Помоги проекту - поделись книгой:
Голова и хвост
Пожаловался однажды змеиный хвост голове:
– Что это я всегда следую за тобой? Ведь никто не сделал тебя моей госпожой. Не знаю, почему это я должен всегда тащиться за тобой, словно слуга. С сегодняшнего дня все изменится! Я буду впереди, а ты следуй за мной!
Голова не возражала, так что тело теперь двинулось за хвостом. Но у хвоста не было глаз, поэтому он не миновал ни одно препятствие. Он ударялся об острые камни, кололся о шипы и колючки, намок в реке и даже чуть не сгорел в огне. Не будь головы, которая спасла тело от всех напастей, так и погибла бы вся змея.
Так же, как хвост, который мечтает быть впереди головы, порой неискушенный молодой человек хочет идти впереди умудренного опытом старика. А ведь недаром говорится: если старший советует разрушать, а молодой строить, лучше разрушай и не строй, потому что разрушение по совету старших ведет к надежному построению, а строительство молодых часто ведет к разрушению.
Дерево и железо
Когда было создано железо, многие деревья погрустнели.
– До чего же мы дожили? – вздыхали леса, рощи и сады. – Бог сотворил нам жестокого врага. Настанет день, когда человек сделает из железа топоры и всех нас порубит.
Железо услышало жалобы деревьев и ответило им:
– Вам нечего бояться. Ваша судьба в ваших руках. Пока вы сами себя не продадите и не позволите делать из себя топорища, ничего с вами не случится. Если же вы не будете дружны и попытаетесь соединиться со мной, тогда топор принесет вам смерть.
Золото и железо
Отправилось однажды золото по белу свету. Шло и шло, но вдруг услышало у дороги чьи-то жалобы и вздохи.
– Что там такое? – сказало себе золото.
Подошло ближе и увидело кузницу, в которой кузнец бил огромным молотом по раскаленному железу. Железо при каждом ударе стонало, и страданиям его не было конца.
– Чего ты так жалуешься? – спросило золото у железа. – У всех металлов такой удел, всех куют, даже я, золото, не избегаю этой судьбы.
– Как ты можешь сравнивать наши судьбы? – горько вздохнуло железо. – Да, я металл, как и ты, но между нами есть разница. Тебя кует железо, не золото, а страдать от чужого – это нормально. Меня же бьет собственный брат, а такое страдание ни с каким другим не сравнится.
Звезда шестая
О евреях-сефардах
Умный сын
Давным-давно жил в Иерусалиме один богатый еврейский торговец. Он много путешествовал, видел много чужих краев, но больше всего любил бывать в Вавилоне. Здесь у него лучше всего шла торговля, а кроме того, в Вавилоне жил Рамай, его друг.
Однажды торговец решил обменять почти все свое имущество на золото и отправился к Рамаю, чтобы в его стране приумножить свое имущество. Но дорога его была тяжелой, по дороге торговец заболел, и дела пошли из рук вон плохо. Он лежал в доме Рамая, один врач сменял другого, но гость чувствовал, что ни одно лекарство ему не поможет. Потому позвал он Рамая и сказал ему:
– Я скоро умру и оставлю тебе все золото, которое привез с собой. У меня единственный сын, ему едва двадцать лет исполнилось. Будь так добр, передай ему мое золото, но при условии, что он трижды докажет свой ум. Если же он не сумеет это сделать, дай ему столько, чтобы он не умер с голоду, но основное имущество оставь себе. Лучше, если оно останется в твоих руках, чем глупый сын спустит его.
Рамай пообещал сделать все, как попросил его друг. Торговец из Иерусалима умер.
Вскоре после похорон Рамай послал сыну торговца письмо:
– Твой отец умер у меня в доме, – писал он в нем, – и оставил здесь все свое золото. Я живу в самом большом городе, Вавилоне, и зовут меня Рамай.
Рамай специально не написал свой адрес. Он попросил всех жителей города, чтобы ни одному чужеземцу не сообщали они, где живет Рамай.
– Я хочу испытать ум одного молодого человека, – пояснил он.
Сограждане не удивились просьбе Рамая и пообещали помочь.
Вскоре в город, где жил Рамай, приехал сын еврейского торговца. Он спрашивал у всех, где живет Рамай, но не нашел ни одного человека, который ответил бы ему.
– Ну, ничего, справлюсь, – сказал себе сын.
Он подошел к арабу, который на рынке торговал деревом, и приказал ему:
– Возьми два куска дерева и отнеси их к дому Рамая. Вот тебе деньги за твою службу.
Араб взвалил дерево на плечо, а сын торговца шел по его пятам. Когда они подошли к дому Рамая, хозяин вышел во двор.
– Ты зачем несешь мне дерево? – спросил он араба. – Я дерево не покупал.
– А ты у меня спроси, – отозвался сын торговца, – я приехал к тебе из Иерусалима за золотом моего отца. Никто не хотел мне сказать, где ты живешь, поэтому я придумал найти тебя так.
– А ты не глуп, – сказал Рамай. – Отец был бы рад. Проходи же, садись к столу. Такой важный гость, как ты, заслужил торжественный обед.
За стол сели семь человек: сын торговца, Рамай, его жена, их два сына и две дочери, но на стол было подано только пять печеных цыплят.
– Посмотрим, будет ли гость из Иерусалима так же находчив, как и в первый раз, – сказал сам себе хозяин дома и обратился к приезжему с просьбой разделить цыплят. И подчеркнул, что главное при разделе – справедливость.
– Я сделаю, как ты хочешь, – ответил сын торговца и взялся за дело. Первого цыпленка он положил перед Рамаем и его женой, второго дал их сыновьям, третий – дочерям, а себе взял оставшихся двух цыплят.
– Это такой в Иерусалиме обычай? – удивился хозяин дома.
– Таков язык чисел, – ответил сын торговца. – Одного цыпленка я дал тебе и твоей жене – в сумме это три. Двум твоим сыновьям и двум дочерям я каждый раз добавил по одному цыпленку. Это тоже каждый раз дает в сумме три. А поскольку я один, пришлось мне взять два цыпленка, чтобы сумма была такая же, как у вас – три.
– Вот это парень! – подумал Рамай. – Дважды доказал он свой ум.
Вслух же он ничего не сказал, а после обеда взял сына торговца с собой в город. Пока их не было дома, жена Рамая сварила курицу. На ужин она поставила курицу на стол, и Рамай сказал гостю:
– Нас семеро, как и в полдень, но курица только одна. Мне интересно, как ты разделишь ее на этот раз.
Сын торговца ни минуты не колебался. Он отрезал у курицы голову, дал ее хозяину и сказал:
– Ты глава семьи, тебе по праву эта часть принадлежит. Мать с отцом едины, как шея с головой, поэтому хозяйке достанется куриная шея. Двое сыновей – основа семьи, от их трудов зависит семейное счастье. Им принадлежат куриные ноги. Дочери скоро выйдут замуж и покинут отчий дом. Что может им принадлежать, как не крылья? Остается куриная грудка, а ее съем я, потому что она похожа на ладью, которая меня доставила сюда из Иерусалима и на которой я снова вернусь домой.
После этих слов Рамай принес золото торговца и сказал:
– Твой отец попросил меня, чтобы я не отдавал тебе наследство раньше, чем ты пройдешь испытание на сообразительность. Не зная этого, ты исполнил это условие. Возьми же то, что тебе по праву принадлежит, и когда снова окажешься в Вавилоне, буду рад принять тебя в своем доме.
Сын торговца поблагодарил Рамая за все, что он сделал для него и его отца. Он щедро отблагодарил Рамая и назавтра с радостью отправился домой, в Святую землю.
Иерусалимец в Афинах
Один юноша из Иерусалима, осведомленный в Торе и в законах Израиля, по совету своих учителей отправился по свету, чтобы узнать другие края и другие обычаи. Молодой человек путешествовал из страны в страну. Он много видел, много слышал, но, даже если был далеко от родного дома, не забывал, что он еврей. Он жил так, как жили его предки, во всем, что делал, руководствовался обычаями, которые от них унаследовал. Так молодой человек дошел до славного города Афины в Греции.
Вечером вошел он на постоялый двор. Хозяин поставил ему на стол вареные яйца, молодой человек заплатил за ужин и ночлег и принялся за еду. Утолив голод, он поблагодарил Бога за пищу, и услышав его благодарность, хозяин постоялого двора понял, что его гость еврей. Хозяин не любил евреев. Он решил поиздеваться над иерусалимцем, пошел на кухню и принес оттуда два куска сыра.
– Я вижу, ты пришел из Святой земли, – сказал он насмешливо молодому человеку, – и, конечно же, мудрости тебе не занимать. Будь так любезен, скажи мне, какой из этих сыров сделан из молока черной овцы, а который – из молока белой?
– Дорогой господин, – ответил юноша с готовностью, – ты старше меня, поэтому наверняка знаешь больше меня. Скажи мне сначала, те яйца, которые я съел на ужин, снесла белая или черная курица. А потом я отвечу на твой вопрос.
Хозяин помрачнел. Он-то надеялся посмеяться над молодым человеком из Иерусалима, а вместо этого опозорился. Но ему в голову тут же пришла новая идея.
– Ой, я чуть было не забыл! – воскликнул он. – Я ведь почти нарушил новый закон!
– О каком законе ты говоришь? – спросил молодой человек.
– Он действует со вчерашнего дня, – пояснил хозяин постоялого двора, – и касается этот закон именно тебя. В Афинах может теперь провести ночь только тот иностранец, который перебежит через дорогу в три прыжка. За ночлег ты уже заплатил, так что просто пойди, сделай то, что требуется, а я тебе пока постелю.
Молодой человек сразу понял, что задумал хозяин. Он догадался, что тот хочет его выгнать, а поэтому он сказал:
– Раз у вас в Греции такой закон, я с удовольствием ему подчинюсь. Но я впервые с ним сталкиваюсь и не хотел бы что-то сделать не так. Покажи мне сначала, как именно должен я перескочить улицу.
Хозяин, радуясь тому, как легко он смог обмануть еврея, вышел из постоялого двора и тремя огромными прыжками преодолел улицу. Юноша же не медлил. Он быстро запер двери и еще две щеколды задвинул.
– Что это значит? – закричал хозяин. – Ты меня из моего собственного дома выгнал?
– Меня не упрекай, – спокойно сказал молодой человек, – я сделал тебе только то, что ты собирался сделать мне. Ты заплати за ваши обычаи, тогда лучше поймешь закон, который хорошо знают у нас, евреев, даже малые дети: «Не делай другому того, чего себе не желаешь!»
Иерусалимец засмеялся, хорошо выспался на постоялом дворе и утром с радостью покинул Афины.
Свет от источника под фигой
Разные на свете народы. Некоторые хвалятся силой своих воинов, другие – искусным мастерством своих ремесленников. Есть народы, рождающие прекрасных скульпторов, а есть страны, удивляющие своими художниками. Евреи получили от Бога особый дар. Он дал им Тору и приказал жить по ее правилам. Так что евреи с незапамятных времен носят в сердцах слова святого учения, почитают и изучают Тору.
Самые большие мудрецы жили в городе Цфат[32] в Святой земле. Школа, где изучали Тору, всегда была полна, светило ли на небе солнце или сиял месяц. Когда в Цфате рождался мальчик, было ясно, что он будет постигать Тору, углубляясь в ее слова, как и его отец. Когда умирал старик, его хоронили рядом с другими учеными мужами. О евреях из Цфата слух шел по всей Святой земле, и каждый считал за честь, если мог их послушать.
Так шли долгие годы. Однажды в городе стал властвовать новый арабский правитель, и евреи были первыми, кто на себе испытал его злой нрав. Правитель негодовал, что евреи без устали изучают Закон, который был ему ненавистен. Он гневался, что учителя Торы не заняты работой на его полях. Он затыкал уши, когда слышал звуки молитв, и не мог смотреть на детей, которые с отцами спешили в синагогу. Однажды правитель решил:
– Если евреи захотят жениться, должны будут заплатить мне дань. Когда у них родятся дети, должны будут тоже заплатить мне дань.
Но не довольствуясь этим, правитель быстро установил плату и за погребение, и за всякие празднества, поднял налоги и назначил множество штрафов. Что можно было в один день, назавтра было запрещено. Евреи лишились какой бы то ни было прибыли. На пропитание им все еще хватало, и правитель с неудовольствием наблюдал, что они еще не скручены в бараний рог, как он того желал бы.
– Что бы еще сделать, чтобы усложнить евреям жизнь? – раздумывал он. – Чем больше они мне платят, тем больше у них учеников, которые готовы золотом платить за единое словечко мудрости!
– Запрети евреям все время учиться, – сказал правителю его советник, такой же злобный, как его господин. – Но сделай это по-хитрому, чтобы они не могли пожаловаться султану. Достаточно будет запретить им зажигать свечи ночью. Издай декрет, что они не имеют права жечь свечи и масляные лампы, и увидишь, что им едва на хлеб будет хватать.
Правитель тут же сделал так, как говорил советник. Едва плохая новость разнеслась, грусть объяла евреев из Цфата. Им не важно было, что они теперь должны будут еще больше экономить, но никто не мог себе представить, как провести целую ночь в постели.
– Как это можно – учить Тору только днем? – сокрушались они. – Ведь каждая минута без нее длится целую вечность! Как мы теперь будем жить?
Дети грустили вместе со взрослыми. Они не делали ничего иного, только думали, как им обойти злое решение правителя, но ни большие, ни маленькие не знали, что им теперь делать. Миновал полдень, тени стали увеличиваться, и евреи с тоской ожидали, когда Цфат накроет тьма.
Наверное, самым грустным из всех был маленький Ханан.
– Что взрослым? – говорил он с горечью. – То, что они уже раньше изучили, у них никто не отнимает. А мне уже никогда не открыть ночью книгу. Как же я узнаю то, что знают мои учителя?
Поделиться книгой: