Сильная и независимая для котика (СИ)

Сильная и независимая для котика

Глава 1

Клара и Морган сидели в кают-компании попутки, разбавляя собой общество еще несколько гостей корабля, которые то и дело пытались заговорить. О погоде, о ценах на кромнецин, о редких товарах, встречающихся только на рынках третьего мира и, по мнению участников дискуссии, несправедливо считающихся контрабандой в системах СШГ. Катар не обращал на пустую болтовню внимания. Ну, в самом деле, какая погода в космосе? Какие кредитки и акции, когда на носу самая настоящая всегалактическая война?

Морган сердился, фыркал, а вот Клара с удовольствием поддерживала беседу с толстячком из её родного штата, успев за пятнадцать минут, наверное, выложить о себе всё: и кто она, и какой у неё чин в регулярных войсках, и куда едет, и даже немного о своей семье. Но стоило собеседнику поинтересоваться под чьим командованием отряд и как регулярные войска вообще оказались на Дромусе, их перебил другой малопримечательный попутчик, указав, что не время для разговоров, так как судно вот-вот взлетит.

И действительно по общей связи раздалось предупреждение капитана и корабль тяжело оторвался от земли. Неприятные ощущения в теле катара переплелись с душившей его в тот момент тревогой и, чем дальше они отдалялись от Дромуса, тем сильней Морган ощущал, как сдавливала в груди красная нить, завязанная петлей на сердце. Будто неведомая сила набросила арканом веревку, а кончик остался в руках сильной хозяйки. Расстояние между ними постепенно увеличивалось — крепче сжималось лассо. Одно радовало, нить уже не тонкая, не порвется. Она превратилась в надежный канат, и это катар тоже чувствовал.

Дорога прошла без приключений. Морган как мог, вразумлял Клару об опасностях связи между глупостью и мягким языком, а когда Дорн, испугавшись, наконец, поняла всю степень угрозы, принялся за объяснение принципа «осознанности». Подруга весь полет практиковалась, и по её заверениям, даже освоила этот нехитрый прием защиты от всякого рода аур и Исходов.

После приземления в Вирдельске — столице родной планеты Дорн — Морган попрощался с подругой возле общественного скайтрея, едущего к её городку, а сам еще немного задержался, чтобы побродить по магазинам в поисках сувениров для братьев и сестер. Основательно запасшись презентами, он пересчитал в уме родственников, вспомнил про самых дальних и повторил свой забег. Катар и запамятовал, какое громадное количество персон ждет его дома.

Найдя в бортшеринге попутку до Катарсиса, Морган уже через сутки ступил на твердую землю родной планеты. Взяв на прокат спидер, он доехал до символических ворот в деревню, что возвышались в виде деревянной арки, оставил на стоянке машину и, взвалив сумку, ставшую тяжелей в два раза из-за гостинцев, двинулся к дому. Никого Морган не предупредил о своём появлении. Не то, что бы катар хотел сделать сюрприз, просто забыл, поглощённый совсем иными заботами.

Деревня никак не изменилась с последнего его посещения. Она вообще осталась такой же, как в воспоминаниях из детства. Маленькие, самое большее трехэтажные домики, кривые узкие улочки, мощённые булыжником, ухоженные участки за невысокими заборами, приветливо приглашающие проходящих мимо соседей присесть на простенькие скамеечки без спинки, но зато под густой тенью раскидистых деревьев. Начался сезон цветения священного для катар ореха Бонко и поэтому все эти улочки, участки и скамейки сплошь были осыпаны розово-белыми лепестками, а в воздухе витал сладковатый аромат, наполняя истерзанную тревогами душу Моргана умиротворением и нежностью.

Дом, сколько всего с этим словом вылетает из разума, охваченного агонией бесконечных боевых действий! Дом, где тебя точно ждут, где тебе рады. Дом — уютное логово, ласковые мамины руки, не отягчающая трескотня младших сестер и братьев, запах сировых лепендиков на завтрак, затяжные разговоры с дедом и, конечно же, вечерние гуляния в Листоле с соплеменниками.

Деревня жила своей жизнью. Помимо цветения Бонко наступило и сложное время для сельскохозяйственных работников. Сир, злак растущий в полузатопленных чеках и являющийся основной пищей для катар, дал всходы, поэтому большинство мужчин и юношей пребывали на полях. Обычно удавалось собрать урожай, которого хватало не только на продажу и еду, но и для помощи вечно голодающим — клану Свистунов, члены которого из-за лени и тугодумия не умели возделывать зерно самостоятельно. Эти свиноподобные кочевые соседи издревле пристраивались станом к какому-нибудь катарскому прайду и затевали незначительные конфликты, подпитывая вражду между видами. Ну как, вражду. Это Свиньи считали, что непримиримо воюют и даже побеждают, катары давно перестали обращать на них внимания. Приносили излишки продуктов под забор, да там и оставляли с наилучшими пожеланиями. Не пропадать же добру, в самом деле. Но и тут Свистуны переиначивали и в полной уверенности утверждали, что взымают дань. Если бы Морган захотел, то один бы перестрелял клан из своей винтовки. Только вот понимание, что Свистуны просто недоразвитые, заставляли руку дрогнуть.

В этом году, свой стан Свиньи подвинули совсем близко к деревне. У них появился новый вожак — мелкий проволочник, что вселило неведанную ими до того уверенность. Ничего, отпуск и для решения этой проблемы как раз кстати. Морган припугнет Свиней как следует, и всё вернется на круги своя.

Мимо с шумом прошвырнула детвора — котята лет по восемь-девять, играющие, по всей видимости, в войнушку и спасение несчастных заложников. Морган брезгливо ощерился. Он-то уже давно выучил — война далеко не забава. Но что можно поделать? Всего лишь веяние времени. Когда у взрослых только и разговоров, что о сражениях, малышня тут же подхватывает идею для игр. «Не стоит пенять, коли зеркало кривое!» — справедливая катарская мудрость. Дети всего лишь отражение родителей.

Морган прошел мимо столпотворения галдящих детей. Один из котят, явно изображая держателя Силы, направил на другого руки и пафосно завопил, что было мочи:

— Познай мою мощь! Я выпущу в тебя стрелы темной энергии, и ты ничего не сделаешь мне бластером! Потому что мой энергетический щит непробиваемый! Так будет с каждым, кто восстанет против Императора Сина!

Остальные дети заулюлюкали, кто-то застонал, кто-то попятился прочь, «охая» и «ахая», а девочка напротив «йонгея» даже театрально упала в глубокий обморок, расчистив перед этим — так, между делом — от камней землю. Чем-то этот фарс напомнил Моргану капитана, и он невольно улыбнулся, представляя какие игры Мурси устраивала в детстве при монастыре. Хотя нет, наверняка, она изображала самого сильного и непобедимого «йонгея». «Божечки-кошечки, Мурсик же и есть йонгей!» — одёрнул себя Морган.

Он остановился и заинтересованно продолжил следить за представлением. Стало любопытно, какая же развязка положена такой драме. Из толпы малышей выскочил рослый котенок с короткой палкой в руке:

— А вот и нет! Я — Морик Морган, самый сильный и храбрый катар в галактике! — торжественно провозгласил он и, прищурив один глаз, понарошку выстрелил во врага. — Пиу-пиу!

— Ах, нет, я обречен! — так же театрально, как и его жертва, «йонгей» упал, держась за живот, видимо, сраженный наповал.

— Я спас вас, леди капитан! Давайте жениться! — протянул руку «Морик Морган» бессознательной девочке.

— Жениться, жениться, — подхватили остальные и гурьбой помчались в сад неподалеку.

Морган так и остался стоять с открытым от удивления ртом. Он совершенно не ожидал увидеть ничего подобного. Это что же получается, в его родной деревне только и разговоров, что о нем и капитане? Дети играют в него? Жениться? О времена, о нравы!

Морган проморгался. Раньше, мечтая стать национальным героем, он представлял себе всё как-то по-другому. Возможно, его бы чествовали в каждом доме, без сомнения смотрели бы с восхищением и, затаив дыхание, внимали бы рассказам о приключениях, как до этого заслушивались историями деда. Но то, что дети начнут изображать его, Морика Моргана, героем в своих играх!? Такое даже в голову не приходило. А ведь подобное отношение намного больше, чем даже признание старейшины на официальном уровне. Когда ты пример для подражания подрастающему поколению — вот, наверное, наивысшая степень награды для будущего лидера.

А что если многие из этих котят вырастут с уверенностью, что достаточно палки для нейтрализации йонгея? Ведь если бы Мурси тогда не накалила щит Виктуса, если бы Лорд сам его не сбросил, включая ловушку, то выстрел Моргана бы и не решил ничего. О, предки прайда, как же всё перевернулось вверх тормашками и задом-наперед! Вот почему он многократно говорил Мурси о неприемлемости подобного искажения фактов. Но капитан настояла на своем, мол, убил йонгея Морган и на этом всё!

Капралу захотелось тут же высказать ей своё негодование. Он активировал на запястье холофон и набрал рабочий ID капитана. «Ваш номер заблокирован» — высветилось неприятное сообщение.

Можно было бы и догадаться. Скорей всего сейчас у Мурси ID, вообще, отключен. Отпуск для того, чтобы устроить себе полную перезагрузку. Самому Моргану следует тоже постараться не думать о капитане. Чуток продержаться и посмотреть, вдруг это вправду никакая не влюбленность, а просто действие ауры. И прежде чем переступить порог отчего дома, Морган поклялся себе больше не думать о Мурси. Хотя бы ближайшие три дня.

***

Морик плотно прикрыл входную дверь, бросил сумку на обувную тумбочку, разулся и юркнул на кухню, которая начиналась практически сразу за небольшим узким коридором. У плиты стояла мать, помешивая что-то в сковородке. Уж сколько раз Морган ей показывал, как работает дроид-помощник, сколько раз пытался уговорить облегчить собственный труд, но мать оставалась непоколебимой. Для неё существовало одно золотое правило: «Если приготовлено собственными руками, то приготовлено с любовью». И самое парадоксальное в этой установке была её полная уверенность, что степень вкусности блюда зависела от степени усталости после процесса. То есть, по мнению его драгоценной матушки, чем сильней она утомилась в готовке, тем вкусней должно быть им. Но кашеварить на семнадцать персон — это перебор, считал лично Морган. Да и, выкидывая фантастические ожидания, мама готовила вкусно, но ничем не лучше запрограммированной для этого дела машины, а иногда и хуже. И всё получалось с точностью до наоборот. Чем сильней мама уставала на кухне, тем менее вкусно было приготовлено блюдо.

— Что стряпаешь? — поинтересовался Морган самым спокойным голосом, на какой только мог рассчитывать в такой непростой ситуации. Волновался он, словно школьник после родительского сбора.

— Сировые шарики, — автоматом ответила мама и обернулась. — Морик!

Она тут же бросила все свои приборы и поспешила заключить сына в объятия. Они у неё совсем не походили на капитанские — холодные и отстраненные. Морган успел отвыкнуть от закрытости, свойственной, наверное, всем представителям его расы. Мама только едва ухватила за плечи, приблизила свое лицо к его шее и сделала короткий громкий вздох, выказывая крайнюю степень любви по меркам катар. Морган повторил за ней и их «нежности» тут же прекратились.

— Почему ты не предупредил? Надолго?

— Отпуск дали неожиданно, не успел даже сообщение написать.

— Понятно. Голоден? Садись сейчас всё будет готово. Хотя нет, знаешь, не мог бы ты сходить к соседке за Шпуней? Она приглядывает за ним, пока старшие в школе, а Легорий с отцом сорняки дергает.

Морган вышел из дома и направился к бабке Пуги. Это была катарка в возрасте, организовавшая в своем дворике мини детский сад, после того, как осталась вдовой. Начала с сидения с внуками и правнуками, без сопротивления соглашаясь на помощь и с соседскими котятами. Теперь же каждый в деревне знал, кто может помочь, если необходимо съездить в большой город или неожиданно на поле потребуется любой, в состоянии удерживать в руках мотыгу.

Но в этом и заключалась философия катар — так устроена катарская община, так построено всё катарское общество. Если ты не хочешь помогать соседям или созидать на благо прайду, а желаешь только потреблять, то тебя окрестят каджитом, выгонят из приличного общества, и ты вынужден будешь остаться один на один во враждебном внешнем мире. И никто никогда не протянет тебе руку помощи, пока не покаешься всенародно. Информация о каджитах распространялась среди общин молниеносно, через старейшин, как в полиции передают фото потенциального преступника. Каждый месяц представители прайдов встречаются на кругу в старом лесу Бонко, где рассказывают новости о жизни своих поселений. Морган даже учувствовал в одном из таких сборищ, как-то дед брал его с собой. Это было удивительное приключение.

Морик заглянул на соседский участок, огороженный покосившимся в нескольких местах забором. Бабка Пуги сидела на лавочке, вязала что-то, а малыши, котят шесть или семь, ползали под её ногами, играли букашками, камушками, плюшевыми игрушками и вообще всем, что попадалось на глаза. Кто из них Шпуня, Морган не имел ни малейшего понятия. Мама присылала ему фотографию самого младшего брата, но Морик не смог запомнить отличительные черты малыша. Обыкновенный симпатичный котенок в рыжую полосочку.

— Морик, ты ли это? Или старческое зрение уже совсем меня подводит? — привстала со скамейки бабуля и энергично замахала рукой. — Привет, привет! Заходи, чайку попьем! Как же я рада видеть тебя. Надолго?

— На пару недель, неожиданно отпуск получил.

— Здорово! Чует моё сердце, завтра отлично отъедимся на пиру. Деда уже видел?

— Нет, только приехал. Мама за Шпуней послала.

— Детки, гляньте. Это ваш будущий старейшина — храбрый Морик Морган! Скажите: «Здравствуйте, старейшина!»

Дети невнятно и в разнобой затянули: «ждайштуйте, сталешнина» и Морган поспешно замахал головой, желая поскорей покончить с воспитательным процессом. Уж слишком были котята малы, чтобы понимать, кто перед ними стоит и тем более четко выговорить приветствие.

— Плохо, котятки. Давайте еще раз, все вместе.

— Бабушка Пуги, не надо, — попытался прервать процесс Морган. — Они же еще совсем несмышленыши!

— Тихо будь! Я учу подрастающее поколение почтению к старшим. Ты ведь не возражаешь, что это одна из главных характеристик достойного катара?

— Я согласен с вами. Но и вы меня извините — устал с дороги. Может быть, завтра продолжим пестовать детский сад?

— О, конечно, Морик! Держи, — бабушка Пуги подняла одиноко сидевшего котенка с соской во рту.

Морган взял его на руки и с удивлением отметил про себя, что для своего возраста Шпуня весит уже не мало. Он напряг память. Да, братику примерно два с половиной года. Морик укоризненно посмотрел на ничего не понимающего малыша и, как только повернул за дом и скрылся с глаз бабушки Пуги, тут же вытащил изо рта Шпуни соску. Брат закатился в рыданиях.

— Так, Шпуня, ты уже взрослый! Тебе два с половиной года! Где это видано, чтобы катар так долго соски сосал? — увещевал брата Морган по дороге, пытаясь его успокоить. Но получил в ответ только пятерней по лицу. Шпуня, может быть, и привязан к детству дольше, чем положено, но дух в нем живет точно боевой.

Когда они вошли на кухню, мама отобрала кричащего брата, попыталась вставить ему в разинутый рот пустышку, потом кусочек дрыни, даже предложила немного меда на собственном пальце, но это уже не помогало. Младший основательно взялся за истерику. Тогда мама аккуратно подхватила его рукой за холку и приподняла перед собой, легонько покачивая. Шпуня еще пару раз всхлипнул, но почти сразу успокоился, свернулся в пушистый комочек и прикрыл глазки. Тогда-то мама и смогла закрепить успокоительный процесс соской.

— Я тебе говорила, что он особенный. Ну что ты издеваешься?

— Шпуне больше двух! Неприемлемо таких взрослых котят таскать за холку, — ужасаясь, возразил Морган. — Ты слишком балуешь его. Он уже и на руках не должен сидеть! Еще соску запихнула. Кем вырастит, подумала? Избалованным тюфтей?

— Нормальным вырастит, — проворчала мама, отдавая успокоившегося малыша старшему сыну. — Пойди лучше поиграй с ним в детской. Я скоро уже всё закончу, да и остальные придут. Расскажешь нам о своих подвигах. Наслышаны мы немало, аж не верится, что про моего старшенького в газетах пишут!

— Про меня в газетах пишут? — оторопел Морган. — В каких?

— В разных. «Катарская правда», «Вести с полей», «Работник Катарсиса», даже в журнале «Крестьянка» был разобран твой образ как пример для выбора надежного мужа. Ладно, идите, пока малыш вновь не расплакался.

Морик со Шпуней прошли в детскую. Мозг Моргана лихорадочно пытался сообразить, как получилось, что основные новостные издания о нем не писали ни слова, ну кроме заметки о спасении канцлера Бет и награждении, да разве что еще об убийстве йонгея, а в газетах Катарсиса только и темы для разговоров — он? Да, уж если провинциальные журналисты захотят, то из маленького объема информации смогут раздуть такую сенсацию, что диву дашься. Видимо нечто подобное и произошло.

Морган поморщился и в очередной раз дал себе обещание не думать о большой политике и кому всё это выгодно, а сосредоточиться на полноценном отдыхе и «перезагрузке». Он посадил малыша перед огромной коробкой с игрушками и принялся предлагать ему всякие мелочи, чтобы начать какую-нибудь незамысловатую игру. Не в войнушку и не в спасение капитанов!

Предложил пластиковую лягуху, может быть братик захочет поиграть в болото и юного натуралиста. Но Шпуня тут же швырнул её в дальний угол комнаты. Морган строго поцокал языком, укоризненно качая головой, и сделал небольшое замечание о поддержании порядка в общем доме и расходовании сил на уборку разбросанных вещей. Отринутую игрушку поднял и положил обратно в ящик, а потом предложил на выбор сразу всё его содержимое.

Шпуня надолго погрузился в сокровищницу малышей, копался, перебирая, наконец, остановил свой выбор на блестящем скайтрее, доверительно посмотрел на Моргана, даже легонько улыбнулся, и со всей малышковой силы запулил в другой угол комнаты. И только Морик открыл рот, чтобы возмутиться, Шпуня принялся выхватывать игрушки без разбору и швырять их одну дальше другой. А когда Морган, не выдержав такого накала страстей, схватил брата за запястье, чтобы отчитать, тот опять треснул его по лицу свободной пятерней.

— Маленький йонгей! — вырвалось у Моргана старое ругательство.

— Он умеет играть только так, — со вздохом произнес Легорий, который тихонько зашел в комнату поздороваться. — Ничего ты не сделаешь с ним. Врач сказал, перерастет, нужно просто потерпеть. Привет, Морик!

— Легорий, ведь это неприемлемо! Это же форменный беспорядок, — но тут же Морган встрепенулся и с волнением спросил: — Врач? Шпуня болен?

— Доктора говорят, что у него какое-то расстройство аутентичного спектра.

— Аутичного наверное, понятно. Бедная мать, как она справляется?

— А как с тобой справлялись? И ничего, ты вырос и герой теперь. Морик, даже не представляешь, насколько я горд, что ты — мой старший брат! Но сейчас к нам направляется ураган, и я больше не успею ничего тебе сказать. Раз, два, три…

До уха Моргана донеслось звонкое, с каждым новым разом усиливающееся: «Морик, Морик, Морик», в комнату ворвалась Бусинка и тут же бросилась на шею.

— Мори-и-и-ик! — потерлась сестра о его щеку. — Ура! Пойдешь завтра со мной в школу? Пожалуйста, пожалуйста, пожалуйста!

— Ты уже не маленькая проявлять такие ласки, — в разрез тону и словам Морган с удовольствием крепко обнял сестру. Но тут же отстранил от себя. — А я уже взрослый мужчина, это неприемлемо.

— Я знаю, — скривилась Бусинка. — Ну как, пойдешь в школу со мной?

— Зачем?

— А ты представь! Заходим мы с тобой, и все замирают в приступе восхищения. Грозный победитель йонгеев, спаситель капитанов и канцлеров, гроза чудовищ и императора Сина! И рядом её старший брат. Вот все обзавидуются!

— То есть это ты — грозный победитель? — расхохотался Морган.

— Ну не ты же, в самом деле, — хмыкнул Легорий, в отличие от Морика живший с Бусей под одной крышей и не успевший отвыкнуть от её фантазерства.

— Я — будущий! А что, думаешь, не получится? Да я еще покажу этой вселенной кузькину мать!

— Опять сказок начиталась. Знаешь, Морик, у молодежи сейчас в моде книги о приключениях Кузьмы и его матери. Пишет какой-то школьник из соседней деревни. Буся больна этой темой, — пояснил Легорий.

— А что, читать очень полезно для мозга, ведь так? Тем более, их сочиняет наш соплеменник. Я у него даже автограф взяла. О! А ты знаешь, он и про тебя написал целый роман. Основанный на реальных событиях в вольном переложении.

— Я уже слышал это вольное переложение, и мне оно совсем не понравилось, — буркнул Морган. — Война серьезное дело, я не убивал йонгея только лишь одним выстрелом. Это была командная работа.

— Ой, ну точно взрослым стал! Такой же нудный брюзга, как и дед. Шпуня, а ну брось каку! — выкрикнула, прерывая себя, Бусинка и подбежала к котенку, который попытался запихать в рот кусок старого печенья, успевшего, наверное, мумифицироваться среди игрушек.

— Почему это вообще там? Когда я следил за вашими игрушками, такого не было!

— На меня не смотри, — мотнул головой Легорий. — Я отдан пока в распоряжение отцу. Обязанность следить за младшими на Бусинке и Шане.

— Ладно, я пойду, навещу деда. А ты приберись тут! — строго бросил Морган сестре.

— Приберись тут, — скопировала его интонацию Бусинка и неожиданно высунула язык. — Без мурчащих знаю!

— Поговори мне, — пригрозил пальцем Морган, но не смог сдержать усмешку.

— Морик, ты же придешь сегодня вечером в Листол? — остановил его Легорий. — Ребята захотят послушать о твоей службе. Там Катарина будет, она еще не обменивалась ни с кем орехом Бонко.

Морган непонимающе уставился на брата. Нет, он головой, конечно, осознавал, что именно пытается ему донести Легорий, но отказывался даже думать на этот счет. Вот еще! Катарина. Зачем Легорий о ней заговорил? Какое Морику дело, подкатывала она к кому орехи или нет?

— Поговаривают, она ждет твоего возвращения, — сокровенным шепотом сообщил брат. — Если ты понимаешь, о чем я.

— Да, да! Я в одном классе с её сестрой учусь! — оживилась Бусинка. — И скажу тебе по секрету, Катарина всем рассказывает, что ты единственная любовь в её жизни! Во как!

— Странно, мне казалось, она захотела разорвать наши отношения, — задумчиво произнес Морган, пытаясь вспомнить, из-за чего они с Катариной разругались.

— Ты че, братец, совсем ку-ку? Ты же её бросил, — расхохоталась неизвестно чему Бусинка. — Скажи, Легорий, как весь высший свет в шоке от такого был. Бросить первую красавицу прайда! До сих пор говорят, что так только Морик может.

— Ну да, брат. Ты ей дал от калитки улитку, а когда она пришла поговорить, сказал, что вам не о чем беседовать и захлопнул перед носом дверь. Бедная Катарина еще долго приходила в себя после такого унижения. Если бы старейшина не объяснил всем твой поступок, неизвестно, что вообще бы произошло с ней. Спилась бы, наверное, как каджит.

— А как старейшина всё объяснил? — нахмурился Морган.

— Дед сказал, ты рвался на войну, а любовь к Катарине удерживала здесь. Ну и таким радикальным образом ты предпочел долг перед Родиной. А разве не так всё было? — Легорий хитро прищурился, начиная что-то подозревать. — Тебя ведь в пример приводят, как истинного патриота. В школе на уроках катарского воспитания постоянно заходит разговор о тебе и твоей героической самоотверженности.

— Я признаться и не помню, — растерянно пожал плечами Морган. — Может, так и было.

— Он не помнит, — зашлась смехом Бусинка. — Ничего, вечером увидишь Катарину — всё вспомнишь. Она стала только краше! Лега, последи за Шпуней, я мигом обернусь, только назначу свидание Морику в Листоле, предупрежу, чтобы напялила на себя самое лучшее платьюшко.

И прежде чем Морган успел возразить, Бусинка уже убежала прочь.

— Я не знаю… — попытался он оправдаться неизвестно перед чем Легорию.

— Морик, безотносительно Катарины. Приходи, я хочу тебя кое с кем познакомить, хорошо?

— Хорошо.

***