Сегодня среда — офисная работа по моему расписанию. Офисные у меня не только среда, но и понедельник, и пятница. Что обидно, учитывая десять лет работы в отделе и семнадцать в органах. Можно было бы полностью перевести на удалёнку. Но формулировка составлена так хитро, что не поспоришь. Три дня офисной работы в неделю считаются справедливой компенсацией за то, что дела я веду нулевой категории опасности. Мол, «забота о сохранении здоровья» живого сотрудника.
И день начался с того, что шеф задал вопрос, ставший традиционным:
— Когда планируешь пройти девитализацию?
— Скоро, — ответил я так же стандартно. — В ближайшее время.
Шеф скривился недовольно. Таким ответом я кормлю его со дня прихода в отдел. При этом умудрился пережить всех коллег, с которыми начинал. Нынешние живые — новички и «сосунки», не достигшие тридцатилетия. В какое-то время мне начинало казаться, что шеф смирился с моей «твердолобостью». Но месяц назад ему напечатали новое тело: квадратная челюсть, лоснящийся антрацитовым блеском череп, глаза, словно пистолетные дула, мускулатура выпирает сквозь форменный пиджак— ни дать ни взять «суперкоп» из прошлых веков. Это как бы обязывало давить на подчинённых с удвоенным рвением.
— Григ, ты меня подводишь. — Он вздохнул с весьма правдоподобным огорчением. Голографическое изображение делало его лицо особенно выразительным. — Мне катастрофически не хватает оперативников, а ты…
Я вздохнул не менее натурально, развёл руками.
— Ладно, к делу, — шеф закончил прелюдию. — Посмотри, оно должно быть у тебя в папке «Входящие».
— Но у меня и так шестнадцать открытых… — возмутился я.
— Где шестнадцать, там и семнадцатое. Не ерепенься, дело не сложное. С твоим опытом закроешь за два дня.
«С твоим опытом отписок» — означала последняя фраза. Дело, и правда, казалось элементарным. Гражданин Кузер обвинял компанию «Вечность нон-стоп» в хищении данных из резервной копии его личности, а именно пароля к криптокошельку. Вследствие чего из кошелька были выведены денежные средства в сумме шестисот восьмидесяти коинов, что и обнаружил потерпевший два дня назад. Разумеется, подобное хищение неосуществимо технически, любой эксперт это подтвердит. Однако государство не могло отмахнуться от обращения гражданина. Требовалось составить юридически обоснованный отказ в возбуждении уголовного дела.
Заключение независимого эксперта у меня было готово к обеденному перерыву. С банком, обслуживающим криптокошелёк заявителя, тоже проблем не возникло. Стоило идентифицировать служебное удостоверение, как меня без лишних вопросов соединили с их секьюрити. Больше того, менеджер оказалась настолько любезной, что, определив во мне живого, направила к такому же живому сотруднику. Не скрою, приятно видеть перед собой не созданную биопринтером идеальную маску, а нормальное лицо со всеми его изъянами.
Статистика утверждает, что нас в стране три четверти от всего количества населения. Но, чёрт возьми, выглядит всё с точностью до наоборот. Вечные умудряются занять каждое достаточно комфортное «место под солнцем», оттесняя живых на задний план. Конечно, это впечатление неверно по своей сути. На самом деле те, кто чего-то добился в жизни, спешат стать вечными, чтобы застолбить достигнутое навечно, так сказать. Каламбур.
Банковский секьюрити тоже был рад поговорить с «собратом». Подтвердил факт транзакции и сумму, сообщил дату и точное время. Внутреннее расследование они провели, попыток подбора пароля или другого способа взлома не обнаружили. К тому же с кошелька вывели лишь часть средств, примерно треть, — не типично для похитителей. Откуда выполнялась транзакция, куда ушли деньги, определить, разумеется, невозможно. В том и соль криптовалюты, пришедшей на смену старым электронным деньгам.
— Да забыл он. Потратил и забыл. С вечными такое бывает, — заявил секьюрити, завершая разговор, и покрутил пальцем над макушкой. — Мозги — штука слишком сложная, чтобы на принтере их печатать. Вот что-то и теряется, когда память перезаписывают.
Спорить с подобным мракобесием я не стал. То, что мне требовалось, — официальный ответ от банка — он подготовил. Были все шансы превзойти ожидания шефа: закрыть дело не за два, а за один день. Всего и нужно: задержаться в офисе ненадолго, раз уж я всё равно здесь. Но планы мои нарушил звонок маман.
— Гриня, у тебя вечер свободен? Нужно срочно встретиться. Да, именно сегодня.
Я забеспокоился было, тем более что видеорежим маман не включила, но она сама развеяла мои опасения:
— У меня для тебя сюрприз. Встречаемся в «Голубом марлине».
«Голубой марлин» — новомодный у вечных акваресторан, поэтому я примерно представлял, что увижу. Не ошибся. Весь зал занимал вычурной формы бассейн с подкрашенной, подсвеченной, насыщенной ароматизаторами водой. На поверхности там и сям плавали столики и… кхм, далеко не все сиденья можно назвать стульями, так как большинство посетителей ресторана решили стать хвостатыми.
Перед тем как пройти в зал, следовало оставить в гардеробе одежду. Всю, не только верхнюю. Сирены её не носили, обходясь природной, то бишь напечатанной биопринтером чешуёй. Вечные вообще толерантны: когда меняешь тела, неизбежно возникает некоторая отстранённость от них. На счастье, я заметил пару-тройку посетителей в плавках, так что имел полное основание оставить нижнее бельё.
Маман поджидала меня за столиком, даже заказ сделать успела. Но не содержимое тарелок было первым, на чём остановился мой взгляд. Серебристые и розовые чешуйки, покрывавшие кожу маман, складывались в замысловатые узоры. Такого же цвета жёсткий гребень начинался в середине лба, перечёркивал череп, разделяя его надвое, спускался по шее, тянулся вдоль спины, достигая максимальной высоты между лопаток, прикрывающих жаберные щели, и сходя на нет там, где у двуногого находится копчик. Полутораметровый хвост также заканчивался серебристо-розовым плавником.
— Как я выгляжу? — поинтересовалась она.
— Шикарно, — признал я, стараясь не цепляться взглядом за острые фиолетовые соски.
— Не предупреждала тебя заранее, потому что сама до последнего не была уверена, что решусь на такое. Но теперь рубикон перейдён, деньги потрачены, и завтра я отправляюсь в подводное обиталище Таити. Там практикуют семьи-коммуны с обязательной ежемесячной ротацией. Представляешь, как это забавно ? Феликса ждёт меня с нетерпением… Ты помнишь Феликсу?
— Твоя прошлогодняя подружка? Я думал, вы расстались.
— Мы вынуждены были! Она сделала себя сиреной, а я не решилась сразу, поэтому не могла последовать за ней. Надеюсь, ты будешь навещать меня хоть изредка?
— Конечно. Таити — не близкий свет, но хотя бы не Марс. — Я усмехнулся.
— О, Марс… — Маман мечтательно закатила глаза. Потом тряхнула головой. — Нет, Марс для меня — это слишком. Может, лет через двадцать. Или пятьдесят. Я смотрела тела для Марса, пока что они не эстетичны. Но я ведь никуда не спешу, впереди целая вечность. А ты? Никак не решишься пройти процедуру? Гриня, тебе уже сорок!
— Тридцать девять, — поправил я. — Рановато бояться смерти.
— Не груби, твоя маман не страдает склерозом, прекрасно помнит, что через неделю у тебя день рождения. Гриня, дело не в страхе умереть. Бессмертие — как билет на поезд, везущий в будущее. Столько нового, неизвестного можно увидеть, испробовать, испытать. Неужели не интересно? Впрочем, ты всегда был со странностями. Дожил до сорока, а стесняешься тела словно десятилетний. — Она неодобрительно посмотрела на мои плавки. И неожиданно расплылась в ехидной усмешке. — Помнишь, как мы отдыхали в Монталиве? Ты тоже всё время ходил в плавочках. Вера так потешалась над тобой!
Я вытаращился на неё.
— Мама?!
— Не буду, не буду! — Она замахала руками и хвостом заодно трепыхнула так, что едва не выбила поднос у проплывавшей мимо официантки.
Услышанного хватило, чтобы ощущать себя ошарашенным. Мы с ней никогда не были в Монталиве, и она НИКОГДА не водила меня на нудистские пляжи. Я бы такое не забыл: весьма яркие впечатления для десятилетнего мальчика. Значит, забыла она? Перепутала? Или часть памяти повредили, когда личность её перезаписывали в свеженапечатанные мозги сирены? Совсем незначительная часть: маман прекрасно осознавала, кто такая она и кто я, зачем превратила себя в земноводное и что планирует делать в ближайшие полвека. Подумаешь, выпала из памяти маленькая деталь…
Зато у гражданина Кузера подобная «мелкая потеря» обернулась куда большей неприятностью. Разумеется, они пользовались услугами разных фирм-девитализаторов, маман слишком любит себя, чтобы размениваться на дешёвки. Но от ошибок никто не застрахован. Украсть данные из цифровой копии личности невозможно. Однако если мои подозрения подтвердятся, гражданин Кузер всё-таки сможет предъявить иск за причинённый ущерб.
Мой рабочий четверг начался со звонка пострадавшему. Он ответил почти сразу. Прежде мы не беседовали, но возникшее в голограмме лицо показалось знакомым: зеленоватый оттенок кожи, хрящеватый, смахивающий на клюв нос, тонкие губы, впалые щёки, по-жабьи выпученные глаза под массивными, лишёнными растительности надбровными дугами.
— Они признались, готовы выплатить компенсацию?! — выпалил Кузер вместо приветствия.
Голос тоже звучал знакомо: мягкий баритон, никак не вязавшийся с внешностью. Именно он помог мне понять, в чём дело. Типовая модель нижнего ценового диапазона, распечатанная по матрице «из коробки» с минимальными личностными доработками. Или вовсе без них. Не очень эстетично, но функционально: энергоподдержка такого тела требует минимум дополнительных затрат. В силу специфики профессии мне не часто доводилось иметь дело со «стандарт-экономами», но на улице я их вижу ежедневно.
— Мы работаем над этим, — ответил я уклончиво. — Необходимо задать вам несколько вопросов. Как давно вы восстанавливали личность из цифровой копии?
— Никогда не восстанавливал. Молодой человек, мне сто пять лет. Семнадцать лет назад я купил это тело и доволен им полностью, менять не собираюсь. Не хватало деньги на ветер выбрасывать!
Неожиданный поворот разрушал схему, начавшую выстраиваться у меня в голове. Но я всё же спросил:
— Скажите, вы регулярно пользуетесь своим кошельком? Последний раз это было до того, как вы обновляли хранимые данные, или после?
— Не понимаю, куда вы клоните, молодой человек, но отвечу. Кошелёк — моя финансовая подушка безопасности, так что контролирую я его регулярно и пополняю по чуть-чуть с каждой пенсии. Пароли меняю, как банк требует. Да только не помогло, видите? Может, для кого-то это копейки, а для меня — пенсия за три года!
— Да-да, понимаю. Так что там с обновлениями копии?
— У меня ежемесячный пакет, чаще не могу себе позволить. Конечно, в случае чего месяц жизни пропадает. Но когда ты прожил сто лет и планируешь прожить вдесятеро дольше, один месяц — сущая безделица. Так что двадцатого числа я посетил «Вечность», а двадцать третьего пришла пенсия, и я перевёл де… сколько надо коинов в кошелёк. Смею заверить, деньги были на месте. Я не маразматик, как некоторые полагают.
Больше вопросов у меня к потерпевшему не было, так что я поспешил закончить беседу. Версия со сбоем при записи не подтверждалась. Оставалось либо закрывать дело, как советовал шеф, либо копать глубже. Я выбрал второе.
Топ-менеджер компании был сама любезность: «Вечность нон-стоп» старалась показать, что никакой вины за собой не чувствует. Увы, программист, работавший двадцатого в дневную смену, был занят. Он перезвонил, когда мой рабочий день подходил к концу. Это оказался молодой парень с той внешностью петушка-подростка, что заставляет людей постарше инстинктивно насторожиться в ожидании неспровоцированных атак. Забавно: живой сотрудник в фирме, оказывающей услуги девитализации. Впрочем, меня это не касается.
— Двадцатого числа вы обновляли хранимую личность гражданина Кузера. Не вспомните, были сбои в работе оборудования в этот день? — перешёл я сразу к делу.
Какой получу ответ, я примерно догадывался. Меня интересовала соматическая реакция собеседника. Мимика, жесты, тембр голоса гораздо правдивее, чем язык.
— Может быть, какие-нибудь особенности при перезаписи? Какая-то мелочь, заставившая удивиться?
— Да вы шутите! У меня по две сотни человек за смену проходит параллельно в несколько потоков. Обновление — стандартный алгоритм, им весь мир пользуется, там нечему «сбоить». Прочитал, расслоил, записал в хранилище — десять—пятнадцать минут и готово. Восстановление из копии вдвое дольше, но и в разы реже случается. Вот чтобы первичный образ создать с живого — да, определённые телодвижения требуются, пока все индивидуальные особенности мозга учтёшь. Но наша фирма этим не занимается, привлекаем аутсорсеров. Я вижу, вы не в теме!
Парень расслабился. Развалился в кресле, смотрит уже не дерзко и вызывающе, а снисходительно, покровительственно почти. Теперь он видит перед собой не полицейского дознавателя, способного доставить неизвестные пока неприятности, а наивного дилетанта, в глазах которого легко и просто показаться компьютерным гуру. Что мне и нужно. Правда, в качестве компенсации придётся выслушать лекцию о материях общеизвестных. Но пусть его, вытерплю.
О том, что смерть — побочный эффект эволюции, основанной на половом размножении, трансгуманисты твердят не первое столетие. А значит, достаточно найти в геноме человека то, что запускает процесс старения, и вопрос будет решён. Когда к философам присоединились представители естественных наук, поиски перешли из теоретической плоскости в практическую. Не исключено, генетики в конце концов нашли бы этот «тумблер» и научились его «выключать». Но бессмертие людям подарили вовсе не они, а обычные технари, специалисты аддитивного производства. А также создатели и программисты квантеров — квантовых компьютеров. Когда 3D-биопринтинг взял очередной рубеж, освоив печать аналога человеческого мозга — объекта, способного не только выполнять его функции, но и получать квантовое состояние, то есть, стать реципиентом при переносе личности из одного тела в другое, — выяснилось, что тем самым решился вопрос бессмертия. Со считыванием информации из биологического мозга квантеры справлялись вполне успешно, но записать туда иную личность невозможно в принципе — каждый мозг уникален. Причём уникален с точностью до кванта времени — в силу того, что живёт и непрерывно изменяется. С напечатанными квазибиологическими, квазиживыми мозгами такой проблемы нет.
Оставался вопрос резервного хранения. Невелика цена бессмертию, если оно в любой миг может быть прервано случайным — а то и преднамеренным! — разрушением тела. Казалось логичным хранить копию в том же виде, в каком она считывается и записывается. Однако это не так. Удержать квантовый образ личности от декогеренции в течение нескольких секунд, пока идёт чтение, или минуты при наложении — одно, хранить его дни, месяцы, годы — совсем иное. Не изобретён пока и вряд ли будет изобретён в обозримом будущем носитель квантовых состояний, способный на такое. Это, во-первых. А, во-вторых, имеется труднообъяснимая для дилетантов штука под названием «запрет на квантовое клонирование». В итоге резервные копии хранятся в привычном с конца прошлого тысячелетия цифровом виде.
Хранение копии личностей миллиардов живущих на Земле людей потребовало бы материальных носителей, по массе сопоставимых со среднего размера звездой. Не говоря уже об объёме и необходимой энергоподдержке. На счастье, таких затрат на бессмертие не требуется. Личности людей различаются между собой меньше, чем их геномы, поэтому хранилище построено в виде дерева. «Ствол», — часть, общая для всех людей, — объявлен всечеловеческим достоянием и управляется специальным комитетом ООН. Так же в ведении комитета двадцать четыре основные «ветви». «Ветки» следующих уровней управляются частными корпорациями, самые мелкие «веточки» и «листики» отдельных граждан — франчайзинговыми сетями и фирмочками вроде «Вечности нон-стоп». Перед тем как наложить образ сознания на физическое тело, квантер проводит его сборку и рекогеренцию цифровой информации в квантово-связанную. При чтении — обратный процесс: разложение по шаблонам на слои, соответствующие всё более утончающимся «ветвям». Остаток, для которого не найден шаблон, и считается «индивидуальными особенностями». Фирмы, оказывающие услуги резервного хранения, делают комиссионные отчисления владельцам «веток». Также они работают во взаимодействии с «печатниками», изготавливающими тела. Если хватает компьютерных мощностей, сами транслируют первичный образ, нет — привлекают сторонних специалистов. Вдобавок есть изготовители софта для 3D-биопринтинга, производители печатного оборудования, рекламщики, настройщики, утилизаторы и так далее и тому подобное. Вся эта сложная система, пронизанная финансовыми потоками, взаимодействует между собой, разрастаясь, обогащаясь, подпитываясь частными, а в последнее время всё активнее государственными инвестициями. Для клиента эти хитросплетения остаются «за кадром». Достаточно подписать договор и…
Парень говорил, говорил, говорил, так что я едва не задремал в кресле. Спохватился, сообразив, что рабочий день давно закончился, а я не добрался ещё и до первой банки пива. Перебил рассказчика:
— Да-да, очень интересно. Но, честно говоря, мне трудно представить это дерево с листиками. Получается, клиенты компании могут «висеть» где угодно? Больше того, при очередном обновлении переместиться с одной «ветки» на другую, верно? Компания не может зарезервировать все возможные комбинации. Их тысячи, если я не ошибаюсь?
Насмешка на губах программиста сделалась ещё более ироничной.
— Ошибаетесь, — миллионы. Я рассказал только о логической структуре хранения. К физической она не имеет никакого отношения. Физически это обычные цифровые хранилища в дата-центрах. Если считывание образа проходит успешно, старая версия удаляется, новая записывается в любые свободные ячейки. Это наборы двоичных данных, не имеющих собственного смысла без рекогеренции. Ещё какие-то вопросы будут?
Я помедлил с ответом. Моя версия разрушилась, новую требовалось придумать, прежде чем спрашивать. Или закрыть дело. Но отступать так легко не хотелось. Забывчивость господина Кузера и маман могли быть обычным совпадением. А могли и не быть. Поэтому я сказал:
— Вопросов нет. Подготовьте, пожалуйста, список всех ваших клиентов, воспользовавшихся услугами компании, скажем, за этот месяц. С контактными данными, датой и временем обслуживания и отметкой, выполнялось чтение или восстановление.
Парень глаза выпучил.
— Шутите?!
— Разве это засекреченная информация? Какие-то подзаконные корпоративные распоряжения?
— Нет, но… Но это две тысячи человек получится!
— Тем не менее.
Парень был явно недоволен свалившейся на него задачей.
— Хорошо. Завтра сделаю.
Наконец-то рабочий день закончился. Я вынул из холодильника две банки пива, упал на диван, включил телевизор. Не за тем, чтобы смотреть, — пусть бубнит для фона, помогает расслабиться. «Бубнил» в этот раз наш государственный лидер, призывал активнее участвовать в девитализации. Мол, вечные тратят на удовлетворение телесных потребностей значительно меньше невозобновимых природных ресурсов, чем живые, а возобновимых — так и не сравнить. Мол, если люди откажутся от биологических тел, то остановят разрушение родной планеты. Девитализация — долг каждого сознательного гражданина… бу-бу-бу, бу-бу-бу, бу-бу-бу…
Мне следовало догадаться, что это «бу-бу-бу» не просто так, а со смыслом. На следующий день кабинет министров разродился указом, гарантирующим государственную субсидию, покрывающую стоимость 3D-биопринтинга базовой комплектации всем гражданам, которые пройдут процедуру до достижения сорокалетнего возраста. Правительство вовсю педалировало массовую девитализацию населения. Судя по международным новостям, не только наше. Мировые державы втягивались в гонку за вечностью с такой же неудержимой напористостью, как в прежние века в ядерную, ракетную, космическую, биотехнологическую, квантово-компьютерную и так далее и тому подобное. Короче говоря, соревновались всегда и во всём. Не берусь судить, какая подоплёка нынешней заварухи: амбициозное «толкание локтями» на геополитической арене или реальное беспокойство о природных ресурсах планеты. Или что-либо иное. Политик из меня куда хуже, чем дознаватель.
В пятницу я так и не дождался списка, поэтому понедельник начал звонком к программисту. Вызов он сбросил. И повторный двадцать минут спустя. И ещё один. Я было вознамерился жаловаться его руководству, как увидел письмо во входящих. Парень почти не преувеличивал: в списке значились тысяча девятьсот семьдесят два человека. Связаться с каждым — уже работы немерено. И не факт, что все ответят с первого раза, что захотят говорить на эту тему, вспомнят мелкие казусы с памятью, даже если те имелись.
Я рассматривал список, прикидывая, с какого бока к нему подступиться, когда меня неожиданного вызвал шеф.
— Григ, какие у тебя планы в свете последнего указа? Понимаю, тело «из коробки» мало кого устроит. Но управление готово поддержать инициативу правительства и мотивировать опытных сотрудников приобретать тела, максимально приспособленные для оперативной работы.
Надо же, «опытный сотрудник». В кои века вспомнили. Шеф не отводил от меня взгляда, и я пообещал:
— Я подумаю.
— Нет времени думать! В пятницу тебе исполнится сорок, и ты перестанешь попадать под указ.
— Ну, хоть немного, но время у меня есть.
Шеф молчал минуты две, таращась на меня. Наконец, он сдался. Повёл плечами, как будто мышечная масса суперкопа давила на него.
— Ладно, что у тебя по работе? Дело Кузера закрыл?
— Нет пока, появились некоторые обстоятельства. Хочу проверить, не возникали ли подобные «перверсии памяти» у других клиентов компании.
— И скольких человек ты вознамерился проверять?
Я ответил честно. У шефа глаза выпучились.
— Да ты с ума сошёл! У тебя что, другой работы нет? Вольготно себя чувствуешь? Значит так, послезавтра жду полный отчёт, на каком этапе находится каждое из твоих дел. В Шерлока Холмса он решил поиграть, видите ли! — Отключился.
Я ещё раз пробежал взглядом список, вздохнул. Убрал с экрана. Требовалось срочно подтянуть в остальных делах то, что подтянуть возможно. Я не сомневался, что и вторник уйдёт на составление пресловутого отчёта. Я ошибся.
Вызов банковского секьюрити застиг меня в машине. Говорят, в прошлом веке в «час пик» город сковывали многочасовые пробки. Сейчас не так. Координирующий дорожное движение искин справляется с обязанностями превосходно, да и большая часть горожан работает, не выходя из квартиры. Так что от офиса до дома я добираюсь в среднем за двадцать минут. И очень не люблю отвечать на рабочие вызовы в это время. Но приходится.
— Да, я слушаю.
— Приветствую! Может, тебя заинтересует: история с забывчивым вечным получила неожиданное продолжение. В пятницу к нам обратилась клиентка с жалобой, что её кошелёк взломали и поменяли пароль. Восстановить доступ не проблема… только это оказался тот самый кошелёк. Его не взламывали, владелец изменил пароль по нашей рекомендации. Но и звонившая претендовала на роль владельца.
У меня дыхание перехватило от услышанного. Словно рыбак, ощутивший поклёвку, но пока не знающий, что там, на конце лески, я спросил осторожно:
— И чем история закончилась?
— Понятия не имею, меня уволили. Ты слышал последнюю речь президента? На прошлой неделе его по всем каналам крутили. Сегодня прямо с утра меня начальство на ковёр и вызвало. Так и так, контрольный пакет акций банка принадлежит государству, поэтому мы должны следовать текущей политике и прочая ботва. Поставили перед выбором: либо самоубейся, либо увольняйся. Я выбрал второе — пошли они! А у вас как? Прессуют?
— Более или менее. Я так понимаю, о личности клиентки спрашивать бесполезно?
— В общем-то, да. На то они и криптоденьги, чтобы инкогнито владельцев сохранять. Но так как я всё равно там больше не работаю, то напоследок отследил эту дамочку, — она и не шифровалась, собственно. Держи контакты. Живые друг дружке помогать должны, пока вечные нас вконец не задавили.
Минуту спустя я нашёл владелицу контактов в своём списке. Ещё через пять разговаривал с ней. Пастельно-голубые волосы, огромные широко распахнутые глаза, маленький ротик с пухлыми алыми губками, ямочки на щеках, — внешность вечно юной «мальвины». Голосок под стать: тонкий, высокий, но мелодичный. Тело напечатано по типовой матрице, но с индивидуальными доработками. Вариант «Стандарт+».
— Ой, вы тоже из полиции? Я в субботу всё вашему коллеге рассказала. И повторю вам: никакого Кузера я не знаю, этого имени прежде не слышала!
Интересный поворот. Значит, дознание провели, но меня в известность не поставили.
— Это хорошо, — похвалил я собеседницу. — Не могли бы вы ответить и на мои вопросы? Когда вы завели этот кошелёк?
Простои вопрос заставил её замяться. Мне показалось, что она вот-вот покраснеет, но это была слишком дешёвая модель, чтобы менять цвет кожи в унисон с эмоциями.
— Понимаете, когда я подавала заявление в полицию и общалась с вашим коллегой, у меня не было никаких сомнений. Но в воскресенье мы долго говорили с дочерью об этом происшествии, и… Я не могу вспомнить, когда и зачем я завела кошелёк. Просто знаю, что он у меня есть. А тут событие: внучка получила степень магистра, такая умничка. Я и сняла деньги, чтобы сделать ей подарок. Потом хотела снять ещё, а пароль не подходит.
— А когда вы вспомнили о кошельке?