Отравители разума

Они подождали, пока он очнется, затем снова заговорил человек в черном. Его голос был резким и плаксивым, но его акцент был удивительно утонченным, почти оксфордским.

«Возможно, — сказал он, — я смогу сэкономить нам время, а вам изрядную боль. И поверь мне, странствующий друг, когда я говорю боль, я имею в виду боль. Я так скажу. У нас есть основания полагать, что вы не доктор Хейг, и мы хотим знать, кто вы. Если вы скажете правду, мы, вероятно, сможем прийти к удовлетворительному соглашению. Если ты будешь продолжать лгать, ты будешь сожалеть об этом вечно. Ник коротко покачал головой. доктор Джей Николас Хейг, да? Надежное прикрытие создал Хоук. На него было не похоже выбрать прикрытие, которое можно было так легко разоблачить.

Но действительно ли они его видели насквозь? Откуда они могли знать, что он не Хейг? Его прошлое было безупречным, а настоящий Хейг тщательно скрывался под прикрытием AX. Может быть, он все еще мог бы утвердить это через блеф.

— Я не понимаю, — сказал он. — Почему я должен что-то договариваться с тобой? Почему вы думаете, что я лгу?

Легкая улыбка скользнула по сжатым губам следователя.

«Ты зря тратишь время», — сказал он. — Это тебе не поможет. И вряд ли вы можете просить меня раскрыть источник моих знаний. Но я дам вам две маленькие подсказки. Очень маленьке. Во-первых, ваша неуместная готовность войти в мир, который вам не принадлежит, если можно так выразиться. Во-вторых, ваше тело — ваша сила, ваша скорость, ваши шрамы. Это обученное тело, хорошо обученное, и не для преподавателя философии. Достаточно. Я теряю время и зря трачу драгоценные слова. Пожалуйста, скажи мне, кто ты, прежде чем я сочту нужным убедить тебя.

Ник изобразил крайнее недоумение.

«Это полная ерунда, — сказал он. «Конечно, я поддерживаю физическую форму». Но это все, что он мог узнать о мне, подумал он. Или ещё что то было?

Человек в черном посмотрел на него. Затем он медленно встал.

«Да, у вас хорошее, сильное, здоровое тело, как мы уже отмечали. Это был не любительский удар, который нанес моему коллеге ранее днем. Мы заинтересовались вашим телом. Также возможно, что вы обладаете некоторым интеллектом, хотя в последнее время вы его не проявляли. Я советую вам сделать это сейчас.

— Я не понимаю, о чем ты говоришь, — сказал Ник. "Если полиция..."

«Никакой полиции, никакой помощи, за вами не придут. В следующий час твое красивое, на зависть натренированное тело будет сломлено и уничтожено. Слова были произнесены медленно и размеренно, и смысл их был безошибочен. Человек в черном, по-видимому, был не из тех, кто предается пустой болтовне. Его глаза пронзили Ника. — Ты будешь изуродован, — повторил он. — Но ты будет жить. И пока твое изуродованное тело протянет оставшиеся годы твоей жизни, твой дух будет взывать о пощаде смерти. Ибо ваш разум тоже будет ужасно и необратимо поврежден. Вы будете растением, клочком растительности, жалкой оболочкой, смотрящей мертвыми глазами в пустое будущее. И о своем прошлом ты будешь помнить только крайнюю боль и ужас.

— Мой дорогой, — сказал Ник. "Звучит ужасно." Возможно, это было не совсем то, что сказал бы доктор Хейг, но он не мог удержаться. Эта угрожающая речь была слишком похожа на речь злодея Фу Мэнджо из китайского кино.

Человек в черном злобно посмотрел на него. «Может быть, вы думаете, что я шучу. Это не относится к делу.' Он кивнул человеку позади него и махнул рукой. Мужчина бесшумно шагнул через расшитую бисером занавеску в конце комнаты.

«Он пошел за оборудованием», — сказал человек в черной тунике. «Мы используем более изощренные методы, чем вы, американские гангстеры. А теперь спрошу в последний раз. Кто ты?'

Ник стиснул зубы. — Тогда в последний раз, — яростно сказал он, — я скажу вам, кто я. И тогда ты, фальшивый Фу Мэнджо и твои миньоны могут отправиться в ад. Я доктор Джейсон Николас Хейг, доктор философии, временно работающий в Калифорнийском университете в Беркли. И теперь вы остановите этот безумный фарс и освободите меня?

Затем он закрыл глаза и глубоко вздохнул.

Рано или поздно каждый должен был совершить ошибку, и, похоже, теперь настала его очередь.

— Нет, вы остаетесь с нами, профессор , — тихо сказал голос, нанеся глухой удар по затылку.

Или, может быть, это была вина Хоука.

Хоук должен был знать, что он не совсем профессор.

Он сразу узнал устройство. Впервые он увидел его сразу после войны, когда помогал демонтировать концлагерь к югу от Йокогамы. Позже он видел еще одно такое во время секретной миссии во Вьетнаме после рейда на штаб-квартиру Вьетконга. И он говорил с жертвой за несколько часов до того, как мужчина покончил с собой.

Этот человек был отличным агентом. Тем не менее, он сдался.

Раскаяние было одной из меньших причин, по которым он покончил жизнь самоубийством.

Никто не знал китайского названия устройства, но в какой-то момент американский агент назвал его «Убеждающим». И это имя осталось; вещь была ужасно убедительной.

Это была машина около двух метров высотой; конструкция с металлическим каркасом и шипами, которые зажимали ноги жертвы на расстоянии около трех четвертей метра друг от друга, и толстым кожаным ремнем вокруг талии, чтобы предотвратить его падение. Запястья были обнесены металлическими браслетами по бокам мужчины, а кроме того, на уровне груди была металлическая перекладина, чтобы остановить его. Центральным элементом устройства была пара странно выглядящих шипов, которые тянулись на полпути к подножкам и тянулись примерно на три фута. Половинки шипов были овальными и слегка чашевидными. Их приводил в движение винт, который медленно, очень медленно соединял половинки.

Дрожь пробежала по спине Ника, когда двое мужчин подтолкнули машину к боковой стене, где ждал человек в черном. Он мог живо представить ужасные физические пытки, когда его яички постепенно раздавливались. И хуже, гораздо хуже было бы душевной пыткой узнать, пока он терпит мучительную боль, что он медленно, но верно кастрируется на всю оставшуюся жизнь.

Он был обучен терпеть множество форм пыток. Он знал, что мог бы терпеть часы мучительной боли, если бы это случилось. Но у большинства методов пыток есть способ выдержать, который заставляет вас надеяться, пока кто-то медленно умирает, заставляет вас молчать, зная, что смерть в конечном итоге освободит вас. Но здесь было не так. Это устройство не было смертельным. Он калечило тело и разум, как сказал человек в черном.

Говорят, что в момент смерти человек видит, как вся его жизнь переворачивается. Ник, не надеясь умереть, думал о другом. Когда более высокий из двух китайцев в западной одежде наклонился, чтобы перерезать веревки вокруг его лодыжек, он внезапно увидел, как перед ним простираются годы. И он видел будущее, населенное красивыми девушками, которых у него никогда не будет, будущее, в котором он будет одинок, как облако, и бесполезен, как разбитая раковина. Это была угнетающая картина.

Но во что бы то ни стало он должен был хранить молчание. Кем бы и чем бы ни были эти люди, он не собирался рассказывать им, кто и что он такое. Он знал, что, сказав это, уже не сможет остановиться. Он продолжал бы говорить, независимо от того, насколько обученным он был. И он слишком много знал об AX, слишком много всего , слишком много национальных секретов, чтобы болтать с этими незнакомцами-садистами.

Человек в черном как будто мог читать его мысли. Его голос был немного менее резким, и он был доволен. "Есть много вещей, которые мы хотели бы узнать от вас", сказал он.

"Я уверен, что вы назовете их по здравому размышлению."

Он уже стоял, и они шаг за шагом подталкивали его вперед, грубый плащ свободно развевался вокруг него. У него не было выбора, никакого.

Теперь они перевернули его спиной к ящику с устройством, и по обеим сторонам были люди, схватившие его за лодыжки, чтобы втиснуть ноги в шипы. Его руки были связаны за спиной и бессильны. И все же одно из высказываний Хоука оставалось верным. «Хороший агент, — сказал Хоук, — никогда не ставит себя в положение, в котором его могут пытать. Он отдает свою жизнь в борьбе». И именно поэтому у него не было выбора.

— Минуточку, — любезно сказал Ник. «Я решил использовать свою голову».

Наступила короткая выжидательная пауза.

Он использовал свою голову. Это было все, что у него было в наличии.

Сначала он ударил мужчину справа; тот был самый большой. Его тело двигалось, как объект, подгоняемый мощным электрическим током, а голова напоминала гигантский кулак, толкаемый изо всех сил. Он сильно ударил мужчину в стратегическое место, где позвоночник питает всю нервную систему головы, и мужчина потерял сознание. А затем, в том же покачивающем движении бедра, его тело изогнулось, и его череп врезался в лицо второго сутулого человека. Мужчина застонал, и его руки соскользнули с лодыжек Ника.

Это заняло всего несколько секунд. Но тут человек в черной тунике метнулся вперед, приняв стойку карате, и Ник повернулся и посмотрел на него. Когда двое мужчин были нокаутированы, а его ноги расшатаны, у него был шанс. Он позволил своей правой ноге подняться в стиле саватэ и почувствовал, как его ступня сильно ударила по цели. Было бы эффективнее, если бы он был в туфлях, но даже удара босой ногой в промежность мужчины было достаточно, чтобы замедлить человека в черном и заставить его корчиться от боли. Ник отплясывал боком, неуклюже в своем развевающемся плаще, но вне досягаемости его яростных выпадов. Но четверо мужчин было слишком много. Четвертый ударом карате ударил его по шее, и Ник упал на колени. Второй удар пригвоздил его к месту, когда он изо всех сил пытался прийти в себя и смутно думал, что, что бы они ни делали, он НЕ ДОЛЖЕН начинать говорить; он заставил свой разум сопротивляться им; сказал себе, что у него еще есть шанс с головой и ногами. Он попытался встать. Но вместо оружия его голова стала мишенью.

Для тяжелой медной вазы, которую человек в черном с силой швырнул вниз. Он увидел её приближение и подумал: Меня зовут Хейг, и я преподаю философию... Ваза сильно ударила его.

Его колени, казалось, расплавились, и он рухнул на пол без сознания.

Позже ему удалось более или менее определить, как долго он находился без сознания. Значительное время. За это время с ним многое произошло, и позже он понял, что после того, как потерял сознание, он был накачан наркотиками.

И не только простым успокоительным.

Глава 7

Запах ладана исчез. Вместо этого был слабый медицинский запах, напоминающий кабинет врача.

Его ресницы поднялись немного неохотно. Они были как бы спаяны.

Он был уже не на полу, не на кушетке, не в обшарпанной комнате с занавеской из бисера. Перед ним не было никакого пыточного устройства, и четверо его палачей, казалось, покинули его.

Его глаза медленно открылись. Он закрыл их снова очень быстро, когда острая, непрекращающаяся боль пронзила его голову. Он попытался снова. У него сильно болела голова, но на этот раз он держал глаза открытыми. Ник осторожно сел и огляделся. Он был в современной комнате. Комфортабельный и благоустроенный номер. Кабинет врача. Он лежал в красном кожаном кресле напротив большого пустого стола, а за столом сидел худощавый, невысокого роста мужчина в непрозрачных черных очках на впалых желтых щеках. Он был совершенно лысым, и лицо его было гладким, как у младенца. В тонкой руке с длинными пальцами он держал золотую папиросу; другой рукой он тихо и терпеливо барабанил по пустому столу.

«Вот оно», — оцепенело подумал Ник. Шеф, Босс-Мучитель, Большой Босс. Второй этап игры. Сострадательное понимание, разумные слова, апеллирующие к моему интеллекту, а затем обратно к пыткам. Это случится со мной.

И вдруг он понял, что полностью одет; одетый в одежду, в которой он покинул свой дом в Беркли и которую снял в спальне очаровательной и опасной девушки, называвшей себя Блоссом-Джемини. Не хватало только очков, и он чувствовал их в нагрудном кармане. И единственной новой вещью была повязка на больной голове.

Он снова посмотрел на человека за столом, человека в темных очках. Он не мог видеть глаз, но знал, что мужчина наблюдает за ним. С любопытным сострадательным взглядом на лице.

Мужчина заговорил.

«Вы чувствуете себя лучше, доктор Хейг?» Китайский голос звучал дружелюбно.

Он бы кивнул, если бы не почувствовал, что его голова вот-вот отвалится от туловища и покатится по полу.

— Думаю, да, — неуверенно пробормотал он. Его губы были сухими и потрескавшимися, а мозг, казалось, кружился в грязи. Почему он решил, что этот человек был противником... мучителем? Ну, а что он здесь делал, если не был?

Довольно тонкие губы приятно улыбнулись.

— Никаких переломов, — сказал человек за столом, — просто довольно серьезное сотрясение мозга. К счастью, вы, кажется, в состоянии справиться с этим очень хорошо. Но вам все равно придется какое-то время расслабиться. Вам следует лучше заботиться о себе, доктор.

Голос был сострадательный, скользкий. Это мог быть голос дружелюбного терапевта.

Ник изо всех сил старался ясно мыслить. Он ожидал сострадательного обращения. Но почему-то это звучало искренне. Или за этим стояла завуалированная угроза?

«Я этого не понимаю, — сказал он. — Что случилось, кто ты?

Улыбка исчезла, но голос остался дружелюбным. «Конечно, вы запутались. Но извините меня, если я не слишком много объясняю. Позвольте мне просто сказать вам, что я врач, и мне повезло иметь некоторое влияние в Чайнатауне. И что некая барышня звала на помощь.

'Полицию?' — спросил Ник.

— Нет, доктор Хейг. Голос прозвучал несколько резко. «Полиция не имеет к этому никакого отношения. Китайский квартал сам занимается своими делами. Я смог помочь тебе лично.

— Тогда я должен поблагодарить тебя, — сказал Ник. Его мозг теперь функционировал, но где-то в глубине его преследовал другой кошмар. «Я понятия не имею, что все это значило, но, похоже, я многим тебе обязан». И вот обезьяна вылезает из рукава, подумал он; теперь маска будет снята.

Мужчина за столом пренебрежительно поднял наманикюренную руку.

'Пожалуйста. Тебе не нужно благодарить меня. Я слишком рад, что смог помочь. Но, доктор, я должен вам сказать, что китайский квартал Сан-Франциско временами может быть очень опасным. Там есть какие-то зловещие и злые люди, и часто они делают вещи, которые невозможно объяснить - ну, постороннему. Насколько я понимаю, вы стали жертвой ужасной ошибки.

— И вы не должны забывать, доктор, как однажды сказал один из ваших западных поэтов: «Восток есть Восток, а Запад есть Запад, и они никогда не сойдутся». Я не совсем согласен с ним, но есть определенные области, где нужно быть... э... очень осторожным. Он снова улыбнулся. - 'Ты понимаешь?'

— Думаю, да, — сказал Ник, хотя и не был точно уверен.

'Хорошо. У вас был очень неудачный опыт, но теперь он закончился, и вы немедленно уйдете отсюда, и я надеюсь, что вы забудете весь этот инцидент. Я могу заверить вас, что люди, которые плохо обращались с вами, будут наказаны, и сурово, но вы должны предоставить это мне. Как я уже сказал, Чайнатаун сам занимается своими делами. Желтое лицо окаменело. — И гораздо эффективнее, чем полиция. Так что можете быть уверены, что справедливость восторжествует. Но, пожалуйста, помните, что важно, скажем так, держаться от них подальше. Я предлагаю вам выбросить все это из головы и полежать в постели день или около того. Это пойдет вам на пользу.

Но не Человека в черном, подумал Ник, с мрачным предчувствием наблюдая, как хозяин встает и дергает за длинный шелковый шнур, висевший рядом с его столом...

'Такси?' — спросил мужчина за столом. — Или ты отдохнешь, прежде чем я отправлю тебя домой?

'Домой ...?' Ник медленно встал, пытаясь скрыть свое недоумение.

— Ни то, ни другое, спасибо, — сказал он. «Прогулка пойдет мне на пользу. Гм... могу я спросить вас... с девушкой все в порядке?

— Да, с ней все в порядке, — коротко сказал мужчина. Он снова потянул веревку. — Но не забывайте, что я сказал о Востоке и Западе. И что мы в Чайнатауне не любим вмешательства извне. Вы должны забыть об этом деле, доктор Хейг. Мне было бы грустно называть вас лжецом. Видите ли, если кто-нибудь спросит меня об этом, я буду все отрицать. А также мой помощник, которого вы увидите немедленно. Улыбка смягчила его слова.

— Ну, если хочешь, — неохотно сказал Ник. — Но позвольте мне еще раз поблагодарить вас…

Он снова махнул нежной рукой.

'Вы не должны благодарить. Забудьте обо всем этом, Доктор. Весь ваш путь. И... Забудь, забудь, забудь. Очень важно, чтобы вы забыли, вы понимаете, доктор?

На этот раз Ник понял. И в спящей кошмарной части его мозга шевельнулось что-то беспокойное.

Через несколько мгновений симпатичная евразийская девушка провела его по длинному коридору с рядом закрытых дверей без имен и номеров. А затем еще один коридор, и еще один коридор, пока он слишком поздно не понял, что она несколько раз возвращалась назад, так что он не мог понять, откуда он пришел.

Он покачал ошеломленной головой и выругался себе под нос. Ему пора было взять себя в руки.

Наконец она открыла одну из дверей без опознавательных знаков и провела его по небольшой лестнице в вестибюль с двойной дверью в конце с тусклыми окнами, через которые он видел улицу снаружи. На одной из стен висела вывеска, и он быстро взглянул на нее, проходя мимо. Он видел имена некоторых лиц и компаний, но ни у одного из них не было префикса «д-р», а у большинства номеров комнат не было имен.

Девушка приоткрыла дверь, и Ник вышел. Она ничего не сказала, он ничего не сказал, и стеклянная дверь закрылась за ним. Он поднял взгляд и прочитал слова над дверью. Там было написано: НЕФРИТОВОЕ ЗДАНИЕ. Он видел это мимоходом раньше. Он знал улицу, знал район, это было сердце Чайнатауна. Он медленно пошел прочь, его мысли кружились. На следующей улице, которая шла параллельно этой улице и на которой здания стояли впритык к зданиям, по которым он теперь шел, располагались контора и склад «Ориент Импорт энд Экспорт Ме». И чистый, медицинский запах кабинета безымянного доктора был тем же самым запахом, который он вдохнул ночью, когда книжные шкафы отодвинулись в сторону в тот миг.

Он пошел дальше. Был уже ранний вечер, почти стемнело, и он пытался сосчитать, как долго он не был дома. Слишком долго, наверно часы. Весь день. Его головная боль была неописуема. Он подумал обо всем. Он подумал о медной вазе. Конечно, у него болела голова. Но его головная боль должна была быть вызвана чем-то другим, а не ударами. Его накачали наркотиками. Возможно, даже с сывороткой правды, пока он был без сознания. Но хотя он не был уверен ни в чем другом, он был уверен, что не рассказал — ничего насчет AX, ничего не сказал о своем задании. Я доктор Джейсон Николас Хейг… Нет, это было невозможно, чтобы он говорил. Во-первых, его обусловленность закалила его против сывороток правды, если не против того орудия пыток.

Во-вторых, если бы тот, кто держал его в течение этих пропущенных часов, узнал правду о его личности, он не ходил бы здесь, думая с больной головой. Скорее всего, он погрузится в мягкое дно одного из устьев залива Сан-Франциско, с грузом цемента. Но даже если бы он был в коме, пока ему давали сыворотку правды, он должен был бы быть хотя бы более или менее в сознании, чтобы его допрашивали. Может, и не был. Но так должно было быть, и они должны были потерпеть неудачу, иначе зачем его отпустили...? Он зашел в аптеку, купил аспирин, выпил кофе. Блоссом - гангстеры - таинственный доктор - как они были связаны? И почему ? Восток, Запад, мягкий холод. Они сомневались в его личности, хотели получить информацию. И почему он не мог вспомнить, что с ним произошло между битвой с латунной вазой и выздоровлением в кабинете врача? Почему он был спасен?

Забудь, забудь, забудь... Очень важно, чтобы ты забыл. Просто забудьте об этом, доктор. Забудь, забудь, забудь...

Он вышел из аптеки и задумчиво пошел дальше.

Некоторое время спустя он был на Рыбацкой пристани, почти не зная, как туда попал. Он выпил еще кофе. Потом переключился на ирландский кофе. Вышел и сел на скамейку у гавани. Встал и слепо посмотрел на воду и свет. Размышляя о том, что ему нужно вернуться в свои комнаты, чтобы сконцентрироваться, попрактиковать принципы йоги для медитации в уединении своей квартиры, но пришел к выводу, что лучше этого не делать.

Он глубоко вздохнул и сосредоточил свои мысли на этом темном пятне в своем мозгу. Через некоторое время кошмар зашевелился, как спящее животное, и проснулся. Он заставил себя бороться с этим.

Он потел, пока думал. Но слава богу за твою физическую форму, за тренировки AX, йогу.

Он вспомнил. - Забудь, забудь, забудь...

Не всё, но кое что. Его допрашивали. Вежливо, но настойчиво, снова и снова, безжалостно. И он отвечал: «Я доктор Хейг, до недавнего времени в Принстоне…»

И наконец: «Отлично, доктор Хейг. Это все. Вы забудете об этом, доктор Хейг. Ты меня не знаешь, ты меня никогда не видел, ты не узнаешь меня, если мы когда-нибудь встретимся. Вы подверглись нападению; кто-то помог тебе. Забудьте о нашей встрече, доктор Хейг. Забудь, забудь, забудь...

Но он снова вспомнил своего следователя - человека в черном. Доктор Безымянный, добрый спаситель, призванный на помощь Блоссом. Но почему ? Как много она знала обо всем этом, и что — ох, черт с ним. Ник сдался и отвел взгляд от огней корабля. Он никогда не узнает ответы на эти вопросы, глядя, как призрак, в темнеющий вечер.

Он потянулся, зевнул, встал и пошел к фуникулеру. Если кто-то следил за ним, то теперь они знали, что ошеломленный доктор Джейсон Хейг сделал глоток свежего воздуха перед тем, как отправиться в свою комнату.

Человеку, следовавшему за ним, надоел доктор Джейсон Николас Хейг. Возможно, ему было бы не так скучно, если бы он знал, что, войдя через парадную дверь своей квартиры, Ник прошел через боковую дверь в гараж и нырнул головой в большой шкаф для инструментов. В нем, среди прочего, находился трансивер.