Тайга Ри
Печать мастера
Часть 1. Ученик каллиграфа
"Слова заканчиваются, смысл длится бесконечно"
Глава 1. Мирия
«Мирия» — штрихи на борту верхней кормовой доски сияли золотом. Корабль стоял, покачиваясь на волнах, мерцая глянцевато-черными бортами. Морозное солнце пробивалось сквозь туманную дымку туч и слепило глаза. Волны Северного моря с шипением набегали на берег и откатывались назад, облизывая свежую краску на киле и медные пластины бортов, исписанные рунами. На носу развевались красные ленты и уже истрепанные от порывов весеннего ветра полоски красной бумаги с пожеланиями удачи.
— Такелаж!
— Груз в отсек шестнадцать!
— Где артефакты измерения давления! Кто отвечает за артефакты, мать вашу, Немеса вам в зад!
Коста дрожал.
И щурился до слез — слепило слишком ярко, слишком сильно. Но Коста смотрел не отрываясь — штрих в «и» он немного скосил вниз, нужно было вести линию четче — тут у него дрогнула рука, когда он создавал заготовку надписи.
«Мирия».
Надежда кланов и лично его, Косты. Потому что все, что у него есть он поставил на то, что «Мирия» придет первой. Достигнет «неизвестных земель» и сможет вернуться обратно. Два корабля, две команды, три зимы на постройку, снаряжение и разработку новых артефактов, покрывающих днище кораблей сплошной сетью, чтобы пройти тварей Северного моря.
«Эспа» и «Мирия».
Две противоборствующие клановые фракции — Мирию снаряжали Северным пределом, а Эспу — финансировали столичные. Западников не пустили вообще — после того как армада легких джонок вспыхнула, как сухой пергамент во время грозы, и бирюзовое побережье потеряло почти треть флотилии разом. Торговцы были недовольны, но никто не собирался первыми пускать в неизвестные земли торгашей. Кто знает, что там на континенте? Богатства? Залежи руды? Свободные земли?
Даже состав команд и тот был тщательно рассчитан, чтобы не нарушить шаткий баланс ни одного из кланов.
— Держи, держи!
— Мара тебя задери! — ведро с жидкой черной густой жижей упало прямо в воду.
Рабочие, привязанные крепкими веревками, спускались вдоль бортов, проверяя зазоры между досками обшивки после установки артефактов, и конопатили.
Коста сморщил нос и чихнул от запаха извести и древесного масла. Из переносной жаровни на носу повалил столб сизого едкого дыма.
Корабль, мощный и приземистый, как горное дерево, трехмачтовый, двадцать пять шагов в ширину и шестьдесят пять в длину. Широкий и выгнутый нос украшало изображение свирепого змея. Два руля на случай шторма в Северном море, непроницаемые переборки из плоского и полого дерева, которое доставляли обозами с востока. С десяток артефактов для поднятия и управления парусами, три гребных колеса на борт. Две палубы, на мачтах развевается десяток штандартов кланов, которые финансировали экспедицию. В пекарне говорили, что прошлой зимой почти половина совета кланов преодолевала Лирнейские, чтобы проследить за ходом строительства.
— Эй, тощий сморчок! — сзади толкнули в плечо так, что Коста пошатнулся. Быстро вытер глаза и обернулся — ученик — Старший, лучший, и почти без пяти мгновений Мастер-каллиграф Нейро стоял рядом и смотрел туда же, куда и Коста миг назад. На два величественных корабля, покачивающихся на волнах. — Наша «Эспа» придет первой, сморчок, — ухмыльнулся Нейро. — Готовься приносить клятву.
— М-м-можно подумать, — буркнул Коста, и спрятал руки поглубже в карманы — чуткие пальцы кормят каллиграфа, так говорил Наставник. Руки нужно беречь, и Коста берег. — Е-е-ещё… — Коста сглотнул, чтобы выровнять дыхание. Столько зим непрерывной работы, но он все ещё продолжал заикаться, когда волновался и нервничал.
— При-при-придет, — передразил его Нейро. — «Эспа» придет первой!
— Ещё никто не знает, кто придет первым. Оба корабля снаряжены артефактами одинаково, подготовленная команда, это просто вопрос удачи, кому повезет быть первым.
Коста задрал голову вверх так, что заломило шею, и снова прищурился. Все-таки Наставник оказался прав — его рука тверда, но не хватает внутренней силы. «Мирия» горела алым золотом, но сейчас, отойдя от четырех декад непрерывного труда, Коста мог честно признать, что не справился.
Надпись обязана не только ласкать взор и услаждать чувство прекрасного, но и быть наполненной движением, силой, остротой и мыслью, которые каллиграф вкладывает в свое творение.
И — Коста чуть повернул голову в сторону витиеватой надписи «Эспа» на борту второго корабля — следовало честно признать, что его «Мирия» вышла слишком дерзкой. Бунтующей, яростной — Коста вложил все, что было внутри и… «перестарался» — так сказал Наставник. Казалось, даже покачивался на волнах корабль сильнее своего собрата, так и норовя нетерпеливо вырваться с доков в свободное море.
Всего два каллиграфа уровня мастера-наставника на всё побережье, два корабля, две надписи, два Старших ученика, которые негласно состязались между собой, чтобы показать всё, чему научились у Наставников за столько зим — Коста мог бы сказать так, но видит Великий, правдой это не было.
Истина в том, что им с Наставником Хо просто было нечего есть. И оплата за кормовую доску «Мирии» будет кормить их несколько декад. Он жадно сглотнул вязкую слюну, предвкушая первый нормальный ужин за столько дней.
Может поэтому его «Мирия» выглядела изголодавшейся? Голодной, хищной, сосущей. Жадной до всего нового, что обещали «неизвестные земли» там, за морем. В отличие от сытой, уверенно-вальяжной «Эспы», которую чертил…
— И тем не менее, — Нейро приставил ладонь в теплых варежках козырьком ко лбу, любуясь делом рук своих — надпись «Эспа» на борту второго корабля сияла так же ярко, как «Мирия», и… была написана лучше, признал Коста скрепя сердце.
У Нейро было на пять зим больше опыта, чем у него, более тренированные пальцы, более уверенная постановка руки, больше навыков, и… больше сытной еды.
Им дали четыре декады, пока корабли стояли в сухих доках, чтобы увидеть надпись, создать стиль и воплотить в штрихах ту решительную миссию, которую взяла на себя команда — открывать новый мир.
— Первой придет «Эспа» — это знают все, — добродушно возразил Нейро. — Так сказала жрица Нимы одному из матросов, и это знают все. Почему все хотят на «Эспу»? Почему все клановые, члены команды при отборе подают туда, «Эспа» выбирает лучшее — людей, артефакты, оружие, а то, что остается — на «Мирию». И даже заказ, — Нейро улыбнулся с откровенным превосходством, — на «Эспу» делали мы. Потому что мы лучшие каллиграфы по эту сторону Хребта. И «Мирию» тоже отдали бы нам, если бы твой Наставник не был таким пьянчугой, и не выиграл бы у мастера-капитана в Го…
— Мой наставник не пьет!
— И поэтому у него не трясутся руки, и поэтому весь заказ делал ты? — Нейро посерьезнел. — Я повторяю в последний раз — иди Младшим к нам сам. Клятва будет мягче, клан Вонг дорожит своими мастерами. Я скажу слово, поручусь перед Наставником, станешь моим помощником, а дальше через несколько зим видно будет… и наконец, — Нейро скривился, разглядывая дырявый полушубок, перетянутый простой такелажной бечевкой, — оденешься по-людски. С твоим кривым вторым кругом тебе никогда не стать художником, — озвучил Нейро то, что говорили все. — Ты никогда не будешь рисовать. Никогда не сможешь поставить печать и стать мастером, так стоит ли тратить время на пьяницу Хо?
Коста распрямил плечи и снова прищурившись, до слез, вгляделся в борт корабля — «Мирия». Его надежда.
Три декады Коста каждый день перед возвращением в лавку после доков сворачивал в храм и простаивал на коленях почти тридцать мгновений. И молился. Чтобы «Мирия» пришла первой. Наставник Хо давно сказал тоже самое, что и Нейро — ему не быть художником, его вершина — это старший-каллиграф, но он не мешал ему пробовать раз за разом.
— Существует пять добродетелей — точность, осведомленность в письме, добротность руки, терпение в перенесении труда и совершенство письменного снаряжения, — пропел Нейро и демонстративно посмотрел на длинный потрепанный тубус с принадлежностями, прикрепленный на плечо — ремень стал таким старым, что истерся, и Коста связан его двойным узлом. — У тебя только четыре, вот что значит неумение выбирать Наставника.
— Мало прийти первым, им нужно будет вернутся. Все знают, что мало пройти тварей Северного моря…
— Артефакты днища разрабатывали восточники! Новые! На кристальной тяге! — отмел возражение Нейро, глядя на отделанные вкруг снизу канты корабля — ни одного чистого места, все днище покрывали руны и артефакты, клепанные прямо на древесину.
— Пройти тварей, пересечь море, — терпеливо продолжил Коста, — чего не делали никогда до этого. Ни один корабль до этого не мог достичь того берега. И мало прийти первым — нужно вернуться. Все знают, что там могут быть проблемы со связью из-за силовых аномалий…
— «Эспа» придет первой, — повторил Нейро то, что и так говорили на каждом углу. — Готовься приносить клятву.
Коста промолчал, только сунул руки поглубже в карманы.
— «Эспа» придет первой. И новые земли Империи будут носить имя моего корабля. Привыкай называть новые земли «Эспой», — ухмыльнулся Нейро и сплюнул на подтаявший снег.
— Старший помощник! Старший помощник Нейро! — Мастер требует вас к себе, проблемы с заказом для скобяной лавки! Срочно!
— Иду! — крикнул в ответ Нейро. — Я вынужден идти, сморчок. В отличие от твоего Мастера, у нас так много заказов, и я не могу потратить весь день, чтобы любоваться своим трудом. И… когда придешь домой и будет нечего жрать, вспомнишь меня.
Коста стиснул кулаки в карманах, но не обернулся.
Корабли покачиваясь стояли в гавани. Надписи на кормовых досках «Мирия» и «Эспа» — сияли золотом свежей краски, нанесенной ещё вчера. Ветер с моря пах солью, тиной и пел криками чаек, впитывал запахи верфи, масла для палубы, и уносил дальше — кружа снежную поземку в сторону форта.
— Лети, как ветер, — шепнул Коста кораблю обветренными губами. — И да хранит тебя Великий.
Руки в карманах свело судорогой и Коста вытащил их, согрел дыханием, и осторожно размял пальцы. Слишком много работы на холоде, слишком короткие сроки. Нужно будет выменять мази для суставов в лавке алхимика, может тому опять требуется подписать с сотню фиалов?
Над «Эспой» полыхнули вспышки плетений и раздалась гневная ругань. Опять маги что-то не поделили с охраной, — вздохнул Коста.
Новый, не так давно открытый источник энергии на кораблях — крохотные артефакты на кристаллах, каждый из которых охраняло сразу по три тройки. Проверяющие утверждали, что боевики здесь, чтобы следить за ходом строительства, но света в мешке не утаишь. У подвыпившей команды давно развязались языки на постоялом дворе.
Двое Высших, в плащах с нашивками клана Хэсау сбежали по сходням, оттолкнув его в сторону, мягким слитным движением, в два прыжка, оказались на первой палубе и Коста спешно отступил назад — от этих Хэсау и клановых разборок «простым» стоило держаться как можно дальше.
Он поежился, бросил последний взгляд на корабли и … побежал. Его ждал сытный, долгожданный, честно заработанный ужин.
***
Темнело. Редкие уличные артефакты сияли тускло и едва-едва. Домой, в лавку, Коста несся так, как будто за ним гнались создания Грани. Не потому что торопился — торопиться было некуда, у них редко когда было больше пары заказов за декаду, а потому что чуни были старые и мороз пощипывал щеки. Подмерзали пальцы, ноги и задница.
Временный форт, выросший на месте небольшой прибрежной деревушки за тройку зим вокруг строительной верфи, он пересек наискосок за двадцать мгновений, ныряя в проулки, чтобы не получить по шее от нетерпеливых молодых Высших и охраны, которая сначала била, а потом начинала разбираться.
Город — который «городом» не именовал никто, кроме местных, был разделен на две неравные части — западные земли принадлежали клану Хэсау, все что восточнее грязной и самой широкой «стрелы» центральной улицы отходило Вонгам. Все пополам — горные плато, соляные мастерские, каменные карьеры, пастбища на плато и даже побережье и то было поделено на клановые зоны. Нейтральной землей считались пара улиц в форте, верфи, доки и горные спуски с верхних троп, где то и дело вспыхивали вооруженные столкновения. Двум кланам с этой стороны хребта было тесно. Хотя строительство кораблей вдохнуло новую жизнь на побережье, которое ожило — чего стоили только три канатные мастерские, которые работали на нужды верфи.
— Неслыханно! Просто неслыханно!
— Такое нарушение устоев! — гудела возмущенная толпа, почти перекрывшая дорогу и маленькую площадь у доходного дома, из которого вечерами он часто тащил пьяного старика Хо на себе.
Коста вытянул шею, подпрыгнул, но всё был почти ниже всех на голову и не увидел ничего. Растолкал локтями ближайших мистрис, поднырнул, пробежав пару шагов на четвереньках и вчитался в пергамент, который был закреплен на доске “новостей”, куда размещали указы и последние известия, доходившие до их побережья с опозданием на пять-шесть декад, а то и больше.
Руку Нейро он увидел сразу — аккуратные, уверенно-экономные штрихи, такие же острожные, как и сам Нейро. Жирные заказы на оформление всех новостей и указов давно делала только их мастерская.
— Нет, это неслыханно! Снять жетоны! Заменить жетоны нашивками! Куда смотрит Совет кланов!
— Да-да-да, — согласно загудели над головой Косты.
— Попрать устои тысячи зим! — возмущался кто-то в толпе. — Это память об Исходе! Наши предки сотнями зим чеканили жетоны!
Коста вздохнул, запустив руку за пазуху — медный кругляш на веревке, нагретый телом, лег в ладонь привычно. Жетон носил каждый, кто сдал на круг.
“Имя — Коста, родовая принадлежность — безродный, статус — бесклановый, ученик мастера-Наставника Хо, сила — второй рассветный круг” — вот что было выбито на его жетоне. Хотя, на второй круг он не сдал. Если бы не мастер, который накануне не выпил с магами-проверяющими…
— И, что теперь? Сейчас жетон обязан предъявить каждый! Если отменить жетоны, как узнать, какой круг силы?
— Они хотят скрывать силу!
— Сначала они отменят жетоны и введут нашивки, потом поднимут подати, а потом отменят право сдавать на круг и начнут брать за это фениксы? Или вообще заставят сдавать на круг каждую зиму! А это — деньги! Как без жетонов?!
Коста снял с плеча тубус, прижал к себе покрепче и начал выбираться на дорогу. Притормозил, пропуская верховых, и быстро, чтобы ещё сильнее не замочить ноги в размякшей грязи, в несколько прыжков преодолел улицу, и выдохнул, когда над головой заколыхались синие знамена штандартов — почти дома. Старик держал лавку на территории клана Вонг.
Надсадно скрипнула вторая ступенька крыльца, тренькнул медный колокольчик, глухо хлопнула отсыревшая дверь.
— Мастер, я вернулся, — отряхивая снег с шапки, крикнул в темноту Коста.
В лавке было темно, холодно, почти как на улице — никто не топил печь, дрова кончились ещё вчера, и они ждали денег за заказ — благословенная «Мирия» будет кормить их несколько декад.
Коста шмыгнул носом, когда в желудке тоскливо заурчало от голода.
Сначала — печь, тепло, дрова, потом по лавкам и — готовить. Старик был неприхотлив, и вместо кастрюль они использовали набор старых алхимических котлов, уже отслуживших свою службу.
Коста выбрал средний, налил талой воды из чана, и пристроил на крючок.
Сверху звякнуло, и он насторожился. Когда звякнуло ещё раз, и раздалась отчетливая ругань, Коста ахнул, и взлетел по лестнице в спальню Наставника.
— Мастер! Вы же обещали! — Коста споткнулся на пороге о пустую бутылку, которая откатилась к стене. — Обещали! Клялись великим! Вчера слово давали, что больше не будете пить, что больше ни капли в рот!
— Аааа… Коста… Ик…
— Мастер!