Помоги проекту - поделись книгой:
Бадди Фазуллин
Икра заморская баклажанная. Эпизод Первый
Тот, кто никогда не смеётся над собой,
упускает множество отличных случаев посмеяться
Я бы не доверял словам, написанным на бумаге
Вступление
Я сразу сказал парням:
Было это ещё в феврале, как только зашли разговоры о продолжении совместного освоения Терра Инкогнита. Я был расслаблен и никоим образом не принимал участия в обсуждении следующей точки на карте совместных странствий. И весь был поглощён увековеченьем нашего кубинского приключения
Нет, я, конечно, знал, куда ведут ноги. Но мне что: я же не еду. Ну и что, что с друзьями и что ждут новые впечатления и знакомства. И что всё будет заведомо весело, круто, здоровски и просто офигенно. И пусть даже это было бы отличным продолжением путейских заметок про
Так думал я. Но в один прекрасный момент на ящик приходит письмо со странным заглавием «Африканиана начинается», а там:
«Хоть чучелом, хоть тушкой!» [3]
И теперь что же: она, действительно, вертится? [4]
Не дают нашему Капитану Бо лавры «Снежного Барса». Так и подмывает его
А что у нас, к примеру, из Африки торчит и возвышается? Правильно – Килиманджаро. Предложения доставки нас с пивом и девочками на вертолёте сразу на вершину были гневно отвергнуты Капитаном: какая же это галочка в сознании, если на вертолёте? Хоть и с девочками, да пусть даже и с пивом. Конечно, от девочек и пива никто не отказывается, но это уже будет произвольная программа: мы медленно спустимся с гор… [6]
А мы – это кто? А всё те же, известные нам по кубинской Саге: Капитан Бо
Во-первых, давно торчащий меж строк, и не раз помянутый всуе со своими учёными советами Александр Беловежский
И, следом за ним, вновь примкнувший к старой компании Брат Джимми, с которого, собственно, и началось это Повествование: тот, что «Танзания на плече у Кении рыдать будут». Замыкать весь этот до ужаса разношёрстный сброд был призван и ваш покорный слуга. Как всегда за кадром и на скамейке запасных – на драфте. И то правда: ну куда они без меня… ещё и в Африку?
Шесть человек – крайне рискованный формат поездки, в чём неоднократно убеждались. Представьте, что плюс к Лебедю, Раку и Щуке присовокупили Мартышку, Бегемота и Очки. Ох и нелёгкая это работа – от «очка» оттащить бегемота [10].
За месяц до поездки пришлось нам сдаться на милость медперсонала, на предмет вакцинации от жёлтой лихорадки. Капитан Бо предупредил, что лучше с этой самой лихорадкой не шутить: смертность среди нашего неуколотого брата 60%! А кто выживает, выглядит хуже Укупника [11]. Марик первый пошёл. Телеграфирует о впечатлениях из своей далёкой заморской стороны:
По наущению всезнайки Боббы стали готовить для опытов свои дебёлые «булки». Все шесть: на каждую по «Укупнику». Но оказалось, что надо было приготовить лопатки. И ту одну. Сдаётся, Марик, лишнего тебе там наваляли в ваших Америках. А куда ставили-то? А всех покажите… [12]
ИКРА ЗАМОРСКАЯ, БАКЛАЖАННАЯ [13]
или Африка, она и в Африке – Африка
13 октября – 1 ноября 2007 года
ЭПИЗОД ПЕРВЫЙ. «Подступы. Скрытая угроза» [14]
13 октября, День Первый
Ох уж эти новые правила провоза жидкостей в воздушном транспорте. На кого они рассчитаны? Они о русском мужике горемычном подумали? Нет, блин, они подумали о шахидах, о воздушных террористах, о Бен Ладене… [15] обо всех подумали, кроме нас – простых русских алкоголиках. Самолёт «на сухую», что секс без смазки: только боль и раздражение. В аэропункте родного Геваринска только пиво, которого набузгались, рассуждая о прелестях пластиковой тары:
«Пластиковые бутылки ведь чем хороши? Во-первых, они легче. Ну, и во-вторых, они… легче»
Уже на борту, во время оживлённого разговора я вдруг осёкся на полуслове и, привалившись вплотную к сидящему у прохода Профессору, дабы войти в зону его слабой видимости, мутно посмотрел прямо в его честные очки:
– Ну чего тебе?
– ПИСИТЬ!
Летим втроём, так как наши командировочные «белые воротнички» Лео с Братом Джимми уже поджидают в столице. Отличный повод пересыпать песком старческие кости отсутствующему. Я жалуюсь:
– Лео оставил на меня свой рюкзак, чтобы по Москве франтовать с одним портпледом. Я когда свой собрал, стал, как Фемида с закрытыми глазами килограммы сравнивать: он туда кирпичей что ли наложил? Он собрался из них в Африке хижину строить? Хижину дяди Тома? Или как персонаж из «Чипполино»? Как там его звали?
– КУМ ТЫКВА!
(Продолжительный общий смех)
– Отличное прозвище для Председателя. Только, боюсь, не поймёт, по ТЫКВЕ настучит.
Вообще, за право первым получить от кума Лео тумаков по тыкве боролись двое: я и Бокса. Но с «кумом Тыквой» Боббо стремительно вырвался вперёд. Благо, в данную поездку наш ветхозаветный Падре Лео мог расслабиться, покуривая бамбук
Но и «песочная» тема Леопольда поднималась неоднократно [16]. К примеру:
«Неделю на горе без электричества. Телефон сядет. Ориентир только по песочным часам Лео»
Вообще, Профессор – персонаж отдельной, удивительной, не написанной ещё эпопеи из серии «Жизнь замечательных рыг», за которую я когда-нибудь обязательно возьмусь. Потому сейчас лишь вскользь и галопом.
Перед поездкой лингвист Беловежский снабдил нас очередной партией нетленок, кои мы будем мусолить во рту, пока он новых в топку не подкинет. Это фразы «Понял тебя, пацаны» и «Пойми это, Саня». Сентенции продолжили уже довольно внушительный ряд навсегда прижившихся словечек и прихваток вроде «отцы»
При этом достичь аутентичной глубины произношения первоисточника так никому и не удалось. Потому что решающей здесь является интонация. Смысл вторичен. Интонация – вот основа успеха вербальной коммуникации. Потому что: что? А то, что женщины любят УШАМИ. И надо лить в эти уши сладкий, разжижающий волю и последние очаги сопротивления яд:
Общий сбор бригады в Москве и Подмосковье. Пошукали по сусекам: в наличии все, кроме Марика, которого встретим уже на «чёрном континенте». А Москва как встретила нас, так и проводила: хлипким октябрьским дождём. Скорей бы уже в Африку: в лето, в море, в тепло. А то в межсезонье моё обострение особенно воспаляется. Чешется и выпирает.
Последние «прости», последние «прощай» и мы на борту лайнера, летящего в Каир. Каир – ещё не Африка, а только промежуточная точка, «пересылка». Да, кстати, на весовой в ДМД [17] померились рюкзаками: у всех по 14-15 кило, а у нашего Атланта Песочного, Падре Лео все 17! И у Профессора столько же. Видно, сказалась их общая страсть к многочисленным косметико-парфюмерным пузырёчкам и прочим депиляторам. А то как без приятных запахов к африканским цыпочкам подкатывать?
«В самолёте постоянно кто-то стравливает… может даже мы…» – пишу в записной книжке.
Временна́я воздушная пробка и взятая высота – прекрасный повод приобщиться к высокому и воздушному. Гружу в уши «Баттерфляй» Пуччини. Но организм и без того пучит и мутит. Значит, всё-таки «5'nizza», старая добрая «Пятница», проверенная убийственно-тяжёлым 13-часовым кубинским перелётом:
Хорошо, что в ДМД есть зона свободной торговли. Значит, четырёхчасовой полёт не будет спокойным для прочих трезвых пассажиров. И правда, на наш развесёлый хмельной гомон откликаются соседи, к тому же соседки: гид Алеся везёт группу москвичей по разным алеманским [19] озёрам Виктория и иже. А мы раздуваемся от своей программы-максимум – Килиманджары [20]. Хотя ещё не взяли её. Но посыл-то, сам посыл уже каков! Алеся сдаёт все явки и пароли нужных людей и мест в Кении и, попутно, Танзании. В Калахари и Сахаре [21]. Слушаем через раз, через рюмку, как птицы кричат в поднебесье:
«Алеся, Алеся, Алеся…» [22]
Каир. В узком транзитном загончике небольшая группка соотечественников и не очень, ожидающая самолёта до Найроби, включая Алесиных подопечных. Все в предвкушении уже пофланировать меж лавками дьютиков [23], до туалета и обратно. Все уже почти родные. Всех хочется обнимать и целовать. Некоторых особенно и нестерпимо.
Первое яркое впечатление от радикально мусульманской страны: довольный удавшейся жизнью дядя, весь в белой тюбетейке и белоснежных одеждах до пят, горделиво проходит мимо. За ним столь же плавно и величаво проплывают, затюленные с ног до головы в чёрное, две жены-наложницы-племянницы-секретарши. Словно чёрные павушки из ансамбля Моисеева. Даже руки глубоко упрятаны под чёрными перчатками. Из-под глухих одеяний лишь иногда проблескивают острые носки шикарных модельных шпилек в блёстках. И только глаза… да нет, не глаза – глазищи! Те самые, ПЕРСИДСКИЕ! Ах, Алексан-Сергеич, милый… ах, Михал-Юрич, родимый… ах, Сергей-Есенич, дорогой… Шаганы вы мои, Шаганы… [24]
Шейховатый дядя удалился по делам, небрежно бросив пальцем эскорту место ожидания. И те расположились в кафе за чашечкой, недалеко от наших тюков. Потихоньку оттаяли, расслабились, стали болтать. А что: бабы как бабы, чего их ради радеть?
Мужик в белом, женщины в чёрном… уже хочется здесь остаться…
14 октября, День Второй
Та горстка людей на пересылке и есть состав нашего самолёта до Найроби: Алеся со своей командой, мы и несколько присоединившихся. Места вдоволь, все разбрелись по пустым рядам, устроили себе лежанки и мирно уснули. А я, хоть убей, не могу спать в самолёте, и на целых пять часов надо себе занятие найти. Чем-то заняться… кем-то. Пошёл искать по лавкам. Мести по амбарам и сусекам. Сперва тусил с тремя разбитными девицами из Алесиной группы. Они пьют, а я больше не могу: ведь с раннего утра уже под завязку. Сколько ж можно? А они всё пьют. И разлучаться с рюмками и друг другом на предмет уединиться и «ля пообщаться по душам» [26] не собираются. Ну, я так не играю:
Иду дальше. Милая, милая девочка. С мамой. Мне бы к сверстнице-маме присмотреться, а мне дочерей, барышень субтильного возраста подавай. Институток. Нимфеток [28]. Бес в ребро. Проходя мимо, не могу удержаться, касаюсь плеча. Не «ха-ха», а совершенно случайно. Несколько раз. В один момент вконец расхрабряюсь и целую. В плечо. По-отечески, чисто по-отечески, поймите, пацаны.
Отсели поодаль от спящей мамы, пообщались. Вероника – мой Ангел, моя Муза воздушных странствий, к природной красоте и юношеской свежести ещё и умничка: в свои 16
Уже в Найроби подхожу попрощаться с моим Ангелом и нежно, по-отечески целую в щечку. Мама… удивлена, наверно. Потому что с копыт – брык.
«Мама, Вы всё проспали»
Расстаться нет сил. Улучив момент, когда остальные приличные люди
На дворе ночь, даже утро. Даже по кенийскому времени. Глаза открыты, но уже не видят ничего из окна минивэна: ни небоскрёбов, ни хайвэев, ни прочих атрибутов мегаполиса. Ни самого «чёрного континента» на фоне столь же непроглядной тёмной ночи. А ведь за окном Африка. АФ-ФРИ-КА! Поймите, пацаны: не всякие глупые Шармы с Шейхами, да Кемеры с Антальями [29], а самое, что ни на есть, логовище Бармалеево. Настоящая, фактическая Африка [30]! Но ровным счётом ничего этого мы пока не видим и не осознаём: сутки между небом и землёй маемся. Да и за окошком, как и давеча в иллюминаторе, темно как у негра… не пойми где.
Бронь в отеле «Terminal». После продолжительных постуков нам открываются чертоги. На нас, словно с зеркала, смотрит сонное усталое лицо. Только почему-то оно… как смоль чёрное!
Пока всё идёт по Плану, начертанному твёрдой рукой Капитана Бо. Конечно, как такового чёткого плана не было, как всегда. Но во время последней партсходки по случаю покупки Беловежским очередной машины, между «за правое колесо» и «за коробку-автомат» Председатель Лео жёстко потребовал подробной «раскадровки»: вынь да положь ему План. А то, говорит, как веселиться без Плана [31]?
Боббе пришлось ответствовать примерно следующее:
«Сначала мы летим в Найроби. По ходу пьём (так, этот пункт принят и зачёркнут). Затем, по прилёту выпиваем (и этот пункт – угу…) и ложимся немного отдохнуть, перед сном хорошенько накатив. Марик прилетает в Найроби только вечером. Дожидаясь его, мы осматриваем город, перманентно выпивая…»
И далее в том же ключе. Председатель план в общем и целом одобрил. Особенно в части «пьём». А чего он хотел в нашем плане ещё увидеть? Как маленький, чесслово [32]!
Какое утро без завтрака? Хотя завтрак есть, а утро весьма условное, поскольку из-за бессонной ночи временны́е акценты круто смещены вглубь дня. Правда, ещё до отхода ко сну
«На улицах стали проявляться люди. Вы не поверите – они там все ЧЁРНЫЕ!»
Чего только человеку с бодуна и недосыпу не привидится. В общем, он свой сон пробегал и к завтраку «ван-о-клок» [33] опоздал. К тому моменту мы уже освоились с меню, выбрав комплексный континентальный завтрак №4 в максимальной комплектации. И приступили уже к его освоению. Приходит Джимми. Уже потёршийся среди нас официант, и в целом уловивший вкусовые предпочтения этих русских, протягивает Джимми меню, но так и не дав раскрыть
«Континентальный завтрак №4? Окей!»
Оглянулись… Мама дорогая, а ведь за окном и впрямь – АФРИКА! АФ-ФРИ-КА! Дошло, наконец. Стали присматриваться к окружающей действительности. Всё же прав был Брат Джимми: они действительно все чёрные! За что влёт получили расхожее «БАКЛАЖАНЫ».
Едим Завтрак №4, на телик пялимся
Интонация понравилась. Так в дальнейшем и стали звать этот город:
– А по какому поводу, собственно, праздник? – интересуемся у местного весельчака из главы «Завтрак №4».
– Дык, выборы у нас на носу. Президентский гон.
Высокий уровень политической активности масс говорит о столь же высокой ступени организации африканского общества. Примечательно и для Кении, и для, как позже выяснилось, Танзании. Хотя чему тут удивляться? Ведь Кения с Танзанией – те же близнецы-братья, что наши братья-славяне: язык, культура, территория, история… всё едино
Прикольно видеть во всех присутственных и общественных местах портрет политического лидера. Но ещё удивительней другое: на этих портретах НЕТ ПУТИНА! А вместо какой-то взлохмаченный, радикально чёрный мордоворот от партии «Вуду». Стали пристальней всматриваться в окружающие нас, как одно чёрные лица окруживших нас вокруг тёмных личностей за соседними столиками:
– Пацаны, зырьте, да это ж сам президент за тем столиком сидит!
– Не-а, вон президент, у входа на улице…
Мрачная чёрная тень местного командарма мерещилась затем повсюду.
А на экране под партийные гимны, легко ложащиеся на звуки тамтамов, пританцовывает Чёрная Грация. Да так по-звериному изящно, так завораживающе обольстительно, что внутри меня начинает рождаться высокое и светлое партийное чувство. Уже на улице я признался товарищам о невиданной реакции организма на последние политические события, так всколыхнувшие меня. После чего жупел нетрадиционной политической ориентации прилепился ко мне надолго:
«У него встаёт на телевизор!»
(Скажут глупость и ржут, как дураки… [34] ржите-ржите, не вечно же мне над вами потешаться да паясничать)
В этом выражении есть некая поддёвка: ну какой, к чертям, «свет», ежели кругом как на грядке баклажановой? Или как в цехе готовой продукции на шоколадной фабрике «Рот-в-рот» [35]. Мы ЕДИНСТВЕННЫЕ БЕЛЫЕ на улице! Обалдеть! Но в этой коробке «Птичьего молока» есть один прикольный момент, замеченный только в Найроби: при одинаково ровном шоколадном цвете кожи, масть у столичных жителей совершенно разная. Встречаются среди них и типичные гориллоподобные, с широкими мясистыми ноздрями-закрылками, есть и тонкие, вытянутые бабуиновые черты лица, а бывает, что и ближневосточный тип и разрез глаз мелькнёт. А иногда даже попадается и махрово-европеоидное строение черепа. Чудно, но для целей более глубокого исследования антропологии хорошо бы ещё и изнутри материал изучить. Проникнуть вглубь вопроса, так сказать.
В провинции такого морфологического буйства замечено не было. Вывод: в Найроби, как в любую другую столицу стекаются со всех весей гориллы и бабуины в поисках лучшей счастливой доли. Кастинги там всякие, шмастинги, модельные агентства, интуристы опять же снуют, тучными мошнами потрясывают. Бабки кругом рассыпаны, деньжищи: вожделенные бабки-баблушки, бабло, бабосики… столица, одним словом! И налицо ярко выраженный столичный найробийский снобизм, особенно заметный нам, жителям глухих провинциальных сибирских руд [36].
Едва выйдя из отеля, мы оказываемся в самом центре города. Потому что «Терминал» наш как раз и стоит в самом что ни на есть центре столицы. Откуда же нам это было ночью во тьме кромешной узнать? Ну и пошли, куда глаза. Пока идём, ошалелые от экзотики вокруг, немного цифр: численность столицы около двух миллионов, высота над уровнем –
Про «летнее время» это я хорошо загнул. Ведь в этой части Африки оно всегда летнее, точнее – весеннее. Это же практически экватор, где всегда Великое африканское Равноденствие! То есть солнце ровно в шесть за пять минут в зенит вылетело, и ровно в шесть вечера так же по-быстрому закатилось. В одно и то же место. А в полдень тени и вовсе исчезают [37]. Напрочь!
Поделиться книгой: