Воронов дар. Свет и тьма

Глава 1

Я не помнил, как попал сюда.

За окном с выбитыми стёклами было темно и накрапывал дождь. А в помещении холодно и только тлеющий огарок свечи давал немного света. Я не узнавал это место.

Голова раскалывалась, как от похмелья. И также, как при яром употреблении спиртного, я тоже не мог вспомнить, что было накануне, как бы не силился. Но других сопутствующих похмелью симптомов: тошноты, жажды, перегара — не было. А значит, со мной происходило что-то другое. Вот только что?

С трудом я поднялся с пахнущего сырым сеном тюфяка. Перед глазами поплыл туман, внезапно накатила какая-то необъяснимая паника. Она появилась не сразу, а подкралась тихо и незаметно, и также постепенно навалилась все усиливаясь и усиливаясь. Все ощущения какие-то странные, непонятные. Словно бы что-то произошло, что-то страшное, ужасающее и непоправимое — выжигающее изнутри до пустоты.

Я упал обратно, закрыл глаза, попытался успокоиться.

Вдох-выдох.

Вдох-выдох.

Медленно и спокойно.

Сердцебиение выровнялось, паника постепенно начала отступать. Но тревожно чувство никак не хотело покидать меня.

Когда я сумел немного успокоиться, снова открыл глаза. Осмотрелся — старая хижина. Я поспешил на улицу, невыносимо захотелось глотнуть свежего воздуха. И только на улице я понял, что это бывшая стоянка ромальского табора, а хижина, в которой я очнулся та самая, в которой испустила дух бабка Фрайда. Что я здесь делаю? Как я сюда попал?

Мне нужно было домой.

Я шёл домой, казалось, шёл целую вечность. Дождь усилия, но я не обращал внимания. Я пытался вспомнить.

Разум пытался отыскать объяснение происходящему. Первое что пришло в голову, волк снова отобрал у меня контроль. Запоздало понял, что не оборачивался волком, и он не похищал моё сознание. Одежда на мне была цела. Но я хоть убей, не помнил, как надевал эту одежду и когда я это делал.

С каждым шагом тревога усиливалась, заставляла ускорять шаг. А пустота внутри разрасталась всё больше и больше. И единственная мысль, которая билась в голове в такт учащённого сердцебиения — что-то случилось.

Болело плечо, болело всё тело, но я не мог вспомнить почему. И это почему-то казалось не таким важным, как та тревога, не покидающая меня ни на миг.

Дождь усиливался ещё и ещё, и когда я, наконец, вышел к тропе, что вела к Вороновому Гнезду, он уже во всю мощь хлестал по спине, плечам, лицу, которое я не прятал, а, наоборот, подставлял под холодные струи — так, казалось, мне становилось легче, а головная боль отступает. Ноги увязали в грязи, скользили по размывшейся тропе, и как бы я ни хотел идти быстрее, ничего не получалось.

Ещё сквозь лесную чащу я увидел, что возле поместья слишком людно и оживлённо.

Тетраход Олега у ворот, несколько служебных вездеходов следственного отдела и медицинский — с гербом Варганы. Самые страшные предположения вихрем пронеслись в голове.

Я устремился к воротам.

Савелий стоял у парадного входа, дверь распахнута настежь. Из дома доносился отчаянный плач. Домработник с потерянным видом таращился перед собой, пока не заметил меня. Теперь я точно знал, что произошло что-то невыносимо ужасное, что-то необратимое…

— Папа, — мой собственный голос заставил меня вздрогнуть и замереть.

— Княжич? — удивлённо и растерянно окликнул меня Савелий.

Я словно в тумане продолжил свой путь домой, шаг за шагом — бездумно и механично. Словно бы во сне я увидел Олега, который что-то крича, бросился ко мне.

— Что случилось, Ярослав? Что произошло? — безумно орал на меня дядя. — Где ты был? Как это случилось?

Я его словно бы и не слышал, точнее, слышал, но едва ли понимал.

— Что случилось? Что произошло?! Где ты был, чёрт возьми? Мы ведь думали, что и ты погиб! — Олег остервенело тряс меня за плечи и орал, а я в отупении смотрел на парадный вход, где появилась мать.

Она, замерев в проходе и прижав ладони ко рту, смотрела на меня. Крупные слёзы катились по её щекам. Вся скорбь и боль, которую я уже однажды испытывал в прошлой жизни, вновь во мне всколыхнулись.

На миг мне показалось, это всё не взаправду, это очередной кошмар сон. И вот сейчас я проснусь, и всё закончится.

Олег влепил мне пощёчину. Силой повернул моё лицо за подбородок, заставив на него смотреть, и буквально по слогам повторил вопрос:

— Что произошло, Ярослав?

— Я не знаю, — ответил я.

Олег обдал меня безумным взглядом, сделал шаг назад.

— Что значит — не знаю? Ты же звонил! Ты же сказал, что Игоря убили вурды! Что значит — ты не знаешь?

— Я… я ничего не помню, — медленно протянул я, чувствуя, как та пустота внутри становится всё больше и больше и грозиться вот-вот поглотить меня полностью.

— Дождь на улице, идём в дом, — потерянным голосом сказал Олег, но я не шелохнулся.

Я не мог сдвинуться с места, я судорожно пытался вспомнить, но ничего — ни единого воспоминания. Я помнил только то, что отец уже умирал однажды, очень давно вместе с матерью. А сейчас мать была жива. Тревога прошла, на смену пришло другое — мрачное и бездонное, уже знакомое мне чувство безысходности.

Олег схватил меня за плечо и практически силком потащил к входу. Савелий подоспел ему на помощь, снял с себя тулуп, набросив мне на плечи.

— Тебя лишил памяти? — встревоженно спросил Олег. — Ты сказал, что Каин Фонберг и другие, напавшие на отца, мертвы? Кто же лишил тебя памяти, Ярослав? Значит, всё не так…

Олег в непонимании замотал головой, явно желая объяснений, но у меня их попросту не было. И сейчас даже думать об этом не хотелось. Я нужен был маме.

Грубо отбившись от хватки Олега и, обдав его взглядом полным холодной ярости, я зашагал к матери.

Встал рядом, обнял её, прижал к себе, почувствовал, как она вся трясётся от плача.

— Ты вернулся ко мне, мой мальчик, — прошептала она, — я так боялась… так боялась, что и тебя потеряла. А ты вернулся.

Мама всхлипнула и заплакала в голос, уткнувшись лицом в моё плечо.

— Я не смог его спасти, прости, — сказал я.

Мама не ответила, а только сильнее прижалась ко мне.

— Я должен был его спасти, я старался, я пытался изменить будущее, но не смог, — повторил я, сам не отдавая себе отчёт, зачем говорю это.

— Это не твоя вина, — ответила мама, немного отодвинувшись, заглянула мне в глаза, а после всхлипнула и крепче обняла.

Мама снова заплакала, стискивая меня в объятиях всё сильнее и сильнее, словно бы боялась, что я опять куда-то денусь.

— Ты простынешь, — механично сказал я.

И придерживая маму под локоть, я повёл её в дом.

В доме не прекращали громко рыдать, причитать и выть. Там, где-то в гостиной скорбела Матильда Гарван, потерявшая сына.

Несмотря на онемение и отстранённость, мозг продолжал работать, мысли вспыхивали одна за другой. Что произошло? Как это случилось? Почему Каин Фонберг убил отца? Кто вообще такой этот Каин? Я никогда о нём даже не слышал.

И если Олег прав и вурды стёрли мою память… Но почему они убили отца и оставили меня в живых? Слишком много вопросов, на которые разум не мог найти ответов. И поиск этих ответов только больше загонял меня в тупик.

Последнее событие, которое я чётко помнил — дуэль с Григанским, Якоб — мой секундант, смерть Инесс, Арнгейры — метрополийские шпионы. Но и в то же время это было слишком давно — это я ясно осознавал. Помнил я суд над Быстрицким, отца, который чуть не вызвал на дуэль Григанского-старшего. И сейчас уже не зима, я знал, что пришла весна.

Я помнил помолвку Ольги и Святослава — хорошо помнил. Помнил наш разговор с отцом, бабкой и Олегом, помнил наши опасения и то, что мы решили сделать Святослава бездетным.

Был допрос с Крапивиным. Странный допрос — его я уже помнил не так ясно. Остальные события кусками, обрывками — сплошная каша.

А что было дальше?

В доме резко пахло каким-то лекарствами. Завидев меня, бабка резко перестала рыдать судорожно сглотнула, и только было, она поднялась и сделал шаг ко мне, как Олег её остановил.

— Не сейчас, ма. Не сейчас.

— Вернулся Ярослав Игоревич? — мужской смутно знакомы голос донёсся откуда-то из гостиной, появился следователь, имени которого я не помнил, но когда-то уже наверняка видел.

— Он ничего не знает, — закачал головой Олег. — Полагаю, вурды стёрли его память.

Следователь удивлённо вскинул брови, в замешательстве уставился на меня:

— Совсем ничего? Мне всё равно нужно задать несколько вопросов. Вы помните, что произошло с вашим отцом?

Я отрицательно качнул головой.

— Оставьте парня в покое, — попросил Олег, — он ничем не поможет следствию, его должен осмотреть врач и ему нужно переодеться.

— Но кто сумел стереть его память? Ярослав Игоревич родовой чародей, разве кто-то смог бы без его позволения стереть его память? Таких сильных вурд у нас в империи на пальцах одной руки можно пересчитать. Да и это ведь запрещено!

— А осушать людей до смерти не запрещено? А отрывать им руки — не запрещено? — зло поинтересовался Олег. — Лучше займитесь делом и допросите своих вурд, которых можно пересчитать на пальцах одной руки. А от Ярослава вы ничего не добьётесь. Разве не видите, парню и без того плохо. Он отца потерял!

Следователь, стушевавшись, потупил взгляд и отступил.

Я же решительно зашагал наверх, подальше от скорби и слёз. Я не мог себе позволить горевать, не мог окунуться в этот омут отчаянья. Теперь я князь, теперь я ответственный за народ княжества и за свою семью. Я не имею права давать слабину. Особенно в такие сложные времена.

А ещё мне нужно было переодеться. Я продрог, и мокрая одежда липла к телу и не позволяла согреться.

— Ярослав! — Олег следовал за мной по пятам. — Нам всё равно придётся поговорить.

— Хорошо, — безразлично согласился я, продолжив свой путь наверх.

— Смерть князя от рук знатных вурд это серьёзно. Завтра приедет Тайная канцелярия и они не станут с нами так церемониться, как наши следователи.

Я кивнул, мы уже поднялись на второй этаж, дверь в родительскую спальню была распахнута, там суетились люди, и оттуда особенно сильно разило чем-то медицинским. Я услышал голос Крюгена, вопросительно покосился на Олега.

— Они осматривают тело и вынесут первичную экспертизу. Потом ещё раз проведут экспертизу с помощью столичного врача и независимой ведьмы. Так мы узнаем точно, как именно умер Игорь.

Я знал порядок, и не это меня интересовало, а именно там ли тело отца. Олег, увидев, что я намереваюсь идти в спальню, придержал меня за руку.

— Уверен? Если ты ничего не помнишь, может, лучше и не надо? Он плохо выглядит.

Олег переживал, что вид мёртвого отца меня потрясёт. Знал бы Олег, скольких покойников и в каком виде мне за свой век довелось повидать.

— Дай мне пару минут, — качнул я головой и решительным шагом направился в спальню.

— Княжич, — учтиво и печально приветствовал меня Крюген, потом осёкся, добавил: — То есть князь.

— Ничего, пока ещё княжич, наречения ведь не было, — успокоил я престарелого доктора.

Затем уставился туда, где на белых простынях лежало голое бледное тело отца. Подойти ближе я так и не решился, что-то внутри изо всех сил противилось этому. И ещё, странное ощущение — словно бы я это уже всё видел, мёртвого отца без руки. Будто бы мне это когда-то снилось, но сон давно выветрился из памяти, и вот, увидев, я снова вспомнил.

— Расскажите, что уже узнали, — попросил я Крюгена.

Врач мрачно кивнул:

— Отрезана рука, полагаю, это была первая рана. Сломаны рёбра и позвоночник, следы от укусов, — Крюген указал узловатыми пальцами на свою шею. — Всё это указывает на то, что он оставался обездвижен из-за переломов, пока его осушали. Его полностью обескровили, княжич. Это причина смерти. Но точнее установит уже ведьма и столичный врач. Вас, полагаю, тоже следовало бы осмотреть.

Крюген участливо уставился на меня.

— Позже, — кивнул я, понимая, что отвертеться от осмотра не выйдет, да и мне самому бы неплохо знать, в каком я состоянии.

Покинув спальню родителей, я отправился в свою комнату, где меня ждал Олег.

— Они могут решить, что ты причастен к смерти Игоря, — без обиняков сказал он.

— Из-за того, что меня оставили в живых, — кивнул я, соглашаясь с дядей.

После начал снимать с себя мокрую одежду.

— И из-за того, что тебе стёрли память? — Олег сверлил меня напряжённым взглядом. — Ты ведь родовой чародей, без твоего позволения даже сильный вурд не смог бы стереть воспоминания. В Славии нет вурд такой категории силы, способных преодолеть ментальную защиту родовых чар. Как так вышло, Ярослав?

— Я не знаю, — мрачно ответил я. — Могу только предположить, что меня вынудили, возможно, шантажировали и у меня не было выбора.

— Да, — кивнул Олег, — мы будем придерживаться этой версии на допросе.

Какое-то время дядя молчал, а тем временем переоделся в сухую одежду.

Олег всё это время озадаченно наблюдал за моими действиями.

— На тебе живого места нет, племянник, — с сочувствием и озабоченностью сказал Олег.

Я и сам видел, что все мое тело было в синяках и ссадинах. Вспомнил про амулет-щит, который подарил мне отец.

— Полагаю, если бы не этот артефакт, меня здесь не было. Значит, я сражался. Значит, я пытался нас спасти.