К грядущему триумфу

— Огонь!

Уиллим Русил дернул за спусковой шнур, казалось, в тысячный раз. 14-фунтовое орудие взревело, поднялся дым… и КЕВ «Серпент» распался на огромный шар огня, дыма и летящих осколков, когда 4,5-дюймовый снаряд попал прямо в его пороховой погреб и взорвался.

III

Лейк-Сити и лагерь Мартина Тейсина, Трейтаун, провинция Тарика, республика Сиддармарк

— Похоже, все готово, — заметил капитан конницы Мединг Хводжан, барон Уинд-Сонг. Его дыхание поднималось облачком пара, когда он смотрел в подзорную трубу, установленную на треноге, на грозные линии заснеженных укреплений. Они тянулись так далеко, насколько он мог видеть даже в подзорную трубу, и он выпрямился и повернулся к высокому — очень высокому для харчонгца — офицеру за его правым плечом. — Когда вам покажется удобнее, повелитель пехоты Жингбо.

— Да, мой лорд! — повелитель пехоты у его плеча поклонился и коснулся груди в приветствии, затем резко щелкнул пальцами. Помощник, в свою очередь, поклонился и поднял сигнальный флаг, который лежал наготове у его ног. Он поднял его и описал энергичный круг высоко над головой, достаточно резко, чтобы флаг с ласточкиным хвостом громко хлопнул на ветру.

Несколько мгновений ничего не происходило. А затем, далеко позади наблюдательного пункта Уинд-Сонга, прогремел гром, похожий на барабан самого Чихиро. Сорок тяжелых угловых орудий, произведенных на неуклонно растущих сталелитейных заводах Церкви Ожидания Господнего, выпустили свои снаряды над головой. Они спустились с небес, вопя от гнева, и обрушились на укрепления ураганным извержением огня, дыма, летящего снега и измельченной грязи. Этот поток опустошения обрушивался вниз, оглушая слух, в течение пяти минут. Потом десять. Пятнадцать. Двадцать.

Устрашающая, ужасающая демонстрация полного разрушения продолжалась целых тридцать минут. Затем это закончилось, если и не с резкостью ножа, то достаточно резко, и Уинд-Сонг протянул руку и выдернул из своих ушей затычки из хлопчатого шелка.

— Впечатляет, Шиго, — сказал он повелителю пехоты, и Шиго Жингбо позволил себе несколько более широкую улыбку, опасно близкую к ухмылке, чем харчонгский этикет одобрил бы для прилично воспитанного дворянина.

Конечно, связь Жингбо с аристократией была… в лучшем случае слабой. Технически, он был каким-то дальним родственником лорд-адмирала флота Маунтин-Шэдоу, хотя они с герцогом никогда не встречались. Этих отношений было едва ли достаточно, чтобы сделать его хотя бы отчасти терпимым в качестве старшего артиллериста могущественного воинства Божьего и архангелов. Лично Уинд-Сонгу было бы все равно, даже если бы этот человек был крепостным, учитывая его исключительные способности. С другой стороны, собственные горизонты Уинд-Сонга были несколько… расширены с тех пор, как его дядя принял командование могущественным воинством, и он столкнулся лицом к лицу с реалиями джихада.

— Отсюда это выглядит довольно плохо, — продолжил Уинд-Сонг, поворачиваясь к значительно более низкорослому офицеру, стоящему слева от него.

В отличие от Шиго, у капитана конницы Сянга Рангвина не было никаких аристократических связей, и ему, к сожалению, совершенно не хватало грации, манер и изысканной риторики великих домов империи Харчонг. Он даже не был связан с бюрократами, которые управляли этой империей. Фактически, его единственной квалификацией для должности старшего инженера в могущественном воинстве Божьем и архангелов было то, что он справлялся со своей работой даже лучше, чем Жингбо.

— Это так, — признал Рангвин. — Можно мне, милорд?

Он указал на подзорную трубу, и Уинд-Сонг отодвинулся в сторону, чтобы позволить ему заглянуть в нее. Было все еще достаточно дрейфующего дыма — и летящего снега — чтобы затруднить детальное наблюдение, но он начинал оседать. Пальцы Рангвина в перчатках осторожно отрегулировали трубу, затем поминутно поворачивали ее, изучая изрытую воронками пустыню, созданную артиллерийским штормом. Выражение его лица было бесстрастным, а когда он выпрямился, его глаза были просто задумчивыми.

— На самом деле, милорд, полагаю, что первое впечатление могло быть обманчивым. — Он дернул правой рукой в отмахивающемся жесте. — Траншеи во многих случаях провалились, а полоса препятствий была серьезно повреждена, но думаю, мы обнаружим, что большинство глубоких бункеров сохранились намного лучше.

— Правда? — Уинд-Сонг выгнул бровь, затем склонился над подзорной трубой, чтобы осмотреть разрушенные укрепления. Возможно, признал он, что Рангвин был прав.

И, возможно, тебе следовало сначала посмотреть самому, прежде чем ты начал высказывать свое мнение, Мединг. Как часто дядя Тейчо предлагал тебе это? Из этого не всегда следует, что то, что выглядит неотразимым, на самом деле таковым и является.

— Полагаю, что вы, возможно, правы, капитан конницы, — сказал он, выпрямляя спину. — Я предлагаю пойти и посмотреть поближе.

— Но не слишком поспешно, мой господин, — вставил Жингбо. Уинг-Сонг посмотрел на него, и повелитель пехоты пожал плечами. — С сожалением отмечаю, что наши взрыватели все еще менее надежны, чем у еретиков, и я действительно предпочел бы не быть взорванным — или, что еще более важно, не взрывать вас — замедленной детонацией неразорвавшегося снаряда. Подозреваю, что граф Рейнбоу-Уотерс был бы слегка возмущен тем, что я допустил что-то подобное. Могу я предложить вам подождать еще минут двадцать, возможно… И чтобы мои артиллеристы и я шли впереди вас?

— Поскольку у меня нет большего желания быть взорванным, чем у вас, чтобы увидеть, как меня постигнет эта печальная участь, предположим, вместо этого мы подождем целый час? Или, если уж на то пошло, два. В любом случае, я вижу, что уже почти время ленча. Я приглашаю вас обоих разделить со мной трапезу. — барон улыбнулся с оттенком искренней теплоты. — Это даст вашим артиллеристам возможность проверить, нет ли этих неразорвавшихся снарядов… без вас, поскольку, боюсь, мой дядя был бы лишь немного менее рад потерять вас, чем потерять меня. Это также даст нам возможность поделиться нашими впечатлениями от предварительной инспекции и, возможно, натолкнуться на некоторые дополнительные соображения относительно испытания новых бомбардировочных ракет, когда они прибудут.

* * *

Что ж, это… раздражает, — подумал Кинт Клэрик, барон Грин-Вэлли и командующий армией Мидхолд, направляясь к печи в своем офисе. — На самом деле, это очень раздражает.

В данный момент его армия, которая в следующем месяце должна была быть переименована в армию Тарика, стояла лагерем вдоль главной дороги Лейксайд-Грей-Хилл. Разбитый «лагерь», вероятно, был неточным термином, учитывая подразумеваемый временный характер, когда он применялся к прочно возводимым казармам, которые всегда эффективно строил инженерный корпус имперской чарисийской армии. Нынешняя погода подтолкнула этих инженеров к еще большей эффективности в этом случае, и к тому времени, когда они закончат, лагерь имени Мартина Тейсина раскинется на несколько квадратных миль Нью-Нортленда и обеспечит уютное, защищенное от непогоды жилье для более чем восьмидесяти тысяч человек. На данный момент над ним все еще велась большая работа, но некоторым зданиям — таким, как то, в котором жил командующий армией, — был присвоен больший приоритет, чем другим, и Грин-Вэлли слушал, как ледяной полуночный ветер завывает вокруг карниза, когда он использовал щипцы, чтобы подбросить в печку два свежих куска угля Гласьер-Харт. Он закрыл дверь щипцами, затем вернулся к своему столу и откинулся на спинку стула, чтобы обдумать последствия последнего отчета снарка.

На самом деле это не должно быть таким уж большим сюрпризом, — сказал он себе. — Ты уже знал, что у Рейнбоу-Уотерса есть мозг, который он не боится использовать, а потом ты пошел и дал ему достаточно времени, чтобы использовать его. Как ты думал, что произойдет?

Это было не совсем честно, и он знал это, но он был не в настроении для «справедливости».

У него не было никаких сомнений в том, что задержка, вызванная освобождением концентрационных лагерей инквизиции, была как моральным, так и стратегическим императивом. Чарис и его союзники должны были спасти как можно больше жертв инквизиции. Их собственные души, их собственная способность смотреться в зеркало требовали этого. И даже если бы это было не так, они должны были продемонстрировать как друзьям, так и врагам, что им небезразлично, что случилось с жертвами Жэспара Клинтана. Так что, да, у армии Мидхолд не было иного выбора, кроме как остановиться у реки Хилдермосс, в то время как ее логистические возможности были направлены на спасение, а затем на уход, питание и транспортировку тысяч и тысяч больных, полуголодных, измученных заключенных в безопасное место. В конце концов, они спасли значительно больше, чем триста тысяч, которые, по его оценкам, они могли бы получить… несмотря на потерю трети заключенных из этих лагерей.

Заключенные лагеря Рейчел были своевременно отправлены вглубь плена инквизицией и их охраной из армии Бога. Двадцать процентов из них погибло по пути, но число погибших было бы намного больше, если бы Дайэлидд Мэб не… организовал смену командования силами охраны. Заключенные лагерей Урта и Жэклин, к сожалению, не были отправлены в тыл. Их просто вырезали… все сто двадцать тысяч. В случае с лагерем Жэклин к ним присоединилось более трети охранников лагеря армии Бога, которые взбунтовались против приказов Жэспара Клинтана и попытались защитить заключенных, и Кинт Клэрик регулярно молился за души людей, которые сделали этот выбор. Точно так же, как он позаботился о том, чтобы с охранниками лагеря Хейнри, которые успешно подняли мятеж и вывели восемьдесят семь тысяч мирных жителей Сиддармарка в безопасное место, обошлись настолько достойно и гуманно, насколько это было возможно, когда они достигли позиций союзников всего на пять часов раньше преследующей их кавалерии армии Бога.

Такая человечность — и мужество — были слишком ценны, чтобы тратить их впустую.

Но в то время как он подсчитал, что они могут вернуть до трехсот тысяч, на самом деле они спасли более полумиллиона, и это замедлило их даже дольше, чем он опасался. Фактически, это стоило всего оставшегося сезона кампании в Северном Хейвене.

На самом деле, полагаю, мы могли бы возобновить наступление после того, как очистили наши линии снабжения… если бы хотели закончить так, как гитлеровская армия в 1941 году. Однако есть гораздо лучшие генералы Старой Земли, которым можно подражать. Например, на ум приходит Карл Густав Маннергейм.

Он поморщился от этой мысли, что было особенно кстати, в менее чем забавной манере, учитывая то, что Сова только что спроецировал на его контактные линзы. Войска Грин-Вэлли, вероятно, справились бы лучше, чем вермахт в России, учитывая специализированное зимнее снаряжение и подготовку ИЧА. Но они могли и не сделать этого, и в этом случае альянс Чарис-Сиддармарк остался бы в итоге в конце разорванных, перегруженных линий снабжения, сражаясь за доставку отчаянно необходимой еды и припасов вперед через пустоши, которые оставила после себя отступающая армия Бога.

Последствия этого могли быть… печальными, и альянс испытал слишком много подобных последствий, когда «Меч Шулера» пролил кровь и разрушил более трети республики. По мнению его лидеров — и Кинта Клэрика — пришло время для разнообразия испытать часть этой крови и разрушений на ком-то другом, и даже с учетом ранней остановки, вызванной освобождением лагерей, они внесли приличный первоначальный взнос за короткий сезон кампании предыдущего северного лета. Гораздо лучше отправить свои войска на зимние квартиры до того, как их настигнет полная жестокость долгой (и жестоко суровой) северной зимы.

Восемь с лишним дюймов снега, в настоящее время покрывающего землю за пределами его офиса, придавали этой логике определенный смысл, особенно для нежных чувств коренного уроженца Старого Чариса, и все больше снега кружилось на зубах этого холодного, завывающего ветра. Согласно метеорологическим прогнозам Совы, восемь дюймов, которые должны были накопиться к закату, к утру будут ближе к десяти. До своей первой зимы в Чисхолме Грин-Вэлли никогда даже не видел снега, если не считать случайной, безобидной белой вершины горы, которой восхищались издалека. Чисхолм был отрезвляющим опытом… а не пятном на зиму в северном Ист-Хейвене! Его забавляло, что чарисийский мальчик стал самым успешным практиком зимней войны в истории Сейфхолда, но он никогда не собирался увлекаться зимними видами спорта.

Перестань отвлекать себя, — сурово подумал он. — Ты знаешь, что это сделает ситуацию намного сложнее, когда, наконец, придет время снова начать продвигаться вперед. Итак, какой блестящий мозговой штурм ты собираешься провести на этот раз?

К сожалению, ему ничего не пришло в голову.

Повелитель конницы Тейчо Дейян, граф Рейнбоу-Уотерс, командовал более чем миллионом человек. Прошлым летом, до затишья, связанного с освобождением лагерей, на фронте были только около восьмисот тысяч из них, и треть или более из них были развернуты так далеко на юг, как в ущелье Тимкин в горах Снейк, более чем в семнадцати сотнях миль по прямой к югу от штаб-квартиры Рейнбоу-Уотерса в Лейк-Сити на озере Уэст-Уинг. Но к весне могущественное воинство Божье и архангелов было бы усилено почти до двух миллионов человек. Армия Бога также будет иметь несколько сотен тысяч новых солдат на поле боя, и Аллейн Мейгвейр уже усиливал армию Тэншар, которая выдвинулась, чтобы занять крайнюю южную оконечность огромного фронта Рейнбоу-Уотерса. Это освободило графа Силкен-Хиллз, командующего южным могущественным воинством, от его обязанностей в этом районе, и позволило Рейнбоу-Уотерсу подтянуть свой правый фланг ближе, создав еще более глубокую и лучше защищенную оборонительную зону между союзниками и каналом Холи-Лэнгхорн, стержнем северной логистики Церкви. К тому времени, когда погода позволила бы союзникам возобновить наступательные операции, они вполне могли столкнуться с тремя миллионами хорошо окопавшихся войск вдоль фронта, который простирался от прохода Син-ву до пролива Хэнки. Хуже того, многие из этих войск будут оснащены гораздо лучшим оружием, чем армии, разбитые союзниками прошлым летом. И этого оружия будет даже больше — гораздо больше, чем ранее предполагали союзники.

Я бы очень хотел иметь возможность обвинить в этом Эдуирда, но настоящие виновники — Дючейрн и брат Линкин. Что ж, полагаю, нам также не следует забывать мастера Брайерса или брата Силвестрея. И готовность Дючейрна и Мейгвейра вытащить квалифицированных ремесленников из кадрового резерва армии Бога тоже стала некоторой неожиданностью. Но все же…

Он поморщился и покачал головой. Оглядываясь назад, он должен был предвидеть это, — подумал он, — размышляя о некоторых исследованиях, которые он провел в банках данных Совы, как только стало очевидным несоответствие между оценками и реальностью. О, возможно, его можно было бы извинить за сомнения в том, сможет ли Дючейрн найти способ заплатить за все эти винтовки и артиллерийские орудия, но, учитывая бешеные темпы, которыми Церковь увеличивала количество своих литейных цехов и мануфактур со времен битвы при проливе Даркос, результат, которого он добивался, действительно имел смысл.

Во время гражданской войны в Америке на Старой Земле население Союза составляло примерно 18 500 000 человек. В течение четырех земных лет — почти четырех с половиной лет Сейфхолда — пока эта война продолжалась, Союз направил почти 2 700 000 человек в свою армию и еще 85 000 — в свой флот. Он также снабдил всех этих людей униформой, седлами, продовольствием, винтовками, кавалерийскими саблями, кортиками, пистолетами, ранцами, флягами и боеприпасами со своей промышленной базы. Эта отрасль, по общему признанию, имела преимущество железных дорог и паровой энергии — по крайней мере, для некоторых своих мануфактур и металлургических заводов, — но драконы и каналы Сейфхолда фактически обеспечивали ему лучшую пропускную способность для перевозки грузов, чем мог похвастаться Союз, и вода оставалась основным источником энергии для Соединенных Штатов до 1870-х годов. Необходимость расширения промышленного потенциала Союза во время гражданской войны дала значительный толчок переходу на паровой двигатель, но широкая доступность быстротекущих ручьев и обилие водопадов на северо-востоке делали воду намного дешевле. Во многих других отношениях, однако, эта промышленная база уступала мануфактурам Сейфхолда до Мерлина… и Союз все еще производил более полутора тысяч бронзовых и чугунных полевых орудий — и еще тысячу 3-дюймовых артиллерийских орудий из гораздо более дорогого, гораздо более трудоемкого кованого железа — в то же время одновременно производя артиллерию, технику и, в конечном счете, броню, чтобы увеличить свой флот более чем в пятнадцать раз.

У Церкви было всего на несколько миллионов солдат — и на несколько литейных цехов — больше, чем когда-либо мог похвастаться Союз. Фактически, только в Пограничных штатах, землях Храма и империи Харчонг Храм все еще контролировал более 384 000 000 человек, что почти в двадцать один раз превышало численность населения Союза во время войны. Кроме того, сельское хозяйство Сейфхолда — по крайней мере, за пределами Северного Харчонга — было более эффективным, чем в Северной Америке середины девятнадцатого века. Это означало, что «центральное правительство» могло забрать с ферм и одеть в форму больше людей — или перераспределить их на эти недавно построенные литейные заводы — причем с таким безжалостным охватом и принудительной властью, которые Авраам Линкольн и Эдвин Стэнтон могли себе представить только в опиумном сне. И значительное увеличение производства стали в Церкви за последний год или около того никак не вылилось в снижение ее производительности.

На данный момент эти литейные заводы производили почти семьсот артиллерийских орудий — разделенных между полевыми орудиями, все они теперь нарезные, и угловыми орудиями — каждый месяц. И пока они это делали, они и мануфактуры, которых они обслуживали, также одновременно производили адские ракетные установки брата Линкина в неприличных количествах. Не говоря уже о примерно восьмидесяти новых тяжелых орудиях береговой обороны каждый месяц.

Армия Гласьер-Харт и армия Сиридан потеряли все свои артиллерийские парки в прошлогодних боях, но артиллерия могущественного воинства Божьего и архангелов еще даже не была тронута, и большинство имеющихся у него гладкоствольных полевых орудий были отправлены обратно на литейные заводы в Пограничных штатах для обваривания казенных частей полосовым железом и нарезки стволов. Почти все они уже вернулись на фронт, и последнее из них вернулось бы к повелителю пехоты Жингбо задолго до весны. Они уступали литым стальным пушкам, выпускавшимся на новых и модернизированных церковных литейных заводах. В этом отношении они уступали орудиям Фалтина, уже состоявшим на вооружении, но их было много, и Жингбо и Рейнбоу-Уотерс тщательно продумали, как их лучше всего использовать, когда они будут сняты с вооружения на передовой в пользу более нового оружия.

Единственным светлым пятном на этом фронте было то, что Аллейн Мейгвейр, казалось, пропустил стежок — необычно для него — в относительно низком приоритете, который он присвоил запуску в производство новых минометов, разработанных Церковью. Это было смешанным благословением, поскольку большая часть мощности, которая могла бы быть вложена в них, вместо этого была перенаправлена в ракетную программу, но, по крайней мере, это означало, что у могущественного воинства и недавно созданных дивизий армии Бога их будет пропорционально гораздо меньше, чем у Чариса или Сиддармарка. Это сильно повредило бы им, как только боевые действия снова стали мобильными, поскольку даже самое лучшее полевое орудие было менее передвижным, чем миномет. С другой стороны, возможно, это была не такая большая оплошность, как хотелось бы думать Грин-Вэлли, поскольку Рейнбоу-Уотерс также потратил так много времени, которое ему было дано, на переосмысление всей своей стратегии. Он продолжал накапливать припасы в Лейк-Сити — и, в некотором смысле, даже в большей степени, на стратегически рассредоточенных складах в других точках за линией фронта, — но в конце концов он явно решил не переходить в наступление в течение предстоящего лета.

Он был осторожен, чтобы не объяснять свое новое мышление Жэспару Клинтану, но даже беглый взгляд на его укрепления и дислокацию показал, что он намеревался сражаться с укрепленных позиций и позволить союзникам заплатить цену нападающего, когда это возможно. В такого рода боях ракетные установки — особенно массированные ракетные установки — вероятно, были бы гораздо более ценными для обороняющихся, чем могли бы быть минометы.

Что бы Рейнбоу-Уотерс, возможно, ни изложил в своих депешах в Зион, Мейгвейр, по крайней мере, казалось, совершенно ясно осознал свои намерения… что, вероятно, объясняло выбор капитан-генерала в производстве и закупках.

Но было ли решение Мейгвейра ошибкой или нет, печальная правда заключалась в том, что, несмотря на значительно превосходящую производительность Чариса в расчете на человеко-час, артиллерия Церкви весной значительно превысит численность орудий полевых армий союзников. Их орудия были бы не так хороши, они не были бы такими мобильными, гораздо больший процент из них был бы переделан из гладкоствольных, и чугунные пушки Фалтина особенно были бы гораздо более подвержены разрыву при стрельбе, чем стальные и проволочные орудия союзников, но их было бы адское собственное количество.

Однако на этом фронте были и хорошие новости. В краткосрочной перспективе дела в Доларском заливе должны были принять явно негативный характер для Матери-Церкви. Но гораздо более опасным для долгосрочных надежд храмовой четверки было то, что Церковь Ожидания Господнего напрягала все свои силы до предела, чтобы добиться своего нынешнего производственного чуда.

Храм уже потерял все немалые производственные мощности королевства Долар, учитывая отчаянную потребность последнего в перевооружении войск, противостоящих армии Тесмар. Необходимость противостоять наступлению чарисийского флота, о котором все в Горэте знали, что оно должно было начаться, также была важным фактором. Но отвлечение внимания Долара — и производство оружия — едва ли было единственным следствием этого надвигающегося морского наступления.

Даже после битвы при Коджу-Нэрроуз крейсерам графа Шарпфилда удалось эффективно перекрыть все церковные перевозки через западную треть залива, и к северу от него, на землях Храма и в Северном Харчонге, были расположены менее половины литейных и мануфактурных заводов Церкви. Все остальные были в Южном Харчонге, и каждое ружье, каждая ракета, каждая винтовка или граната, произведенные на этих литейных заводах, должны были попасть на фронт.

А это означало, что они должны были путешествовать по воде.

На данный момент галеоны из залива Швей все еще могут переправляться в бухту Мэйлэнсат в заливе Фейрсток или в залив Талрин, откуда грузы могут быть доставлены баржами вверх по реке до канала Хейзор-Уэстборн. Легкие крейсера, действовавшие с острова Тэлизмен, понесли потери от конвоев этого судоходства, но пока барон Сармут не получил дальнейшего усиления, он мог использовать для этой цели только свои легкие подразделения. Галеоны должны были держаться ближе к дому, защищаясь от возможного внезапного нападения весьма усиленной западной эскадры доларцев со своей базы в заливе Сарам.

К сожалению, КДФ многому научился у чарисийского флота в защите конвоев, и Кейтано Рейсандо, новый командир западной эскадры, с пользой применил эти уроки к востоку от острова Земля Джека. В данный момент он управлял чем-то вроде челночной службы сопровождения галеонов на протяжении пятисот миль между Швеймутом и северной оконечностью пролива Уэйл, и это означало, что через него проходили семьдесят или восемьдесят процентов грузов, которые использовали этот маршрут до отвоевания Шарпфилдом острова Кло. И если бы эти галеоны проплыли еще девятьсот миль или около того до Марглиса в Тэншарском заливе, их грузы можно было бы переправить баржами вверх по реке Тэншар до канала Бедар, а оттуда прямо в южные Пограничные штаты, что было, безусловно, самым быстрым способом доставки его полевым армиям Церкви.

На данный момент по этим трем маршрутам шел огромный поток боеприпасов, но, учитывая то, что, как знал Грин-Вэлли, должно было произойти в ближайшее время, для доставки вскоре потребуется другой маршрут. Во всяком случае, он, черт возьми, больше не собирался идти через середину залива Долар!

Внутренние каналы от залива Южный Швей до пролива Хэнки компенсировали бы часть этой утраченной пропускной способности, по крайней мере, до тех пор, пока доларский флот сможет удерживать восточную оконечность залива открытой. Но даже каналы Сейфхолда на самом деле не идут ни в какое сравнение с грузоподъемностью океанского транспорта, и если пролив Хэнки каким-то образом окажется отрезанным от северных частей Ист- и Уэст-Хейвена таким же образом, как залив Швей…

Многие из этих новых пушек и ракет никогда не доберутся до Рейнбоу-Уотерса или армии Бога, — размышлял Грин-Вэлли. К сожалению, учитывая огромное количество людей, о которых мы говорим, и тот факт, что Шарпфилд и Данкин не смогут перекрыть залив завтра утром, многие из них выживут. Хотя это будет чертовски лучше, чем могло бы быть!

Это помогло бы — очень помогло — в предстоящей кампании, и правда заключалась в том, что союзникам на самом деле не нужно было повторять свои успехи на поле боя в том же масштабе, что и в предыдущие два года. Победы были необходимы, да, но Церковь просто не могла бесконечно поддерживать свой нынешний уровень производства. Даже казна Робейра Дючейрна неизбежно иссякла бы, а постоянная изоляция Южного Харчонга от севера отрезала бы любые будущие поставки оружия из этого источника для могущественного воинства.

Все это означало, что Храм никоим образом не сможет во второй раз возместить убытки, хотя бы отдаленно похожие на прошлогодние. Плохая новость заключалась в том, что эти потери должны были нанести имперская чарисийская армия и армия республики Сиддармарк, а Рейнбоу-Уотерс не собирался сотрудничать с ними.

Вот почему другую сторону называют «врагом», Кинт, — сардонически подумал Грин-Вэлли. — Почему, о, почему все их полевые командиры не могут быть такими же глупыми, как Кейтсуирт или герцог Харлесс? Или даже такими же умными, как Нибар или Уиршим? Но нет!

Рейнбоу-Уотерс был так же полон решимости избежать крови и разрушений, как и союзники, желавшие навлечь на него эти беды. У него был слишком хладнокровный и расчетливый ум, чтобы сделать это, и Карл Маннергейм решительно одобрил бы его последний мозговой штурм. То, что Грин-Вэлли только что закончил просматривать, было лишь последним из нескольких полномасштабных полевых экспериментов, санкционированных харчонгцем. Он знал, что не может сравниться в полной мере с союзнической артиллерией нового образца, но он начал получать достаточно собственных тяжелых орудий, чтобы позволить ему, по крайней мере, приблизиться к бомбардировке в стиле Чариса, и он держал много их сосредоточенными возле своей штаб-квартиры в Лейк-Сити, пока экспериментировал не просто с наилучшим способом их использования, но и с наилучшим способом защиты от них.

Капитан конницы Рангвин построил укрепленную «линию» шириной в милю и глубиной в три мили, а затем повелитель пехоты Жингбо сделал все возможное, чтобы снова взорвать ее. Строительство чего-то подобного на ранних стадиях северной зимы было нелегким делом даже для харчонгских крепостных, привыкших к еще более суровому климату, но Рангвин справился.

Во многих отношениях Рангвин напоминал Грин-Вэлли адмирала сэра Алфрида Хиндрика, барона Симаунта, за исключением того, что у Рангвина не было военного опыта до того, как империя Харчонг подняла могущественное воинство Бога и архангелов. Он был гражданским инженером, и очень хорошим. Это было одной из причин, по которой Рейнбоу-Уотерс выбрал его на его нынешнюю должность. Другим был тот факт, что он был почти так же умен, как, к счастью, менее изобретателен, чем Симаунт, и его происхождение из простолюдинов оставляло его блаженно свободным от аристократических предрассудков. Но тот факт, что у него не было абсолютно никакой подготовки военного инженера, был, пожалуй, его самым важным качеством, поскольку это означало, что ему нужно было гораздо меньше переучиваться.

Инженеры имперской харчонгской армии, как и любые другие харчонгцы, были лучшими, наиболее эффективными практиками своего искусства (каким бы это искусство ни было) во всем мире. Они знали это, независимо от того, знал кто-то еще или нет. Тот факт, что у них не было абсолютно никакого опыта в тактике и оружии новой модели, которые представил Чарис, был просто пустяком. Конечно, эти новомодные игрушки не были причиной для паники или того, чтобы позволить себе в панике отказаться от проверенных и испытанных методов, которые, как они знали, работали!

Возможно, существующих старших офицеров можно было бы обучить лучше, но маловероятно, что это удалось бы сделать вовремя, чтобы спасти могущественное воинство от катастрофы. Итак, Рейнбоу-Уотерс с прямотой, которой мог бы только позавидовать Александр Македонский, разрубил свой собственный гордиев узел клинком по имени Рангвин. Это не окружило капитана конницы друзьями. На самом деле, он так же хорошо, как и Рейнбоу-Уотерс, знал о нажитых им бесчисленных врагах. К несчастью для союзников, он был так же сосредоточен на победе в джихаде, как и командующий могущественным воинством, и он уже перевез свою семью в провинцию Швей в империи Южный Харчонг. Там ему больше нравился климат… во многих отношениях, и многие семьи торговцев и банкиров Южного Харчонга уже предлагали ему работу после окончания джихада.

Тем временем, однако, он подошел к вопросу о фортификациях нового образца с совершенно непредвзятым умом, и результаты обещали быть чрезвычайно болезненными. Какой бы хорошей ни была нынешняя чарисийская артиллерия, ей еще предстояло приблизиться к эффективности снаряженных тротилом снарядов земных войн двадцатого века. Версия тротила от Сандры Ливис может изменить это, но не в ближайшие несколько месяцев. Пилотные партии уже были наработаны на новом спутниковом объекте заводов Делтак, и новое взрывчатое вещество, получившее название «состав Д» в честь места его разработки, было с большим энтузиазмом испытано сэром Алфридом Хиндриком на его испытательном полигоне на острове Хелен, но до поздней весны или начала лета эта новая взрывчатка не достигнет реальных объемов производства.

Это означало, что все артиллерийские снаряды, доступные к началу предстоящих кампаний, по-прежнему будут заряжены черным порохом, а черный порох — даже нынешний чарисийский «призматический» порох — был слабым взрывчатым веществом по сравнению с чем-то вроде динамита или тротила. И, к сожалению, некоторые усилия Рангвина были бы серьезным испытанием даже для массированных артиллерийских обстрелов 1916 и 1917 годов.

Он продемонстрировал это в экспериментах, подобных тому, который только что наблюдал Грин-Вэлли. Хуже того, вместе он, Уинд-Сонг и Рейнбоу-Уотерс находились в процессе разработки совершенно новой доктрины использования этих укреплений. Это было то, что узнала бы имперская германская армия 1916 года: глубокая зона последовательных поясов траншей и укрепленных опорных пунктов, предназначенных для поглощения и направления атаки, отводя ее в заранее спланированные зоны оборонительного огня. И так же, как Рейнбоу-Уотерс был готов изменить конструкцию ручной гранаты «могущественного воинства», чтобы создать оружие, которое его пращники могли запускать на необычайную дальность, он подписал контракт на местное производство эквивалента наземных мин Чариса. У него не было колючей проволоки — по крайней мере, пока, — а мины «могущественного воинства» были менее мощными и менее надежными, чем чарисийская продукция нынешнего поколения, но в этих пределах он был на пути к созданию чего-то, что Эрих фон Фалькенхайен узнал бы слишком хорошо. Ни Рейнбоу-Уотерс, ни Рангвин пока не дошли до того, чтобы сознательно позволить атакующим наступать, пока они не выйдут из зоны эффективной поддержки своей собственной артиллерии, прежде чем броситься в сокрушительную контратаку. Учитывая то, как развивались их текущие дискуссии, компетентные ублюдки почти наверняка в конце концов прибудут туда… и, вполне вероятно, до того, как союзники будут готовы возобновить наступление.

Возможно, так же плохо было и то, что Рангвин придумывал способы атаковать свои собственные укрепления. Некоторые из его представлений о боевых инженерах и подрывных зарядах, к несчастью, были похожи на те, которые выработала имперская чарисийская армия. Что бы Рейнбоу-Уотерс ни говорил своему начальству в Зионе, он явно ожидал, что этим летом могущественное воинство и армия Бога будут защищать свои позиции, а не нападать. Однако он не собирался упускать ни одной наступательной возможности, которая попадалась ему на пути, и образ мыслей Рангвина — и образ мыслей, который он прививал инженерам, как можно быстрее проводя их через свои учебные программы, — вероятно, доставит командирам союзников некоторые очень неприятные переживания, когда это произойдет.

И Жингбо тоже не подарок, — ворчливо подумал Грин-Вэлли. — Этот человек потратил слишком много времени на переписку с Мейгвейром и братом Линкином, чтобы действительно задуматься над том, как лучше всего использовать свое новое оружие. И он проделал чертовски хорошую работу по анализу того, что мы с ними сделали. Его инструменты будут не так хороши, и у него не будет преимущества новой игрушки Алфрида и Эдуирда, так что у нас все равно будет огромное преимущество в досягаемости, дальности и гибкости. Но он, черт возьми, собирается развить лучшие способы применения, на которые он способен, для того, что у него есть, и у него есть чертовски много больше техники, чем у них когда-либо было раньше.

Если новый воздушный корпус сработает так хорошо, как было обещано, или хотя бы наполовину так хорошо, качественное артиллерийское преимущество союзников вполне может перевесить численное преимущество Церкви. Однако ни один воздушный шар еще не использовался в бою, и вполне возможно, что их тщательно разработанная доктрина не сработает так же хорошо на практике, как в теории. Даже если бы это произошло, даже самым тяжелым имеющимся в настоящее время орудиям было бы трудно справиться с теми видами укреплений, которые проектировал Рангвин. У Чариса просто не было фугасных снарядов, необходимых для того, чтобы пробить путь через глубоко засыпанные сверху грунтом позиции. Пока, по крайней мере. Это могло бы измениться, если бы Сандра Ливис смогла ускорить свой прогресс, но союзники не могли на это рассчитывать. В этом году их ожидает полноценная кампания, и даже если бы. Ливис добилась чудес, им все равно пришлось бы начать эту кампанию до того, как новые снаряды могли бы стать доступными, а это, вероятно, окажется дорогостоящим.

Идеальным решением было бы отправиться туда, где его людям не пришлось бы сталкиваться с укреплениями Рангвина или окопанной и подготовленной артиллерией Жингбо, и при нормальных обстоятельствах акцент ИЧА на мобильности позволил бы ему, герцогу Истшеру и другим командующим армиями союзников сделать именно это. Но отступающие армии Церкви слишком эффективно разрушили каналы и дорожную сеть позади себя, и погода уже мешала чарисийцам и сиддармаркцам проводить ремонтные работы.

И, к сожалению, даже имперская чарисийская армия нуждается в линии снабжения. Тот факт, что этой зимой нам удалось удержаться в заливе Спайнфиш и Сэйлике, поможет, и когда лед на Хилдермоссе растает — не говоря уже о проходе Син-ву — наша логистика станет намного лучше. Но даже в этом случае нам придется продвигаться по удручающе предсказуемым линиям, и Рейнбоу-Уотерс, очевидно, готов уклониться даже от требований Жэспара Клинтана, если ему придется. Мы не можем рассчитывать на то, что втянем его в такие незащищенные позиции, как у Уиршима или Кейтсуирта. И если будет похоже, что мы собираемся это сделать, он, черт возьми, отступит, чего бы ни хотел Клинтан, если мы не придумаем способ зафиксировать его на месте.

Грин-Вэлли стал усердно изучать военную историю Земли с тех пор, как его завербовали во внутренний круг, и ситуация, по его мнению, имела некоторый резонанс с последним годом или около того Второй мировой войны. В глазах Жэспара Клинтана Харчонг занимал почти такое же положение, какое силы СС занимали при Адольфе Гитлере. Он доверял преданности харчонгцев джихаду — или, по крайней мере, предотвращению успеха Церкви Чариса — так, как не доверял ни одной из других светских армий, откликнувшихся на призыв Матери-Церкви. На самом деле, он доверял харчонгцам больше, чем собственной армии Церкви, учитывая его нынешние отношения с Аллейном Мейгвейром. Это означало, что харчонгский командир пользовался гораздо большей свободой действий, когда дело доходило до требований Клинтана, и Рейнбоу-Уотерс наглядно продемонстрировал, что каким бы умным и готовым мыслить «нестандартно» он ни был, он также был непревзойденным мастером игры в систему, типичной для харчонгской аристократии.

Даже он не смог бы просто игнорировать Жэспара Клинтана, и если военная ситуация начнет рушиться, его способность манипулировать Клинтаном, вероятно, рухнет вместе с ней. Но он, по крайней мере, начал бы кампанию с гораздо большей степенью гибкости, чем любой из предыдущих полевых командующих, противостоящих союзникам.

И это будет больно, — мрачно подумал Грин-Вэлли. — Даже с корпусом воздушных шаров, и даже при условии, что он сработает идеально, это будет болезненно. Тем более, что он также собирается начать кампанию с выдвинутыми вперед базами снабжения, достаточно большими, чтобы поддерживать его операции все чертово лето.

Что ж, империя Чарис и раньше сталкивалась с кажущимися неразрешимыми проблемами, — напомнил он себе. — Им просто придется сделать это снова.

Как только он или кто-то другой придумает ключ к разгадке того, как это сделать.

.IV

Заводы Делтак, баронство Лочейр, королевство Старый Чарис, империя Чарис; пещера Нимуэ, горы Света, земли Храма; и Сиддар-Сити, республика Сиддармарк

— Так ты доволен последним мозговым штурмом Алфрида? — спросил Кэйлеб Армак.

— Похоже, они работают просто отлично, — ответил по комму Эдуирд Хаусмин, недавно ставший герцогом Делтак, откинувшись на спинку стула и глядя из окон своего офиса на шумную, никогда не прекращающуюся деятельность крупнейшего промышленного комплекса в мире.

— В некотором смысле я бы предпочел предложение Алдаса Разуэйла, — продолжил он, выражение его лица стало немного более мрачным, когда его взгляд остановился на все еще недостроенной крыше и стенах цеха по изготовлению стволов, недавно названного именем Карлтина Хейджила. — Сжатый воздух для горелки на самом деле не такая уж большая проблема, а масло огненной лозы намного менее взрывоопасно, чем водород, не говоря уже о том, что его легче транспортировать, чем соляную кислоту. Воздух также не оказывает коррозионного воздействия на облицовку газовых ячеек. Но подъемная сила водорода примерно в семь раз больше, чем у горячего воздуха, а лак, который люди Рейяна придумали для газонепроницаемости стального чертополоха, заодно снижает коррозионный эффект. Полностью остановить это невозможно, но каждая ячейка должна быть исправна по крайней мере в течение месяца или около того, прежде чем она потребует плановой замены. — Он пожал плечами. — Военно-морскому флоту будет проще производить газ, а для армии перевозка многотонных партий соляной кислоты и цинка создаст некоторые серьезные угрозы безопасности. С другой стороны, они смогут перевозить гораздо больше того и другого, чем морской корабль может вместить в свой доступный объем.

— Верно, и я не думаю, что кто-то будет жаловаться на транспортные проблемы, как только они поймут, что это значит для них, — вставил Кинт Клэрик из лагеря Мартина Тейсина. — Этот взгляд сверху вниз будет иметь огромное значение для наших передовых наблюдателей, особенно учитывая то, что Рангвин сделал со своими укреплениями. И если нам удастся превратить ситуацию вновь в сражение на открытом поле, это может оказаться еще более важным. Во-первых, будет облегчением не полагаться на «догадки» и «домыслы», которыми я никому не могу объяснить то, что происходит по другую сторону следующего холма! Если уж на то пошло, мы сможем дать Русилу и другим такое же преимущество, не нуждаясь в случайных появлениях сейджинов с важной информацией именно тогда, когда им это нужно. И Бог свидетель, нам понадобится каждое преимущество, которое мы сможем получить против Рейнбоу-Уотерса.

— Аминь, — горячо согласился Кэйлеб.

— В любом случае, все отряды аэронавтов первой волны должны достичь Трэншара в течение следующих трех или четырех пятидневок, — продолжил герцог Делтак, все еще глядя на цех. — Я бы действительно предпочел, чтобы они могли продолжать тренироваться — водород плохо реагирует на искры, и беспокоюсь о мерах предосторожности, которые могут подвести, — но полагаю, о задержке не может быть и речи?

— Боюсь, что да, — ответил Мерлин. — О, они могут обучаться основным процедурам, но не могут развернуться для реальной полевой подготовки, пока не придет время их использовать. Это не то, что мы могли бы скрыть от случайного наблюдателя — например, от любого в радиусе, о, двадцати или тридцати миль, — и кто-то вроде Рейнбоу-Уотерса осознал бы последствия этого так же быстро, как и любой на нашей стороне. Я не знаю, сколько пользы это принесло бы ему, но если бы это принесло хоть какую-то пользу кому-то, он был бы единственным. Так что отрядам просто придется оставаться под прикрытием, пока не придет время выдвигаться на фронт. Знаю, вы беспокоитесь о несчастных случаях во время фазы накачки, но мы будем производить водород по необходимости, а не таскать его с собой в огромных резервуарах под давлением, и гораздо больше шансов, что он просто сгорит — чертовски сильно, я согласен с вами — если он загорится, не находясь под давлением. И, учитывая то, как поднимается шар, он не будет болтаться на уровне земли, даже если у них будет серьезная утечка. Те искры, о которых вы беспокоитесь, воспламенят его с гораздо меньшей вероятностью, чем вы думаете, просто потому, что они не могут поймать его до того, как он выйдет за пределы досягаемости!

— Что, я уверен, станет большим утешением для выживших, если какой-то из них действительно загорится! — немного язвительно сказал Делтак. Но потом он вздохнул и покачал головой.

— Мне это не нравится, но это может быть потому, что я очень боялся возможных несчастных случаев — и особенно тех, которые связаны с такими вещами, как легковоспламеняющиеся газы, — после нашего пожара. Прошло всего около четырех месяцев, а такие вещи… как правило, застревают в сознании людей. — Он поморщился и развернул свое кресло обратно, отводя взгляд от почти завершенного цеха по отделке сменных стволов. — И, полагаю, возможно, я просто слишком много читал о «Лейкхерсте». В любом случае, я не могу спорить с «военной логикой», Мерлин. И должен признать, что с нетерпением жду реакции храмовых мальчиков, когда они увидят это в первый раз!

— Думаю, вы можете с уверенностью предположить, что все мы такие, — сухо заметил Кэйлеб. — Если разобраться, то это, вероятно, наша самая большая козырная карта за всю кампанию этого лета. Время или нет, но мне не очень хочется объяснять Хоуэрду Брейгарту, почему он не получил ни одного из них.

— Уверен, что он простит тебя… в конце концов, — успокаивающе сказал Мерлин. — Он понимает ценность неожиданности лучше, чем большинство. Кроме того, Эдуирд снабдил его всей этой великолепной новой артиллерией, и он прекрасно справляется со своими делами.

— С этим не поспоришь, — одобрительно сказал Кэйлеб. — На самом деле, у него все достаточно хорошо, думаю, пришло время начать процесс возведения Хэнта в герцогство.

— Кажется, в последнее время происходит много такого, — заметил Мерлин с чем-то подозрительно похожим на смешок, и изображение Делтака сделало грубый жест в его сторону.

— Это потому, что какой бы отвратительной ни выглядела эта кампания, мы не беспокоимся о том, переживем мы ее или нет. — Тон Кэйлеба был значительно более трезвым. — Когда вы уверены, что все еще будете здесь в конце года, у вас остается гораздо больше свободного времени, чтобы подумать о вручении знаков благодарности людям, которые позаботились о том, чтобы вы это сделали. Таким людям, как ты, Эдуирд.

— Это были совместные усилия, Кэйлеб, — ответил герцог Делтак с оттенком смущения. — Не буду притворяться, что не надрывал задницу, но и многие другие люди тоже. И, по крайней мере, в меня никто не стрелял.

— Верно, но нет ни одного человека в военной форме, который не понимал бы, что эта война будет выиграна на производстве так же, как и на любом поле битвы, — сказал Мерлин. — И правда в том, что победить храмовую четверку — это самая легкая часть. Вы и ваши люди — это то, что может позволить нам в конце концов выиграть войну против Запретов.

— Но победа в войне против храмовой четверки должна быть на первом месте, — вставил Нарман со своего компьютера в пещере Нимуэ. — И думаю, что наша маленькая кампания психологической войны начинает действовать на нервы другу Жэспару. Его агенты-инквизиторы тратят ужасно много времени, срывая все эти листовки со стен по всей подвластной Храму территории, и они, похоже, немного расстраиваются из-за этого. — Дородный маленький князь ангельски улыбнулся. — Слухи тоже распространяются. Ни один из его городских и районных епископов-инквизиторов больше не может притворяться, что они всего лишь местное явление.

— Да, не могут, — согласилась Ниниэн Рихтейр тоном глубокого удовлетворения, и Мерлин улыбнулся ей через стол для завтрака.

Должно быть, это доводит Клинтана и Рейно до безумия, — подумал он. — Почти два года им удавалось препятствовать тому, чтобы большинство сторонников Храма осознали, насколько широко пульты Совы распространяли свои листовки. Справедливости ради, Нарман и Ниниэн были осторожны в наращивании этого распределения. Клинтан собирался в конце концов обвинить в этом демонов, что бы они ни делали, но они хотели, чтобы в сознание людей медленно просачивалась информация о бюллетенях, вывешенных на стенах и дверях. Постепенно становилась общепринятой частью их мира, давая им время преодолеть «демоническую» новизну, присущую им, по мере того, как знакомство стирает недоверие. Чтобы помочь этому, они строго ограничили количество «ошеломляющих» разоблачений в каждом выпуске, заполняя по крайней мере половину, а чаще две трети места домашними местными новостями. Новостные материалы, которые люди могли бы проверить. Точность которых они могли проверить сами и которые, как правило, подтверждали те элементы, которые они не могли проверить по ассоциации.

Как только они донесли их до сведения своих читателей в качестве альтернативного источника информации, они начали расширять свои нападки на версию событий Клинтана. В прошлом году или около того они даже начали публиковать заявления «кулака Бога», включая ошеломляющие списки преступлений, за которые «кулак» уничтожил буквально десятки викариев и архиепископов, почти все из которых были союзниками или подхалимами Клинтана. Ущерб, который был нанесен авторитету великого инквизитора, было бы почти невозможно переоценить, и за последние пять или шесть месяцев дистанционно управляемые пульты Совы начали распространять их еще шире. Теперь они были повсюду, и, хотя вряд ли кто-нибудь в пределах досягаемости инквизиции признал бы это, многие из их читателей решили, что они говорят правду… а Клинтан — нет.

Однако еще одним следствием этой большей насыщенности стало то, что люди стали осознавать, что повсюду появляются одни и те же информационные бюллетени. Несмотря на коммуникационные ограничения доэлектронной цивилизации, инквизиция больше не могла притворяться даже перед обычным обывателем, не говоря уже о своих собственных агентах-инквизиторах, что они ограничены только одним регионом или, возможно, одним или двумя из больших городов земель Храма. Они также не могли скрыть тот факт, что листовки появлялись, несмотря на все, что могли сделать приспешники Клинтана, чтобы предотвратить это, что безжалостно разрушало ауру непобедимости инквизиции. Плащ власти и могущества Жэспара Клинтана становился все более изодранным, а когда и вовсе развалится…

— Моральное относится к физическому как три к одному, — процитировал Мерлин. — Наполеон не все понял правильно, но он справился с этим. Чем больше у нас будет ублюдков Клинтана — и всех в армии Бога и могущественном воинстве, если на то пошло, — оглядывающихся через плечо, тем сильнее они будут дрожать, когда обрушится молот.