1. Amalia

Mayonaka

1. Amalia

…1…

Маленький город Эйселль впервые за долгие месяцы омывает дождём. Люди высыпали на улицы, и теперь, даже если какой-то бедняк забредёт в богатый квартал, никто не погонит его прочь. Ливень безжалостно хлещет землю, словно гневаясь на чрезмерно улыбчивых прохожих, но, к его несчастью, радость исчезает с их лиц по вине людской. Останавливаясь возле особняка Грей, каждый человек подавленно ахает, вспоминает, каких размеров зарплату не успела выплатить ему семья Грей, и спешит покинуть злосчастное место. Влюблённые парочки презренно морщатся, думают пару раз о тех неудачных приёмах, что проводила миссис Грей, сожалеют, что теперь она запомнится всем в исключительно дурном свете, прячут напудренные лица под шляпками и цилиндрами и семенят прочь. Пока не разглядывают в толпе полицейских и зевак существо, не вписывающееся в общую картину. Глаза незнакомцев распахиваются, наполняясь безграничным восхищением и сочувствием, и даже суровые господа, втайне ликующие и желающие поскорее сцапать опустевший особняк, на мгновение тают.

Два безжизненных тела распластались у подножия имения, а возле них, окунув белоснежные коленки в слякоть, сидит девочка. Смоляные кудри выбиваются из-под фетровой шляпки цвета охры и налипают на фарфоровую кожу, кружевное платьице с золотой каймой уже извалялось в грязи, но лицо девочки, странное и завораживающее одновременно, пленяет с первого взгляда. Лицо неодушевлённой куклы, точь-в-точь такое же прекрасное, как у миссис Грей, что надела посмертную маску: бледно-розовая кожа, небольшие серо-голубые глаза в обрамлении густых ресниц и пухловатые губы, бледные и будто каменные, в отличие от щёк. Девочка смотрит на мёртвых родителей сверху вниз, сложив руки на коленях и даже не пытаясь прикоснуться к ним или закричать. Именно поэтому никто из стражей правопорядка или внимательных соседей не пытается оттащить ребёнка, более того, никто даже не осмеливается подойти. То, как спокойно её лицо, то, как естественна поза, и то, как недвижим взгляд, заставляют порядочных взрослых цепенеть от ужаса. Ведь если ребёнок не скорбит по убитым родителям в возрасте двенадцати лет, выплёскивая слёзы и отчаяние наружу, значит, его избивали или ничуть не любили. Верно?

Одинокая слезинка скатывается по прелестной бледной щеке, но занятым обсуждениями взрослым не удаётся рассмотреть её в полумраке уличных фонарей. Правда, то плачет не ребёнок, а проливной дождь. Плачет от радости, что смог, наконец, пробраться сквозь пышные кудри, и от горя, что всё же не он стёр улыбки с человеческих лиц.

Девочка поднимается на тонкие ножки, не отрывая взгляда от лица матери. Даже сейчас, побелевшая и остывшая, она по-прежнему чарует полными теплотой глазами. Лицо отца же хмуро, как всегда, но всё так же притягательно и красиво. Ребёнок хочет запомнить любимых и любящих родителей с такими лицами, которые ей позволила увидеть смерть. Потому что даже смерть не столь жестока, сколь жестоки люди, – она не забрала блеск глаз и красоту черт, не позволила луже крови испортить любимое мамино платье, а позволила полюбоваться на них вот так. И никого не подпустила к умной девочке.

Малышка оборачивается к притихшей толпе, находит глазами старого дворецкого и просит его приготовить ванну.

Девочку зовут Амалия Грей.

…2…

По пустынному мокрому шоссе мчится ослепительно белая иномарка. Дождь агрессивно барабанит по её крыше, рассеивает яркий свет фар, льющийся на дорогу, и ложится на лобовое стекло плотным покрывалом. Но с лица водителя не сходит улыбка, а движение автомобиля остаётся столь же плавным. Слабое свечение приборной панели очерчивает изящное лицо мужчины, подсвечивает его белоснежную улыбку, будто выгравированную на коже, и отражается в прищуренных глазах цвета насыщенной солнечной карамели.

Когда впереди вспыхивают огни города, водитель щёлкает по длинной серебряной серьге в виде креста и прячет идеально ровные зубы под бледными губами. Улыбка продолжает озарять его лицо. Через минуту брутальный авто минует сотню коттеджей и останавливается перед воротами огромного пятизвёздочного отеля. Мужчина неслышно появляется на пороге, медленно подходит к административной стойке и заставляет девушку вздрогнуть от неожиданности. Юная леди мгновенно теряется под натиском очаровывающего взгляда. Она провожает постояльца в свободную комнату, долго смотрит на закрытую дверь и понимает, что едва ли успела осыпать его заученными любезностями.

Мужчина неспешно снимает пальто, расстёгивает пару верхних пуговиц рубашки и пристраивается в кресле перед окном. Переливы дождевых капель и блики уличных фонарей пляшут в стеклянных глазах. Длинные пальцы снова тянутся к серьге, но, почти коснувшись ледяного серебра, падают на подлокотник. Мужчина испускает томный вздох, думает, что сегодня можно обойтись без ужина, и запрокидывает голову. Ему остаётся только ждать, кусая губы от предвкушения.

Мужчину зовут Леон.

…3…

Солнце восходит над особняком Грей, заливая светом орошённый сад. Большие дождевые капли, переползая с листка на листок, искрятся алмазной россыпью. Утренняя свежесть крадётся в открытые окна зала и овевает Амалию лёгким дуновением ветерка. Пышные смоляные кудри мягко сползают с хрупких плеч, и девочка, подняв подол атласного платья, открывает глаза. Присутствующие нервно сглатывают. Дворецкий, не отходящий ни на шаг от своей госпожи, немеет.

Девочка садится на массивный дубовый стул, поднимает на взрослых бесстрастный взгляд. Взрослые умы, до сих пор спорящие о разграблении имущества законным путём, многозначительно переглядываются, понимают, что обсуждать такое при ребёнке убитых родителей как минимум опасно, и решают приглушить голоса. Встаёт вопрос о выборе опекуна. Амалия, до сих пор не шелохнувшаяся, будто каменный ангел могильной плиты, кладёт ногу на ногу и моментально приковывает внимание взрослых. Выражение её лица, ни разу не изменившееся с прошлой ночи, пробуждает в их сердцах странную смесь эмоций. Дискомфорт. Злость. Презрение. Страх. Но перед чем? Людей сложно понять.

Слабый голос из другого конца зала говорит, что ребёнок не может присутствовать на собрании в качестве наследника, потому держать его здесь не столько запрещено, сколько неприемлемо. Осмелевшие присутствующие начинают перешёптываться. Голоса становятся громче и агрессивнее, чиновники, не в силах сдерживать раздражение, потирают пухлые подбородки накрахмаленными платками. Ругательства, доходящие до крайностей, начинают выплёскиваться на дворецкого. Пожилой мужчина выжидающе молчит, преклонив голову. Пока всеобщий гул не прерывает чарующий звон хрусталя.

Добившись тишины, девочка возвращает графин с ложечкой на стол и встаёт на ноги. Всё её пышное убранство элегантно вздымается. Амалия касается трясущейся руки дворецкого и, взглянув в его удивлённые глаза, покидает душный зал. Свежий воздух следует за ней, словно мантия, спрятавшаяся в волосах, и вскоре после ухода слуги последние толики утреннего аромата тонут в смешении гневных жадных голосов.

Дядя провожает племянницу взглядом, полным сочувствия и страха. И ровно в тот момент, когда мужчина поднимается с целью установить тишину, в зал возвращается пожилой дворецкий. Руки, трясущиеся пару минут назад, крепко сжимают маленький бумажный конверт, вынося его на демонстрацию всем присутствующим.

…4…

Через некоторое время мисс Грей появляется в школе.

Мисс Ю, учительница английского языка, нервно сглатывает застрявший в горле ком и, взглянув на испуганных служанок, решительно произносит имя мисс Грей. Весь класс оборачивается и обменивается не то язвительными, не то сочувственными шепотками. Амалия откладывает книгу на угол стола и поправляет бордовый бант в знак внимания. Мисс Ю, вопреки своим желаниям, начинает обращение со слов сочувствия и плавно переходит к недовольству её одеянием. Служанки лихорадочно поправляют шторы и косятся то на свою единомышленницу, то на очаровательное винтажное платье Амалии цвета ранней осени. Каждый в этой комнате тайно завидует чудесной вещице, но выражает эмоции по-разному или не выражает их вообще.

Девочка моргает, затем кивает, и учительница, украдкой вытерев вспотевший от волнения лоб, начинает урок. Мисс Ю несказанно рада, что не придётся произносить вслух столь ненавистное ей слово – «траур». Но в тоже время слегка озадачена таким беспрекословным подчинением девочки.

Вопиющий слух, унесённый ветром судьбы и аморальности с собрания чиновников, проникает в учительскую, когда Амалия уже покидает класс.

Девочка, приковывая к своему вызывающему наряду всё больше и больше взглядов, останавливается в центре коридора. Верный дворецкий, завидев госпожу, поспешно кланяется с другого конца зала, Амалия отвечает ему лёгким кивком. Мисс Грей разворачивается и сворачивает за угол, намереваясь занести классный журнал в кипящую страстями учительскую, когда врезается в нечто каменное. Впервые за долгое время кукольное личико меняет своё выражение: девочка щурится и хватается за ушибленный нос, стараясь предотвратить падение, но пара сильных рук оказывается быстрее.

– Мои извинения, леди! – необычный бархатистый голос раздаётся прямо над головой, и Амалия, приняв обычное выражение лица, открывает глаза.

Белоснежная улыбка чеширского кота, широкая и сияющая, словно радостный оскал хищника, на секунду ослепляет девочку. Глаза цвета солнечной карамели слегка щурятся, непослушная чёлка падает на бледное лицо мужчины чёрной кляксой, и, кажется, будто всё его существо смягчается, а воздух вокруг наполняется свежестью. Амалия с безграничным интересом рассматривает его восхитительное лицо, статную фигуру, и, когда взгляд любопытных серо-голубых глаз опускается на серебряную серьгу в виде креста, незнакомец ставит девочку на ноги. Бледные губы опускаются на маленькую ладошку, прежде чем мужчина, взмахнув подолом модного плаща, исчезает в толпе. Девочка смотрит вслед таинственному силуэту, как вдруг замечает пропажу классного журнала. Опускает глаза на ладошку, которую только что одарили вежливым поцелуем, этой же рукой касается взъерошенных волос, и маленькие пальцы извлекают из пары запутавшихся локонов серебряную серьгу. Гладкий блестящий крест приковывает внимание Амалии с первым, едва заметным блеском в свете бра. Когда за спиной появляется обеспокоенный дворецкий, мисс Грей прячет украшение в карман, берёт мужчину за усталую жилистую руку и отправляется домой.

На следующий день учителя обнаружат классный журнал в нужном месте.

…5…

Девочка ступает на холодный каменный пол прихожей босыми ногами и подбирает длинный подол ночной сорочки. Завидев госпожу за спиной, пожилой дворецкий оборачивается к дяде Амалии с нескрываемым осуждением. Мужчина отвечает ему столь же холодным взглядом и смотрит на племянницу. Мягкий голос, вещающий сначала о большой любви, потом о раннем взрослении, затем о необходимости контролировать отчаяние, становится всё более громким и настойчивым. Прислуга, всполошившаяся ещё по приходу дяди, нервно переглядывается. Дворецкий прячет воспитанницу за спиной и не менее настойчиво говорит, что полночь – не время для серьёзных тем. Дядя Амалии снова игнорирует мужчину, которого уже начинают тихо поддерживать слуги, и обращается к племяннице. Девочка касается руки дворецкого и выступает вперёд, не отрывая взгляда от глаз дяди. Десятки голосов замолкают. Мужчина вынимает из-за пазухи пальто письмо, врученное чиновникам на собрании, и продолжает говорить строгим голосом. Больше всего раз в его речи проносится слово «неприемлемо», причём с подчёркнутым осуждением, но Амалия реагирует на это безразличным морганием. Приём в честь убитых родителей, на который приглашена вся городская аристократия, – это неприемлемо. Приемлемо – рыдать в подушку и сходить с ума, чтобы родной дядя поскорее занял место главы дома. Однако, к несчастью людскому, девочка и тот, кто врывается в двери через минуту, считают иначе.

Присутствующие смотрят на незнакомую фигуру с ужасом и удивлением. Одетый по последней моде – в элегантный плащ и аккуратную дерби, – незнакомец стряхивает с угольных волос дождевые капли и озаряется широкой улыбкой. Ночной мрак врывается в зал следом за мужчиной, сгущается в складках его одежд и на лице, свет бра блестит на ослепительно белых зубах и серебряной серьге. Дворецкий инстинктивно бросается к юной госпоже и берёт её на руки. Девочка обхватывает шею мужчины и внимательно смотрит на нежданного гостя, пока к нему стремительно бежит охрана.

– Где ваша гостеприимность? Я не хочу вас калечить, помилуйте, – подувшись, мужчина смеётся и одним грациозным движением, за которым даже не удаётся уследить, выскальзывает из рук охраны.

Бесшумная тень проплывает за спину дворецкого, а в руках ужаснувшегося дяди внезапно оказывается странный документ. Пожилой мужчина отшатывается в сторону, крепче прижимая девочку к груди и готовясь обороняться. Незнакомец снова улыбается, и взгляд карамельных глаз встречается с серо-голубыми глазками. Янтарь и лазурит скрещиваются в противостоянии двух сияющих взглядов. Дворецкий сглатывает. Девочка склоняет голову на бок. В этот же момент дядя Амалии издаёт столь подавленный стон, что, кажется, будто он испускает последний вздох. Прочитанное в документе подтверждает парочка слуг и личная горничная мисс Грей, не сводящая глаз с пришлого, поэтому становится понятно: дядя не сошёл с ума.

В поместье прибыл опекун Амалии Грей, которого мистер и миссис Грей ещё при рождении дочери нарекли её ближайшим некровным родственником.

…6…

Дворецкий неотрывно следит за каждым движением мужчины, хотя тот застыл: поставил локоть на стол и подпёр ладонью подбородок, уставившись на девочку во все глаза. Каждый раз, когда фирменная очаровывающая улыбка Леона становится шире, пожилой мужчина стискивает зубы.

– Меня зовут Леон, а тебя? – бархатистый голос сочится сахаром, карамельные глаза игриво поблёскивают, отчего все присутствующие служанки млеют, воображая, что сказанное адресовано именно им.

Терпение дворецкого заканчивается, и девочка оказывается в его руках против своей воли. Уже через минуту в зал залетает раскрасневшийся дядя Амалии. Надувшийся Леон снова озаряется улыбкой.

– Проверили подлинность бумаг? – мужчина поднимается на ноги и тянет руки к Амалии, но верный дворецкий остаётся непреклонен и не спешит покидать госпожу. Леон обиженно морщится. – За кого вы меня принимаете? Мне двадцать пять лет, господин дворецкий! Неужели Вы думаете, что я не справлюсь с обязанностями ухода за двенадцатилетней девочкой? – мужчина уже готовится к активному спору, дядя Амалии собирается вторить ему с той же энергичностью, как вдруг события приобретают неожиданный поворот.

– Амалия, – в гущу взрослых голосов, словно в шумный порт, изящной гондолой вплывает тонкий детский голос. Собравшиеся округляют глаза и мгновенно замолкают. Девочка тянет руки навстречу длинным белым пальцам, и не успевает дворецкий даже среагировать, как его подопечная оказывается в кольце сильных рук. – Меня зовут Амалия, брат Леон. Это принадлежит тебе, – обняв мужчину, она демонстрирует ему серебряный крест.

Леон улыбается, проигнорировав испуганный взгляд дворецкого, и нежно гладит девочку по голове широкой ладонью.

– Оставь себе, Амалия, – он утыкается носом в густые непослушные кудри и, вздохнув, направляется на второй этаж. – Только всегда носи с собой, хорошо? – добавляет уже шёпотом, у подножья лестницы, когда присутствующие остаются позади.

…7…

В центре зала стоит небывалый по размерам гроб, а в нём покоятся, взявшись за руки, мистер и миссис Грей.

Мисс Грей появляется в церкви последней. Пышное бордовое платье, оплетённое кружевами у оголённых плеч и доходящее до колен, покачивается в такт неторопливым шагам. Длинный воздушный шлейф, подрагивающий от сквозняка, вверен в руки Леона.

Собравшиеся на похоронную церемонию задерживают дыхание и силятся понять, чей вид ужасает их больше: дочери убитых родителей в ярком торжественном платье или её улыбающегося опекуна.

– К-как Вы можете? – шепчет пожилой дворецкий, поклонившись госпоже.

– Что именно? – мужчина улыбается шире и косится на побледневших чиновников. Те нервно теребят ручки кожаных портфелей.

– Позволить бедной девочке надеть такой наряд и заявиться на похороны с радостной улыбкой! Вы же… – ответом служит смешок, и в зале воцаряется тишина. Каждый взгляд в мгновение ока наполняется ядом, но молодого опекуна это ни капельки не смущает. Амалия поднимает голову.

– Дорогой друг, мне смешно не потому, что бедные мистер и миссис Грей испустили последний вздох. Я просто восхищён человеческой натурой! Взгляни, – Леон наклоняется к мужчине на непозволительно близкое расстояние и тычет пальцем в толпу. – Эти господа успели собрать документы, необходимые для расхищения имения, за такой короткий срок и даже притащили их в вашу священную церковь! Ну не красота ли? – дворецкий сглатывает и опускает глаза. Амалия тянет Леона за рукав, он тут же присаживается на колени. Долгую минуту мужчина и девочка смотрят друг другу в глаза, словно общаясь на незримой волне. Леон поднимается, берёт подопечную на руки и снова, как ни в чём не бывало, озаряется улыбкой. – Извини, господин дворецкий. Ты здесь не при чём.

Церемония проходит без неожиданностей. Когда настаёт время прощания, молодой опекун подносит мисс Грей к большому лакированному гробу, усыпанному цветами и слепящему белизной. Девочка, не меняя выражения лица, наклоняется к родителям и поочерёдно целует каждого в лоб. По залу прокатывается волна шепотков. Улыбка спадает с лица Леона. Прекрасные и серьёзные, как два каменных божества, сошедших с небес, они стоят в молчании некоторое время. Затем мужчина наклоняется к гробу и произносит холодным, но наполненным пугающей решительностью голосом:

– Я выполню просьбу.

Этот голос бритвой разрезает сгустившийся воздух и становится совсем мягким рядом с необычной двенадцатилетней девочкой.

– Обещаю.

…8…

Амалия стягивает с себя одеяло и смотрит на сидящего в кресле Леона. Его фигура как всегда пряма, плечи слегка осели, глаза закрыты, и сквозь густые чёрные ресницы сочится бледный оранжевый свет. Девочка склоняет голову на бок и внимательно изучает поблёскивающую серьгу, а потом – широкий неподвижный торс. Она извлекает из-под подушки серебряный крест, но на этот раз не вплетает его в волосы, а убирает в ящик прикроватной тумбы. Шурша воланами сорочки, подходит к резному комоду, вынимает из плюшевой игольницы большую розовую булавку и не успевает вогнать остриё в запястье.

– Не надо так делать, – бесшумная тень хватает её за руки и присаживается на корточки. Булавка падает на пушистый ковёр. Амалия бросает быстрый взгляд на прикроватную тумбу и снова смотрит в глаза, принявшие ядовитый оранжевый цвет. – Не надо, – Леон оплетает её ладошки длинными цепкими пальцами и медленно подносит к губам. – Амалия. Ты обещаешь мне?

– Да. Ты тоже не делай этого больше.

– Мне нельзя спать в твоей комнате? – Леон округляет глаза и принимает трагическое выражение лица. – Почему?..

– Можно, – девочка берёт гребешок и начинает аккуратно перебирать пышные пряди волос.

– Тогда что мне делать нельзя? – наблюдая за её грациозными, чётко отлаженными движениями, мужчина расплывается в улыбке.

Амалия откладывает гребешок, смотрит на светящегося в лучах рассветного солнца Леона, подходит к нему, заставляя присесть, и заключает бледное лицо в свои крохотные ладони. Улыбка сползает с губ мужчины, и теперь он, очарованный, вглядывается в два лазурных огонька, которые были дарованы Амалии вместо глаз. Её нежные тёплые пальцы касаются его уха.

– Не надо больше так делать.

– Как пожелаешь, – он снова улыбается, но мыслями и взглядом всё ещё погружён в изучение необыкновенного лица девочки. – Амалия…

…9…

В этот же день по приказу мисс Грей из просторного холла на первом этаже, где некогда заседали чиновники, выносят всю лишнюю мебель. В комнату впускают больше света, снимая с окон тяжёлые портьеры. Массивные пальмы и папоротники в горшках из цветного стекла теперь, кажется, начинают впитывать лучи солнца всем своим существом, как утром это делал Леон.

Амалия смотрит на широкий изумрудный лист перед собой, потом на сжатую в руке серьгу и на улыбающегося Леона. Девочка в большом ярко-оранжевом платье, что надели на её худую и длинную фигуру, будто издеваясь, тянет Амалию за плечо. Кучка таких же наряженных детей восторженно беседует в сторонке, попивая воображаемый чай из элегантных чашечек. Мисс Грей оборачивается, когда маленькая леди оставляет попытки достучаться до неё и упархивает к компании. Молодой опекун обращает лицо к своей нервной собеседнице и косится на девочку. Улыбается шире тем уголком губ, который может быть виден ей, и Амалия присоединяется к компании сверстников. Не сменяя выражения лица и не говоря ни слова.

– Она ангел, Вы согласны? – выдыхает Леон, непринуждённо склонив голову.

Девушка сжимает ручку кожаного портфеля, смотрит на безупречную улыбку мужчины, от которой веет могильным холодом, сглатывает и только собирается кивнуть, как собеседник прерывает её.

– Так что вы говорили о причине их смерти, госпожа патологоанатом? Малютки ничего не слышат, к тому же они очень заняты игрой, – мужчина берёт фарфоровый чайник из рук служанки и, продолжая широко улыбаться, подливает чай собеседнице. – Так какова причина смерти?

Девушка выпрямляет спину, вздыхает и с вызовом смотрит на чашку, будто видит перед собой лицо. Выражает сомнения по поводу того, может ли она разглашать подобную информацию, быстро крестится и с уверенностью профессионала заявляет: причиной смерти мистера и миссис Грей стали два чётких и сильных удара ножом.

Леон, на мгновение задумавшийся, озаряется ещё более ослепительной улыбкой.

– Вот как…мисс патологоанатом, Вы верите в Бога?

Девушка кивает и, приняв строгий вид, советует молодому опекуну чаще бывать в церкви. Мужчина тихо посмеивается, подпирает подбородок ладонью и смотрит на девушку чуть прищуренными глазами.

– Бог не есть тот, кем вы его считаете, мисс патологоанатом. Я не верю в то, что сделано из стекла.

Девушка нервно ёрзает на месте и тут же каменеет, взглянув в карамельные глаза.

– Мозаика в ваших священных местах ведь сделана из стекла? Боюсь, на том ваша вера и заканчивается. Не знать ли это человеку, вскрывающему трупы?

Вдруг комнату оглашает звон, за ним – протяжный детский визг. Амалия стоит перед столиком с поднесённой ко рту рукой, а у её ног всё ещё дрожат осколки чашки. Тонкая ниточка крови сползает по пухловатым, насыщенно розовым губам, будто кто-то проколол созревший фрукт, и наружу вырвалась струя ароматного сока. Леон срывается с места и в это же мгновение склоняется к девочке. Слуги, пришедший патологоанатом и напуганные дети с ужасом и недоумениям наблюдают, как его колени опускаются прямо на острое стекло.

– Цветочек мой, ты в порядке? – мужчина заключает лицо девочки в свои большие ладони и с трепетом смотрит на её губы. – Ангел…твоя бедная прекрасная кожа… – он медленно стирает кровь большим пальцем. – Ты ничего не проглотила? – карамельные глаза округляются. – Ты точно не проглотила стекло, цветочек? Мисс, вы же врач, взгляните на моего ангела, прошу Вас, – бережно взяв девочку на руки, Леон подносит её к обеденному столу. Ошарашенная его порывом, девушка выпускает из рук портфель, и тот валится на ковёр. – Пожалуйста, мисс, скажите, она же не проглотила стекло? Не проглотила? Посмотрите же, умоляю, – мужчина присаживается на корточки и обнимает девочку за плечи.

Две пары глаз впиваются в нервного патологоанатома. Амалия приоткрывает рот. С лица Леона спадают страх и очаровывающая улыбка. Девушка сглатывает, взглянув на девочку, и бормочет что-то одобрительное.

– Мой ангел… – Леон облегчённо вздыхает и утыкается носом в распущенные волосы девочки. Амалия продолжает смотреть на незнакомку. Мужчина искоса смотрит на девушку, и ядовито-оранжевые огоньки его глаз просвечиваются сквозь смоляные кудри. – Я так рад, что ты не проглотила стекло.

…10…

Мисс Грей появляется в школе на следующее утро. Мисс Ю и другие учителя ждут её в пустом классе, предварительно отправив всех детей в кафетерий. Начинается долгая беседа в атмосфере строгости и тотального контроля. Когда теоретическая часть заканчивается, наступает время вопросов, и молчащая Амалия вгоняет взрослых в ступор. Коллеги мисс Ю переходят на повышенные тона, учительница старается их успокоить, но каждый покрывается мурашками, переводя взгляд на каменное лицо ученицы.

Голоса не умолкают ещё около часа, и вскоре в классе появляется директор – высокая молодая шатенка в ярко-красном брючном костюме. Выслушивая сетования коллег и их судорожный шёпот, она ставит руки на колени и наклоняется к Амалии. Минуту они смотрят друг другу в глаза, потом женщина улыбается и собирается что-то сказать, как вдруг её взгляд падает на волосы девочки. Красивый серебряный крест поблёскивает в лучах солнца, и учителя, завидев его, вскрикивают. Гомон усиливается, Амалия и директриса снова смотрят друг другу в глаза.

Внезапно на улице раздаётся протяжный сигнал. Дети и учителя высыпают в коридоры, и коллеги мисс Ю, движимые любопытством и желанием прикрикнуть на воспитанников, следуют их примеру. Ахающая толпа припадает к окнам. Блестящий чёрный автомобиль сигналит снова, но на этот раз предмет всеобщего восхищения выходит на тротуар и машет рукой. Через мимолётных десять минут рядом появляется девочка в изысканном иссиня-чёрном платье, а следом семенит возмущённая мисс Ю. Мужчина нежно гладит девочку по волосам, целует её в лоб и помогает сесть в машину. Затем поворачивается к учительнице с парой вежливых слов и столь ослепительной улыбкой, что даже далёкие зрители восторженно вздыхают. Машина сворачивает на дорогу, толпа перед окнами редеет. Мисс Ю недоумённо моргает, прижав руку к тяжело вздымающейся груди. Директриса, стоя в дверях, провожает взглядом автомобиль.

…11…

Вскоре город сотрясает ужасающее известие: в престижном отеле был найден зверски изувеченный труп девушки. Правоохранительные органы предпочли умалчивать подробности, но, по словам очевидцев, жертва была сотрудницей отеля, приступившей к работе в ночную смену. Уже к полудню в богатом квартале ходят слухи о трупе с полупрозрачной кожей, синими, чётко выступающими по всему телу венами и лопнувшими внутренними органами. Но, с другой стороны, это всего лишь слухи.

Происшествие начали связывать с убийством супруг Грей, когда произошёл новый инцидент: городской морг, единственный морг в большом районе, сгорел практически дотла. Паника захлестнула местную администрацию, ведь важные документы, в том числе по уголовным делам, были утрачены. Многие расследования приостановили. Представители семьи Грей отнеслись к этому спокойно и согласились терпеливо ждать вердикта следователей.

Тем временем в особняке велась активная подготовка к торжественному приёму. Нанимались лучшие повара, отбирались искусные швейцары, первый этаж перегруппировали, освобождая всё больше пространства.

Учителя мисс Грей отныне не предпринимали попыток образумить девочку – таков был приказ директора школы. Однако дядя Амалии не сдавал позиций в данном вопросе. Мужчина не спешил мириться с присутствием опекуна, всячески это демонстрируя, и принимал участие в жизни девочки всегда, когда только мог.

…12…

Спустя несколько дней, находясь дома, Амалия подходит к беседующим дяде и Леону. Взглянув друг другу в глаза, девочка и опекун терпеливо ждут, когда нервный мужчина закончит, и мисс Грей подаёт голос.

– Брат Леон, что такое «дактилоскопия»?

Дядя распахивает глаза, но не успевает обратиться к племяннице.

– Это опознание человека по отпечаткам пальцев, мой ангел, – щебечет Леон, касаясь щеки Амалии.

– Спасибо.

– Не за что.

Девочка удаляется в свою комнату. Пожилой дворецкий, до сих пор готовящий госпоже ванну, идёт следом, но прежде чем открыть дверь, бросает на опекуна осуждающий взгляд. Леон делает глоток чая, смотрит на часы и прерывает восклицающего собеседника фирменной скалящейся улыбкой. Убирающие со стола служанки сдерживают единый вздох. Дядя Амалии багровеет от гнева, но решает промолчать.

Спустя час девочка и мужчина остаются одни в спальне. Комнату ярко освещают бра и канделябры, где-то в другом крыле посапывают слуги, в длинных коридорах раздаются мягкие шаги дворецкого, тушащего свечи и светильники.

Леон осторожно перебирает мокрые волосы Амалии, глядя на её отражение в зеркале. Когда девочка отрывается от чтения полурассыпающихся бумаг и смотрит в светящиеся карамельные глаза, они становятся ядовито-оранжевыми. Мужчина замирает на несколько мгновений, затем улыбается и целует девочку в макушку.