Помоги проекту - поделись книгой:
— Просто убедись, что ты что-нибудь съел, — сказал Григэри более строго. — Знаю, что это не самая легкая вещь в такую погоду, но ты пробыл в море достаточно долго, чтобы знать, что набивать брюхо так же важно, как поддерживать топку в котле.
— Есть, сэр. — Симминс кивнул, и Григэри взглянул на Банифейса.
— Я оставлю его в твоих руках, Данел. Кроме того, — он снова усмехнулся, — я почти уверен, что Виктир считает минуты там, на крыле мостика, ожидая тебя.
— Я тоже их считаю, сэр. Просто не с таким энтузиазмом.
— Данел, если бы ты был в восторге от того, чтобы отправиться туда, я бы отправил тебя к бедаристам, а не на мостик. Доверься мне в этом.
Он кивнул и направился вниз по трапу боевой рубки. В нынешнем состоянии моря пользоваться внешними трапами для спуска с надстроек было… противопоказано.
Банифейс проводил его взглядом, затем глубоко вздохнул, кивнул мрачным вахтенным, ожидавшим в своем собственном снаряжении для непогоды, и открыл бронированную дверь в крыло мостика по правому борту.
Вой ветра резко усилился, когда он попытался превратить тяжелую дверь в молот, а переборку — в наковальню, но ему удалось справиться с ним и остаться невредимым. Затем он наклонил голову и подался вперед, навалившись на зубы бури, как человек, прислонившийся к стене.
Виктир Одеймир выглядел таким же промокшим, замерзшим, несчастным — и обрадованным его появлением, — как и ожидал Банифейс.
— Лэнгхорн! — Второму лейтенанту пришлось наклониться вперед, его рот оказался в нескольких дюймах от уха Банифейса. — Как я рад тебя видеть! — продолжил он, как будто прочитал мысли Банифейса.
— Могу себе представить! — Банифейс заорал в ответ, пристегивая свой брезентовый ремень безопасности к одному из протянутых спасательных тросов. Обычно на мостике это не требовалось, но сегодня было ненормально, и капитан Канирс был строг в таких вещах, как сохранение своей команды на борту и в неповрежденном состоянии. — Я проверил журнал! Тебе еще что-нибудь нужно мне передать?!
— Не совсем! — Одеймир повернулся и указал на северо-восток, вода лилась с его вытянутой, обтянутой клеенкой руки, как водопад. — Мы потеряли из виду ходовые огни «Черейта» около двух часов назад, но, похоже, у них не было никаких проблем, и мы не видели никаких сигнальных ракет! Полагаю, что он где-то там, и мы просто больше не можем его видеть!
Банифейс понимающе кивнул… и чертовски надеялся, что Одеймир прав. На борту каждого из кораблей класса Сити находилось почти двести пятьдесят человек.
— «Бейпорт» все еще там, где он должен быть! — продолжил Одеймир, на этот раз указывая на корму, а «Гейрмин» на посту по правому борту! На самом деле я не видел «Ривербенд» уже час или около того, но «Гейрмин» подал сигнал примерно пятнадцать минут назад, и «Ривербенд» тогда был на дистанции за его кормой!
Банифейс снова кивнул, еще более энергично. Если четырем из пяти кораблей 2-й броненосной эскадры действительно удалось остаться в такой тесной компании в такую погоду, как сейчас, и после такой ночи, как только что прошедшая, это чертовски хорошо доказало, что чудеса все еще случаются. И Одеймир почти наверняка был прав насчет «Черейта».
Почти наверняка.
— Хорошо! — крикнул он на ухо своему другу. — Я понял! Иди, поешь чего-нибудь горячего и поспи немного!
— Лучшее предложение, которое я получил за весь вечер! — Одеймир хлопнул его по плечу, мотнул головой в сторону собственных наблюдателей — которые ждали с как можно менее очевидным нетерпением (что было не очень много) после передачи постов своим сменщикам — отстегнул свой собственный страховочный трос и направился к относительной защите боевой рубки.
Чертовски жаль, что сэр Дастин не пошел дальше со своими закрытыми мостиками, — мрачно подумал Банифейс, пытаясь найти угол, где прочная, высотой по грудь, облицовка мостика защитила бы его, по крайней мере, от наихудших брызг, летящих к корме от погружающегося носа. Он нашел один — в некотором роде — и поморщился, глядя на безнадзорный штурвал в открытой рулевой рубке в центре мостика. Рулевой переместился на свой запасной пост в боевой рубке, там у него сохранялось больше энергии. Последнее, что им было нужно, — это чтобы человек за рулем оцепенел от изнеможения из-за погодных условий!
Наверное, я рад за него, но прямо сейчас мне бы не помешал собственный уютный застекленный насест! Конечно, — он пригнулся, а затем выплюнул изо рта немалую порцию морской воды, которая только что хлестнула ему в лицо, — чтобы справиться с таким дерьмом, это должно быть чертовски толстое стекло!
Что ж, он понимал, что у «Кинг Хааралда» был бы именно такой мостик, и при четырнадцати тысячах тонн водоизмещения он, вероятно, вообще не так сильно заботился бы о погоде, как «Эрейстор».
Ха! — мрачно подумал он. — Это просто будет означать, что Шан-вей должна придумать штормы похуже, чтобы занять их!
Он держался за стойку, наблюдая, как два гейзера вырываются ввысь через отверстия в люках каждый раз, когда опускается нос корабля, и поражался бешеной энергии, ревущей вокруг него. Ничто так не напоминало человеку о том, насколько он ничтожен по сравнению с масштабом Божьего творения, как шторм на море, и он старался не слишком задумываться о тысячах миль, которые им еще предстояли.
Они оставили залив Треллхейм далеко за кормой после остановки на угольной станции, которую граф Шарпфилд основал в заливе Пут-Ин на острове Хилл во время своего первого путешествия на остров Кло. Остров Хилл находился чуть более чем в двухстах милях от материка через пролив Хартбрейк, но материком, о котором шла речь, был Треллхейм, и «корсары» не собирались оспаривать у Чарисийской империи владение островом, который им все равно никогда особо не был нужен. Кроме того, насколько ценной была гора угля? Вывезти его было бы чертовски трудно, вы не могли бы его потратить, вы не могли бы продать его кому-либо еще — вы даже не могли бы его съесть! — Что означало, что ни один уважающий себя корсар не хотел иметь с ним ничего общего.
И если эта незаинтересованность просто случилась, чтобы избежать раздражения самого мощного военно-морского флота в истории мира, тем лучше.
Это не означало, что адмирал Жэзтро и остальная часть эскадры не нервничали во время дальнего плавания. Самой большой слабостью кораблей класса Сити была их расчетная дальность плавания всего в тысячу миль. Даже с максимальной загрузкой бункеров — включая бесчисленные мешки с углем, сваленные в каждом доступном проходе под палубами, — их могло быть всего около тысячи семисот. Так что, если бы случилось так, что угольной станции там не было, когда они прибыли, они были бы в совсем дерьмовой беде. Конечно, за ними следовали дополнительные галеоны, груженные углем, но весь смысл развертывания 2-й броненосной эскадры заключался в том, что она могла совершить путешествие намного быстрее, чем любой зависящий от ветра галеон. Стоять на якоре в заливе Пут-Ин, который и в лучшие времена не был самой защищенной якорной стоянкой в мире, и ждать груза угля, было бы не лучшим использованием времени для кораблей эскадры. И это предполагало, что никто другой не располагал таким временем, чтобы вообще помешать ему бросить якорь.
К счастью, угольная куча, маленький одинокий гарнизон морской пехоты и защищающая его батарея находились именно там, где им и полагалось быть. Итак, теперь эскадра находилась на полпути между островом Хилл и островом Эппл, самым южным из цепи островов Тиэрдропс в двух тысячах миль к западу-северо-западу от острова Кло. Предполагая, что угольная станция все еще была там, они испытали бы невыразимую радость от того, что снова полностью вручную заполнили прожорливые бункеры кораблей. После чего они отправятся еще раз — не прямо на остров Кло, который все еще будет находиться в нескольких сотнях миль за пределами их досягаемости, а на остров Энджел-Уинг, в пятистах милях к северо-западу от острова Грин-Три. Где (если этот уголь все еще был доступен) они снова заправятся, прежде чем отправиться в путь на последние тысячу двести миль до острова Кло. В общей сложности им осталось пройти более трех тысяч семисот миль, и даже с учетом скорости эскадры это займет еще тринадцать дней, не считая времени, потраченного на перевалку угля.
С другой стороны, они уже проплыли почти семнадцать тысяч миль с тех пор, как получили приказ в заливе Матиас. На самом деле они шли под парами двадцать тысяч миль на восток, чтобы достичь пункта назначения менее чем в шести тысячах миль к западу от точки, с которой они начали, поскольку на пути прямого путешествия были такие неприятные вещи, как континенты. Было бы на семь или восемь тысяч миль короче идти на юг, обогнуть южную оконечность Ховарда, а затем двигаться на северо-запад и вверх через пролив Кейрос, но по какой-то странной причине королевство Делфирак и империя Южный Харчонг были не очень отзывчивы к тому, чтобы позволить ИЧФ заложить вдоль своих побережий угольные станции, в которых нуждались «коротконогие» Сити. Если речь шла о захвате крошечных, изолированных островов, а затем о создании на них угольных станций, было проще протянуть руку на восток от Чисхолма, чем пытаться идти на запад от Чариса, особенно если учесть типичную погоду в Южном океане и южном море Джастис. В настоящий момент в этих водах было лето, хотя так не было во время закладки угольных станций, и проход через пролив Шулера или пролив Джаджмент был не слишком ужасным — обычно — но только летом…
Ограниченный радиус действия кораблей Сити был настоящей причиной, по которой для решительного наступления имперского флота Чариса в заливе Долар предназначались корабли класса Кинг Хааралд. «Кинг Хааралд» имел почти в двенадцать раз больший радиус действия, чем «Эрейстор»; он мог бы отправиться прямо из Теллесберга вообще без дозаправки, и как только он достигнет залива, у него будет гораздо больше свободы действий, не говоря уже о главной батарее, способной разрушить любые укрепления, с которыми он может столкнуться. Но катастрофический пожар на заводах Делтак приостановил работу над Кинг Хааралдами, а ИЧФ привык продолжать работу, независимо от того, были ли у него самые идеальные инструменты для этого или нет.
Именно так молодой сын Матилды Банифейс, Данел, оказался прямо посреди зимнего шторма в заливе на корабле, прокладывающем себе путь к импровизированной военно-морской базе, и он чертовски надеялся, что она будет на месте, когда они доберутся туда.
Вступи во флот и повидай мир, Дани, — сказал он себе с едким юмором. — Это то, что сказали тебе эти ухмыляющиеся ублюдки. И, клянусь Богом, с тех пор ты многое повидал! Конечно, — он прищурился на воющий ветер, сплошные потоки дождя и брызги, — они никогда не предупреждали тебя о том, насколько несчастным ты будешь, когда увидишь это!
.VII
Звук дверного звонка заставил Эйлану Барнс оторваться от наброска, над которым она работала. Короткий зимний день закончился несколько часов назад, и на городские улицы обрушился сильный снегопад. Маловероятно, что экипажи ехали бы намного дольше, если бы снег был таким глубоким, каким он казался. Все это наводило на мысль, что по тем же улицам будет бродить не так уж много посетителей.
Звонок прозвенел снова, и она почувствовала внезапное покалывание, пробежавшее по ее нервам. Покалывание, хотя ей и не хотелось в этом признаваться, страха. Двадцатипятилетняя женщина не должна бояться, когда в ее дверь звонят посреди Божьего города! Но было так много неуверенности, так много страха…
Звонок прозвенел в третий раз, и она слегка встряхнулась. Единственное, чего явно не было, так это того, что кто-то был здесь, чтобы арестовать ее! Если бы кто-то пришел сделать это, он вряд ли стал бы терпеливо стоять в холле и звонить в звонок снова и снова. Эта мысль на самом деле заставила ее усмехнуться, и она пересекла маленькую гостиную своей квартиры, чтобы открыть защитную задвижку в прочной двери. Она выглянула на лестничную площадку, и ее брови поползли вверх. Затем она быстро отперла дверь и широко распахнула ее.
— Дядя Гастан! Что, черт возьми, ты здесь делаешь в такой час?
— Привет, Лана, — сказал он, используя детское прозвище, которое она слышала только от него и Кристал.
Она раскрыла объятия и обняла его, несмотря на снег, налипший снаружи на его тяжелое пальто. Затем она схватила его за руку в перчатке и втащила в квартиру. Она не могла позволить себе очень натопленный камин, особенно в эти дни, но комната была хорошо изолирована, и она повесила тяжелые теплые одеяла в качестве дополнительных штор, чтобы уменьшить сквозняки в окнах.
— Сними это пальто. Давай я приготовлю тебе чай.
— На самом деле я не могу остаться, Лана, — сказал он, и ее улыбка исчезла, когда она заметила выражение его лица.
— Что значит, ты не можешь остаться? — Ее хватка на его руке усилилась. — Ты только что преодолел десять кварталов, чтобы попасть сюда в такую ночь! Конечно, ты можешь посидеть достаточно долго, чтобы позволить мне приготовить тебе чашку горячего чая!
— Нет, правда. — Он покачал головой. — Я просто… зашел по пути.
— По пути куда? — Ее глаза сузились. — Дядя Гастан, ты начинаешь меня пугать.
— О, я не хотел этого делать! — Он снова покачал головой, сильнее, и заставил себя улыбнуться. Это выглядело довольно слабо. — Я просто… я просто хотел спросить тебя, видела ли ты Крис за последние день или два.
— Если я видела? — Эйлана моргнула. Затем ее лицо напряглось. — Что ты имеешь в виду, если я ее видела? Ты хочешь сказать, что ее не было дома два дня?!
На мгновение он выглядел так, как будто не собирался отвечать. Но потом его плечи поникли, и он кивнул.
— Я не видел ее со среды, сразу после мессы, — тяжело сказал он. — Она сказала, что собирается выполнить поручение. Это последний раз, когда я ее видел.
Пальцы Эйланы поднялись к губам, и ее глаза стали огромными.
— Ты проверил больницы? Поговорил со стражей?
— Конечно, же! — беспокойство за свою дочь вызвало более резкую реакцию Гастана Барнса, чем он намеревался, и он быстро положил свободную руку ей на плечо с выражением раскаяния на лице.
— Конечно, проверил, — повторил он более спокойно. — Ничего. Как будто она растворилась в воздухе. Вот почему я надеялся, что ты, возможно, видела ее. Возможно, у тебя есть какие-то идеи, куда она отправилась со своим «поручением».
— О, Лэнгхорн, — выдохнула Эйлана.
— Ты знаешь, куда она пошла? — Глаза Гастана, такие же карие, как у его дочери, расширились от внезапной надежды.
— Дядя Гастан, она сказала мне, что собирается встретиться с друзьями. — Эйлана отпустила его руку, чтобы положить обе свои руки ему на плечи. — Она сказала, что одним из них был Сибастиэн Грейнджир. Они собирались… собирались обсудить петицию.
— Петиция? — резко повторил Гастан, но в его голосе было меньше удивления, чем ожидала Эйлана. Или то, что она хотела услышать. — Петиция к кому?
— Викарию Робейру, — тихо сказала она. — Они хотели… они хотели, чтобы он…
— Милая Бедар. — Гастан закрыл глаза, его лицо внезапно осунулось. — Я знал, что она что-то скрывает от меня — я знал это! — Он открыл глаза и изобразил еще одно мимолетное подобие улыбки. — Я всегда мог сказать, когда одна из вас что-то замышляла. Но я сказал ей — предупредил ее — что иногда, в разгар чего-то вроде джихада, вы не можете просто…
Его голос затих, и Эйлана медленно кивнула, в то время как слезы навернулись в уголках ее глаз.
— Мы не знаем — не знаем — что… что случилось что-то плохое, — прошептала она полушепотом.
— Когда Кристал в последний раз не предупреждала меня, что ее не будет дома? — мрачно спросил Гастан. — По крайней мере, она бы отправила сообщение! — Он покачал головой. — Она никогда бы не сделала чего-то, что заставило бы меня так сильно волноваться — во всяком случае, по своей воле.
— Что… что мы будем делать? — спросила Эйлана очень тихим голосом.
— Мы ничего не собираемся делать, — резко сказал ей дядя. — Ты собираешься держаться подальше от этого, юная леди! — Она открыла рот, чтобы возразить, но он резко встряхнул ее за плечи. — Послушай меня, Лана! Я не хочу, чтобы ты делала что-то, что тоже может навлечь на тебя неприятности. Если… если Крис уже в беде, ты должна пообещать мне, что будешь держаться от этого как можно дальше. Я не хочу, чтобы что-нибудь случилось с обеими моими дочерьми!
Слезы вырвались на свободу, покатились по ее щекам, и он заключил ее в крепкие объятия.
— Тогда что ты собираешься делать? — спросила она еще более тихим голосом, который был почти неслышен из-за ветра, дующего вокруг жилого дома.
— Собираюсь найти Кристал. — Его голос был не намного громче, чем у нее, но он был высечен из гранита. — Я связался со стражей и проверил больницы. Я не связывался с инквизицией. Пока.
— Но если… если…
Она замолчала, не в силах закончить предложение, и выражение его лица было таким же твердым, как и его голос.
— Если инквизиция арестовала Крис, — сказал он непоколебимо, — это должно быть ошибкой. Я даже представить себе не могу, что она могла натворить, чтобы попасть в такую беду, но молодой Грейнджир и его люди… — Он вскинул голову, в его встревоженных глазах промелькнула вспышка гнева. — Я мог видеть, как они делают что-то глупое, и если бы она оказалась не в том месте не в то время, инквизиция могла бы забрать ее для допроса. — Он сглотнул. — Даже если бы они это сделали, они должны позволить мне хотя бы поговорить с ней — это собственный закон инквизиции! И когда я поговорю с ними, объясню, что они, должно быть, совершили ошибку, уверен, что они освободят ее, как только смогут.
Эйлана быстро кивнула, хотя ни в чем подобном не была уверена. Он тоже, — подумала она; — он просто не собирался признаваться ей в этом.
— Ты расскажешь мне, что выяснишь? — Вопрос прозвучал как приказ, но он покачал головой.
— Если смогу. Но если… недоразумение серьезнее, чем я надеюсь, я, возможно, некоторое время не буду с тобой разговаривать. — Его губы снова изогнулись в улыбке. — Уверен, что в конце концов мы все уладим, но сейчас было бы лучше, если бы я не втягивал тебя… ни во что.
Она начала протестовать, затем закрыла рот и с несчастным видом кивнула.
— Что ж, — сказал он с наигранной бодростью, — полагаю, мне лучше идти. Если мне повезет, я найду отца Чарлза в его кабинете. Мы знаем друг друга очень давно, Лана. Уверен, что он будет так же шокирован, как и я, мыслью о том, что у инквизиции могла быть какая-то причина взять Кристал под стражу!
VIII
— С тобой все в порядке, Гектор? — тихо спросил лейтенант Халбирстат, и Гектор Эплин-Армак быстро оторвал взгляд от своего бокала.
Каюта, предоставленная капитану КЕВ «Флит уинг», была крошечной по сравнению с аналогичными помещениями на более крупных кораблях, но сегодня вечером это казалось не совсем так. Последние три дня погода была не по сезону теплой, поэтому широкие кормовые иллюминаторы с ромбовидными стеклами были раскрыты, открывая прекрасный вид на серебряную луну, только что поднявшуюся из вод залива Долар, а ветроуловитель, установленный на потолочном люке, пропускал через него свежий, прохладный ветерок. Гектор и его первый лейтенант ужинали вместе по крайней мере три раза за пятидневку, обдумывая все бесчисленные решения, связанные с командованием даже самым маленьким военным кораблем, и в этот вечер погода и бриз объединились, чтобы сделать его гораздо более приятным ужином, чем многие другие. Но Гектор был заметно рассеян, и Халбирстат выглядел обеспокоенным.
— Хммм? — Глаза Гектора на мгновение стали немного пустыми, как будто он смотрел на что-то, что мог видеть только он. Затем он быстро улыбнулся.
— Прости, Зош. — Он покачал головой. — Боюсь, в данный момент я просто немного рассеян. Думаю об Айрис.
Он снова улыбнулся, более широко, и Халбирстат улыбнулся в ответ.
— Я могу это понять, — сказал он своему командиру. — Возможно, я еще не женат, но Марж планирует исправить это, как только я вернусь домой! И должен признать, что иногда я ловлю себя на том, что думаю о ней… много. Кроме того, — выражение его лица немного посерьезнело, — как раз самое время для близнецов, не так ли?
— Да. — Гектор кивнул. — Да, это так, и, честно говоря, это большая часть причины, по которой я думаю о ней в данный момент. Уверен, что с ней все в порядке. Паскуале знает, что Дейвин позаботится о том, чтобы за его старшей сестрой присматривали лучшие целители в Корисанде! Но я обнаружил, что моей голове намного легче чувствовать уверенность в этом, чем остальной части меня соглашаться с этим.
— Если бы это было не так, возможно, с тобой что-то неладно! И не похоже, что у вас двоих было много времени вместе, прежде чем флот отправил тебя обратно в море.
— Думаю, что немного, — признал Гектор, хотя они оба знали, что флот не сделал бы ничего подобного ни с одним членом императорской семьи, особенно учитывая повреждение его руки, не говоря уже о незначительном вопросе о том, на ком он был женат, если бы рассматриваемый член семьи возражал.
— Ну, думаю, мы все равно почти закончили, — сказал его первый лейтенант. — В любом случае, я не могу вспомнить ничего важного, что мы еще не рассмотрели. Ты можешь?
— Нет, не совсем. — Улыбка Гектора стала кривой. — Конечно, мы только что договорились, что сегодня вечером я немного рассеян.
— Достаточно справедливо. Ты заслуживаешь шанса время от времени быть одиноким мужем. — Халбирстат тронул его за плечо в знак признательности, которую он не позволил бы себе перед командой. Священное достоинство капитана должно сохраняться всегда, даже на таком маленьком корабле. Возможно, даже особенно на таком маленьком корабле. — Почему бы тебе не сесть и не написать ей письмо или что-нибудь в этом роде, пока я обсуждаю это обследование парусов с боцманом? Если тебе еще что-нибудь придет в голову, ты всегда можешь рассказать мне об этом позже.
— Знаешь, я думаю, что это может быть не такой уж плохой идеей. Спасибо, Зош. И мне все равно, что о тебе говорят — для чисхолмца ты совсем не плохой парень!
— Просто подлизываюсь к капитану, ваша светлость, — сказал ему Халбирcтат с чем-то гораздо более похожим на ухмылку, чем на улыбку, и, извинившись, вышел из каюты.
Гектор улыбнулся ему вслед, затем отодвинулся от стола в каюте. Он оглядел отсек, осматривая его знакомые очертания в свете лампы, мягко покачивающейся над головой, затем подошел к широко открытым кормовым иллюминаторам. В отличие от более крупных судов, «Флит уинг» не мог похвастаться кормовой палубой, но он устроился на одной из скамеек, установленных поперек подоконников, и прислонился спиной к изогнутому внутрь корпусу, обрамлявшему овальную корму шхуны. Он перекинул одну ногу через подоконник и посмотрел на бурлящий кильватерный след своего корабля, слушая, как вода смеется и булькает вокруг его руля, когда «Флит уинг» развивал скорость почти семь узлов при сильном попутном бризе, дувшем в четверть по правому борту. Ветроуловитель посылал достаточно свежего, чистого ветерка по каюте, чтобы взъерошить страницы книги, лежащей открытой на его койке, и перебирать его темные волосы, как нежные пальцы любовницы, а недавно взошедшая луна, широкая и яркая, сияла на горизонте, как полированная серебряная монета, в то время как ее отражение танцевало на движущемся зеркале моря.
Любого, кто смотрел на него, можно было бы извинить за то, что он думал, что действительно видел хоть что-то из этого.
— Я здесь, любимая, — сказал он, глядя на море. — Как ты себя чувствуешь?
— Честно говоря, немного нервничаю, — ответила Айрис Эплин-Армак из далекого Мэнчира. Она откинулась на спинку кресла, завернувшись в мягкий теплый халат, подобрав ноги и поставив у локтя кувшинчик с горячим какао. Небо за окном ее спальни озарилось первыми слабыми мазками тропического рассвета, но она не спала последние два часа, ожидая схваток.
— Боже, как бы я хотел быть с тобой! — прошептал его голос в ее наушнике. — Я должен был остаться, черт возьми!
— Мы оба согласились, что тебе нужно пойти с сэром Данкином. — В ее тоне слышалась нотка упрека. — И я не какая-то испуганная маленькая фермерская девочка, гадающая, доберутся ли сестры туда вовремя, ты же знаешь! Кроме того, за исключением Эйланы, во всем Сейфхолде никогда не было беременности, за которой наблюдали бы так пристально, как за этой.
— И я все еще отец, и я все еще должен быть там, — посетовал он. Затем он вздохнул. — Что не меняет того факта, что я не могу быть. Или что одному Богу известно, сколько миллиардов отцов за эти годы тоже не смогли быть там. Если уж на то пошло, мне интересно, сколько сотен тысяч других отцов флота и армии находятся в точно такой же лодке прямо в эту минуту?
— Вероятно, много. И, вероятно, еще больше тех, кто знает, что у них тоже будет ребенок, которого они никогда не встречали, ожидающий, когда они снова вернутся домой.
— Ребенок, которого они даже никогда раньше не видели. — Гектор глубоко вздохнул. — По крайней мере, у меня будет намного больше, чем это, — продолжил он, глядя на серебряную луну, в то время как его контактные линзы показали ему кивок Айрис.
— Да, будет. И если ты не можешь быть здесь физически, по крайней мере, у нас тоже есть это. — Она дотронулась до уха, в котором глубоко сидел невидимый наушник, и немного робко улыбнулась. — Я даже не могу начать говорить тебе, как много это значит — слышать твой голос прямо сейчас!
Поделиться книгой: