Евразийская геополитика

Мы отдали должное видным деятелем геополитики «галопом» пробежавшись по основным теориям, время не ждёт и настало пора проанализировать современное положение дел. Остаётся последний вопрос каким будет облик геополитики новой эпохи? Безусловно будет сохраняться тенденция рационализации дела. Однако не хотелось бы видеть всё больший сдвиг в сторону геоэкономики предложенной Жаком Аттали. Это особая версия мондиалистской геополитики, которая рассматривает приоритетно не географические, культурные, идеологические, этнические, религиозные и другие факторы, составляющие суть собственно геополитического подхода, но чисто экономическую реальность в ее отношении к пространству.

Для «геоэкономики» совершенно не важно, какой народ проживает, какова его история, культурные традиции и т. д. Все сводится к тому, где располагаются центры мировых бирж, полезные ископаемые, информационные центры, крупные производства. Такое роботизированное упрощение станет возможным только в случае победы глобализма.

Современные геополитические реалии

Уральский государственный университет предлагает на рассмотрение следующие пункты происходящих геополитических процессов в мире:

1) распад биполярного мира и превращение международных отношений из регионально-центристских в глобальные;

2)  свои прежние геополитические позиции и интересы сохранила лишь одна сверхдержава – США;

3) объединенная Германия стремится играть самостоятельную геополитическую роль в мире в противовес США;

4)  основная геополитическая задача США – не допустить доминирующего влияния Германии и России и разрушить евразийский геостратегический монолит;

5)  в современной геополитике происходит глобализация религиозного фактора, который смыкается с идеологическим и влияет на государственное устройство и общественное бытие страны;

6) в последние годы обострение, дестабилизацию обстановки в мире связывают с исламом; ислам взят на вооружение многими экстремистскими группировками;

7) расширение НАТО на Восток, что означает стремление Запада решить военно-стратегические задачи: уберечь свой центр от возможных ответных ударов, приблизив свою авиацию к жизненно важным центрам России, тем самым нейтрализовав её вооруженные силы и, прежде всего, уменьшив поражающий потенциал ядерного оружия;

8)  НАТО активно вытесняет Россию с традиционных мест её пребывания и влияния (Грузия);

9) ослабление России, объективно переставшей играть определяющую роль в современной геополитике.

Для оценки оставшихся мощностей остановимся на последнем пункте. Как отмечал бывший советник по национальной безопасности США Збигнев Бжезинский крах Советского Союза вызвал колоссальное геополитическое замешательство – россияне обнаружили, что больше не являются хозяинами трансконтинентальной империи. Границы России с Западом вернулись в 1600 г, было ликвидировано военное присутствие России в Европе, блок НАТО подошёл к границам России, мы потерял сухопутную связь с Калининградской область – она стала анклавом, крупнейшие порты на Чёрном и Балтийском морях стали для России иностранными. Очевидно и военное ослабление, с которыми связан роспуск Варшавского договора, обвальная конверсия – утрачено более 300 технологий производства и военной технике, современный объем производства составляет 9% от советского, это 1/10 от китайского и 1/40 от американского.

На данный момент на каждом направлении Россия имеет определённые геополитические проблемы. На востоке во взаимоотношениях с Японией, которая хочет получить 4 острова Курильской гряды. В Сибири есть опасность «китаизации», демографическая разница между Россией и Китаем велика, на 144 млн россиян приходится 1,3 млрд китайцев. Уже сегодня мы можем наблюдать демографическую экспансию Китая в результате переселения. На Кавказе Россия потеряла контроль над многими государствами, Грузия после конфликта за Южную Осетию настроена враждебна и открыта для американских баз. Временами неспокойно в Азербайджане, который стремился захватить Нагорный Карабах.

В результате проамериканского государственного переворота на Украине мы имеем вялотекущий горячий конфликт между востоком и западом, государство расколото на части и продолжает осуществлять антироссийскую позицию во главе с националистами, быстрыми темпами налаживает договорённости с США. Эти и другие процессы требуют разработки долгосрочной стратегии противостояния НАТО.

Однако прежде стоит провести аналитику текущей стратегии США по отношению к Евразии и процессов, происходящих сегодня в мире. Основы национальной безопасности Америки заложил Збигнев Бжезинский в своей работе «Великая шахматная доска». В ней говорится о тех действиях, которые необходимо провести Штатам для сохранения своего имперского статуса и продолжения успешной политики глобализации мира. Подчёркивается, что Европа является главным геополитическим плацдармом для Америки.

Если наши «дорогие» западники всё ещё радеют за расширение ЕС, то Збигнев разрушит их иллюзии: «На стадии американо-европейских отношений, когда союзные европейские государства всё ещё в значительной степени зависят от обеспечиваемой американцами безопасности, любое расширение пределов Европы автоматически становится также расширением границ прямого американского влияния. И наоборот, без тесных трансатлантических связей главенство Америке в Евразии сразу исчезнет».

Американские стратеги большое внимание уделяют взаимодействую Германии и Франции в ЕС. По сути, они образуют главное политическое ядро организации, оба государства создают некую равновесию, нарушение которой может негативно сказаться на расширении ЕС. Это связано с тем фактом, что Франция представляет собой Западную Европу и её лучшие традиции, это чисто европейская морская сила, а в Германии сосредоточены большие экономические мощности, на которых держится вся экономика ЕС.

Важным моментом является и то, что она вошла в «европейскую семью» с некоторой долей вины за прошлую войну, поэтому она пусть и обладает потенциалом, чтобы единолично возглавить союз, но не может это сделать, не вызвав возмущения других государств. И Франция, и Германия имеют должный вес для лидерства, поэтому первоочередная задача американцев в конце ХХ века заключалась в налаживании взаимовыгодного диалога между этими государствами.

Когда же нужные соглашения были подписаны, и европейские государства «ядра» решили сформировать ЗЕС – Западноевропейский Союз, который был призван кроме экономических функций, которые уже осуществлялись в ЕС, воплотить создание собственной армии, то данная инициатива встретила активное сопротивления американцев. К 2011 г. ЗЕС был окончательно расформирован по той причине, что НАТО плотным рядом укрепилась в Европе и уходить оттуда уже не собиралось. «Великий шахматист» открыто признаёт горький факт, Западная Европа, а также всё больше и больше Центральная Европа остаются в значительной степени американским протекторатом, при этом союзные государства напоминают древних вассалов и подчинённых. Отсюда делается вывод, что политически единая Европа ещё не сформировалась, прямое доказательство тому кризис в Боснии и Герцеговине.

Получается интересная картина, политически ЕС ещё не утвердилось, поэтому «вдруг» могут случиться новый кризис, в результате которого этот проект распадётся. Однако пусть в политическом плане не всё так радужно, по культурным критериям и Западная и частично Центральная Европа едины, кризис же в Боснии строится по линии цивилизационного разлома. Сам факт существования Югославии подчёркивает принадлежность этого региона в большей степени к православному и мусульманскому миру. Поэтому он не является качественным примером того, что Европа нестабильна. «Европ» ведь много, тем более не стоит забывать и про Восточную Европу, которая всегда была частью России.

Американцы же хотят видеть картину, когда Германия стремится к историческому очищению и возрождению доверия к себе через горячую приверженность единой Европе. И действительно во многом это остаётся так, как бы ни хотели наши монархисты объединяться с Германией, лишь бы не получился новый исторический «конфуз» как с Петром III. Проще будет перетянуть к себе Индию и Иран, чем «братских» немцев. Зоны германских и французских геополитических интересов сходятся на Центральной Европе. Но интересы Франции не могут идти дальше Польше, не её сфера.

С Германией же можно попробовать разыграть восточную карту, это уже вопрос честолюбия немецких политиков. Наверняка они недовольны своей прямой зависимостью от НАТО, но также они помнят и раздел собственной страны Советским Союзом. Поэтому они будут статичны. Зато в качестве «раздражителя» можно предложить вечно недовольных поляков, чьи державные амбиции сегодня как никогда высоки. Другой вопрос насколько среди простого польского народа развита русофобия и есть ли она вообще?

Политики могут говорить всё что угодно, будучи уверенными своей неприкосновенностью в ЕС. А народ как раз таки может быть недоволен куда больше, чем немецкий. В случае «вдруг» случившегося большого европейского кризиса, немцы и поляки одинаково будут спорить под чей сферой влияния Чехия, Австрия и Словакия. И конечно, Россия «вдруг» может разрешить их спор, заключив особые договорённости и по Румынии и Болгарии как сферы её влияния. Такой вариант событий кажется более разумным, чем предложения некоторых геополитиков взамен «новым возможностям влияния» отдавать Калининградскую область.

Основная цель США построить жизнеспособную Европу именно на франко-германском объединении. Пока это у них получается, но что, если Россия начнёт играть на амбициях и той и другой? Последствия не самый радужные для единой Европы под американцами. Наверняка же никто не будет опровергать и тот факт, что хочется всё-таки быть едиными, но без американцев? А Россия против? Нет. Россия может поддержать. Помочь. Она не враг европейцам. Но для себя будем помнить, что Европа невозможно как без Франции, так и без Германии. Без Сербии она проживёт, без Албании тем более.

Но европейские политики должны понимать, что те страны с культурной точки зрения Европе не принадлежат, а экономический союз быть вечным не может, надо же развиваться, надо строить федеративную Европу. А что нужно России? Нужна ли Россия вся эта старушка Европа? Прогнило приданное. Зато России нужна справедливость – восстановить свою цивилизацию, но не из обломков старой, а по новому курсу – православной державы. И это никак не будет противоречить единой Европы – Центральной и Западной. Но и только. И без США. Пока будучи под США, Европа будет продолжать свою политику, Россия должна противодействовать союзу Германии и Франции. Но как только, например, Германия осознает это и решит строить союз без США, то Россия тоже станет верным союзником вместе с Балканами. Вот такая логика должна быть у правительства.

«В результате торжества либеральной идеологической гегемонии состояние культуры Западной Европы сочетает эскапистский гедонизм с духовной пустотой, состояние, которое может быть использовано в своих интересах националистически настроенными экстремистами или идеологами-догматиками» – говорит Збигнев Бжезинский и невольно даёт прямой совет российскому политическому руководству. Тем более, что не так давно Франция заложила себе целую этническую бомбу, в ней проживает на данный момент более 5,5 млн чужеземных мигрантов, среди которых большое количество мусульман.

Тем временем американцы продолжают свою экспансию. В 97-м был дан следующий прогноз: «Где-то между 2005 и 2010 гг. Украина, особенно тогда, когда она добьётся значительного прогресса в проведении реформ внутри страны… должна быть готова к серьёзным переговорам как с Европейским союзом, так и с НАТО». Переговоры несколько запоздали, но в конце концов они удались в 2014. «Учитывая особую геополитическую заинтересованность Германии и Польши в независимости Украины, вполне возможно представляется такая ситуация, при которой Украина постепенно будет втянута в особые франко-германо-польско-украинское сотрудничество».

Таким образом, США видит прямую дорогу в создании нового ядра ЕС из этих крупнейших 4 государств, под которыми они будут главенствовать, чтобы влиять на все процессы, происходящие в ЕС, своего рода автор обозначил лучших будущих вассалов для своей атлантической империи. При этом, чтобы не встретить противодействия такому плану, подчёркивается, что Россию необходимо постоянно заверять в том, что двери в Европу открыты, как и двери для её окончательного участия в расширяющейся трансатлантической системе безопасности и, вероятно в будущем, в новой трансевразийской системе безопасности.

Наш перевод с геополитического языка этой фразы таков: «Успокойте эту Россию, чтобы не брыкалась и не мешала нам расширять своё могущество, пообещайте ей золотые горы, авось поверит и ещё поможет отторжению Украины».

Геополитик также открыто заявляет, что главная геостратегическая цель Америке в Европе в укреплении американского плацдарма на Евразийском континенте с тем, чтобы растущая Европа могла стать ещё более реальным трамплином для продвижения в Евразию международного демократического порядка и сотрудничества.

Это было написано ещё до того, как ЕС принял в свои ряды Болгарию, Венгрию, Польшу, Латвию, Литву, Хорватию. И всё равно открыто написанный план захвата новых земель не встретил никакого противодействия РФ. Ведь несмотря на роспуск ОВД, в странах договора ещё долгое время пребывала советская культура и приверженность большому собрату. По крайне мере это ещё наблюдалось в народах этих государств, пока национальные политики только начинали гнуть свою прозападную линию.

Как всегда, произошло классическое деление на массу и меньшинство, ведущее массу только в ей известном направлении. В СССР ситуации, когда в Польше НАТО ставит свои ракеты по Москве, возникнуть не могло, потому что Польша не была под оккупацией НАТО, а входила в ОВД.

Долгосрочная задача США состоит в том, чтобы «оказать поддержку демократическим преобразованиям в России… не допустить возрождения вновь евразийской империи, которая способна помешать осуществлению американской геостратегической цели формирования более крупной евроатлантической системы, с которой в будущем Россия могла бы быть прочно и надёжно связана». Т. е. не допустить вмешательства России в гегемонию НАТО.

Многие согласятся и с тем утверждением Збигнева, что «…потеря Украины явилась геополитически важным моментом по причине существенного ограничения геостратегического выбора России. Даже без Прибалтийских республик и Польши, Россия, сохранив контроль над Украиной, могла бы всё же попытаться не утратить место лидера в решительно действующей евразийской империи, внутри которой Москва смогла бы подчинить своей воле неславянские народы южного и юго-восточного регионов бывшего Советского Союза. Однако без Украины с её 52-миллионным населением любая попытка Москвы воссоздать евразийскую империю способствовала бы, по всей видимости, тому, что в гордом одиночестве Россия оказалась запутавшейся в затяжных конфликтах…».

В конце концов американцы не могут вечно тянуть симфонию принадлежности России к Европе, и вопреки их надеждам русско-китайский союз сегодня стал реальностью. Тем более усугубляет для них ситуацию присоединение Индии и Пакистана к ШОС. Планировалась, что Индия станет конкурентом Китаю не только в экономическом плане, но и в геополитическом. На деле же она даже закупила российское оружие.

Перемещая свой взор на Евразийские Балканы, в сторону Кавказа и Средней Азии, мы также можем наблюдать геополитическую разнородность, в которой выделяются хищнические устремления Турции в связке с нашими давними «друзьями» всё теми же США.

Рассматривая структурировано постсоветский Кавказ, стоит обратить внимание в первую очередь на Азербайджан. Для России он должен стать приоритетной целью, новый союз позволил бы отрезать Среднюю Азию от Запада, особенно от Турции, что ещё более бы усилило мощь воздействия на Узбекистан и Туркменистан. Кроме того, важно укрепить союз с Ираном, проход наземных вооружённых сил с которого позволяет контролировать и Аравийский нефтяной полуостров, и замкнуть под своим контролем центральную Азию. При этом нельзя возбуждать агрессию против Турции, поскольку несмотря на западное влияние, она продолжает метаться между двумя геостратегическими альтернативами – ЕС или ЕАЭС?

Вступление Турции в ЕАЭС значительно бы упростило противостояние НАТО и после долгих исторических стычек с турками позволило бы заключить с ними реальный мир. Турция и Иран – крупнейшие региональные державы, союз с ними позволил бы создать сильную коалицию. Но если Иран испытал много бед от вторжения американских войск и настроен антизападно, то сама Турция один из старейших членов НАТО. Однако последние внутриполитические движения могут этому и помешать. ЕС противится вступлении Турции в свою организацию всеми силами, не желая иметь общие границы с мусульманами. Поэтому и в самой Турции осталось только 20% сторонников интеграции с ЕС. На таком противоречии нахождения в НАТО и в качестве изгоя в ЕС можно выиграть большой куш. В конце концов ЕС мало что смогла предложить Турции, Россия же может сыграть на идеологии пантюркизма, который сейчас популярен в самой Турции и вновь возрождает её имперский амбиции.

Другая проблема в том, что сами американцы вовремя «просекли» эту тему и сами поддерживают пантюркизм с той точки зрения, что он позволит отнять из-под сферы влияния России постсоветское пространство в Азии, тем самым ещё раз сжав кольцо анаконды из военных баз.

Со стороны Америки постоянно идёт мощнейшая поддержка трём государствам бывшего СССР: Азербайджану, Узбекистану и Украине, всё три – геополитические центры. Сам Узбекистан ещё с момента возникновения занял прозападную позицию, да и в настоящий момент он так и остался лишь вероятным кандидатом на вступление в ЕАЭС, но участником не стал. Узбекистан ценен Америке с той точки зрения, что с его территории можно оказывать активное давление и на Казахстан, и контролировать Хартленд изнутри, создать базу в самом его сердце.

Азербайджан ценен, потому что имеет богатые природные нефтяные месторождения, а именно нефть является важным ресурсом как для России, экспортирующей её, так и для США, в больших объёмах, закупающих ресурс для внутренних потребностей рынка. Украина же сама по себе самоценна поскольку позволяет препятствовать возрождения геополитической мощи России, и по своему потенциалу может заменить недавно вышедшую Великобританию из ЕС, хотя в последнем вопросе всё ещё не так однозначно и правительство продолжает активно сопротивляться референдуму.

План же американцев по Турции однозначен: «Если Турция стойко пройдёт свой путь к Европе, а Европа не закроет перед ней двери, то государства Кавказа также, похоже, будут вовлечены в европейскую орбиту… а если европеизация Турции потерпит провал по внешним или внутренним причинам, тогда у Грузии и Армении не будет выбора, кроме приспособления к интересам России».

Если в 90-х Збигнев Бжезинский, оценивая быстрые темпы экономического роста Китая, считал, что такая модернизация вместе с грамотно проведённой вестернизацией позволит США создать свою региональную державу, заключить Китай в «свои объятья» после культурной революции, то современные реалии всё яснее прорисовывают противостояние Китая США.

Китайцы не забыли военное вмешательство англичан, держат в голове свой идеал Поднебесной Империи, поэтому уступать не планируют. Скорее наоборот, растущая экономическая роль позволяет Китаю всё активнее участвовать геополитике, защищать собственные интересы на рубежах. Этому также способствовало и реформирование идей марксизма, переход на гос. капитализм, сочетания китайского национализма с идеологическим инструментарием коммунистической идеи и её синтеза с традиционным конфуцианством.

Поэтому в Тихоокеанском регионе США имеют верного союзника пока что в лице Японии, но они понимают, что она одна не в состоянии противостоять Китаю в экономическом плане. Она остаётся неким изгоем в азиатском сообществе. Но несмотря на претензии Китая на мировое господства, аналитики верно подмечают, что этому мешает некий фактор универсализма – китайцем может стать только китаец, американцем может стать любой, принимающий ценности США. Что же мы можем на это сказать? Китаец, араб и туркмен могут быть евразийцами, и при определённых обстоятельствах стать русскими. Американец уже не может быть одновременно и гражданином США и евразийцем. В этом универсальность уже конкретно нашей русской идеи.

Тем не менее при рассмотрении всей картины в целом необходимо признать, что центральная арена мира – Евразия – до сих пор находится под превалирующем влиянием неевразийской державы. Америка продолжает поощрять развитие плюрализма, чтобы не допустить возникновения враждебной коалиции, а демократию использует как универсальное средство для осуществления своего господства.

Мечта Збигнева Бжезинского – это разделить Россию на множество республик в конфедерацию, по типу дробления Европы, чтобы эту территорию было проще контролировать. Будет Европейская конфедерация, Уральская, Сибирская, Дальневосточная. И у каждой будет своё правительство. Вот их план-максимум: «…Децентрализованная Россия была бы не столь восприимчива к призывам объединиться в империю. России, устроенной по принципу свободной конфедерации, в которую вошли бы Европейская часть России, Сибирская республика и Дальневосточная республика, было бы легче развивать более тесные экономические связи с Европой, с новыми государствами Центральной Азии, и с Востоком, что тем самым ускорило бы развитие самой России».

Но этим планам суждено не сбыться. При этом самим США и Европе, как подчёркивают многие политологи оказалось трудно совладать с культурными последствиями социального гедонизма и резким падением в обществе центральной роли ценностей, основанных на религиозных чувствах. Для дальнейшего закрепления своего могущества Америка активно планируют схему, по которой можно будет реформировать «устаревшие» структуры ООН, в котором, как мы знаем, Россия благодаря Сталину имеет право наложить вето на любое предложение, идущее вразрез с её интересами.

Цивилизационный фактор в геополитике

Мы рассмотрели частные вопросы достижения геополитического ситуативного успеха, но как обстоят дела с обзором не только региональных конфликтов, но в целом с мировыми тенденциями? Для исследования происходящих глобальных геополитических процессов недостаточно познакомиться с текущей геостратегией Соединённых Штатов и интересами России. В своей книге «Столкновение цивилизаций» Самюэль Хантингтон приводит свои исследования развития мира не с точки зрения формационного подхода, а уделяя существенное внимание цивилизационной составляющей.

К моменту краха СССР столкновение сверхдержав сменилось столкновением цивилизаций, глобальная политики основывается не на идеологии как было принято раньше, а на принадлежности к культуре. Культурный фактор, включающий в себя религию, занимает центральную позицию во взаимодействии различных народов.

С падением коммунизма и его реформировании в Китае борьба классов по всему миру меняется на борьбу культур: «В этом новом мире наиболее масштабные, важные и опасные конфликты произойдут не между социальными классами, бедными и богатыми, а между народами различной культурной идентичности. Внутри цивилизаций будут случаться межплеменные войны и этнические конфликты».

Рассматривая в качестве примера югославский конфликт, можно заметить, что помощь православным сербам оказывала Россия, а мусульманам боснийцам поставляли оружие и финансовую помощь такие страны как Саудовская Аравия, Турция, Иран и Ливия не по причинам идеологии, с экономических интересов, но из-за культурного родства. Как заметил Вацлав Гавел сегодня можно наблюдать резкое усиление культурных конфликтов, которые с каждым разом становятся опаснее. Чаще всего территория возникновения таких конфликтов идёт по линии разлома между цивилизациями. Можно вывести закономерность, что общества, объединённые идеологией, но в силу исторических обстоятельств разделённые культурно, распадаются. Яркий тому показатель Югославия, Босния, Украина.

Можно ли к этому списку отнести и Советский Союз? Его многонациональное население в лице республик принадлежало как к православной, так и к мусульманской культуре. Однако конфликтов на религиозной почве в государстве не наблюдалось, они начали разгораться сразу после появления независимости республик, которые на национальной почве начали делить новые территории.

Цивилизационный подход фокусируется именно на «линии разлома», поэтому при анализе политической нестабильности на Украине, учитывая разделения на униатский запад и православный восток, видится ситуация её раскола. Когда как статистический подход, который не может учесть подобные факторы, скорее предскажет её войну с Россией, а не возникновения Новороссии.

Самюэль Хантингтон обосновывает полицивилизационную парадигму в результате анализа международной ситуации в течение всего 6 месяцев 1993г. К тому можно отнести эскалацию конфликта между армянами и азербайджанцами, неспособность Запада осудить зверства хорватов-католиков и нежелание России принуждать православных сербов на невыгодный мир, конфронтация между Западом и коалицией исламистских государств, которые отвергают «западный универсализм», призыв Ирана к альянсу с Китаем и Индией для осуществления реванша в борьбе с США, появления перспектив присоединения Польши, Венгрии, Чехии, Словакии к НАТО (и это случилось) и т. д.

Как правило линия дуализма в современном мире стала проходить между христианством и исламом. Социологические исследования показали, что «коренные различия между группами людей заключаются в их ценностях, верованиях, традициях и социальных институтах, а не в их росте, размере головы, цвете кожи». Это целиком опровергает расовые теории Гитлера, но также и преуменьшает значение дуализма классов в современном мире, хотя, безусловно, они продолжают существовать. В конечном счёте проявляется прямая связь между развитием цивилизаций и геополитики, которую они частично определяют. Поэтому нельзя сказать, что культурный фактор доминирующий, но учитывать его непременно следует. Хантингтон и пишет: «Культура деревни юга Италии может отличаться от культуры деревни на севере Италии, но они будут разделять общую итальянскую культуру, которая отличает их от немецких деревень. Европейские сообщества, в свою очередь, будут обладать общими культурными чертами, которые отличают их от китайских или индийских сообществ. Китайцы, индусы и жители Запада, однако, не являются частями культурной категории более высокого порядка. Они образуют разные цивилизации». Потому цивилизацию и называют высшей культурной идентичностью.

В современном мире цивилизации включают в себя два и более государства, но сами цивилизации не занимаются сбором налогов, это не политическая формация. По Тойнби она может возникать как ответ на определённые вызовы эпохи. Для Хантингтона поиск собственной идентичности на причислении себя к Западу, всё остальное для него «не-Запад». Именно так он подчёркивает своё отличие от других народов, сначала поиск строится на отрицании того, что не относится к тебе самому, и только потом из собственных отличий, строится личная модель. Но с его позиции наиболее важное признание кроется в том, что могущество Запада было построено не из превосходства своих идей или ценностей, и уж тем более не религии. Оно опирается на превосходстве в применении организованного насилия. И если любой европеец не сочтёт должным обратить на этот факт, то любой «не-западный» житель будет это долго помнить, потому что он сам претерпел множество бедствий из-за западной агрессии.

Центральное место в геополитике занимает вопрос модернизации. Западу она была присуща далеко не всегда, множество важных военных и научных изобретений впервые появились в Китае, в древних цивилизациях Африки, Азии. До европейцев многие открытия доходили с запозданием в несколько веков, однако к завершению периода Средневековья им удалось эти открытия широко рационализировать и осуществить стремительный подъём. Благодаря модернизации в следующие века удалось провести масштабную экспансию новых территорий, постепенно начали появляться целые колонии.

Поэтому, когда в IXХ веке на Западе возникла идеология марксизма как продукт чисто европейской цивилизации революционная элита в лице Ленина, Мао подогнала его под свои цели и использовала, чтобы бросить вызов западному могуществу и мобилизовать свои народы для утверждения их национальной идентичности. Ленину в отличии от современных политиков удалось провести модернизацию без вестернизации, потому что она не была самоцелью как сейчас, а лишь инструментом для достижения конкретной планки коммунизма.

Но также стоит отметить, что удачный отказ от вестернизации в рамках идеологии не способствовал сохранению всех традиций общества. Под воздействием коммунизма в понимании поздних материалистов процентное уменьшение соотношения населения, следующего религиозным взглядам в России в период СССР с 7 до 2%, а в Китае с 23 до 2% и эта тенденция продолжается. В то время западное христианство испытала меньшие изменения, а мусульманство, наоборот, испытало пик своего роста и духовный подъём с 12 до 19%.

После же краха коммунизма в СССР «внутрицивилизационное столкновение политических идей, порождённое Западом, сейчас вытесняется межцивилизационным столкновением культур и религий». При этом Хантингтон несколько увлекается такой идеей, и не считает опасным потребление другими цивилизациями западных продуктов производства, которое ведёт к их вестернизации.

Тем временем Запад до сих пор тешится иллюзиями, что их идеология либеральной демократии победила в Холодной войне, что именно они и никто другой смогли выработать универсальную западную идею, которая подойдёт всем, и которой должны подчиниться все без исключения. Такое взгляд на мир сформировал особого «давосского человека». Он обыкновенно разделяет веру в индивидуализм, рыночную экономику и политическую демократию. Но сколько людей в реальности придерживаются такой культуре? В лучшем случае 100 млн, и это не более 1% населения всего мира. Поэтому и универсальным такой подход назвать нельзя.

Однако автор делает неправильный вывод о том, что универсализм принят Западом для противостояния другим цивилизациям, на наш взгляд универсализм Запад ценит как идеальный инструмент для геополитической экспансии «незрелых» культур и народов, которые в своём экономическом развитии не в состоянии противостоять навязыванию других ценностей. Для того же Фукуямы картина мира проста, есть западный либерализм, который он горячо приветствует. И есть фашизм и коммунизм, которые были побеждены. Но падение коммунизм не ознаменовало триумф либеральной идеи. Существуют различные альтернативные формы авторитаризма, национализма, рыночного коммунизма. И глупостью было бы думать, что миллионы мусульман, китайцев, индийцев ринутся в объятья либерализму и откажутся от своих религий ради релятивизма.

Кроме того, успехи глобализации пробудили в качестве ответа на восприятие мира единым возрождение традиционных ценностей, «возвращением к святыням». И чтобы отвечать силой на влияние Запада другим сообществам приходится уделять внимание на модернизацию своей экономики, достижение такой цели может сопровождаться тремя способами: модернизацией без вестернизации, модернизацией с вестернизации и вестернизацией, но без модернизации. Второе встречается наиболее часто.

Когда правитель Турции Ататюрк последовал таким путём, его народ сохранял обычаи и суеверия, по духу был мусульманским, а его элита стремилась к прозападному курсу, хотело осовременить и была оторвана от реальной жизни. В итоге государство в будущем переживало всё новые и новые политические кризисы. При таком варианте реализуется кемализм, когда нужно уничтожить свою культуру, чтобы добиться прогресса. Если же происходит одна только вестернизация, то со временем начнутся процессы отторжения. Наиболее удачный путь заключается в плавном реформизме, вестернизация отчасти может за ним увязаться, но потом будет уничтожена возрождающейся своей культурой, на которой и базировалась основная волна модернизации.

В наши дни Запад монополизировал возможность широко развёртывать вооружённые силы. Это связано и с тем, что после развала Советского Союза наша военная техника была либо ликвидирована, либо заброшена, бюджетные средства радикально сократились. Да и по настроениям в целом народ больше не верит, что может повторить успех былых лет. Это связано также и со стагнацией экономики в России. Усиление экономической власти ведёт за собой усиление и военной, вместе они делают народ более самоуверенным в себе, поднимают боевой дух и вдохновляют на новые свершения. Россия даже несмотря на присоединение Крыма сегодня не верит в свою миссию, люди видят запустение, отсутствие в стране реальных хозяйственников, малый рост совершается через инвестиции иностранного капитала, а это тоже не поднимает настроения.

Насильственную американскую демократизацию можно оценивать с двух сторон. Хантингтон учитывает только одну, когда говорит, что западная демократизация той же Азии вызывает антизападные явления в обществе и допускает к власти ненавидящих Запад правителей. Но также насильственное насаждение демократии может применяться США и применяется чаще обычного именного там, где демократия уже была, но необходим довод для свержения и установления своей власти «законным» путём. Тем самым имперская американская власть утверждается не имперской идеей – демократией. Она же выносится как главный символ глобализации.

Россия подсознательно попыталась отбить этот процесс через временное религиозное возрождение через церковь, которая являлась единственным источником неразрывной тысячелетней истории для обретения идентичности.

Крушение всех устоев порождает вакуум, который может быть качественно заполнен лишь фундаментализмом. Поэтому Хантингтон отмечает, что именно религия принимает эстафету от идеологии во многих государствах, и такое возрождение является по духу антиуниверсалистским. Можем ли мы ответить на вопрос почему происходит именно так?

Каждая религия борется за свою правду, общей истины быть не может, она одна. Западный же универсализм во многом порождён атеизмом, потому сразу обозначает себя чрезмерно светской идеей. Во многом религиозное возрождение в Азии можно объяснить и тем фактором, что оно воодушевляет молодёжь своей борьбой против эгоизма и потребительства. Но было бы неверно, оценивая процессы 2019 года, утверждать, что религиозное возрождение, отмеченное социологами в конце прошлого века, продолжается до сих пор. Россия затормозила своё развитие не только в экономике и науке, но, в том числе, и в религиозном процессе духовного подъёма.

Нельзя сказать, что религиозное возрождение является антисовременным, оно принимает развитие науки и технологий. Как отметил Уильям Макнил повторное утверждение ислама в не-западных цивилизациях является главным мотивом антизападной борьбы. Можно сказать, что это ответ на вырождающуюся культуру Запада, отторжение прозападной унификации, дабы не повторить подобное вырождение у себя на Родине. С этой точки зрения интересен опыт Китая в том, что, осознав кризис коммунизма в экономике в 70-х, руководство выбрало вариант реформирования идеологии, а не отторжение её, как случилось в России.

Встав на сторону госкапитализма, правительство одновременно прибегнуло к старым традициям авторитаризма и религии Конфуция, чтобы утвердить свою независимость перед Западом. Идеология коммунизма осталась, но теперь её реализация изменило направления, власть приняла решения под своим контролем довести элементы рыночной экономики до пика своего развития, чтобы потом обратить на последней стадии капитализма, как и завещал Маркс, в реальный коммунизм.

Перестройка сознания после окончания Холодной войны затронуло и глубокие философские темы. Если раньше главный вопрос двухполярного мира был «На чьей вы стороне?», то новая действительность сменила эту постановку на конструкцию «Кто вы?». И ответ на этот вопрос государством определяет его потенциальных друзей и врагов, «люди сплачиваются с теми, у кого те же корни, церковь, язык, ценности и институты и дистанцируются от тех, у кого они другие» – заявляет объективная реальность.

Возвращаясь к югославскому конфликту, для закрепления этого вывода снова напомним, что Турция поддерживала Боснию, Россия помогала Сербии, а Германия Хорватии. В Боснии преобладает мусульманство, в Сербии православие, в Хорватии католицизм. Кстати, именно Хорватия первая из них смогла вступить в ЕС и стремилась к этому. Тенденции к такой идентификации были и раньше, но в «задавленном» состоянии. Ещё в 1917 немецкому пролетариату надо было выбирать между своей классовой принадлежностью к всемирному пролетариату и своей идентичностью с нацией и империей. Победило второе. Во многом успех США кроется в том, что они стирают всякую идентичностью человека и навязывают свою, тем самым происходит ассимиляция народов в один имперский котёл.

Поскольку человек сам волен, принимать ли ему гражданство или нет, то такой метод нельзя обвинить в изуверстве, он эффективен. Но эффективность понятие вне морали. Поэтому России важно строить свои Евразийские Штаты на постсоветском пространстве не с помощью унификации, а через традиционализм. Он поощряет интеграционные процессы между этносами. В новой идее дружбы народов нации разных культур смогут жить сообща.

Россия до сих пор остаётся разорванной страной. Русский народ наиболее сегодня разобщён. Спор славянофилов и западников продолжает полыхать страстями и центристских позиций здесь не намечается. Сегодня Украиной правят западники, но понимают ли они, что относятся к православному миру? Все сходятся в одном, если Россия примкнёт к Западу, то православная цивилизация перестанет существовать. Если украинские западники воплотят все свои проекты интеграции в ЕС, они лишат свой народ культуры и потеряют все ранее бытовавшие ценности.

Хантингтон ясно даёт понять, что 7 из 8 основных характеристик западной цивилизации – католическая религия, латинские корни языков, отделение церкви от государства, принцип приоритета права, социальный плюрализм, традиции представительных органов власти, индивидуализм – практически полностью отсутствуют в историческом опыте России. Исключением является античное наследие, да и то оно пришло из Византии. «Российская цивилизация – это продукт самобытных корней Киевской Руси и Москвы, существенного византийского влияния и длительного монгольского правления. Эти факторы и определили общество и культуру, которые мало схожи с теми, что развивались в Западной Европе под влияние совершенно иных сил».

Сопоставление ряда взаимосвязей приводит нас к выводу, что западничество является политической формой кемализма, когда как славянофильство ориентировано было в большей степени на отторжение чуждого, на отрицание вестернизации. Но что же соответствовало бы тогда реальному реформизму, который активно пользуется западной модернизацией, при этом отгоняя прочь процессы вестернизации? Есть мнение, что такую позицию занял коммунистический интернационал, который продолжая славянофильскую традицию оппозиционной линии западничеству, решил не только отвергнуть Запад, но и перепрыгнуть его. Славянофилы говорили: «Мы другие, поэтому не станем как вы». Интернационалисты развили эту идею дальше и сказали: «Мы другие и скоро вы станете как мы». Это примерно та же либеральная американская позиция, но с точки зрения её ярых противников. Что в США либеральный универсализм, то для других чистой воды империализм.

Жители других цивилизаций постоянно указывают на несоответствие декларируемых принципов и реальной практикой. На практике во внешней политики любые действия США переходят в двойные стандарты. В то время как рост экономики крупнейших государств Азии даёт возможность сопротивления насаждаемым принципам. Всё чаще многие религиозные представители говорят о том, что на Западе вообще больше нет религии, и миром правит маскарад атеизма, который порождает аморальность, наиболее худшее из всех зол. И если во времена Холодной войны Запад навешивал на СССР ярлыки безбожия, то в современном мире сам стал олицетворениям безбожия по мнению тех же мусульман. Нередко даже публицисты-мусульмане либерального толка называют западный индивидуализм источником всех бед. Стала известной цитата египетского чиновника, который в интервью утверждал: «[американцы] заявились сюда и хотят, чтобы мы стали как они. А сами ничего не понимают в наших моральных ценностях и культуре».

Так конфуцианская нация делает акцент на ценности власти, иерархию, подчинение частных интересов общим, нежелание конфронтации, что расходится с фундаментальными принципами американцев. Та же агрессия внутри монолитных цивилизаций воспринимается на ином уровне. Вторжение Ирака в Кувейт осуждается исламским миром, а Садам Хуссейн признаётся «кровавым тираном», но, когда начинается высадка американцев в Ирак и его бомбардировка, для всех мусульманских народов Хуссейн становится сразу «нашим кровавым тираном», и сама агрессия Ирака считается скорее, как «семейные разборки». Но вот американское насилие – наиболее чужеродная и опасная вещь. И сами русские никогда не простят этническую зачистку сербов, будут чувствовать себя виноватыми перед Ливией.

Подводя итоги разбора роли цивилизаций в геополитике, нельзя не упомянуть

основной фактор, составляющий силу государств – экономику. Для цивилизационного подхода не существует статичной наиболее удачной формы экономики. И плановая, и рыночная имеют свои положительные и отрицательные стороны.

Основной кризис советской плановой экономики пришёлся как считается на период правления Брежнева с его "застоем". Историки дают не правильную характеристику застоя, он был, но не в кадрах и не жизни государства. Для начала надо признать, что и плановая экономика и рыночная показали, что могут быть как крайне эффективными в одно и тоже время, так и испытывать жесточайший кризис всей системы.

Эффективность плановой модели в том, что государство, национализируя все отрасли экономики подряд, обретает большой капитал, который получается в виде прибылей с предприятий. Этот капитал государство для достижения коммунизма направляет на постройку новых "заводов и фабрик", и они дают бОльший экономический рывок в том случае, если строятся ещё и по новым технологиям.

Итак, у нас "умный" пример государства, которое догадалось постоянно модернизировать предприятия (к правлению Брежнева на модернизацию старых предприятий мало акцентировали внимание). Со всех заводов получает сверхприбыли и вновь вкладывает их в новое производство. Так СССР и Китай били все рекорды роста ВВП, который в год составлял 10–20%. Но потом в такой системе рано или поздно появляются управленцы, которые теряют цель вкладывать деньги в более продвинутые технологии, начинают их растрачивать, либо копить. В СССР таким правителем стал Хрущёв, он тратил деньги на новые и новые соцблага для общества. В экономику прекращаются инвестиции, темпы её роста замедляются. Она начинает либо расти малыми темпами, либо не развиваться вообще. Потом без модернизации возникают убыточные предприятия, из-за которых ВВП может вообще падать, такое было и при Брежневе. В конце концов плановая экономика становится неэффективной, кризисной и только мешает развитию.

Теперь рассмотрим чистую рыночную капиталистическую модель без вмешательства государства. Многие люди в ней по утвердившейся этике стремятся к прибылям, соответственно создают собственность на средства производства, те же предприятия.

Каждый капиталист стремится к максимальным прибылям, поэтому почти всё, что получает со своего завода, вкладывает на постройку новых предприятий. Таким образом, у нас на выходе получается, что тысячи людей, создавая своё производства, активно его расширяют и модернизируют для всё большей рентабельности, эффективности. Рост ВВП по такой схеме может быть достаточно высоким, экономика развивается, государство и всё общество богатеет. Пролетарии, конечно, медленнее, но и им зарплату повышают, т. к. существует конкуренция среди рабочих, рук не хватает. Однако такие периоды в истории были всегда краткими.

Потом этот процесс замедляется, между капиталистами происходит своя конкуренция и выживают сильнейшие. До этого момента рыночная экономика показала себя во всей красе. Но вот эти сильнейшие становятся монополистами. И они тоже теряют цель постоянно вкладывать свои деньги в новые производства, хочется и богатство себе накопить, и дворец построить (растраты начинаются). Экономика не чувствует вливания новых денег, и снова замедляет свой рост, а потом испытывает жуткий кризис перепроизводства, т. к. конкуренты строили заводы не по планам, нередко производили множество разновидностей одного товара, а общество не успевает его уже потреблять. В итоге прибыли резко уменьшаются, предприятия разоряются, идёт цепная реакция. Это его отрицательная сторона.

На деле, что следовало бы сделать советскому руководству, чтобы не допустить кризиса в своей плановой модели? Китай первым догадался, что в такой сложной системе бюрократия не справляется и откровенно «тормозит процесс». Китайцы постепенно ввели рыночные элементы, а потом и утвердили рыночную модель. Но собственность они продавать свою не стали. Отдали в распоряжение капиталистов малый и средний бизнес. В итоге рынок начал бурно развиваться по уже рассказанной выше схеме. При этом появления монополистов-олигархов не произошло, потому что главным монополистом уже выступало государство.

Когда директора госзаводов в условиях рынка начали терять свои деньги, то государство поставило топ-менеджеров. Появление убыточных предприятий Китай миновало. Новые управленцы думали и действовали как истинные капиталисты, но вся прибыль уже шла государству. Но только та часть её, которая шла из госкомпаний. Когда рынок малого и среднего бизнеса исчерпал свой импульс, государство снова начинает бурное развитие своей промышленности. Тем самым рынок и государство постоянно конкурируют и в бюджет идут максимальные прибыли в виде налогов.

Сейчас в Китае модель рыночного коммунизма, неравенства такого высокого как в России не возникает, потому что все прибыли и с частников, и с госкомпаний государство отдаёт населению через бюджетное распределение.

А что же случилось в СССР? Ельцин не ограничился просто введением «рынка», он распродал всю госсобственность, на что китайцы не пошли. При приватизации не возникло множества мелких капиталистов, а сразу же появились олигархи-монополисты. Им не нужно было строить что-то новое или модернизировать, т. к. деньги и все богатства у них уже и так были, им оставалось только их тратить, продавая нефть. Конечно, и монополии могут «вливать» в экономику большие объёмы финансов, но для них уже нет интереса идти путём постоянного совершенствования и модернизации. Их могут подстёгивать лишь конкуренты других государств.

Оккупационный режим НАТО

В жизни человека наступает такой момент, когда на мир приходится взглянуть с нового ракурса. Провести баланс между собственным сознанием и реальностью, чётко ощутить существующие явления и процессы.