Деяния апостолов. Главы I-VIII. Историко-филологический комментарий

ПРЕДИСЛОВИЕ

Желание написать комментарий к Деяниям Апостолов впервые появилось у меня несколько лет тому назад, когда я работала над книгой о Деяниях в библиотеках Кембриджа. Больше всего времени я проводила в Тиндейл Хаус (Tyndale House) – замечательной библиотеке, специализирующейся на библеистике. С библиотечных полок я перетаскивала на свой рабочий стол литературу по Деяниям, среди которой заметное место занимали разнообразные комментарии – экзегетические, исторические, филологические, на английском, немецком, французском. Комментариев на русском языке среди них не было – и не потому, что мой родной язык в силу различных обстоятельств, к сожалению, мало изучается на Западе – литература на русском языке в крупных западных библиотеках доступна, – а потому, что современных комментариев, учитывающих достижения современной науки, практически не существует. Переизданная недавно Толковая Библия под редакцией Лопухина – памятник по-своему замечательный – была написана в начале века и поэтому, при всех ее достоинствах, во многих вопросах безнадежно устарела. А между тем за последние шестьдесят лет произошел существенный скачок в изучении Нового Завета. Это связано и с интенсивным развитием текстологических штудий, результатом которого стало появление современного критического текста НЗ, и с кумранскими находками, создавшими новое измерение в исследованиях по истории раннего христианства (что позволяет говорить о науке «до Кумрана» и «после Кумрана»), и с археологическими раскопками как в Палестине, так и в диаспоре, изменившими наше представление о повседневной жизни в новозаветное время. Эти новые знания аккумулированы в современных западных комментариях, и то, что мне хотелось написать, является попыткой заполнить, разумеется, частично, лакуну для одной, особенно увлекательной для историка книги Нового Завета. Комментарий носит историко-филологический характер и имеет целью познакомить российского читателя с достижениями современной науки в области исследований Деяний Апостолов. Как и любое сочинение подобного рода, он носит отчасти компилятивный характер. При его написании помимо научных исследований по конкретным проблемам были использованы наиболее подробные и авторитетные комментарии Барретта, Брюса, Хенхена, Лейка, Кедбери, Концельманна и др.

Собственно тексту комментария предпослан греческий текст по 27-му изданию Нестле-Аланда, приобретшему в настоящее время статус стандартного, и перевод того типа, который обычно называют филологическим, т. е. такой, в котором делается попытка с максимальной точностью передать греческий оригинал в соответствии с тем пониманием текста, которое кажется автору перевода наиболее правильным, и насколько это допускается нормами языка-реципиента. Неизбежной особенностью филологических переводов является принесение стилистики в жертву точности. В переводе сохраняются неловкости и шероховатости оригинала, он не предназначен существовать самостоятельно, без комментария. Читателям, знакомым с греческим языком, адресованы рассуждения лингвистического характера, для тех же, кто не читает НЗ в оригинале, сделан перевод греческих слов, которые являются предметом обсуждения.

Первый том комментария содержит главы 1-8. Во второй войдут главы 9-28. Такое несколько неравномерное деление, которому, впрочем, есть прецеденты (так же разделил свой комментарий, например, Шнайдер), вызвано желанием собрать в одном томе весь материал, связанный с апостолом Павлом. Именно поэтому во Введении к первому тому не рассматриваются вопросы о соотношении Павла Деяний и Павла Посланий, иными словами, Павла, каким его рисует Лука, и Павла, каким он предстает в своих Посланиях, о противоречиях между Деяниями и Посланиями и о том, как богословские идеи Луки выглядят на фоне богословия Павла, – им будет посвящено Введение ко второму тому.

Большое количество проблем, обозначенных в комментарии, остается без однозначных решений – на современном уровне знаний это невозможно. В том случае, когда я не могу найти аргументов, безусловно склоняющих чашу весов в одну сторону, я привожу различные варианты решения – какое из них представляется мне наиболее правдоподобным (но не более того), часто бывает видно из перевода.

Для удобства читателя главы Деяний разделены на небольшие отрезки, каждый из которых озаглавлен – в выделении этих отрезков я следую с незначительными отклонениями за комментарием Брюса. Часть немецкоязычной и франкоязычной научной литературы я цитирую по английским переводам: хотя я читала ее и на языке оригинала, для ежедневной работы она оказались мне недоступной, для желающих познакомиться с оригиналами я привожу названия соответствующих работ на языке, на котором они были написаны. Некоторые работы были существенно отредактированы для английского перевода и значительно отличаются от исходного варианта. С ними лучше знакомиться по переводу. Это, прежде всего, относится к «английскому Шюреру» – новой версии книги великого немца, в которую ее английскими редакторами была введена археологическая и историческая информация, вошедшая в научный обиход после выхода в свет последнего, четвертого издания «немецкого Шюрера».

В Синодальном переводе и в русской церковной литературе имена собственные передаются в транскрипции, отражающей среднегреческое произношение (иногда с элементами транслитерации, например, Иустин вместо Юстин). В научной же литературе принято передача собственных имен в транскрипции, отражающей произношение классического периода. Отсюда вариации в написании: Тиверий и Тиберий, Егезипп и Гегесипп, Ерм и Герма. Какое из них точнее отражает произношение 1 в. по Р. Х. не всегда определимо: фонетический строй греческого языка менялся постепенно, и к 1 в. переход от древнегреческого к среднегреческому еще не был завершен. В данной книге сохраняется церковная передача собственных имен в том случае, когда она вошла в общекультурную традицию (так например, сохраняется написание Варнава, хотя правильнее было бы передавать это имя как Барнаба). В остальных случаях я следую тому написанию, которое принято в современной научной литературе.

Комментарий к Деяниям Апостолов, который я выношу на суд читателей, является первым опытом такого рода на русском языке. Я буду счастлива, если за моим комментарием появятся новые, и мечтаю о том времени, когда на полках библеистов рядом с сотнями томов западных комментариев будут стоять многочисленные тома комментариев на русском языке – богословских, исторических, филологических. Так же как переводов Библии, их должно быть много, они должны спорить друг с другом, в них не должно быть запрещенных тем – только в живом дискуссионном поле рождаются новые идеи и концепции.

В моей работе над комментарием мне помогали многие люди – советами, консультациями, критикой. Я начала писать эту книгу в доброжелательной и творческой атмосфере Тиндейл Хаус, во многом создаваемой директором этого удивительного института Брюсом Винтером (Dr Bruce Winter), без чьей дружеской поддержки и профессиональных советов мне вряд ли удалось бы довести этот проект до конца. Я бесконечно благодарна своему мужу и коллеге-историку, Юрию Михайловичу Лесману, который придирчиво читал текст по мере его написания и своими неудобными и жестко поставленными вопросами заставлял меня точнее формулировать многие мысли – помощь, о какой можно только мечтать. Я благодарна Александру Леоновичу Хосроеву и Михаилу Георгиевичу Селезневу, которые познакомились с книгой в рукописи и помогли мне ценными советами и замечаниями. Я благодарна православному священнику отцу Сергию Гаккелю, который с энтузиазмом поддержал этот проект и чья дружба и забота согревали мою жизнь в Англии. Я благодарна члену Британской академии г-же Джойс Рейнолдс (Joyce Reynolds), чьим гостеприимством и профессиональными консультациями я постоянно пользовалась в Кембридже. Я благодарна Эндрю Чендлеру (Dr Andrew Chandler), директору Института Джорджа Белла (George Bell Institute), членом которого я имею честь состоять, за постоянную поддержку моей работы. Я благодарна Марле Корц (Marla Corts) из Университета в Бирмингеме (США), помогавшей мне получать необходимую для работы литературу. Я благодарна Энн Орлов (Ann Orlov) за дружескую поддержку. Я благодарна Владимиру Эдуардовичу Щуцкому, другу и проводнику по загадочным компьютерным лабиринтам, который проявил чудеса изобретательности при подготовке макета этой книги. Я благодарна Дмитрию Александровичу Браткину, который помогал мне читать корректуру.

Эта книга не могла бы быть написана без финансовой поддержки нескольких организаций, которые я с удовольствием и благодарностью называю: Британская ·академия, оказавшая мне честь приглашением провести несколько месяцев в Великобритании и тем самым впервые открывшая для меня сокровища английских библиотек, Общество св. Албания и св. Сергия (Fellowship of St Alban and St Sergius), предоставившее мне грант для работы над комментарием, библиотека Тиндейл Хаус, бесплатно предоставлявшая мне рабочее место и все необходимое для работы оборудование, Институт Джорджа Белла, выделивший мне грант на покупку книг.

Я благодарна также Санкт-Петербургскому филиалу Института российской истории, в котором я имею удовольствие работать, и Библейско-богословскому институту св. апостола Андрея, который проявил истинно христианское терпение в ожидании моей рукописи.

В те годы, когда Россией правили коммунисты и когда нельзя было даже помыслить о профессиональной работе в области библеистики, а соответствующая литература практически не поступала в российские библиотеки, мне помогали многие англичане, контрабандой, с риском серьезных неприятностей на таможне и с властями привозившие в Россию необходимые для работы книги. Джералд Брей (Dr Gerald Bray), Джералд Басс (Dr Gerald Buss) … я не могу перечислить здесь все имена – их слишком много, но я помню обо всех этих людях с любовью и благодарностью. Им и многим другим друзьям, которых я встречала в Англии, я посвящаю эту книгу.

Моим друзьям в Англии посвящается

ВВЕДЕНИЕ

Авторство Деяний

Деяния Апостолов – произведение анонимное. Согласно христианской традиции, они принадлежат перу автора Третьего евангелия – Луке[1], спутнику апостола Павла, который упоминается в нескольких его посланиях (Флм 23; Кол 4:14; 2 Тим 4:II)[2], врачу по профессии (Кол 4:14). Самая ранняя фиксация этой традиции находится во Фрагменте Муратори, списке канонических книг из восьмидесяти пяти строк, составленном в Риме около 190 г. и сохранившемся на латинском языке в палимпсесте VIII или, возможно, VII в[3]., и у Иринея. Раньше в список ранних свидетельств обычно включали и так называемый антимаркионовский пролог к Евангелию от Луки, который де Бройн (de Brune), а вслед за ним Гарнак датировали 160-180 гг. Сейчас, и особенно после публикации диссертации Регула, посвященной антимаркионовским прологам, практически не вызывает сомнения, что датировать их следует самое раннее IV в[4].. Интересующий нас текст Фрагмента Муратори[5] звучит следующим образом:

«На третьем месте стоит книга евангелия по Луке. Лука, этот врач, после Вознесения Христа, когда Павел взял его как сведущего в законах (quasi ut iuris studiosum)[6], написал ее от своего лица, но в соответствии с мнением (ex opinione) [Павла?]. Он никогда не видел Господа во плоти и поэтому писал, насколько он смог установить факты. Итак, он начал свое изложение с рождения Иоанна» (стк. 2-8).

«Деяния всех апостолов были написаны в одной книге. Лука, обращаясь к „наилучшему Теофилу“ (optime Theophile) соединил вместе события, которые произошли в его присутствии, как это видно из того, что он опустил страсти Петра и отъезд Павла из Рима (в тексте: из города) в Испанию» (стк. 34-39).

Ириней во многих местах своего антиеретического трактата пользуется Деяниями и знает об авторстве Луки (см., например, Против ересей, 3.13.3; 3.14.1-3).

Начиная с конца II в. практически все церковные писатели следуют этой традиции; см. подборку соответствующих цитат в ВС V, 207-245 (H.J. Cadbury). Ее образцовое и детальное изложение с добавлением еще одной биографической детали: Лука был уроженцем Антиохии – представлено в «Церковной истории» Евсевия (3.4.6):

«Лука, уроженец Антиохии и врач по образованию, большей частью находился вместе с Павлом и деятельно общался также с остальными апостолами. От них приобрел он умение врачевать души, каковое и показал в двух богодухновенных книгах: в Евангелии, которое начертал, по его свидетельству, „как передали ему бывшие изначально свидетелями и служителями Слова“; им, по его словам, он и следовал с самого начала книги и в Деяниях Апостолов, которые составил не по рассказам, а как очевидец» (пер. М. Е. Сергеенко).

С течением времени количество подробностей из биографии Луки увеличивалось. Так Иероним на основании того, что Деяния заканчиваются пребыванием Павла в Риме, которое Иероним относит к четвертому году правления Нерона (т.е. к 58 г.), пришел к заключению, что Лука был гам вместе с Павлом и там же написал свою книгу (О знаменитых мужах, 7). Согласно Иерониму, умер Лука в Фивах. Эта же традиция содержится и в антимаркионовском прологе, где сообщается, что Лука умер в возрасте восьмидесяти четырех лет в Беотии В так называемом Монархиановом прологе к Луке (IV в., автором, возможно, является Присциллиан или, скорее, кто-то из его последователей, см. F.L. Cross, «The Prisciallianist Prologues», ExT 48 (1937), 188-189, см. также текст и обсуждение авторства в BC II, 242 сл.) говорится, что Лука был холост и не имел детей, а умер в Вифинии в возрасте семидесяти четырех лет. Иероним сообщает, что гробница Луки находится в Константинополе, куда его останки были перенесены вместе с останкам апостола Андрея на двадцатый год царствования императора Констанция, т.е. в 343-344 г. (О знаменитых мужах, 7). Ранняя церковная традиция ничего не знает о мученической кончине Луки. Но в IV в. Луку уже почитают как мученика – согласно Григорию Богослову, он был повешен за отсутствием креста на оливковом дереве (Первое слово на императора Юлиана). Тогда же Луку начинают называть среди семидесяти учеников (Адамантий, Диалог об истинной вере – Dialogus de recta fide, GCS IV, 8 слл.; ВС II, 240 слл[7].).

Наконец в VI в. появляется предание, согласно которому Лука был художником и автором портрета Богородицы. Первым упоминает об этом историк Феодор Анагност, который рассказывает о том, что императрица Евдокия прислала из Иерусалима выполненный Лукой образ Богородицы[8].

В основе скептицизма тех исследователей, которые, несмотря на. единодушие наших источников и отсутствие в них других кандидатов на авторство, сомневаются в том, что спутник Павла Лука, упомянутый в Посланиях Павла, мог действительно написать приписываемые ему традицией книги Нового Завета, лежит ряд соображений, основными из которых являются следующие: автор Деяний явно не знаком с Посланиями Павла, более того, между Деяниями и Посланиями апостола существуют серьезные противоречия, в том числе теологического характера, что представляется непонятным, если Лука был близко знаком с Павлом; среди ранних христиан было принято приписывать авторство авторитетных, впоследствии канонизированных книг апостолам или лицам апостольского времени (apostolici по термину Тертуллиана, Против Маркиона 4.2.2), поэтому нет ничего удивительного, что автором Евангелия и Деяний назван человек, упомянутый в Посланиях; практически все сведения о Луке (за исключением поздних преданий об обстоятельствах смерти) вычитываются из текста Деяний и Посланий Павла, и независимая традиция, их подтверждающая, отсутствует. Так, например, сообщение об антиохийском происхождении Луки может быть интерпретацией того факта, что в Деяниях Антиохии уделено много внимания: об основании обращенными в христианство язычниками церкви в Антиохии говорится подробнее, чем о какой-либо иной (Деян 11:19-26), Лука сообщает, что именно в Антиохии впервые появляется термин «христиане» (11:26) и перечисляет имена руководителей антиохийской общины (13:1).

Одна из наиболее известных попыток найти независимое подтверждение церковной традиции об авторстве принадлежит Хобарту, который на основе анализа лексики Деяний пришел к выводу, что автором этого произведения должен был быть врач[9]. Хобарт сравнил словарь автора Деяний с языком греческих медицинских писателей, таких, как Гиппократ, Гален, Диоскорид, и заключил, что Лука использует специальную медицинскую лексику в том же объеме, что и писатели-врачи. После того как эту теорию, основательно проработав детали и сократив список медицинских слов, приведенных Хобартом (который, как это бывает с исследователями, увлеченными своей идеей, утратил критическое чувство), поддержали Гарнак[10] и Цан[11], она на некоторое время стала общепризнанной. Но в 1920 г. все вернулось на круги своя – теория Хобарта была убедительно опровергнута Кэдбери[12], который в своем детальном исследовании показал, что в сочинениях Луки профессиональной медицинской лексики содержится не больше, чем у любого, хорошо образованного греческого писателя. 90% слов, внесенных Хобартом в его список, встречаются у Иосифа Флавия, Плутарха и Лукиана. В евангелиях Марка и Матфея встречаются медицинские термины, которых нет у Луки, более того в некоторых параллельных местах у Матфея и Марка встречаются «медицинские» детали, у Луки отсутствующие. Большинство медицинских слов можно найти в Септуагинте. Кедбери резюмировал свое исследование следующим образом: «Отсутствие характерных медицинских черт в повествовании не доказывает, разумеется, что автор Евангелия и Деяний не был врачом. В сохранившихся исторических фрагментах врача Ктесия содержится не больше медицинской лексики, чем у его современника солдата и историка Ксенофонта. Так и Лука, „возлюбленный врач“ и спутник Павла, мог написать те две книги, авторство которых ему приписывает традиция, хотя их язык не более медицинский, чем язык Лукиана, „путешествующего ритора и лектора“, но так называемая медицинская лексика этих книг не может служить доказательством того, что Лука был их автором, или хотя бы аргументом, подтверждающим традицию авторства»[13].

Те, кто считает необходимым принять церковную традицию об авторстве, обращают внимание на то, что нам известны имена многих спутников Павла и Лука ничем особенным среди них не выделяется, – почему же тогда потребовалось приписать авторство двух книг Нового Завета этой ничем не примечательной фигуре?

Отсутствию знакомства Луки с Посланиями Павла также можно найти вполне правдоподобное объяснение (подробно этот вопрос будет разбираться в т. 2 настоящего сочинения, в главе «Павел в Деяниях и Посланиях»).

Но кем бы ни был автор Деяний, почти ни у кого не вызывает сомнения, что он был автором также и третьего Евангелия. Это следует, во-первых, из того, что оба сочинения обращены к одному и тому же лицу (Теофилу, см. комм, к Деян 1:1), и, во-вторых, из того, что в Деяниях упоминается и кратко резюмируется написанная тем же автором книга, которая не может быть ничем иным, кроме Евангелия. Но еще более важным является единство языка и стиля обоих произведений[14].

В настоящем комментарии автор Деяний согласно существующей конвенции в дальнейшем будет именоваться Лукой. Даже если он и не был спутником апостола Павла и врачом, то у нас нет никаких оснований полагать, что он носил какое-либо иное имя – «другим Гомером», думается, он все-таки был[15].

Датировка Деяний

Учитывая, что прямые упоминания о Деяниях появляются лишь ближе к концу II в., тогда как церковная традиция датирует их 60-ми гг. I в., многократно предпринимались попытки найти косвенные свидетельства знакомства с Деяниями у более ранних христианских авторов. Посмотрим поближе на эти свидетельства.

I. Самым ранним из сочинений, в которых усматривали скрытые цитаты (или, по крайней мере, влияние) Деяний, является I Послание к Коринфянам Климента Римского (ок. 95-96 г.):

(а) 5.4 Πέτρον, ὃς … μαρτυρήσας ἐπορεύθη εἰς τὸν ὀφειλόμενον τόπον τῆς δόξης – «Петра, который … претерпевши мученичество, отошел в подобающее место славы», и

(b) 5.7: οὕτως ἀπηλλάγη τοῦ κόσμου καὶ εἰς τὸν ἅγιον τόπον ἀνελήμφθη – «так он (Павел) переселился из мира и был взят в место святое». Ср. также Игнатий Богоносец, Послание к Магнезийцам, 5: ἕκαστος εἰς τόν ἴδιον τόπον μέλλει χωρεῖν – «каждый пойдет в свое собственное место». Эти цитаты сравнивают с Деян 1:25: πορευθῆναι εἰς τόν τόπον τόν ἴδιον (об Иуде – «пойти на свое собственное место»). Однако, судя по всему, видеть в этих цитатах влияние текста Деяний было бы натяжкой – здесь можно скорее говорить о риторическом обороте, свойственном проповедническому языку этого периода, и используемом разными авторами независимо; ср.: Поликарп Смирнский, Послание к Филиппийцам 9.2: οὖτοι πἀντες … εἰς τὸν όφειλόμενον αὐτοῖς τόπον εἰσὶ παρὰ τῷ κυρἰῳ – «они все … пребывают в подобающем им месте у Господа»; Герма, Пастырь, Подобия, 9.27.3: ὁ τόπος αὐτῶν μετά τῶν ἀγγέλων ἐστίν – «они имеют место среди ангелов» (Haenchen, 3; TDNT VIII, 205, Barrett, 35).

(c) 2.1 ἥδιον διδόντες ἢ λαμβάνοντες – «давая с большей радостью, чем получая». Ср. Деян 20:35: μακάριόν ἐστι μᾶλλον διδόναι ἣ λαμβάνειν «блаженнее давать, нежели получать», слова Иисуса, процитированные Павлом. Это можно было бы считать заимствованием, если бы не поговорочный характер выражения.

(d) 18.1 «Бог сказал: „Я нашел мужа по сердцу Моему“ (κατὰ τὴν καρδίαν μου), Давида, сына Иессеева, елеем вечным помазал его». Это место обычно сравнивают с Деян 13:22: «Отринув его, поставил им царем Давида, о котором и сказал, свидетельствуя: нашел я мужа по сердцу Моему, Давида, сына Иессеева, который исполнит все желания Мои». В обоих случаях соединены Пс 88(89):21 («Я обрел Давида, раба Моего, святым елеем помазал его») и 1 Цар 13:14 («Господь найдет Себе мужа по сердцу Своему»). Климент мог заимствовать совмещенную цитату из Деяний, но, возможно, в таком виде она уже существовала в традиции. У Климента цитата заканчивается словами Пс 88(89):21, в Деяниях же сделано добавление из Ис 44:28 (LXX). При этом контекст, в который вставлена цитата, в обоих произведениях различен: в Деяниях акцент делается на том, что Бог был доволен Давидом, из чьего потомства и явится Спаситель, у Климента же речь идет о том, что даже Давид чувствовал свою греховность и смиренно просил о милости.

Таким образом, приведенные сопоставления не могут служить надежным свидетельством того, что Климент был знаком с Деяниями, хотя и исключить это знакомство невозможно.

II. Несколько мест в Дидахе (между 100 и 150 гг. по Р. Х.) могут быть истолкованы как свидетельство знакомства с Деяниями, однако и здесь скорее всего следует говорить об общей традиции:

(a) 4.8 συγκοινωνήσεις δἐ πἀντα τῷ άδελφῷ σοῦ καὶ οὐκ ἐρεῖς ἴδια εἶναι εἱ γὰρ ἐν τῷ ἀθανάτῷ κοινωνοί ἐστε, πόσῳ μᾶλλον ἐν τοῖς θνητοῖς; – «Ты будешь иметь все общим с братом твоим и не будешь говорить, что нечто принадлежит тебе. Ведь если вы имеете все общее в бессмертии, то насколько же более в обреченном на смерть?». Ср. Деян 2:44 и особенно 4:32: καὶ οὐδέ εἶς τι τῶν ὑπαρχόντων αὐτω ἔλεγεν ἴδιον εἶναι ἀλλ᾿ ἦν αὐτοῖς ἅπαντα κοινά – «и не один не говорил, что что-нибудь из принадлежащего ему является его собственным, но все у них было общим». Ср. также Послание Варнавы 19.8: κοινωνήσεις ἐν πᾶσιν τῷ πλησίον σου καὶ οὐκ ἐρεῖς ἴδια εἶναι εί γὰρ ἐν τῷ ἀφθάρτῳ κοινωνοί ἐστε, πόσφ μᾶλλον ἐν τοῖς φθαρτοῖς; – «Ты будешь иметь все общим с ближним твоим и не будешь говорить, что нечто принадлежит тебе, ибо если вы имеете все общим в нетленном, то насколько же более в тленном?»

III. Пастырь Гермы (середина II в.). С Деяниями обычно сопоставляют следующие места:

(a) Подобия, 9.27.3 (см. выше I b).

(b) Видения, 4.2.4: δι᾿ οὐδενὸς δύνῃ σωθῆναι εἰ μὴ διά τοῦ μεγάλου καὶ ἐνδόξου ὀνόματος («никем другим ты не можешь быть спасен, кроме Его великого и преславного имени») сравниваются с Деян 4:12: «Ибо нет другого имени под небом, данного среди людей, которым нужно, чтобы мы были спасены».

(c) Заповеди, 4.3.4. Господь назван Сердцеведцем (καρδιογνώστης), ср. Деян 1:24; 15:8.

(d) Подобия, 9.28.2: οἱ παθόντες ὑπἐρ τοῦ ὀνόματος τοῦ υἱοῦ τοῦ θεοῦ («пострадавшие за имя Сына Божия»), ср. Деян 5:41: «за имя Господа Иисуса удостоились принять бесчестие», а также Деян 9:16; 15:26; 21:13.

Во всех случаях твердой уверенности, что речь идет о заимствовании, а не использовании сходных оборотов речи или (как в случае с «сердцеведцем») о словах редких, но приобретающих популярность среди христиан, у нас все-таки нет.

IV. В «Послании к Филиппийцам» Поликарпа Смирнского (135)[16] обнаруживается довольно значительное число совпадений выражений и языковых формул – больше, чем у всех ранее упоминавшихся христианских авторов II в. И все-таки этих совпадений недостаточно, чтобы говорить о знании Поликарпом Деяний, скорее всего оба автора черпали из набора формул создаваемого христианского языка.

(a) В 1.2 Поликарп использует странное выражение ὃν ἤγειρεν ὁ θεός, λύσας τὰς ὠδῖνας τοῦ ᾅδου («которого воскресил Бог, расторгнув муки ада»). Тот же образ встречается в Деян 2:24: «Бог воскресил Его, расторгнув муки смерти». Выражение ὠδῖνες ᾅδου (θανάτου) заимствовано из Пс 17(18):6 и Пс 114(116):3; см. подробнее комм. к 1:24. В принципе нельзя исключить независимое обращение к Септуагинте или к христианскому сборнику ветхозаветных цитат, хотя использование одного и того же глагола λύω («развязывать, расторгать») дает некоторое основание для предположения об использовании Поликарпом Деяний.

(b) В 2.1 Поликарп использует ту же формулу κριτὴς ζώντων καὶ νεκρῶν («судья живых и мертвых»), что и Лука в Деян 10:42. Она встречается также во II Послании к Коринфянам 1.1 Климента Римского. В глагольной форме – в 2 Тим 4:1; 1 Пет 4:5; Послании Варнавы 7.2, а также у Гегесиппа (Евсевий, Церк. ист. 3.20.4). Из перечня видно, что эта формула является общим местом.

(c) В 2.3 Поликарп использует вводную формулу μνημονεύοντες δὲ ὧν εἶπεν ὁ κύριος διδάσκων («помня, о чем говорил Господь, поучая»), близкую к Деян 20:35. Однако текст, вводимый этой формулой, различен.

(d) 6.3: οἱ προφῆται, οἱ προσκηρύξαντες τὴν ἔλευσιν τοῦ κυρίου ἡμῶν («… пророки, предсказавшие пришествие Господа нашего») сопоставляется с Деян 7:52: «они убили предвозвестивших (προκαταγγείλαντας) пришествие Праведника». Однако и здесь скорее всего можно говорить не о заимствовании, а об общем для раннего христианства месте, тем более что Поликарп и Лука пользуются разными глаголами.

(e) 9.2 (см. I b).

(f) В 12.2 используется выражение qui sunt sub caelo[17] («живущие под небом»), которое сопоставляется с Деян 2:5 и 4:12. Это выражение встречается также в Кол 1:23. Оно взято из Септуагинты: Еккл 1:13 и 3:1, так что заимствование из Деяний совсем не обязательно.

(g) В 12.2 появляется также выражение det vobis sortem et partem inter sanctos suos («пусть Он даст вам жребий и часть среди святых своих»), которое сопоставляется с Деян 8:21, где аналогичное выражение дается в отрицательной форме: οὐκ ἔστιν σοι μερὶς οὐδέ κλῆρος ἐν τῷ λόγφ τοὐτῷ – «Нет тебе в этом слове части и жребия (удела)», с Деян 20:32 («дать вам κληρονομιάν (наследие) со всеми освященными – ἡγιασμένοις»); 26:18 («получили … κλῆρον (удел, жребий) с освященными»). Выражение «жребий (удел) и часть» явно построено по образцу из Септуагинты (Втор 12:12; 14:27, 29): οὑκ ἔστιν αὐτῷ μερὶς οὐδε κλῆρος μεθ᾿ ὑμῶν («нет ему части и удела (жребия) с вами»), а лексический состав фразы возможно, восходит к Втор 33:3 сл.: καὶ πάντες οἱ ἡγιασμένοι … κληρονομίαν συναγωγαῖς Ἰάκωβ («и все освященные … удел для собраний Иакова»).

V. Послание Варнавы (ок. 130 г.). С Деяниями обычно сопоставляются четыре цитаты.

(a) 5.9: ὅτε δὲ τοὺς ἱδίους ἀποστόλους τοὺς μέλλοντας κηρύσσειν τὸ εὐαγγέλιον αὐτοῦ ἐξελέξατο («когда избрал собственных апостолов, чтобы возвещать евангелие его»). Эта фраза напоминает Деян 1:2, причем тот вариант, который содержится в кодексе Безы (D) (см. комментарий к стиху).

(b) 7.2 см. IV b.

(c) 16.2. Здесь Варнава цитирует Ис 66:1: ὅ οὐρανός μοι θρόνος, ἡ δἕ γῆ ὑποπόδιον τῶν ποδῶν μου ποῖον οἶκον οἱκοδομήσετέ μοι; ἡ τίς τόπος τῆς καταπαύσεώς μου; («небо трон Мне, земля же – подножие ног Моих. Какой дом построите мне? Или какое место – место покоя Моего?»). Эту же цитату мы находим в Деян 7:49. Однако в Деян она продолжена Ис 66:2, а в Послании Варнавы Ис 40:12, и идея отвержения Храма, общая для обоих фрагментов, введена в различные контексты.

(d) 19.8 (см. II a).

VI. II Послание к Коринфянам (середина II в.). В этом псевдоэпиграфе, сохранившемся под именем Климента Римского, в четырех пассажах видели аллюзии на Деяния, однако, как и в предыдущих случаях, у нас нет надежных оснований утверждать, что автор был знаком с сочинением Луки.

(a) 1.1 (см. IV b).

(b) 4.4: καὶ οὐ δεῖ ἡμᾶς φοβεῖσθαι τοὺς ἀνθρώπους μᾶλλον, ἀλλὰ τὸν θεόν («но не следует нам людей бояться больше, чем Бога») напоминает Деян 4:19: «справедливо ли перед лицом Бога вас слушать больше, чем Бога» и 5:29: «Богу подобает повиноваться больше, чем людям». Это настолько распространенная мысль, что трудно видеть в ней непременное заимствование из Деяний (а в Деяниях из платоновской «Апологии Сократа», ср. комм, к 4:19).

(c) 20.5. Слова σωτῆρα καὶ ἀρχηγόν τῆς ἀφθαρσίας связывают с Деян 3:15 ἀρχηγὸν τῆς ζωῆς и Деян 5:31 ἀρχηγὸν καὶ σωτῆρα. Однако это выражение встречается также в Евр 2:10, так что и здесь мы скорее всего сталкиваемся не с цитатой из Деяний, а с общехристианской формулой.

VII. Некоторые исследователи полагают, что только начиная с Юстина Философа (умер как мученик в 165 г.) мы оказываемся на более твердой почве и что впервые, хотя Юстин, так же как и все упомянутые ранее авторы, нигде Деяния прямо не цитирует, у нас появляются основания говорить о том, что этот автор с Деяниями был знаком[18]. Другие проявляют большую осторожность: так, Барретт, например, заканчивает свой обзор цитат из Юстина, сопоставляемых с Деяниями, следующими словами: «Надежно обосновать отрицательный вывод о том, что Юстин был совершенно незнаком с Деяниями, невозможно, но если он с этим сочинением и был знаком, то пользовался им мало и сделал несколько утверждений, которые не так просто согласовать с текстом Луки»[19]. Обычно с Деяниями сопоставляют следующие места из Юстина: Первая Апология, 39.3; 40.6, 11; 49.5; 50.12; Вторая Апология, 10.6; Диалог с Трифоном иудеем, 20.3 сл.; 60.1; 68.5; 80.3; 108.2; 118.1; 131.3. Посмотрим на некоторые, наиболее характерные.

(а) I Апология 39.3. «Из Иерусалима люди, числом двенадцать, вышли в мир, и притом люди неученые (ίδιωται), не умеющие говорить (λαλεῖν μὴ δυνάμενοι), но силою Божию возвестили (ἐμήνυσαν) всему роду человеческому, что они посланы Христом научить всех слову Божию».

Эту фразу сопоставляют с Деян 4:13, где апостолы Петр и Иоанн названы ἰδιῶται и ἀγράμματοι, что напоминает λαλεῖν μὴ δυνἀμενοι Юстина. Казалось бы, апостолы в Деяниях не отправляются в мир, они остаются в Иерусалиме, даже когда остальные христиане вынуждены из него бежать (Деян 8:1), но в Деян 1:8 цель, которую перед ними ставит воскресший Иисус, состоит как раз в том, чтобы свидетельствовать о Нем «до конца земли».

(b) I Апология 40.6,11. Здесь Юстин цитирует Пс 2:1-12 в контексте, в котором упоминается предсказание Духа через Давида об альянсе Ирода, иудеев и Пилата с его солдатами против Христа. В Деян 4:25-26 тот же псалом цитируется в аналогичном контексте. Однако следует помнить о том, что христиане тщательно анализировали ветхозаветные тексты на предмет извлечения пророчеств о новозаветных событиях, так что на основании только этого совпадения говорить о знакомстве Юстина именно с Деяниями было бы неосторожно.

(c) I Апология 50.12. Этот текст сопоставляется с Лк 23:49; 24:25, 44-45 и 1-й главой Деяний, особенно с Деян 1:8 и рассматривается как основное свидетельство знакомства Юстина с Деяниями.

μετά οὖν τὸ σταυρωθῆναι αὐτὸν καὶ οἱ γνώριμοι αὐτοῦ πάντες ἀπἐστησαν, ἀρνησάμενοι αὐτόν ὕστερον δέ, ἐκ νεκρῶν ἀναστάντος καὶ ὀφθέντος αὐτοῖς καὶ ταῖς προφητείαις ἐντυχεῖν, ἐν αἶς πάντα ταῦτα προείρητο γενησόμενα, διδἀξαντος, καὶ εἰς οὐρανὸν ἀνερχόμενον ἰδόντες καὶ πιστεύσαντες καὶ δὐναμιν ἐκεῖθεν αὐτοῖς πεμφθεῖσαν παρ᾿ αὐτοῦ λαβόντες καὶ εἰς πᾶν γένος ἀνθρώπων ἐλθόντες, ταῦτα ἐδίδαξαν καὶ ἀπὀστολοι προσηγορεύθησαν.

«После того, как Он был распят, все ученики оставили Его, отрекшись от Него. Но позже, когда Он восстал из мертвых и явился им и научил прочесть пророчества, в которых было предсказано, что все это произойдет, и когда увидели Его восходящим на небо и поверили и приняли силу, посланную Им оттуда, и пошли ко всем людям, они научили этому и получили имя апостолов».

Вторая часть этой цитаты, в которой речь идет о восшествии Иисуса на небо на глазах у апостолов, о принятии Святого Духа и о проповеди всем людям, в принципе, может иметь источником Деяния (тогда как первую сопоставляют с Лк 23:49; 24:25, 44-45), особенно учитывая лексическую близость: δύναμιν … λαβόντες (Апол.) и λήμψεσθε δύναμιν (Деян), ср. Лк 24:49: ἐνδύσησθε ἐξ ὕψους δύναμιν. Однако для категорического решения этого все-таки недостаточно.

(d). Здесь речь идет о том, что Сократ призывал людей познавать неведомого им Бога (πρὸς θεοῦ δὲ τοῦ ἀγνώστου αὐτοῖς). Слово ἄγνωστος заставляет вспомнить о Деян 17:23, откуда Юстин мог позаимствовать слово. Ведь несмотря на различный контекст, у обоих авторов речь идет об Афинах, и можно предположить, что Юстин, рассуждая о Сократе, вспомнил по ассоциации выражение из речи Павла перед ареопагом. О посвящениях неизвестным богам из Афин хорошо известно из многих источников, но ставились они именно богам (во множественном числе) – такие посвящения имели в виду Дидим из Александрии (Комментарий к 2 Кор 10:5) и Иероним (Комментарий к Тит 1:12), когда отмечали, что Павел заменил множественное число «боги» на единственное, см. подробнее комм, к Деян 17:23.

Таким образом, попытки найти следы знакомства с Деяниями у авторов конца I – первой половины II в. оказались безуспешными (или, по крайней мере, не дают однозначно интерпретируемого результата). Только начиная с 180-190 гг. у нас появляются надежные данные. Помимо уже упомянутых Фрагмента Муратори и Иринея, среди самых ранних свидетельств следует назвать также Послание лионских и венских мучеников (текст в: Евсевий, Церк. ист. 5.1.3-5.3.3). В нем помимо использования схожих или тех же самых языковых формул, что и в Деяниях, находится уже прямая цитата из Деян 7:60. Из отрицательного результата поисков ранних следов Деяний, впрочем, отнюдь не следует, что само сочинение появилось только во II в. Когда же?

Разброс в датировке Деяний, существующий в ученой литературе очень велик. Условно все предложенные даты можно разделить на три основных варианта: до 64 г., 70-85 гг. и II в.

Начну с аргументов в пользу самой маловероятной, поздней датировки, которую в настоящее время принимает меньшинство исследователей. Она была популярна среди ученых, принадлежавших к Тюбингенской школе, и во многом явилась следствием применения гегелевской философии к раннехристианской истории. Согласно основоположнику Тюбингенской школы Бауру, вся ранняя история христианства проходила на фоне жесткого конфликта между двумя партиями: иудео-христианской, или партией Петра (тезис), и языческо-христианской, или партией Павла (антитезис). Синтезом является христианство II в., в котором были примирены конфликты предшествующего периода. Поскольку в Деяниях этот конфликт автором затушеван, то это свидетельствует о более позднем происхождении Деяний, когда конфликт перестал быть актуальным[20]. После того как стало ясно, что реконструкция тюбингенцами раннехристианской истории ошибочна, теоретическая основа для поздней датировки исчезла. Тем не менее существует несколько соображений, приводимых ее сторонниками.

Еще в XVIII в. было замечено, что в трех местах Лука упоминает о тех же событиях, что и Иосиф Флавий в «Иудейских древностях» (Деян 5:36-37; 21:38; Лк 3:1). Однако между текстами обоих авторов существуют противоречия. Расхождение Луки с Иосифом Флавием обычно объясняют как ошибку Луки, который заимствовал свою информацию у Флавия (что сразу же превращает 93 г., когда были написаны «Иудейские древности» в terminus post quem для Евангелия и Деяний), но или неверно понял ее, или исказил, передавая по памяти. Действительно, фактографические ошибки в тексте Луки можно объяснить, исхода из порядка изложения Иосифа (см. подробнее комм, к 5:36). Такое объяснение, однако, не является единственно возможным. Прежде всего оно во многом основано на априорном представлении об Иосифе как о более надежном источнике, чем Лука. Иосиф Флавий делал ошибки и в не меньшей степени, чем Лука, был идеологически мотивированным автором. У нас нет никаких гарантий того, что в случае противоречия между Лукой и Иосифом правда всегда на стороне последнего. Наконец, оба автора могли использовать общий источник, в котором изложение шло в том же порядке, что и у Иосифа, иными словами, если ошибка была сделана Лукой, то ему не обязательно было читать для этого Иосифа (подробнее см. комм, к 5:36)[21].

О’Нейлл считал, что сходство между сочинениями апологетов и Деяниями – в первую очередь между языком и богословием Деяний и Юстина Мученика, свидетельствует о том, что Лука и Юстин, сочинений друг друга не читавшие, принадлежали к одному поколению[22]. Теория О’Нейлла широкой поддержки не получила. Если Лука и Юстин были столь близки, как это представляется О’Нейллу, то более естественным было бы объяснить это знакомством Юстина с произведением Луки (или наоборот, Луки с Юстином).

Дж. Нокс датирует Деяния 125 г[23]. Отправной точкой для него служит невозможность принять то, что Лука был незнаком с Посланиями Павла. Между тем в тексте Деяний не только нет следов такого знакомства, но, что важнее, отсутствуют упоминания о том, что Павел когда-либо писал письма различным общинам. Следовательно, рассуждает Нокс, Лука намеренно замалчивает этот аспект деятельности апостола. Причину Нокс видит в том, что Лука, зная об использовании Павловых посланий Маркионом и его последователями, намеренно создавал свой портрет Павла, опираясь на другие источники и игнорируя оскверненные еретиками послания. Евангелие Луки, которое использовал Маркион, было, согласно Ноксу, «примитивным евангелием», впоследствии легшим в основу того, что стало Евангелием от Луки. Это искусственное построение успеха не имело.

Традиционная церковная история датирует Деяния 60-ми г. I в. Такова уже позиция Евсевия: «Он [Павел] говорит, что, когда он писал Второе послание к Тимофею, с ним был только один Лука, а при первой защите не было даже его. Вероятно, Лука закончил Деяния тем временем, когда он находился вместе с Павлом. Заметим, что мученичество Павла пришлось не на то пребывание его в Риме, о котором пишет Лука»[24]. Эта дата имеет немалое число сторонников и в современной науке. Аргументация тех исследователей, которые считают, что Деяния были написаны до 64 г[25]., в пользу этой традиционной церковной датировки сводится к следующему.

1. В Деяниях отсутствуют упоминания о важных событиях, произошедших между 60 и 70 гг., – в первую очередь о преследовании христиан при Нероне в 64-65 гг., об убийстве Иакова и о событиях Иудейской войны, закончившейся падением Иерусалима.

2. В Деяниях отсутствуют упоминания о том, чем закончился суд над Павлом в Риме, о его дальнейшей судьбе и смерти. Деяния обрываются в тот момент когда Павел находится в Риме в ожидании суда императора и беспрепятственно занимается активной проповеднической деятельностью.

3. Для сочинения Луки характерна сосредоточенность на проблемах, важных для христиан до 70 г.: сосуществование в христианских общинах евреев и бывших язычников, возможность для язычников становиться христианами, не совершая обрезания, выполнение христианами из язычников диетических законов иудаизма.

4. Богословский язык и вообще богословия Деяний «примитивны» – этим несколько неудачным термином обычно обозначают то, что они были характерными для церкви лишь на самом начальном этапе ее развития. Так, например, титул «Христос», т.е. Мессия (Помазанник), очень быстро стал восприниматься христианами из язычников как собственное имя, однако в Деяниях это все еще титул. Иисуса в Деяниях называют παῖς θεοῦ со значением «слуга Божий», а не «Сын Божий» (см. комм, к 3:13). Христиане именуются «учениками», словом λαός («народ») обозначаются евреи, а не христиане, на которых как на новый народ Божий, начиная уже с Посланий Павла переходит это обозначение. Воскресенье в Деяниях – первый день недели (Деян 20:7), как и в евангелиях, а не день Господень (κυριακὴ ἡμέρα, dies dominica), как его стали называть, начиная с Откровения Иоанна.

5. Отношение римского государства к церкви. В Деяниях всячески подчеркивается беспристрастно справедливое отношение римских властей к христианам, что плохо согласуется с написанием Деяний после жестоких преследований христиан при Нероне. В Апокалипсисе, написанном позднее Деяний, Рим представлен в виде одетой в багряницу великой блудницы, упившейся кровью христиан (Откр 17:1-6).

Все эти аргументы, в своей совокупности составляющие серьезное основание для ранней датировки, тем не менее не являются решающими и могут быть поставлены под сомнение. Те, кто датируют Деяния между 70 и 85 гг., отказываются от традиционной церковной даты по следующим соображениям.

Прежде всего, не следует упускать из виду, что проблему датировки Деяний нельзя решать в отрыве от датировки синоптических евангелий, поскольку Деяния были написаны Лукой после Евангелия. В соответствии с общепринятым решением синоптической проблемы (соотношения евангелий Марка, Матфея и Луки), евангелие Луки было написано после Марка[26], и если принять получившую наибольшее признание в науке датировку Марка 65-70 гг[27]., то это означает, что оба сочинения Луки были написаны позднее.

В третьем Евангелии также как и в евангелиях Марка и Матфея, приводится пророчество Иисуса о падении Иерусалима. При этом если в остальных евангелиях (Мк 13:14; Мф 24:15) речь идет о мерзости запустения (βδέλυγμα τῆς έρημώσεως), т.е. приводится цитата из пророка Даниила (9:27), то у Луки (Лк 19:43-44; 21:20) дается вполне реалистическая картина осады: «Ибо придут дни на тебя и соорудят враги твои вокруг тебя осадную стену (χάρακα = лат. vallum), и окружат тебя, и стеснят тебя отовсюду, и истребят тебя и детей твоих в тебе, и не оставят камня на камне в тебе …»; «Когда же увидите Иерусалим, окруженный войсками, тогда узнаете, что приблизилось опустошение его», а в Лк 21:24 упоминается о том, что Иерусалим будет захвачен язычниками. Из сопоставления предсказания о падении Иерусалима некоторые исследователи делают заключение, что в отличие от Марка и Матфея, которые писали до 70 г., Лука писал уже после падения Иерусалима и ввел в свой рассказ реальные детали. Впрочем, такой вывод, хотя и заслуживает серьезного внимания, не является обязательным: возведение осадных стен и окружение города вражеской армией при осаде было нормальной тактикой в древности и совсем не нужно было знать о реальных событиях Иудейской войны, чтобы описать осаду Иерусалима в таких выражениях, как это сделал Лука: именно таким образом за сто лет до того действовал Помпей, не говоря уже о том, что аналогичные описания возведения осадных стен вокруг Иерусалима встречаются в Септуагинте и, в принципе, Лука мог почерпнуть детали оттуда[28]. Но даже если Лука и ориентировался на описания осад в Септуагинте, это не исключает того, что выбор образца был продиктован знанием о реальном событии.

Была предпринята попытка найти в самих Деяниях косвенную аллюзию на падение Иерусалима: изгнание Павла из Храма (21:30) можно истолковать как знак того, что Бог отныне покинул Храм, и тогда события 70 г. являются естественным завершением того, что случилось ранее[29], однако такое понимание не более чем интерпретация текста, хотя и весьма интересная.

Молчание о судьбе Павла после его приезда в Рим совсем не обязательно является следствием незнания Лукой того, что в дальнейшем произошло с апостолом. Лука ведь не писал биографию Павла. Последний оказывается главным героем Деяний (во всяком случае второй половины сочинения), потому что именно он является идеологом и центральной фигурой миссии к язычникам, и если считать, что целью, которую поставил перед собой Лука в Деяниях, было описать начальный период распространения христианства – от Иерусалима до столицы империи Рима (ср. Деян 1:8 и комментарий к этому стиху), то завершение Деяний на триумфальной ноте выглядит совершенно естественным – определенный этап завершился, христианство достигло «края земли». Все, что последует далее: смерти Петра и Павла, убийство Иакова, преследования при Нероне – это уже другая история.

Архаичность словаря и богословия, а также сосредоточенность Деяний на тех проблемах, которые были актуальны для церкви на самом раннем этапе ее существования, вполне объяснимы на фоне примечательной верности Деяний своему драматическому времени, т.е. тому, когда происходили описываемые события. Это относится, в частности, к деталям географическим (границы римских провинций менялись постоянно, так что в середине I в. они отличались от границ в конце этого века, см., например, W.М. Ramsay, St. Paul the Traveller and the Roman Citizen (London, 1900), 109-114) или социальным (A.N. Sherwin-White, Roman Society and Roman Law in the New Testament (Oxford, 1963), особенно 172-181).

В отличие от Посланий Павла, полемических и страстных документов, написанных как отклики на конкретные ситуации, требовавшие немедленного вмешательства, Деяния производят впечатление сочинения, которое от описываемых событий отделяет некоторое время. «Автор … не писал как пишут те, кто находится в гуще событий, пока действующие лица еще живы. Проще понять его молчание о некоторых доктринальных спорах с другими руководителями церкви, в которые был вовлечен Павел, если представить, что автор смотрел на них по прошествии времени более спокойно, считая (справедливо или ошибочно), что они не имеют того значения, которое приписывали им протагонисты. Впечатление об отношениях между Павлом, Петром и Иаковом, создаваемое автором, отличается от того, которое мы получаем из посланий Павла. Но Павел писал in mediis rebus, а Лука тогда, когда все трое были мертвы, и он мог оценить их великие достижения более трезво и взвешенно, чем при их жизни»[30].

Все приведенные соображения склоняют меня присоединиться к тем, кто датируют Деяния концом 70-первой половиной 80-х годов I в., т.е. концом правления Тита или ранними годами Домициана.

Текст Деяний

С текстологической точки зрения Деяния апостолов представляют собой самую трудную часть новозаветного корпуса. Основная проблема состоит в том, что существуют два текста (или две редакции) Деяний, один из которых по объему превосходит другой примерно на 8,5 %. Более длинный текст относится к так называемому «западному» типу[31]. «Западный» текст был известен уже во II в., его использовали Маркион, Татиан, Ириней, Тертуллиан, Киприан.

Основным и наиболее важным представителем «западного» типа является кодекс Безы (Codex Bezae Cantabrigiensis, обозначаемый текстологами сиглой D, факсимильное издание: Cambridge, 1899)[32], названый так по имени Теодора Безы (Théodore de Béze), сменившего Кальвина на женевской кафедре. По словам Безы, этот кодекс был найден в монастыре св. Иринея в Лионе в 1562 г. Беза не решился опубликовать рукопись и подарил ее Кембриджскому университету в 1581 г. с комментарием, что ее следует скорее хранить, нежели публиковать (asservandum potius quam publicandum). В самом деле, как не без грусти заметил Роупс, если бы «западный» текст не был известен, задача текстологов существенно упростилась бы (BC III, IX). Кодекс датируется V в. и представляет собой греко-латинскую билингву. Кроме D «западный» текст содержится также

1) в двух папирусах (P38, место происхождения неизвестно, датировки колеблются в пределах от 200-250 гг. до IV–V вв., Деян 18:27-19:6, 12-16); (P48, найден в Оксиринхе, датируется III-IV вв., Деян 23:11-17, 23-29);

2) в старолатинских рукописях (содержат доиеронимовский перевод НЗ, хотя и испытавший влияние Вульгаты), наиболее важными из которых являются: гигантский кодекс (gig), рукопись XIII в., содержащая всю Библию в переводе Иеронима, за исключением Деяний и Апокалипсиса, Codex Floriacensis (h), датировка колеблется в пределах V–VII вв., очень близок тексту, который цитирует Киприан, и таким образом восходит к тексту III в.;

3) в аппарате сирийского перевода НЗ, выполненного (или переизданного[33]) в 616 г. монофизитом Фомой Гераклийским, епископом Маббугским;

4) в патриотической литературе: у Иринея (сохранился лишь латинский перевод); Тертуллиана, Киприана (африканская форма старолатинского текста); частично у Августина, который также как и Киприан пользуется африканской формой старолатинского текста, хотя был знаком и с Вульгатой.

Краткий текст Деяний, который печатается в современных стандартных изданиях НЗ, содержится или в рукописях антиохийской семьи (известной также под названиями сирийской, койне, византийской, текст большинства), или в рукописях александрийской (египетской, гезихиев, нейтральной) семьи. Антиохийская редакция, вполне возможно, подготовленная мучеником Лукианом (ум. в 311 или 312 г.), легла в основу официального текста Византийской империи и сохранилась поэтому в подавляющем большинстве минускульных рукописей (отсюда название – текст большинства). Эта редакция особого значения для реконструкции исходного текста не имеет. Критические издания опираются главным образом на александрийскую редакцию, возможно, выполненную Гезихием[34]. Основными рукописями, важными для конституции краткой версии Деяний из принадлежащих к александрийской семье, являются:

1) א – Синайский кодекс, IV в., факсимильное издание НЗ: К. Lake (Oxford, 1911); в 1862-1933 гг. находился в Публичной библиотеке Санкт-Петербурга, затем был продан и в настоящее время хранится в Британской библиотеке в Лондоне; א0 – исходное чтение тех мест, которые впоследствии правились; א1 – исправления IV–VI вв.; א2 – исправления VII в.; אc– исправления XII в.