной компанией молодёжь развлекалась, как могла. За эти дни они очень сблизились, понимали друг друга с полуслова. И когда в их поле зрения не попадали эти двое, всем становилось понятно, что им хочется побыть одним. Влюблённая парочка целовалась везде, где только можно было уединиться. Даже в море заплывали подальше от всех и тонули и в морской пучине, и в своих чувствах. Любовь расцветала всё сильнее, всё красивее, всё определённее, им не жить друг без друга.

– Родная моя! Принцесса моя, солнышко моё, свет очей моих… – Он всегда немножко подтрунивал над ней, она сразу становилась такая беспомощная, вся его, Игоря, и больше никого. – Ты полюбила пожарника, а ему скоро возвращаться в свою огненную стихию. Леса горят каждый год. И этот не исключение. Знаешь, как мы сделаем? Я смотаюсь, помогу пацанам, отпрошусь у своего начальника, он у нас мужик что надо. И вернусь. И заберу тебя. У нас есть академия музыки и театра, я узнавал. Ты можешь учиться там. А сейчас мне надо познакомиться с твоей семьёй. Я хочу им кое в чём признаться. Да? – Успокаивал Игорь уже почти час ревущую Вероничку.

Но ничего этого не случилось. Почти сразу по приезду он был срочно вызван на службу, и Вероника, не успев даже заехать домой, проводила его. Осталась одна. Со своими страхами, переживаниями и дикой тоской. Она, эта тоска, выжигала её изнутри, не давала жить. Даже дышать было тяжело, даже просыпаться по утрам. Без него.

Кристина поддерживала её, узнав о накале страстей в душе своей сестрёнки. У неё самой всё сложилось классически: познакомились, понравились друг другу, целовались до утра, потом свадьба и дети. Жили хорошо, дружно. Очень любили вечера вдвоём, устраивая себе романтические ужины и ночи. Единственное, в чём можно было упрекнуть Макса, это в полном погружении в свою профессию. Он, как истинный айтишник, мог часами просиживать у компьютера, забыв обо всём на свете. Но только не о детях. Их Максим отслеживал каким-то двадцать седьмым чувством и на вопрос, видел ли он Маришку, или Олежку, или Леночку, младшую сестру Кристины, всегда отвечал утвердительно. А ещё он очень любил заниматься домом, баней, садом, чем заслужил у родителей жены несказанное уважение и признание.

Игорь позвонил, когда доехал и в тот же день вечером. Они проговорили до полуночи, он обещал, как можно быстрее закончить свои дела и вернуться к ней, своей любимой девочке. И всё. Телефон молчал уже неделю и на её звонки он не отвечал. На Веронику нельзя было смотреть без слёз. Она таяла на глазах. И Кристина начала действовать. Она нашла Анну, сестру Игоря. Та ничего не знала, они перезванивались не часто. Но обещала сообщить, если что-нибудь прояснится. Она же выяснила, что два других инструктора находятся на курсах усовершенствования и тоже не в курсе. Сестра звонила в какие-то службы, в Красноярск. Ничего. Оставался Макс и его сети. И уже там они нашли сообщение о страшной аварии с вертолётом МЧС при тушении пожара в Красноярском крае. Без подробностей. Но у компьютерщиков есть своя связь, и через несколько дней Макс рассказывал своей жене, что произошло в тайге.

– Вертолёт загорелся ещё в воздухе. Лётчик не рассчитал высоту огненного пламени и низко пролетел над пылающем лесом. И он, и спасатели не отдыхали, толком, третьи сутки. Для тушения пожара такой силы были задействованы все единицы техники и лётные средства. Почти весь личный состав “пахал в поле”. У них есть такой способ, когда огонь останавливают огнём же. Я подробности не знаю, они не разглашаются. Но на такие задания отправляют бесстрашных и опытных. В этот раз им не повезло сразу. Оказавшись в центре пожара на пылающем вертолёте, они попали в ловушку. Что лучше, сгореть в лесу или взорваться в воздухе? Решили десантироваться, а там, будь что будет. Их спас ручей. Как, что, зачем и почему, не сообщается. Известно лишь то, что все остались живы, но сильно поломаны и обожжены. Среди них и Игорь. Все они, вроде, в Москве, в госпитале. Я сейчас уточняю. Что будем делать? Говорить Веронике? Я думаю, она не простит, если скроем. А узнает, рванёт в столицу, как пить дать.

Так и получилось. Никто бы не смог её остановить. Да и уехала девушка тайно. Сначала в Москву. В столичный госпиталь её не пустили, кто она такая? И тогда, подговорив мамину подругу тётю Танечку отправиться в госпиталь на разведку, она узнала, что Игорю очень повезло с врачами. Да и вовремя привезли. Две операции были сделаны, предстояла ещё одна, месяца через три. И тогда будет ясно, восстановится лицо в первозданном виде, или придётся делать ещё и пластическую операцию. Но тогда есть вероятность потери прежнего вида. Многие через это прошли и живут себе припеваючи. И семьи имеют, и детей, и работают дальше. Что делать? Как увидеться с ним? Почему Игорь не известил её?

Танечка Русланова, ещё во времена афганской войны, работала в госпитале Бурденко медсестрой. Она очень хотела стать врачом, несколько раз поступала, но ей не удалось стать студенткой мединститута. Тогда она решила просто помогать болеющим людям, чем может. Несколько лет Танюша выдержала, но ушла для всех очень неожиданно. Она стала фармацевтом. И только через несколько лет рассказала своей подружке Машке, почему. Она так и не смогла объяснить себе, зачем? Зачем эти постоянные стоны от боли, зачем измученные страданиями глаза, зачем раскромсанные судьбы здоровых парней, зачем слёзы их матерей и любимых? За что воевали эти мальчишки, что они защищали? А гибли за что? Воины-интернационалисты. Советское воспитание, память о великой войне, о горе в каждом доме не давали ответ на этот вопрос. Ведь наш народ тогда освобождал свою родину и пол Европы, в придачу. И какими потерями!? И, главное, за что, зачем и почему ушёл в мир иной её Сашка? Ведь она так любила его, выхаживала, ночей не спала, они уже строили планы на будущее… Автоматная очередь, в спину, исподтишка, унесла жизнь его друга ещё там, в Афгане. А ему дала отсрочку всего на два года… Она так и не вышла замуж, родила, как говорят, для себя, сына, и живёт заботами о нём. А ещё мама Таня очень любит детей своей подружки Машки, вообще, всех детей. У неё вечно кто-нибудь гостит, кого-то нужно куда-то устроить, кому-то помочь, а, бывает, и пожурить. Но как помочь Веронике? Знакомых в этом госпитале у неё не осталось. Есть контакты бывших пациентов, которые благодарны ей по сей день, поздравляют с праздниками, подставляют плечо, если это нужно когда-то хрупкой, но очень стойкой женщине, выходившей их. Через одного из них они и узнали правду. Игорь не мог говорить, у него была серьёзная травма челюсти. Обгоревшее дерево, летевшее на идущих впереди него спасателей, он остановил собой. В результате сломанные руки и обожжённое лицо.

Вероника умирала, её покидали последние силы. Воображение рисовало страшные картины, сердце сжималось от жалости, душа вопила от бессилия… Как ему помочь? Тётя Таня окружила девочку заботой, ездила с ней под окна госпиталя, дальше их не пускали. Просиживала там часами, пока не кончилось терпение.

– Ну вот что, Вероника – начала она – В палате интенсивной терапии твоему Игорю лежать ещё минимум месяц. Ты собираешься проторчать это время здесь, под окнами? Дорогая моя девочка, я уверена, что как только он сможет говорить или писать, он обязательно проявится в твоей жизни. Но куда он будет посылать послания? Не сюда же? Почтовым голубем. А к тебе домой. Давай, заканчивай эти посиделки, у тебя скоро начнутся занятия, Я думаю, твоему Игорю не понравится, что ты из-за него бросила всё. Да и мама извелась вся, собирается приехать. Поезжай к себе, а я буду держать руку на пульсе здесь.

Ну не смогла мама Таня сказать этой несчастной, уставшей и растерявшейся дочечке, что за её Игорем уже ухаживает какая-то женщина. И что в такие палаты пускают только родственников или жён…

Письмо пришло через десять дней. Писала женщина, Людмила. Она сообщала, что Игорь не может сам связаться с Вероникой (она это и так знала). Поэтому, ей пришлось уведомить девушку самой об изменившемся статусе Игоря Емельянова – он стал её мужем и у них скоро будет ребёнок. Прилагалось свидетельство о браке, копия, и справка о беременности. В графе отец – Игорь… А сам он так и не проявился. И тётя Таня толком не знала, начал он говорить или нет, сведения поступали разноречивые.      Вероничка не могла объяснить себе, почему сразу поверила в правдоподобность этого послания. Это объясняло всё, что ли. Ну хоть как-то. Но вот как жить теперь, почему-то не подсказало? Она ходила на занятия, много часов просиживала за фортепиано, её хвалили, стали приглашать на небольшие концерты в школы, институты и даже в филармонию. Аня переехала, так ничего и не рассказав Веронике. Она теперь жила в Красноярске, там и училась. Жизнь протекала мимо, уже два месяца ничего не радовало девушку. Только выжигающая душу боль, тем самым огнём, принёсшим столько страданий её Игорю… И она решилась.

В Красноярске было холодно. Лёгкая курточка не грела, пронизывающий ветер продувал насквозь. Но Вероника решила ещё в самолёте, что сразу пойдёт искать подразделение МЧС. Ей нужно к начальнику. Игорь говорил, что он – классный мужик. Таксист доставил девушку в лучшем виде, но сокрушался, что она легко одета. Он же и посоветовал недорогую гостиницу. Денег у Веронички осталось впритык, на билет обратно и на чай. Главное, найти Игоря. Открывая дверь в кабинет главного спасателя, она была совершенно спокойна. За столом сидел взрослый дядька, седой на пол головы, но подтянутый, с военной выправкой, ясными голубыми глазами и добрым взглядом. Выслушав её, он нахмурился.

– Девушка, милая. Я не уполномочен давать адреса своих сотрудников без их разрешения. Тем более, что Игорь сейчас находится на реабилитации за городом. Туда даже не суйтесь. Это закрытая территория, пускают только родственников и жён.

– Там концлагерь? Или секретный объект? Так обыщите меня. Даже в тюрьме дают возможность пообщаться. Мне нужно пять минут, всего пять…

– Хорошо, приходите завтра часов в девять, я что-нибудь придумаю. Вам есть, где переночевать? И оденьтесь потеплее, не лето красное.

В коридоре Веронику догнал молодой сотрудник и протянул ключи, объяснив, что она может переночевать у них в общежитии. Девушка ключ не взяла, пошла искать гостиницу. Она очень надеялась разговорить кого-нибудь из местных. Может, удастся узнать, где находится реабилитационный центр. Разговор с начальником Игоря ей не понравился. Что за тайны? Почему нельзя просто повидать человека?

А что, собственно говоря, она хочет? Приехала непонятно зачем, домогается женатого человека и надеется получить понимание. Да не на что Вероничка не надеется. Она просто хочет посмотреть в глаза своего любимого (или не своего, но, всё равно, любимого) мужчины, в глаза Игоря. Она живёт с ними, просыпается по утрам и ложится спать тоже с ними. А уж если он ей снится, это полное счастье. И избавиться от этого нет никакой возможности. Они с Кристи перебрали кучу вариантов, почему он так поступил с ней. Получается, что эта Людмила уже была у него на момент их встречи, судя по сроку беременности. Может, он просто не знал об этом? Или знал, но встретив Вероничку, влюбился и решил связать судьбу с ней. Наивные, они даже не обсуждали возможность обмана со стороны Игоря. Вероника не верила в его вероломство. Поэтому и решила расставить всё по местам. Иначе, как жить, так ничего и не поняв? Почему он сам так и не позвонил ей, так и не сообщил о своей женитьбе? Ну, хотя бы это она заслужила?

Гостиница оказалась чисто советской, со скрипучей старой кроватью и линялыми шторками на окне. Но зато горничная очень словоохотливая. И через пару минут Вероника уже знала, как добраться до медицинского центра. Это было недалеко. Выйдя на улицу, её чуть не унесло, погода портилась на глазах. Но автобус пришёл сразу, она даже нашла свободное место. Но чем ближе подъезжала, тем тревожнее становилось на душе. Что она ему скажет? Зачем приехала? Потому что любит? И что? А он любит другую. Ну и пусть, зато Вероника уже сдохнет тут, и все успокоятся.

Да, ничего себе реабилитационный центр. Психушка. Или колония для несовершеннолетних. Вокруг колючая проволока. Она сюда попала? Но объяснялось всё просто. На этой территории располагался ещё и центр психологической разгрузки. Для не совсем уравновешенных людей. Но вход был один, и её не пустили. Нужен был пропуск на территорию именно реабилитации. Ну что ж, пойдём другим путём. Она обошла по периметру всё заведение, заглядывала в окна, даже спросила у дворника, нельзя ли как-то попасть на территорию в обход проходной? Ничего не получилось. Вероника так замёрзла, что дальнейшее пребывание на улице превратило бы её в холодную статую без рук и ног. Надо возвращаться в гостиницу. И искать Аню. Другого выхода нет. Она, наверняка, знает больше, чем Вероничка.

Девушка выпила горячего чая, забралась, не раздеваясь, в кровать и попыталась согреться. Даже то, что она дышит одним воздухом этого города вместе с Игорем, доставляло ей удовольствие. Она обняла себя руками и вспомнила чёрный лес, колючие кусты и сомкнувшиеся кроны сосен…

В дверь постучали. Оказывается, она заснула. И согрелась. На пороге стояла Анна. Вероничка молча смотрела на неё. А сестра Игоря не верила своим глазам: от её подружки осталась одна тень. Господи, ну почему всё так? Так несправедливо? Ну вот чем провинилась эта девушка? Тем, что анин брат дурак? Кто ему давал право решать за себя и за неё? Если бы не клятвенное обещание, она бы прямо сейчас отвезла её к нему. Кто ему эта Людка? Диспетчерша на телефоне МЧС, на семь лет старше, выбравшая его из всех только по внешнему виду. Конечно, он ей нравился. Но их связь была какой-то эпизодичной. На безрыбье и рак рыба. Во всяком случае, со стороны Игоря. Он никогда не говорил ей о любви, даже нежных слов особенно у него для неё не было, и прекрасно понимал, что ей от него надо. Одинокая женщина, без образования, без особого внимания со стороны мужчин, она прилипла к нему, надеясь забеременеть и женить на себе. Он сразу отмёл даже попытки захомутать себя, объяснил, что замуж её не позовёт и ребёнка воспитывать не будет. Что между ними приемлем только секс, в чистом виде. Всё, больше ничего.

Но когда открыл глаза уже в московской больнице, первое, что увидел, была она. И по сей день Людмила ухаживала за ним, выполняла все требования врачей, занималась с ним лицевой гимнастикой, выхаживала после операций. И всегда улыбка, чистое белье для Игоря, вкусная еда. Да ещё и беременность, уже видна. Как ей удалось убедить всех, что они супруги, он не знает. Но увидев себя первый раз в зеркало, сразу согласился официально расписаться. На него смотрел почерневший человек, вся щека которого была изуродована послеоперационными шрамами, челюсть не двигалась, руки в гипсе. На кой чёрт он Вероничке? Нет, нет и нет! И вот она здесь, в Красноярске. Иван Григорьевич, его замечательный начальник, доложил обстановку, рассказав, что она его ищет, что ездила в центр реабилитации, что замёрзла там, как цуцик, еле доползла до гостиницы. Что целый день ничего не ела, не пила даже кофе. И что очень её жалко, у него, старика, изболелось сердце. А парень, который ходит за ней, заметил, что у неё нет с собой тёплых вещей, и что она ничего не покупает. Может, у девочки проблемы с деньгами? И, вообще, что он думает делать? Эта девушка любит его, это же так очевидно. Может, Игорь передумает? И не будет портить жизнь себе и этой декабристке?

Игорь вызвал Анну.

– Аня, приехала Вероника. Она меня ищет. Этого нельзя допустить. Ты же знаешь, я хочу остаться в памяти этой чудесной девушки таким, каким был там, в горах. Очень прошу тебя, забери её домой, ну в гости, что ли. И расскажи, какой я паскудник. Аня, я надеюсь на тебя, как на сестру и друга. Ничего лишнего. Я не нужен ей. Неизвестно чем закончится моё лечение. А у неё вся жизнь впереди. Ну мы с тобой это сто раз обсуждали. – Он помолчал. – И купи ей тёплые вещи, от себя. Ты лучше знаешь какие. И как можно быстрее отправь домой. Пусть девочка выкинет уже меня из своей жизни. А я буду жить ради ребёнка, хоть какой-то смысл.

– Игорёшка, ну почему ты отказываешься от неё? Смотри, как у тебя всё хорошо заживает. Я сто раз говорила тебе и повторю ещё тысячу – ты не урод, а такой же красавчик, как и раньше. Твои шрамы не бросаются в глаза. И вообще, украшают мужчину. Ещё одна операция, и ты на коне. Почему ты думаешь, что Вероничка не смогла бы с тобой всё это пережить? Ведь вы любите друг друга. Я не понимаю…

– Анюта, не приукрашивай. Глаза-то у меня есть. Я очень-очень прошу тебя, сделай как я прошу. Ну, а если ничего не будет получаться, набери меня. Я сам ей скажу. – Он ещё плохо говорил, но Аня понимала его.

Она привезла подружку к себе. Рассказала, что у её брата всё хорошо, он скоро станет папой. Что Люда его бережёт, и они счастливы. И что-то ещё говорила. Вероника позвонила в аэропорт, узнала, когда ближайший рейс. Оставалось немного времени. Она напялила свитер, пообещала прислать за него деньги сразу же и направилась к двери. Обернулась.

– Я не верю ни одному твоему слову. Очень жаль, что Игорь оказался трусом и вруном. У него даже не хватило мужества позвонить мне. Не говоря уже о встрече. Я могу объяснить это только тем, что у него пострадало лицо и, возможно, что-то с речью. И очень надеюсь, что душа не задета. Я люблю его. Этого он запретить мне не сможет. И если Игорь посчитал, что я не способна быть с ним и в горе, и в радости, ну что ж, навязываться не буду. Ничего не передавай ему. Думаю, он сам всё про меня знает. Я принимаю любое его решение. Не провожай. Ещё раз, спасибо за хлеб, за соль. И за свитер. Будьте счастливы. – И ушла, дверь захлопнулась сама…

В аэропорту сидела прозрачная девушка с глазами на пол лица. Она потеряла себя, любимого, жизнь. Тупая, тягучая боль заполнила и без того беспросветное пространство её души. Сердце еле трепыхалось, руки и ноги заледенели. Какой-то парень попытался с ней заговорить, она отмерла. Что-то ответила и подняла глаза. Игорь еле успел спрятаться за колонну. Трус и врун…

Вероника вернулась домой. Все её родные, особенно, Кристина, вертелись вокруг неё, как вокруг земной оси. Ей не хотелось их расстраивать, и она стала принимать участие во всех домашних затеях. Научилась готовить, особенно, мясо. Она оказалась страшным мясоедом. Даже шашлыки взяла на себя, отстранив Макса. И приглашала на посиделки у мангала своих однокурсников и друзей. Вероника не могла находиться одна. Спала с Леночкой, гуляла с детьми, сопровождала маму по магазинам, а папу в бильярдный клуб, где и сама играла неплохо. Там к ней и привязался Ажу. Его так звали, и он был представителем малочисленного кавказского народа. Они сочетаются браком только со своими. Что ему понадобилось от неё? Набивался в любовники? Об этом не могло быть и речи. Для Вероники мужская половина человечества помещалась в Игоре, а ему она не нужна. Значит, ну её, эту половину… Она только недавно перестала плакать по ночам, боясь разбудить Леночку. И в зеркало увидела себя, наконец. А то ж её не было, отражалось приведение без мотора и совершенно несимпатичное. Жизнь наладилась, если можно так сказать. Только сны, реальные, красочные, такие замечательные, не давали покоя. Игорь, море, нежные поцелуи, глаза в глаза… Какое блаженство… Ничего другого ей не надо. Вероника не лезла в его жизнь. Да и как? Но ей звонила Аня. Первый раз подружка очень плакала, просила прощение за что-то, Вероничка не поняла. Что-то, связанное с её братом. Она не стала переспрашивать. И в дальнейшем никогда не задавала вопросов о нём. Аня сама рассказывала, что считала нужным. От неё и были получены сведения о рождении сына, о возобновлении спасательной работы, о награждении Игоря и его друзей орденами. О том, что он много работает, что преподаёт в академии МЧС и сам учится на юридическом. Вроде, всё хорошо. У него. А у неё – как получится.

С учёбой получалось замечательно, дома не огорчать маму – тоже получалось, изображать из себя на людях довольную жизнью мадам, и это получалось. Наверное, поэтому Вероника и привлекла к себе внимание красавчика и сына богатых родителей, Ажу. Он был курсантом военного училища. Зачем ему это было нужно, совершенно не понятно. Но форма шла Ажу умопомрачительно. Когда он появился около консерватории первый раз, девчонки облепили все окна и подоконники. Высокий, спортивного телосложения, с букетом роз, он представлял из себя мечту во плоти многих девочек-музыканточек. Миндалевидный разрез чёрных глаз, смуглая кожа и яркие пухлые губы. Дон Жуан отдыхает. Вероника его не видела, иначе просто не вышла бы. Это совершенно не входило в её планы. Алка и так при каждом удобном случае задевает её, пытается убедить всех, что Алуся – всех милее, всех красивей и белее. И никак не может понять, что не реагирует Вероничка на её подколки, ужимки и прыжки. Просто надоело. И вот Ажу. Он подскочил к ней, подарил букет, поцеловал пальчики, и они под ручку ушли со двора консерватории. Встречались не часто, в основном, в клубе. И только на дружеской основе, иначе Вероника была не согласна.

Она закончила третий курс, Ажу четвёртый. Почти всё лето не виделись. Вероника моталась по городам и весям с консерваторской бригадой, выступали везде, где им были рады. И в первый же вечер по приезду дочери, папа с мамой объявили, что ждут гостей. Заставили её приодеться, привести себя в порядок и усадили перед камином, ничего не объяснив. К дому подъехали три джипа, девушка сразу увидела Ажу. Он, буквально, нёсся к двери, влетел, уселся рядом, взял её руки в свои. Следом вошли его родители, она их видела один раз. И ещё куча кавказского народа. Причём, в основном, мужчины. Они занесли кучу пакетов и коробок, две женщины стали быстро накрывать на стол. Мама Маша растерялась, она не ждала такого количества гостей. Маленький фуршет был накрыт на веранде. Что происходит? Дальше события развивались стремительно. Из всего хаоса, созданного кавказской музыкой, какими-то бубнами и танцами, Вероника поняла одно – её сватают, или как это у них там называется? Она с недоумением посмотрела на Ажу.

– У вас девушку не спрашивают? Я не давала тебе никаких обещаний. Да у нас и разговора об этом не было. Как мне себя вести? Перед родителями твоими неудобно. Ты что им наговорил?