К грядущему триумфу

Вопрос прозвучал быстро, неожиданно жестким голосом, и Жоржет напряглась.

— Никогда, отец! — Она покачала головой. — Я всегда считала, что Эйлана была очень набожной молодой женщиной, по-настоящему преданной Матери-Церкви. Уверяю вас, если бы я когда-нибудь видела какие-либо доказательства обратного, я бы что-нибудь сказала об этом!

— А ты бы стала? — Он наклонил голову, как виверна, рассматривающая кролика, который вот-вот станет ужином. — Приятно обнаружить такую послушную дочь Матери-Церкви. Особенно в наши дни.

— Я никогда не была никем другим, отец, — заверила его Жоржет, чувствуя, как на лбу у нее выступили капельки пота, и гадая, заметит ли он это. Не то чтобы видеть небольшой пот, даже от самого невинного, было чем-то необычным для агента-инквизитора, когда он начал задавать острые вопросы.

— Я уверен. — Он слабо улыбнулся. — И где я могу найти госпожу Барнс?

— Если вы последуете за мной, отец, — сказала она, милостиво поманив его рукой, в которой был медальон.

Он отступил на полшага, чтобы дать ей пройти мимо себя, затем последовал за ней по пятам, и ее пульс участился. Медальон стал липким от пота ее ладони, и это, вероятно, было хорошо. Это помогло бы удержать его на месте, пока он ей не понадобится. Если она в этом нуждалась. Если бы Бог был добр, она бы этого не сделала, но она заставила себя сделать глубокий, очищающий вдох и столкнулась с возможностью того, что могла бы.

— Извините меня, Эйлана, — сказала она, когда стражники и агенты инквизиторы последовали за ней к витрине. — Здесь есть несколько человек, которые хотели бы поговорить с вами.

— О? — Эйлана стояла спиной к магазину, когда работала над витриной, и повернулась с приятной улыбкой… которая мгновенно исчезла, когда она увидела пурпурный цвет шулерита.

— О! — выдохнула она, невольно отступая назад. Ее спина коснулась стекла витрины, и она остановилась, уставившись огромными глазами на инквизиторов.

— Эйлана Барнс? — резко спросил младший священник.

— Д-д-да, — вырвалось у нее. — Я… я Эйлана Барнс… отец.

— Иди сюда, девочка! — рявкнул он, нетерпеливо указывая на торговый зал перед собой.

Она смотрела на него еще мгновение, пойманная в ловушку в оконном проеме, затем ее плечи опустились, и она подчинилась команде. Он подождал, пока она встанет прямо перед ним, затем скрестил руки на груди и строго посмотрел на нее.

— Управление инквизиции хочет обсудить с вами несколько вопросов, госпожа Барнс. Вопросы, касающиеся вашей двоюродной сестры и вашего дяди.

— М-м-мой…?

Она не смогла выговорить фразу, и внезапный страх — и горе — наполнили ее карие глаза.

— Да. — Его глаза были намного жестче, чем у нее, сверкающие и холодные. — В данный момент они находятся под стражей. Боюсь, меня послали за вами, чтобы вы присоединились к ним.

— Под стражей? Держать меня? — Эйлана покачала головой. — Нет! Должно быть, здесь какая-то ошибка! Кристал и дядя Гастан — они хорошие люди, отец! Они любят Мать-Церковь и архангелов! Воистину так и есть!

— В таком случае им нечего бояться… и тебе тоже, — сказал он ей голосом, который кричал прямо противоположное. — Уверен, что мы со всем этим разберемся достаточно быстро. А теперь пойдем, девочка.

Эйлана умоляюще посмотрела на него. Затем, против ее воли, ее взгляд метнулся к Жоржет, и она приподняла умоляющую руку.

Суровые глаза младшего священника сузились, а тонкие губы сжались. Затем он взглянул на старшего стражника.

— Вероятно, лучше всего взять с собой и ее, — сказал он. — В любом случае, это не повредит, и если этот заговор так широко распространен, как мы думаем, ей тоже может быть что рассказать нам.

Бешено колотящееся сердце Жоржет Стивинсин, казалось, остановилось.

— Отец, — осторожно сказала она, — я ничего не знаю ни о каких заговорах. Честно говоря, я также не могу поверить, что Эйлана что-то знает, но могу заверить вас, что я этого не делаю.

— Тогда тебе не о чем беспокоиться, — сказал он ей и мотнул головой в сторону монаха, стоявшего позади нее.

Она не могла видеть мужчину, но знала, что он был там, и ее правая рука метнулась ко рту, когда он потянулся к ней. Ее губы приоткрылись, а глаза закрылись в быстрой, последней молитве. Затем ее рука оказалась у рта и…

Ее глаза снова широко раскрылись, когда пальцы монаха сомкнулись на ее запястье. Он был подготовлен к такому поступку и ждал, и его собственная рука начала двигаться на мгновение раньше ее. Теперь он остановил ее пальцы в доле дюйма от губ. Она отчаянно повернулась к нему лицом, царапая его глаза свободной рукой, пытаясь вырваться и засунуть медальон в рот, но он только отвернул лицо от ее ногтей и вывернул руку, которую он схватил, вверх и за спину. Что-то треснуло и порвалось в ее локте, она вскрикнула от боли и упала на колени, ее лицо побелело от боли, затем закричала сквозь стиснутые зубы, когда он вывернул еще сильнее, чтобы удержать ее там.

— И что мы здесь имеем? — очень тихо сказал младший священник, склонившись над ней, когда один из стражников схватил ее за другую руку, заломив ее за спину и прекратив ее отчаянную борьбу.

Она уставилась на них, тяжело дыша, в ее голубых глазах горели страх и вызов. Не было никакой надежды удержать эти эмоции в компании, но она отказывалась отводить взгляд, несмотря на ужасную боль в поврежденном локте, когда монах заставил ее руку повернуть ладонью вверх, его сила издевалась над ее собственной, и разжал ее пальцы. Младший священник протянул руку и снял медальон с ее ладони, поднеся его к свету, и его глаза загорелись торжеством.

— Итак, мы поймали рыбу покрупнее, чем я ожидал, — пробормотал он, сжимая медальон в кулаке и засовывая его в карман пальто. — О, я давно, очень давно хотел встретиться с одним из вас.

X

Офис Аллейна Мейгвейра, город Зион, земли Храма

— Это плохая идея, Аллейн, — сказал архиепископ воинствующий Густив Уолкир. — Я не могу начать говорить вам, насколько плохой идеей я считаю это, и Рейнбоу-Уотерсу это понравится еще меньше, чем мне.

— Тогда нас трое, — кисло ответил Аллейн Мейгвейр. — К сожалению, не вижу никакого способа избежать этого.

Уолкир откинулся на спинку стула, нахмурившись так свирепо, что его густая борода, казалось, встала дыбом. Одной из вещей, которые Мейгвейр всегда ценил в Уолкире, была его готовность высказывать свое мнение… по крайней мере, капитан-генералу. Это — в сочетании с его исключительной компетентностью, энергией и личным чувством преданности — объясняло, как он прошел путь от младшего священника до архиепископа воинствующего за шесть лет, прошедших с момента первой катастрофы у рифа Армагеддон. К счастью, он также был достаточно умен, чтобы не высказывать свое мнение в присутствии некоторых других ушей, но на этот раз он казался достаточно разъяренным, чтобы Мейгвейр активно беспокоился о его благоразумии.

— Послушай, Густив, — сказал капитан-генерал, слегка наклоняясь вперед через стол, — Ты мне нужен там, где ты сейчас находишься — то есть, живой, — поэтому, пожалуйста, не выражайся так… откровенно, когда это может вернуться к Жэспару.

Уолкир сердито посмотрел на него на мгновение, но затем его плечи, казалось, слегка расслабились, и он прерывисто кивнул.

— Понимаю, — признал он. — Но это действительно плохая идея.

— Согласен, что у нее есть определенные недостатки, — признал Мейгвейр, — и моя первоначальная реакция на него была примерно такой же, как у вас. Однако с тех пор у меня было некоторое время подумать об этом, и правда в том, что, если подтвердится стоящий за этим смысл, это не так безумно, как кажется на первый взгляд.

Уолкир издал полувежливый звук недоверия, и Мейгвейр фыркнул.

— Я имел в виду «не совсем», — отметил он.

Он встал и подошел к огромной топографической карте, висевшей на одной из стен кабинета. Известное местоположение штаб-квартиры каждой чарисийской и сиддармаркской армии было отмечено булавками, на каждой из которых был крошечный флажок с названием этой армии, и его указательный палец постучал по тому, который указывал на штаб-квартиру чарисийской армии Клифф-Пик, расположенную в небольшом городе Халфмин провинции Клифф-Пик.

— Согласно агентам инквизиции, все указывает на то, что чарисийцы неуклонно укрепляют Хай-Маунта здесь, в Клифф-Пике, намного сильнее, чем Грин-Вэлли в Нью-Нортленде или Истшера в Уэстмарче. — Его палец прошелся по позициям двух других армий. — Мы не так хорошо информированы о Стонаре. — Выражение его лица было мрачным, когда он постучал пальцем по городу Гуарнак, который генерал Трумин Стонар сделал своей штаб-квартирой после того, как его армия завершила уничтожение войск Барнэбея Уиршима. — Есть признаки того, что он определенно укрепляется, но мы не знаем, насколько. Однако мы знаем, что по крайней мере три из новых стрелковых дивизий Сиддармарка направляются к Хай-Маунту, а не к Стонару.

Он еще раз указал на позицию армии Клифф-Пик, затем вернулся к своему креслу, сел и откинул его назад с серьезным выражением лица.

— Могу я спросить, откуда мы это «знаем»? — Тон Уолкира был скептическим.

— Думаем, что знаем это, потому что один из наших шпионов в Сиддар-Сити получил в свои руки копию фактических приказов о передвижении и отправил ее нам с посыльной виверной, — ответил Мейгвейр. — Это пока самое веское доказательство, но есть и другие. Я бы не был склонен слишком доверять кому-либо из них, учитывая, насколько эффективно другая сторона так часто закрывала наши шпионские сети, но все вместе они рисуют убедительную картину. И Жэспар клянется, что агент, который прислал нам копию этих приказов о передвижении, еще никогда не посылал нам ложную информацию. На самом деле, по словам Жэспара, это тот самый шпион, который раздобыл нам планы новых методов выплавки стали.

Уолкир внезапно задумался, услышав это, и Мейгвейр пожал плечами.

— Как я и сказал. В большинстве случаев я бы не спешил хвататься за такого рода информацию. Чихиро, я не спешу хвататься за это сейчас! Но ничто из того, что мы видели, пока не противоречит этому, и, по крайней мере, часть информации, которой мы располагаем, исходит из того, что, безусловно, кажется надежным источником. И если это точно, должна быть причина, по которой они усиливают Хай-Маунта, даже за счет отвода дополнительных сиддармаркских войск к нему, вместо того, чтобы еще больше усилить Стонара или создать совершенно новую, чисто сиддармаркскую армию, чтобы бросить на нас. Армия Сиддармарка была лучшей в мире по меньшей мере столетие. Должно быть, обидно на данный момент занимать второе место после чарисийцев, как бы ни была благодарна республика Кэйлебу и Шарлиэн за спасение своей задницы. Уверен, что лорд-протектор испытывает сильное давление с требованиями создания крупных полевых армий под командованием Сиддармарка, поэтому приказы об отправке стольких его новых дивизий к Хай-Маунту, вероятно, не являются какой-то случайной прихотью с его стороны. И тот факт, что Хай-Маунт перенес свою штаб-квартиру в Халфмин, не делает нас счастливее.

Уолкир нахмурился, рассматривая карту с того места, где он сидел.

Халфмин находился более чем в трехстах милях к югу от Эйванстина на реке Дейвин, где армия Гласьер-Харт Канира Кейтсуирта встретила свою гибель, а армия Клифф-Пик Хай-Маунта была основной силой преследования, которая завершила уничтожение армии Гласьер-Харт. В тот момент он был далеко к северу от Эйванстина, так что на самом деле он переместился примерно на четыреста миль к своему нынешнему местоположению.

— А как насчет Симкина? — спросил он, указывая на карту, на которой была изображена армия Дейвин Алина Симкина с штаб-квартирой в Эйванстине.

— Есть признаки того, что он также укрепляется. Не так сильно, как Хай-Маунт, но больше, чем Истшер на его северном фланге, — ответил Мейгвейр, и Уолкир нахмурился еще больше.

— Ты думаешь, они переносят основную тяжесть своей атаки на юг? — Тон архиепископа воинствующего был чуть-чуть — совсем чуть-чуть менее недоверчивым.

— Во всяком случае, это кажется возможным. — Мейгвейр вздохнул и поиграл своим нагрудным скипетром. — Это не то, чего я ожидал от них, и это, безусловно, будет означать сдвиг от их прошлогодней стратегии. — Он пожал плечами. — В прошлом году — и за год до этого, если уж на то пошло — они сосредоточились на уничтожении полевых армий. Они также проделали чертовски хорошую работу, и эта стратегия до сих пор хорошо работала на них. Теперь они должны осознать, что Рейнбоу-Уотерс и воинство — наши самые сильные оставшиеся полевые силы и наиболее уязвимые во многих отношениях. Если они смогут обойти его сзади, как они сделали с Уиршимом — я знаю, что осуществить это было бы намного сложнее, особенно в летней кампании, но я не собираюсь говорить, что это было бы невозможно для этих ублюдков — они могли бы отрезать Холи-Лэнгхорн. И если бы им это удалось, большая часть из двух третей могущественного воинства потеряла бы свою основную логистическую связь с землями Храма. Даже если они не смогут обойти его сзади, у них достаточно преимущества в мобильности, и я бы ожидал, что они попытаются прорвать его фронт в определенных точках, а затем воспользуются этим, чтобы обойти его позиции с флангов по обе стороны от прорывов.

Уолкир кивнул. Он поделился с Мейгвейром анализом вероятной стратегии еретиков. На самом деле, он помог сформулировать его.

Враги Матери-Церкви, и особенно имперская чарисийская армия, преподали ее защитникам острый и чрезвычайно болезненный урок о достоинствах мобильности, начавшийся с уничтожения армии Шайло и завершившийся сокрушительными поражениями прошлым летом на Дейвине и в Силманском ущелье. Армия Бога пыталась компенсировать хотя бы часть этого преимущества своими недавно сформированными дивизиями, четверть из которых составляли драгуны — конная пехота, а не уланы, — хотя никто не ожидал, что эти новые дивизии будут такими же умелыми, по крайней мере на начальном этапе, как гораздо более опытные чарисийцы. Когда дело доходило до пересаживания своей пехоты на коней, могущественное воинство находилось в более невыгодном положении, чем армия Бога, по многим причинам, включая тот факт, что крепостным всегда… настоятельно не рекомендовали становиться опытными наездниками. Из-за этого Рейнбоу-Уотерс был вынужден преобразовать в драгунов существующие кавалерийские подразделения, если он хотел увеличить численность своей конной пехоты, и Уолкир был убежден, что для большинства харчонгских кавалерийских офицеров «преобразование» было не более чем поверхностным.

Однако, несмотря на все усилия, армии Матери-Церкви оставались гораздо менее мобильными, чем их противники. В таком случае логичным решением для Кэйлеба и его генералов было продолжать использовать это преимущество — и их успешную стратегию — и сосредоточиться на уничтожении или, по крайней мере, нанесении ущерба харчонгцам Рейнбоу-Уотерса в предстоящей кампании. Прорыв фронта могущественного воинства в какой-то тщательно выбранной точке или нескольких точках вполне может позволить им провести конные колонны в тылы Рейнбоу-Уотерса. Если бы им это удалось и они смогли проникнуть за его укрепленные опорные пункты до того, как он смог отступить, они могли бы разрезать его силы на разрозненные отряды и раздавить их по частям.

Это было основной причиной, по которой почти четверть всего могущественного воинства была выделена в качестве стратегического резерва, удерживаемого далеко за «передовыми позициями» харчонгцев, чтобы — как мы надеемся — противостоять любым прорывам чарисийцев или сиддармаркцев.

— После того, как Рейно довел до моего сведения новые отчеты инквизиции о подкреплениях Хай-Маунта, я попросил Тобиса и его аналитиков просмотреть их, — продолжил Мейгвейр, — и я попросил его также посмотреть на все, что мы обнаружили. Конечно, все это чертовски «гипотетично». Чихиро! Я бы отдал одно из своих яиц — может быть, оба — за таких способных шпионов, какими, похоже, обладает Кэйлеб! — Он впился взглядом в настенную карту, затем пожал плечами и снова посмотрел на Уолкира. — Гипотетически или нет, однако, есть определенные признаки того, что они нагружают свой левый фланг намного сильнее, чем следовало бы, если они планируют делать то, что, как мы все убедили себя, является разумным для них. И как бы мне ни было неприятно это говорить, у нас не самый лучший послужной список для того, чтобы перехитрить ублюдков.

Уолкир заметил, что он не стал указывать на то, что у него и армии Бога в целом послужной список был гораздо лучше, чем у Жэспара Клинтана. Если бы Мейгвейр был волен принимать свои собственные решения и решения без вмешательства великого инквизитора, Канир Кейтсуирт был бы заменен за несколько месяцев до уничтожения армии Гласьер-Харт, а Барнэбею Уиршиму было бы позволено отступить задолго до того, как он был отрезан и разгромлен. Смогла бы даже замена командующего предотвратить то, что еретики сделали с армией Гласьер-Харт прошлым летом, было вопросом без ответа, но никакая мыслимая замена не смогла бы выполнить работу хуже, чем это сделал Кейтсуирт.

— В любом случае, — продолжал Мейгвейр, не обращая внимания на мысли архиепископа воинствующего, — вполне возможно — по крайней мере, возможно, — что они решили извлечь выгоду из успехов Хэнта против Рихтира. На самом деле, по словам Жэспара, — он закатил глаза, — очевидно, именно по этой причине они не усилили Хэнта еще больше.

— Прошу прощения? — Уолкир моргнул, а Мейгвейр фыркнул.

— Жэспар предположил, что причина, по которой Хэнт не получает столько новой техники и столько дополнительных людей, как другие их армии, заключается в том, чтобы убедить нас, что в глазах Кэйлеба и Стонара Долар — чисто второстепенный театр действий. По его мнению, когда я говорю ему, что они, очевидно, рассматривают Долар как второстепенный театр, основываясь именно на этой логике, только подчеркиваю вероятность того, что все это является тщательно продуманной уловкой. И, конечно же, мы явно попались на нее. Предполагается, что мы не учитываем угрозу на нашем южном фланге — как и я, — чтобы «непропорционально сконцентрироваться» на севере, пока Хай-Маунт не будет готов пробить ущелье Тимкин и либо повернуть на юг, чтобы соединиться с Хэнтом и покончить с Доларом раз и навсегда, либо продолжить движение на юго-запад в Дейрнит.

— В Дейрнит, — повторил Уолкир.

— На самом деле, это может быть не так надумано, как кажется на первый взгляд, — сказал Мейгвейр более трезво. — О, я не готов согласиться с предположением, что они намеренно обделили Хэнта людьми и оружием в рамках какого-то глубоко укоренившегося плана обмана. Истшер слишком умен для этого, и даже если бы он им не был, Кэйлеб и Стонар определенно умны. — Он махнул рукой в пренебрежительном жесте. — Но это не значит, что они не были бы так же рады, если бы мы пришли к выводу, который предлагает Жэспар, если у них действительно есть какие-то амбиции, помимо простой нейтрализации Долара. Потому что правда в том, что если бы они смогли застать нас там врасплох, и если бы Хай-Маунт смог добраться до Дейрнита, у нас могли бы возникнуть серьезные проблемы. Особенно учитывая ситуацию в заливе Долар.

Уолкир склонил голову набок, и Мейгвейр перестал играть со своим скипетром и позволил своему креслу снова выпрямиться, чтобы он мог опереться локтями на стол и снова наклониться вперед.

— На данный момент их военно-морской флот все еще действует довольно осмотрительно в заливе, — сказал он. — Их торговые рейдеры причиняют много боли, и удары, которые получает наша логистика, — это не повод для насмешек, но они не отреагировали так сильно на Коджу-Нэрроуз, как я ожидал. По крайней мере, пока.

— Ты думаешь, это скоро изменится?

— Я буду чертовски удивлен, если это не изменится… и скоро, — мрачно сказал Мейгвейр. — , Например, мы потеряли след, по крайней мере, некоторых из тех броненосцев, которые они использовали против Деснаира, а Кэйлеб Армак не тот человек, чтобы оставить без ответа то, что случилось с его флотом. Возвращение его людей до того, как они могли быть переданы для Наказания, было довольно решительным первым шагом в этом направлении, но я абсолютно гарантирую вам, что после того, что произошло в бухте Хаскин, эти чертовы броненосцы направляются в залив Долар. Если они еще не добрались туда, то скоро прибудут. И когда они это сделают, как ты думаешь, что будет с королевским доларским флотом?

— Термин «осколки» довольно быстро приходит на ум. — Тон Уолкира был еще более мрачным, чем у Мейгвейра, и капитан-генерал резко кивнул.

— Конечно, это так. Что бы ни думал Жэспар, флот Тирска будет сражаться не на жизнь, а на смерть. Мы с тобой оба это знаем. Я только молюсь Богу и архангелам, чтобы у Ранилда — или, по крайней мере, у его совета — хватило здравого смысла понять, что они не могут сражаться с этими паровыми броненосцами, и убрать свои галеоны к чертовой матери с их пути. Но что бы они ни делали, Чарис все равно будет контролировать весь залив. Я даже не хочу думать о том, что это означает для нашей логистики в долгосрочной перспективе, но краткосрочные последствия могут быть такими же катастрофическими и чертовски быстрыми.

— Вижу, что это чертовски неудобно, — нахмурившись, сказал Уолкир. — И согласен, что это было бы чертовски катастрофой в долгосрочной перспективе. — Он очень тщательно избегал таких слов, как «неизбежное поражение», даже обращаясь только к Мейгвейру, но они висели между ними двумя. — Однако я не уверен, что вижу непосредственный потенциал катастрофы.

— Нет? — Мейгвейр обнажил зубы в тонкой улыбке. — Хорошо, рассмотрим этот сценарий. Мы ожидали, что новые войска, набираемые и обучаемые в Чисхолме, будут развернуты в их существующих армиях. Но что, если вместо этого они пошлют новые войска на восток из Чисхолма? Что, если они используют свой контроль над морем, чтобы отправить сто тысяч или около того совершенно новых войск через Доларский залив и через залив Тэншар в залив Бесс… как раз в то время, когда передовые полки Хай-Маунта возьмут Дейрнит и предложат им город с чертовски хорошими портовыми сооружениями на нашем южном фланге? Ашер и Джурланк потерпели поражение в Эйванстине в прошлом году, и у них нет ничего похожего на нашу способность набирать и оснащать новые подразделения. Как бы я ни уважал графа Ашера и князя Григори, я думаю, что… маловероятно, что их оставшееся ополчение сможет противостоять регулярным войскам Чариса.

Уолкир содрогнулся при одной мысли об этом, и Мейгвейр одарил его ледяной улыбкой.

— Прямо сейчас у нас есть Тейренс Тигман, наблюдающий за ущельем Тимкин, а Долар все еще удерживает Эйликсберг, но у них с гарнизоном Эйликсберга едва ли сто двадцать тысяч человек. Если Хай-Маунт прорвется через ущелье, они никогда не смогут остановить его. Особенно с учетом того, что у Тигмана все еще нет стрелков, полностью оснащенных винтовками Сент-Килман, не говоря уже о всей артиллерии, которая у него должна быть. Первая волна новых орудий уже в пути — или будет в ближайшие несколько пятидневок, — но их еще нет, потому что мы уделяем такое приоритетное внимание северной части фронта.

— Я знаю, — кивнул Уолкир. — Но разве Бридгмин не должен усилить его?

— Да, как только сможет. Или, во всяком случае, таков был план.

Епископ воинствующий Арналд Бридгмин был назначен командиром отряда Холи-Лэнгхорн. Среди других болезненных уроков, которые имперская чарисийская армия преподала своим более отсталым ученикам, было преимущество организации армий в корпуса. Использование этого запятнанного ересью термина было, конечно, предано анафеме в глазах Жэспара Клинтана и инквизиции, поэтому Мейгвейр и Рейнбоу-Уотерс решили вместо этого называть свои корпуса «отрядами». Отряд Холи-Лэнгхорн состоял — или должен был состоять, в конечном счете, — в общей сложности из восьми дивизий, две из которых были конными. Поскольку дивизии армии Бога были намного меньше чарисийских дивизий, конечная численность Бридгмина составляла около шестнадцати тысяч человек, плюс артиллерия (когда и по мере ее поступления), всего лишь размером с одну чарисийскую дивизию. Тем не менее, это все еще была мощная сила, и пожалуй самая крупная, какую, по ощущениям Мейгвейра, единый штаб может реально контролировать на оперативном уровне, учитывая нынешнюю неопытность армии Бога в концепции корпуса и ограниченность коммуникаций командующего им офицера. До сих пор новый подход казался многообещающим, но армия Бога все еще выясняла, как лучше всего заставить работать всю эту идею. Новым командующим отрядами должно было потребоваться некоторое время, чтобы освоиться со своими обязанностями.

На данный момент практически готовыми к развертыванию были только три дивизии Бридгмина: восстановленные дивизии «Холи-Мартирс», «Ракураи» и 1-я дивизия «Темпл». Это было едва ли пять тысяч семьсот человек, ни один из них не был конником, и менее десяти процентов из них были опытными ветеранами. Возможно, так же плохо, как и то, что Бридгмин был почти таким же новичком в своей нынешней работе, как и большинство его людей. Ему было всего тридцать два года, и менее двух лет назад он был майором. Его стремительное продвижение по службе стало еще одним следствием необходимости армии Бога восстанавливаться после катастрофических потерь в Клифф-Пике и Маунтинкроссе, а также показателем того, насколько глубоко Мейгвейр добивался нужных ему старших офицеров.

К счастью, Бридгмин был умен, компетентен и предан, хотя инквизиция не полностью доверяла ему. Похоже, Уиллим Рейно подозревал — возможно, не без какой-то причины, — что яростная преданность Бридгмина Матери-Церкви была несколько сильнее, чем его преданность Жэспару Клинтану. Но каким бы умным он ни был, он все еще находился в процессе освоения своих новых обязанностей. Фактически, Мейгвейр в некотором смысле испытал почти облегчение от того, что его другие подразделения присоединятся к нему медленнее, чем ожидалось. Воинствующий епископ мог бы использовать это время с большой пользой, научившись управлять своими нынешними, значительно меньшими силами. В то же время…

— Проблема в том, что Бридгмин существенно не изменит баланс сил, — продолжил он. — И помимо нескольких других случайностей и неприятностей — я думаю, отряд Паркейра Гарлингтина на самом деле будет готов к развертыванию раньше, чем мы ожидали, — нам больше некого послать прямо сейчас. Хуже того, погода на юге позволит провести серьезную кампанию задолго до того, как это может произойти дальше на севере. Так что, если есть хоть какая-то возможность удара чарисийцев через ущелье Тимкин, Тигману будет очень трудно просто отступить перед ними, не говоря уже о том, чтобы удерживать свои позиции.

— Могу я спросить, с графом Рейнбоу-Уотерсом уже консультировались по этому поводу? — спросил Уолкир после минутного раздумья.

— Да. К сожалению, мы можем общаться только с помощью семафора или виверны, и это никогда не бывает так удовлетворительно, как обсуждение лицом к лицу. В конце концов, именно поэтому я отправил тебя на встречу с ним прошлой зимой.

Уолкир кивнул. Конечно, Мейгвейр не упомянул, что еще одним неоспоримым преимуществом личных бесед было то, что они не оставляли бумажного следа, который инквизиция могла бы… неправильно истолковать. В отсутствие прямого обсуждения корреспондентам необходимо было проявлять осмотрительность во всем, что они делали на бумаге.

— Сказав это, я бы точно не подтвердил, что граф поддерживает это, — продолжил капитан-генерал. — Его нынешняя диспозиция полностью соответствует тому, что мы — и он — ранее согласились, что еретики, скорее всего, сделают этим летом. Его офицеры и солдаты потратили месяцы на подготовку своих позиций, обновление своих карт, предварительное планирование действий, которые могут потребоваться, и выбор наилучших мест для размещения артиллерии и ракетных установок по мере их продвижения к фронту. Он не рад видеть, что все эти усилия пропадают даром, и он выразил обеспокоенность тем, что назначение нового командующего и недавно собранных сил на нынешние позиции графа Силкен-Хиллз ослабит его собственный правый фланг. Какими бы хорошими они ни были, у них не будет зимы, чтобы освоиться, и они не будут так хорошо интегрированы в его цепочку командования, как сейчас у южного воинства. Сказав это, он, конечно, готов подчиниться указаниям Зиона.

Боже мой, — подумал Уолкир. — В этом довольно много «осмотрительности», не так ли?

Архиепископ воинствующий поднялся со своего стула и подошел поближе к карте, изучая ее рельеф. На ней было не так много деталей, но он был хорошо знаком с картами меньшего масштаба, более подробными картами большей части задействованной местности. И хотя ему все еще не нравилась эта идея, он должен был признать, что она была более логичной — и значительно менее глупой — чем он первоначально думал.

Как бы мало Рейнбоу-Уотерсу ни нравилась мысль о переброске трети своих сил еще дальше на юг, потенциальная атака через проход Тимкин — особенно с перспективой контроля чарисийского флота над заливом Долар — может иметь серьезные последствия. И, как только что указал Мейгвейр, армия Тэншар Тейренса Тигмана никогда не сможет в открытую противостоять армии Клифф-Пик Хай-Маунта. До тех пор, пока он мог удерживать цепь гор Снейк и избегать столкновения с мобильностью Хай-Маунта, он, без сомнения, мог чувствовать себя хорошо. Но в то время как узкие проходы в горах Снейк и извилистые второстепенные дороги обеспечивали всевозможные превосходные оборонительные позиции, сам проход Тимкин представлял собой в основном открытую холмистую местность. Там было несколько участков леса и склонов холмов, чтобы замедлить наступающую армию, но ничего похожего на горные валы к северу и югу от прохода, а он был шириной в сто десять миль. Это был слишком большой фронт для армии Тэншар, чтобы его прикрывало столь небольшое количество людей.

Но у графа Силкен-Хиллз было в шесть раз больше сил, чем у Тигмана, и правда заключалась в том, что — особенно по сравнению с полной катастрофой прошлого года — могущественное воинство было лучше обучено, лучше оснащено и опытнее, чем девяносто процентов нынешней армии Бога. Если бы Силкен-Хиллз двинулся на юг, чтобы прикрыть этот фланг, Хай-Маунт обнаружил бы, что любые попытки проникнуть через горы Снейк намного сложнее. Кроме того, пехота и инженеры Силкен-Хиллз провели последние несколько месяцев, осваивая методы строительства укреплений, разработанные капитаном конницы Рангвином. Уолкир почти не сомневался, что оборона, которую они возведут через проход Тимкин, заставит даже Хай-Маунта передохнуть… при условии, что у них будет на это время.

И, — признался он себе, — они ведь не заберут с собой укрепления, — которые уже построили, не так ли? Большую часть орудий, да, но огневые точки все еще будут там, как и траншеи, бункеры и редуты.

Если бы Тигман переместил армию Тэншар на север, у него едва хватило бы людей, чтобы занять самые передовые из укрепленных позиций южного воинства, а это были очень грозные позиции. К тому времени, когда погода улучшится настолько, чтобы можно было вести серьезную кампанию на севере до Уэстмарча и Тарики, основная часть новых формирований армии Бога будет на передовой или очень близко к ней. Если бы он был на месте Рейнбоу-Уотерса, он был бы совсем не в восторге от мысли полагаться на эти новые, потенциально менее устойчивые группы и дивизии для прикрытия своего фланга, но они были бы гораздо эффективнее, делая это из заранее подготовленной обороны, чем на открытом поле боя.

— Мне все еще не нравится эта идея, — сказал он наконец, поворачиваясь к своему начальнику. — Должен признать, что я не продумывал все, на что вы только что указали. В свою защиту скажу, что я, конечно, многого из этого не знал. Но теперь, когда вы изложили логику, стоящую за этим, я признаю, что это не откровенное безумие, как я думал.

— Не совсем громкое одобрение, — сухо заметил Мейгвейр, — но, полагаю, я должен брать то, что могу получить. Особенно с тех пор, как граф Рейнбоу-Уотерс поставил одно… условие. Я бы точно не назвал это «требованием», но прежде чем он подпишет такое резкое перераспределение, он хочет иметь право голоса при принятии решения, кого мы назначим командовать районом, который Силкен-Хиллз собирается передать нам.

— Имеет смысл, — согласился Уолкир, возвращая взгляд к карте, вспоминая свои личные встречи с харчонгским командиром.

Это был умный, очень умный человек. Он хотел бы быть настолько уверенным, насколько это возможно для человека, как в качестве, так и в надежности командующего армией Бога на его фланге. Возможно, особенно из-за надежности этого командующего. Выступление Канира Кейтсуирта в армии Гласьер-Харт не могло вселить в него безграничную веру в доблесть армии Бога, и последнее, чего он хотел бы, — это командующего Храма, чья компетентность может быть под вопросом и который может оспорить его приказы или, что гораздо хуже, может… резко отступить под давлением.

— Я рад, что ты так думаешь. — Что-то в тоне Мейгвейра заставило Уолкира снова повернуться к нему лицом. Архиепископ воинствующий вопросительно поднял обе брови, и Мейгвейр почти капризно улыбнулся.

— На самом деле он был довольно настойчив, — сказал капитан-генерал. — На самом деле, он хотел предложить только одного офицера.

— И кто бы это мог быть? — медленно спросил Уолкир.

— Ну, ты, Густив.