Записки работника уголовного розыска

Следствие продолжала Гусельникова. Она вывезла Алхина на место происшествия, зафиксировала его действия и обстоятельства событий, назначила производство необходимых экспертиз.

Алхин был осужден на длительный срок лишения свободы.

Конечно, человека погубила прежде всего личная моральная распущенность. Однако основой ее было пьянство, точнее — беспредельное употребление спиртного. Ведь в то время оно лилось рекой: на вынос и в розлив, в любой торговой точке, в любом предприятии общепита.

Работникам милиции, как никому другому, часто приходилось встречаться с бедами, порожденными пьянством. Разлады в семьях и их распад, обездоленные дети, дебоши, злостные хулиганства, воровство, грабежи и разбои, насилия над личностью, нерадивое отношение к труду, полная деградация человека и, наконец, убийства — все это от «зеленого змия».

Через 5 месяцев мне снова пришлось побывать в Алексино, и снова по чрезвычайному происшествию. Шли уборочные работы. Выполняя распоряжение директора школы, учеников 5-6 классов переправили на катере через Иртыш на поля колхоза для сбора колосков. А в конце дня перевезти их обратно забыли, команда катера ушла пьянствовать.

На крики малышей за ними на моторной лодке подъехал пьяный подросток, посадил в лодку восемь девочек и повез их через реку, показывая «искусство» лихой езды. И доигрался. На середине реки опрокинул лодку, семь девочек утонуло.

Можно представить себе горе и возмущение родителей, всего населения поселка, прилегающих сел и района.

Пять дней водолазы вели поисковые работы, и пять дней на берегу Иртыша горели костры, зажженные родителями и родственниками погибших девочек. И снова причиной страшной беды была водка.

СТАРОМАЛИНОВСКИЕ «МЕДВЕЖАТНИКИ»

10 августа 1978 года. Начало отпуска. Через час отбываю с семьей в санаторий. Чемоданы уложены. Осталось бросить их в машину, потом забежать в Управление, доложить генералу об отъезде, попросить его взять на контроль отдельные дела.

Начальник УВД встретил приветливо, пожелал счастливого отдыха.

Я собрался было сделать «налево кругом». Вдруг — телефонный звонок. Генерал поднял трубку, послушал минуту-полторы, изменился в лице, знаком подал сигнал: дескать, садись.

— Сколько? — переспросил невидимого собеседника. — Более ста двадцати тысяч? Как это могло случиться?

Минут пять он — весь внимание — слушал.

— Ясно! Обеспечьте охрану места происшествия. К детальному осмотру не приступайте. Займитесь сбором возможной информации, опросите всех, кто связан с операцией получения и выдачи денег. К вам выезжает оперативная группа. Ее возглавит мой заместитель...

Отдав распоряжение, он молча прошелся по кабинету.

За долгие годы совместной работы я редко видел генерала таким взволнованным:

— Растяпы! Вот что, Анатолий Иванович, ваш отпуск отменяется. Срочно соберите оперативную группу и выезжайте в Нижнеомский район на центральную усадьбу совхоза «Береговой». Сегодня ночью неизвестные проникли в контору, взломали сейф и похитили более ста двадцати тысяч рублей... Это зарплата рабочих... Вы понимаете, что это такое? Численность группы не ограничиваю.

— Наряду с оперативниками возьмите подразделение милиционеров, одетых в форму, — продолжал он. — Блокируйте все выезды из села. Захватите радиостанцию. Она обеспечит устойчивую связь с Управлением... У нас организуется штаб, который будет работать по вашим сигналам. С собой возьмите Бичевого и Скороходова из уголовного розыска, Шерстнева из оперативно-технического отдела, Черноштана из следственного управления, опытного старшего офицера из службы милиции. Остальных работников пусть руководители подберут сами. Необходимый транспорт будет у подъезда через 30 минут. Вопросы будут? Нет? Тогда действуйте...

Звоню домой, сообщаю жене, что отъезд наш откладывается, выезжаю в командировку, прошу принести вещи и обувь.

По тревоге вызываю руководителей служб, информирую о случившемся, ставлю задачу. На сборы даю 20 минут.

И вот мы в пути. Следуем колонной из трех вездеходов УАЗ-469 и грузовой машины с подразделением милиции. Всю ночь шел дождь с грозой. Продвигаемся медленно, преодолевая распутицу и бездорожье.

Около 14 часов, наконец, добираемся до места происшествия. У здания совхозной конторы — толпа людей, как всегда в таких случаях — куча любопытных ребятишек. Многие селяне приехали из других отделений совхоза получать заработную плату.

Каких только разговоров здесь не услышишь. Критика руководства хозяйства, не обеспечившего своевременной выдачи зарплаты и не выставившего посты для охраны денег. Скепсис в адрес работников милиции, не сумевших разыскать преступников, укравших ранее, в июле, сейф с деньгами из местной конторы потребкооперации. Немало высказывалось и предположений, кто бы мог совершить это преступление: работники бухгалтерии по сговору с приезжими из города; жители других сел; временные рабочие из числа «шабашников»...

Даю распоряжение — построиться для получения приказа. Звучит четкая команда:

— Подразделение, равняйсь, смирно! Равнение на середину!

Печатая шаг, ко мне подходит майор и докладывает:

— Товарищ полковник! Личный состав по вашему приказанию построен!

Наступила мертвая тишина, даже ребятишки замерли. Через мегафон обращаюсь к коллегам:

— Товарищи! Минувшей ночью в совхозе совершено опасное преступление. Неизвестными лицами взломан сейф и похищена крупная сумма денег. Подчеркиваю, денег, которые предназначались для зарплаты. Они нужны рабочим, их семьям. Наша задача — найти украденное как можно скорее. Для этого надо поработать. Настойчиво, упорно, инициативно. Необходимо блокировать все выходы из села. Всех, кто попытается покинуть его, останавливать и тщательно проверять. Провести «проческу» лесных массивов. Службу нести бессменно, до розыска преступников. Вопросы есть? Товарищ майор! Развести личный состав по маршрутам, обеспечить их связью и питанием!

Затем несколько слов местным жителям:

— Мы найдем преступников. Но как скоро это будет, зависит и от вашей помощи. Нас интересуют все мелочи. Если кто из вас что-то видел или слышал, — придите, расскажите, посоветуемся. А сейчас прошу всех разойтись. Каждого из нас ждет работа.

Оставив группы оперативных работников для сбора информации, мы с Григорием Григорьевичем Черноштаном, Алексеем Бичевым и Сергеем Федоровичем Шерстневым зашли в помещение конторы. Начальник райотдела милиции доложил коротко о предпринятых до нашего приезда мерах. Нового в его сообщении было немного.

Приступили к осмотру места происшествия. Контора размещалась в здании барачного типа. В левом крыле размещались кабинеты директора совхоза, секретарей партийного и комсомольского комитетов, специалистов совхоза. Правую половину занимали профсоюзный комитет и бухгалтерия. Из нее дверь вела в кассу. Все двери бухгалтерии оказались взломанными. На полу в кассе валялся сейф со вскрытыми дверцами.

По опыту знаю: чем больше людей участвует в осмотре места происшествия, тем ниже его качество, его результативность. Особенно, когда много «начальства». Поэтому, поручив Шерстневу с группой криминалистов и следователем детально разобраться с обстановкой — описать место происшествия, определить пути и способы проникновения преступников в помещение бухгалтерии, способ и орудие взлома сейфа, возможное число участников преступления, зафиксировать и изъять следы преступников, — я с остальными обосновался в отведенном нам кабинете заместителя директора совхоза.

Установив связь с Управлением, дали первую радиограмму: приступили к работе.

Продолжительные беседы с директором совхоза А. Д. Треллером и его заместителем В. С. Купалловым, главным бухгалтером Н. Ф. Поляковым, заместителем главбуха З. В. Тарсенко, а также с Г. И. Коваленко, работавшей кассиром до 8 августа, ее преемницей В. А. Шуликовой и техничками Т. И. Ячменевой и Л. Горбуновой ничего полезного не дали, кроме вывода: в данном случае проявлена редчайшая безалаберность, допущено грубейшее нарушение известного Положения о ведении кассовых операций государственных, кооперативных и общественных предприятий, организаций.

Схема происшедшего вырисовывалась примерно такая: 9 августа зарплата рабочим совхоза не выдавалась, в 18 часов работники бухгалтерии «организованно» ушли домой, хотя у кассы стояли десятки «просителей», требовавших получку. Ни у кого не возникло даже мысли — выставить в бухгалтерии охрану. Технички не прибрали и тоже отбыли по родным углам, закрыв контору на висячий замок.

Я с нетерпением ожидал результатов осмотра взломанного сейфа. Наконец, Шерстнев доложил: «Сейф вскрыт механическим способом. Запорное устройство взломано предметом, похожим на монтировку — обнаружен ее осколок».

Естественно, розыскники в первую очередь заинтересовались производственными участками, где используются монтировки, — гаражом, узлом связи, электрогруппой. В гараже Александр Назаров установил несколько фактов пропажи инструмента: в начале июля исчезли две монтировки, кувалда, зубила; в августе — снова монтировки. Некоторые шоферы показали, что в июле они частенько пьянствовали с Алексеем Баранчиковым и Николаем Зайцем, работавшим шофером кооперативного торгового предприятия в то время, когда там, 5 июля, была совершена кража!

Подозрения на связистов-монтажников отпали сразу. Весь инструмент на узле связи был, как говорится, в наличии, и им не пользовались в течение недели. Зато особое внимание привлекли монтажники-высоковольтники районных электросетей. Бригадир этой службы Решетников пояснил, что под его началом — 7 человек, трое из них проживают на центральной усадьбе совхоза, остальные — на отделениях. В день кражи и на следующий день не выходил на работу Баранчиков: отпросился «косить сено и окучивать картошку».

Решетников пояснил также, что они постоянно пользуются монтажными ломиками, которые по окончании работы оставляют в кузовах автомашин. Когда наши сотрудники проверили, в кузовах ни одного из этих орудий не оказалась.

К концу дня мы располагали значительной информацией. Взяли на учет три автомашины сторонних организаций, убывших из совхоза ночью, десятки людей, ранним утром 10 августа уехавших в Омск на теплоходе. Установили приметы и признаки портфеля, который похитили преступники. Все это сообщили по рации в штаб розыска.

Тотчас же оперативными силами городской милиции были «закрыты» вокзалы, аэропорт, все питейные заведения областного центра. Началась активная проверка лиц, склонных к совершению преступлений.

11 августа при подворном обходе розыскники «вышли» на некую Катю, которая показала, что поздним вечером, после окончания киносеанса, она сидела в беседке вблизи своего дома с товарищем и видела, как два человека прошли к автомашине, залезли в кузов и бренчали железками, после чего ушли в сторону конторы. Около часу ночи она зашла домой, и вскоре погас свет. Отключение света с часу до трех подтвердили еще несколько человек. А ведь в это время как раз и было совершено преступление.

Однако, кто мог отключить свет? Скорее всего, люди сведущие, знакомые с системой. А это могли быть в первую очередь электрики-монтажники РЭС. Из семи электриков особо следовало, очевидно, заняться теми, кто проживал на центральной усадьбе.

Мы тщательно ознакомились с материалами уголовного дела о краже сейфа с деньгами в ночь на 5 июля из конторы потребкооперации. Тогда тоже была сильная гроза, шел проливной дождь. Неизвестные проникли на второй этаж, через окно выбросили сейф, погрузили его на автомашину и увезли. После было установлено, что преступники воспользовались автомашиной УАЗ-469, закрепленной за бывшим директором совхоза и оставленной им у своего дома без присмотра.

Из машин совхоза, находившихся в гараже, исчезли монтировки, кувалда, зубило. Все свидетельствовало, что преступники были местными жителями, но розыск их проводился пассивно. Ничего вразумительного нам не мог сообщить и местный участковый инспектор милиции.

А ведь молодежь села в течение месяца после кражи пребывала в «загуле». Водка и коньяк лились рекой, спиртное разбиралось из магазинов центральной усадьбы и соседних сел. Распития совершались в женском общежитии, в кустах у танцевальной и спортивной площадок, на берегу реки. В попойках активное участие принимали Александр Шестнер, Владимир Гаврилов, Тамара Говоруха и еще многие. Как выяснилось впоследствии, они «одалживались» на спиртное у определенной группы лиц, не задаваясь вопросом, откуда у «кредиторов» столько свободных денег.

Да, Анискин — «деревенский детектив» — из нашего участкового инспектора явно не получился. Существовала полная возможность раскрыть преступление по «горячим следам», но участковый ею не воспользовался и тем открыл путь ко второй краже.

...Тяжкое наследство досталось новому директору совхоза Александру Давыдовичу Треллеру. Воспитательная работа в совхозе была пущена на самотек. Многие главные специалисты, особенно главный бухгалтер, не стремились навести должный порядок. Трудовая дисциплина была низкой. Процветало пьянство. Памятны выдержки из бесед с работниками совхоза и жителями села.

Из протоколов допросов.

Ведомский В. И., тракторист-монтер: «8 августа ремонтировали автомашину, были Баранчиков и другие. Недалеко от водохранилища выпили спиртного. Надо ехать за трактором в Покровку. На своем мотоцикле с Решетниковым Сергеем и Анатолием поехали к Звереву, его не было. Трактор не взяли: ругалась жена. Около 7 вечера взял у жены денег, у пекарни встретил Курочкина и Тарасенко. Купили бутылку коньяка и распили ее на станции».

Ведомский Александр: «Два месяца назад упал с мотоцикла, когда вез водку для угощения товарищей по поводу рождения сына. Нахожусь на больничном».

Горенков Владимир, шкипер пристани: «Закончил работу в 21.30. В магазине встретил Пушкаренко и Ефременко. Купили водки, выпили...»

Агарков Александр, шофер совхоза: «9 августа ездил в Калачинск, вернулся вечером. С друзьями взяли водки, выпили».

И так — почти с каждым, кто попал в поле нашего зрения.

12 августа в 6 часов утра мы были уже на работе. Коротко подвели итоги вчерашнего дня. Констатировали: время идет, дело стоит, деньги не найдены, преступники не обнаружены. Молодые сотрудники уголовного розыска Назаров и Ерошенко предложили задержать Зайца и Баранчикова, доставить их в контору совхоза и, обеспечив изоляцию, тщательно допросить.

Другие товарищи считали задержание преждевременным: мол, надо еще поработать, собрать побольше информации об этих людях.

После часовой дискуссии решили задерживать сразу обоих, но перед этим произвести в их домах обыск. Риск? Да, риск! Но интуиция подсказывала, что обыск нам многое может дать.

По телефону поставили в известность прокурора района. Получили категорическое «нет». Пришлось срочно запросить разрешение у прокурора области. Через 5 минут дежурные уголовного розыска Юрий Лохманюк и Василий Шаблинский доложили: санкция на обыск дана — действуйте.

Скомплектовали две оперативные группы — по три человека в каждой. Одну возглавил Ерошенко, вторую — Назаров. Первая должна была производить обыск в квартире Зайца, вторая — у Баранчикова.

Группы разошлись «по маршрутам». Оставшихся охватило томительное ожидание. Некоторые, не скрою, были настроены скептически: дескать, обыски ничего не дадут, ведь не станут же предполагаемые преступники держать такие деньги при себе.

Через полчаса вернулась группа Ерошенко. С неутешительной вестью. Отец Зайца, бывший фронтовик, категорически отказался пустить наших сотрудников в дом без санкции прокурора. Закон, конечно, он знал. Но не учитывал, что в исключительных случаях работники милиции имеют право производить обыск и без санкции прокурора, которого, однако, в суточный срок надо уведомить о происшедшем.

После непродолжительного разговора направляю работников милиции с заданием задержать Зайца. Его следовало доставить в контору совхоза и начать беседу «разведывательного» характера.

Через час вернулась группа Назарова. С «уловом», который нес сам Баранчиков в небольшом бауле.

Назаров доложил: обыскали весь дом — вроде бы ничего. Стали обследовать кладовку. И тут обратили внимание на ящик, доверху наполненный гвоздями. Что-то показалось подозрительным. Назаров ссыпал гвозди, а под ними — деньги, и очень большие. Их и считать не стали, сложили в баул, задержали Баранчикова и вместе с понятыми доставили в контору.

С матерью Баранчикова стало плохо — упала в обморок. Назаров оставил в доме старшину милиции, чтобы вызвать врача и оказать ей помощь.

Баранчиков выглядел явно удрученным и подавленным. Надо было «ковать железо, пока горячо». Начали допрос.

— Алексей! Сколько здесь? — задаю вопрос, показывая на открытый баул.

— Ровно половина.

— А где остальные?

— У Зайца!

— Так сколько же досталось лично вам?

— Тысяч шестьдесят. Точно не считал. Делили пачками в моей бане. Остальные в портфеле унес Заяц.

Захожу в кабинет, где Ерощенко и Будкин беседуют с Зайцем. Разговор у них, чую, не ладится. Беру Зайца и веду в кабинет, где идет пересчет найденных денег.

— Николай! Здесь половина. Где остальные?

Он в шоке, растерян.

— Где остальные деньги, верните их! — повторяю.

Он понял, что сопротивляться нет никакого смысла.

— Пойдемте, они у меня в гараже.

Через несколько минут опергруппа прибыла на усадьбу Зайца. В присутствии понятых в гараже, в железном ящике, обнаружили остальные деньги и тщательно пересчитали.

А что же отец? Петр Николаевич переживал, он бушевал, негодовал:

— Выродок, фашист, убивать таких надо! Ты опозорил меня, наш род. За что я воевал, зачем тебя вскормил и вспоил?

Пришлось увести отца в дом, отобрать у него ружье, успокоить. Меня пригласили к рации. Юрий Лохманюк сообщил, что рано утром к нам выехал генерал. Все переданные нами сведения в Управлении проверяются, но положительного нам ничего сообщить пока не могут.

— Юра! Отбой! Полный отбой! Преступники обнаружены и задержаны, деньги изъяты. Подробности позднее.

Поручив Григорию Григорьевичу Черноштану работу с задержанными, я выехал навстречу генералу. Встреча произошла на Муромцевском тракте. Настроение у Ивана Романовича было не из хороших. Я не стал его томить и доложил:

— Товарищ генерал! Виктория! Полная виктория!

— Какая еще Виктория? Дело на контроле в обкоме партии, облисполкоме, министерстве. Заместитель министра направил меня сюда для разбора обстоятельств происшествия.

— Преступники установлены, задержаны, похищенные деньги изъяты!

— Молодец! Я рад за вас!

Через час в кабинете директора совхоза состоялось совещание, на котором присутствовал председатель райисполкома. Разговор шел о причинах происшедшего. Условились, что исполком на своем заседании рассмотрит этот вопрос и сделает соответствующие выводы.

После обеда генерал уехал. Перед отъездом он поручил нам закончить передачу денег совхозу и поработать с задержанными, чтобы выяснить их причастность к краже сейфа из потребкооперации.

Начинаю разговор с Баранчиковым.

— Алексей! С этим делом все ясно. Но как вы дошли до него?

После продолжительного молчания слышу:

— Это все Заяц виноват. Он соблазнил меня на преступление. Мы с ним друзья. Вместе учились, вместе ушли в армию. Служили в одном гарнизоне, вместе демобилизовались, наша дружба продолжалась. Заяц работал шофером в потребкооперации, в июне уволился... Во время одной из выпивок он завел речь о красивой жизни: мол, будет много денег, их можно приобрести безнаказанно, украв сейф из конторы торгового предприятия. Контора никем не охраняется. Правда, там же живет директор. Но он крепко спит, да его можно и изолировать. Только надо выбрать подходящее время. Под пьяный угар я дал согласие.

Настало 4 июля. Мы распивали водку на берегу реки, затем пошли в клуб на киносеанс. По окончании фильма ожидались танцы. Но не состоялись: заведующий клубом запил. И мы со всей молодежью пошли по домам. Начиналась гроза. Заяц намекнул: время подходящее... Мы на время расстались, условившись через час встретиться в кустах у спортплощадки.

Сошлись, как и условливались, выпили еще бутылку вина, которую принес Заяц, и направились к конторе.