Помоги проекту - поделись книгой:
– Пожалуй, все слышали шутку о том, что когда кто-то Эверсанов не в духе, то лучше не попадаться им под горячую руку, особенно если в этой руке чашка с горячим кофе, бронзовая статуэтка или тяжёлая трость. Но, кажется, с прошлого вечера это уже можно не считать всего лишь шуткой. Так случилось, господа, что вечером я возвращалась одна…
Расходиться почтенная публика начала только ближе к полуночи. К тому времени я уже порядком устала. Вот ведь неприятность, за весь день даже словом не перемолвилась ни с Георгом, ни с миссис Хат, ни с Мэдди… А они наверняка переживали за меня после той газетной статьи. Да, там не было ничего особенного – действительно, никаких подробностей, но уже самого факта вооруженного нападения хватило, чтобы взволновать общество.
В парламент сразу же поступило предложение увеличить финансирование для Министерства внутреннего порядка. В ответ посыпалась критика и предложения «работать за совесть, а не за рейны» – мол, тогда и преступность будет ниже. «Гуси» и генералы совершенно справедливо возмутились, пошли прения, споры, кто-то под шумок попытался продавить свои интересы…
Словом, всё, как обычно. Политика – грязная и запутанная игра, но всегда найдется кто-то, кому захочется воспользоваться моментом. У некоторых даже получается.
Закрыв дверь за последним гостем и защёлкнув задвижку (нападение сделало меня осторожной), я прошла в кухню – и тут же попала в крепкие объятия миссис Хат, пахнущие мятой и ванилью.
– Ох, леди Виржиния, леди Виржиния… – пробормотала кондитерша. Я почувствовала, как в то же время вокруг моей талии обвиваются хрупкие тонкие руки Мадлен, а в лопатки утыкается горячий лоб.
Георг стоял на пороге и смотрел на нас. Между бровей у него залегла тревожная складка.
– Только не говорите: «Я же предупреждал вас, леди Виржиния», – слабо улыбнулась я, высвобождаясь из объятий. Миссис Хат хлюпнула носом и вытащила жёлтый платок. Щёки и глаза у неё покраснели, фигура погрузнела, словно бодрая Роуз состарилась за один день на десять лет. Мэдди лианой обвилась вокруг меня, пристраивая голову на плече. Бедная девочка, представляю, как она перепугалась, увидев утреннюю газету. Ведь я прихожусь Мадлен и вместо матери, и вместо старшей сестры…
– Не стану, – вздохнул Георг, переминаясь с ноги на ногу и отводя взгляд. Мастер, кажется, чувствовал себя очень неловко. – В случившемся есть и моя вина. Я должен был настоять на кэбе или довести вас до дома. Но больше такого не повторится. Сегодня кэб уже ждёт. Мы вместе доедем до особняка, и только передав вас с рук на руки прислуге, я успокоюсь и отправлюсь домой.
Мэдди отстранилась и, нахмурив брови, начала бурное объяснение – жестами и знаками.
– Стой-стой! – запротестовала я, чувствуя себя слишком усталой, чтобы разгадывать сейчас её пантомиму. – Возьми альбом, милая, и напиши… Пожалуйста.
Мадлен растерянно кивнула и быстро побежала на второй этаж за письменными принадлежностями.
– Ох, леди Виржиния, ну почему же с вами такое происходит, – всхлипнула миссис Хат беспомощно. – За что вас Небеса так невзлюбили? И родителей прибрали, и леди Милдред, упокой Господь её душу, а теперь и на вас напасть навалилась… Ох, леди Виржиния…
– Не волнуйтесь, миссис Хат, – тепло улыбнулась я, забрала у кондитерши платок и сама вытерла бегущие по её обвислым щекам слёзы. – Всё же хорошо закончилось. Обещаю, поговорим об этом завтра, а сейчас я до безумия хочу спать…
– Да, да, девочка моя, – растроганно пробормотала она, подслеповато щуря глаза. – Мэдди?
Мадлен и вправду успела уже вернуться и теперь гордо демонстрировала мне единственную запись на альбомном листе, сделанную аккуратным округлым почерком:
«Я буду спать на коврике у вашей двери».
– Полагаю, спорить с тобой бесполезно? – моя улыбка сделалась рассеянной. В глазах уже двоилось от усталости. – Так?
Мэдди радостно кивнула. Георг ничего не сказал, но я чувствовала, что решение Мадлен он одобряет, и сам не против сторожить меня целыми днями, но прекрасно знает, что я этого не позволю.
А Мэдди можно всё.
– Но никаких ковриков, милая, – с трудом подавила я зевок. – Прикажу слугам приготовить соседнюю спальню… Простите, сегодня был трудный день, я совершенно вымотана. Мэдди, ты не поможешь мне?..
Девочка, которая, кажется, искренне боялась, что я запрещу ей ночевать в особняке, радостно кивнула, тряхнув рыжими кудряшками, и метнулась за шалью и тростью.
– Георг, вы проводите потом миссис Хат? А завтра, обещаю, мы обязательно поговорим о том, что случилось…
– Да, леди Виржиния, конечно, – кивнул Георг, пока Мадлен расправляла на моих плечах шаль. – А сейчас наша общая забота – доставить вас в целости и невредимости до особняка.
– Не стоит так волноваться, не думаю, что преступник повторит… – начала я говорить и осеклась.
Георг распахнул дверь и сейчас придерживал её, чтобы мне удобно было пройти. Но отнюдь не мрачная ночь опасного Бромли заставила меня замолчать.
В свете фонаря над порогом я отчётливо разглядела царапину на руке Георга – от запястья до указательного пальца.
Совсем свежую царапину…
– … повторит нападение.
Самым трудным в моей недолгой жизни оказалось это – замаскировать неловкую паузу зевком и устало закончить фразу, как ни в чём не бывало.
Если я поняла всё не так – потом мне будет очень-очень стыдно перед Георгом. Но если права… Гадалка сказала мне: «Глаза тебя обманут». Я всегда видела Георга своим другом, почти родичем. Неужели я ошибалась?
Кэб был большим, четырёхместным и слегка старомодным. Мы с относительным удобством разместились на жёстких сиденьях. Я рядом с Мэдди, Георг – с беспрестанно шмыгающей носом, всхлипывающей и терзающей платок миссис Хат. Кружная дорога до особняка заняла едва ли больше четверти часа, но и за этот краткий срок чувствительная Роуз успела не единожды уверить меня в том, как «все мы любим вас, леди Виржиния, и желаем вам только добра». В другое время я умилилась бы и сама вытерла бы старушке слёзы своим платком, но день отнял слишком много сил. Очень хотелось очутиться поскорей в тишине и покое родного дома, подальше от всяческих тайн и подозрений. Я благодарно улыбалась миссис Хат, стараясь поддерживать с ней успокоительную беседу, но мой взгляд против воли вновь и вновь возвращался к Георгу. Мне казалось, что кольцо на пальце, массивная серебряная роза, тяжелело и раскалялось, а злополучная царапина точно светилась в темноте.
К счастью, Георг не замечал моих терзаний, погружённый в собственные тревожные раздумья.
На пороге особняка нас встречала обеспокоенная и растерянная Магда во главе целой делегации прислуги и двое мужчин в форме Главного управления. Я ощутила приступ раздражения. Неужели ещё какие-то проблемы? Кто, интересно, распорядился вызвать «гусей»?
Магда шагнула было ко мне, просияв радостью, но дворецкий, Стефан, молча нахмурил седые брови и придержал её. Молча. «Гуси» сверлили меня внимательными взглядами, также не думая начинать беседу.
– Доброй ночи, господа, – вежливо кивнула я, скрывая досаду и надевая маску радушной хозяйки. – Чем обязана визиту? – добавила, обращаясь на сей раз уже не ко всем, включая перетаптывающихся с ноги на ногу слуг, а только к «гусям».
Тот из них, что выглядел моложе напарника, но, судя по значку на форменной куртке, уже дослужившийся до высокого чина, шагнул вперёд и поприветствовал меня светским поклоном:
– Доброй ночи, леди Эверсан. Мы прибыли из Управления по указанию мистера Хоупсона, чтобы обеспечить вашу безопасность на время расследования. Видите ли, детектив Норманн считает весьма вероятным, что нападение может повториться, – произнёс он внушительно, стараясь поддерживать суровый, сухой тон. Но я сразу почуяла в его голосе волнение. Наверное, это было первое задание для «гуся» в новом качестве, и он хотел выполнить исполнить всё в совершенстве, а потому совершал множество мелких ошибок: не поприветствовал леди первым, не назвал себя, обратился ко мне как к новоиспечённой супруге лорда, а не как к урождённой графине…
Усталость меньше всего располагала к доброжелательным беседам со стражами порядка, тем не менее воспитание взяло верх:
– Благодарю за заботу, мистер… – я сделала значительную паузу и улыбнулась.
– Мистер Кларк, – спохватился «гусь», едва заметно краснея. Куцые усы и форменное кепи, низко надвинутое на глаза, вероятно, долженствовали придавать молодому человеку значительности, но, скорее, добавляли комичности. Возможно, причина крылась в нежном возрасте – вряд ли «гусь» был намного старше меня. – Моего напарника зовут мистер Шиманн.
Краснолицый и одутловатый Шиманн вежливо приподнял кепи и снова вперил бессмысленно-рыбий взгляд в пространство.
– Благодарю за заботу, мистер Кларк, вас и вашего напарника. От меня требуется какое-либо содействие? Возможно, мне следует как-то ограничить свои передвижения или хотя бы заранее уведомлять вас о визитах? – предположила я, не понаслышке знакомая с методами охраны.
После пожара, что жизни моих родителей и серьёзно подорвал бабушкино здоровье, люди из Городского управления спокойствия сопровождали нас с леди Милдред во всех поездках. Ещё бы, ведь поговаривали, что с камином в усадьбе Эверсанов было всё в порядке, а к поджогу приложил руку кто-то из наших недоброжелателей… Бромли – город, построенный на пепелище. Он не единожды выгорал полностью – во время войн и эпидемий, бунтов и народных волнений. Уж слишком сильно любят аксонцы хвататься за факел, когда словами доказать ничего нельзя.
– Хм, – значительно сказал Кларк и машинально потёр переносицу жестом робкого книжного юноши. – Содействие… Пожалуй, это будет нелишним. Мы собирались ограничиться наблюдением издали, чтобы не нарушать ваши планы, леди Эверсан, но с благодарностью примем любую помощь, которая облегчит нашу работу, – витиевато согласился он с предложением, вновь перепутав обращение. Похоже, книг этот мистер Кларк читал достаточно, чтобы сойти за человека образованного, но вот в свет выходил редко… если вообще выходил. – Насколько сие возможно, не покидайте особняк, не предупредив меня или офицера Шиманна, по вечерам не отсылайте слуг.
Я досадливо поморщилась: по давней традиции Валтеров большая часть прислуги уходила ночевать в город. В левом крыле особняка оставались только горничная и дворецкий, а во флигельке – садовник с мальчишками-подмастерьями.
– Запирайте на ночь дверь спальни изнутри, а ключ оставляйте в скважине. Не открывайте, пока не удостоверитесь, что человек за дверью не представляет опасности… Впрочем, это всё формальности, – поспешил успокоить меня «гусь», приняв подавленный зевок за признак испуга. – Не извольте беспокоиться, леди Виржиния, – наконец-то обратился он правильно. – Лично моё мнение – детектив Норманн, по обыкновению, проявляет излишнюю… – он замялся.
– Предусмотрительность, – подсказала я с улыбкой. О, да, это в характере Эллиса. – Думаю, она происходит от его печального опыта, безусловно, богатого… – тут я осеклась, потому что брови мистера Кларка поползли вверх. Целая секунда ушла на то, чтобы осознать – с моих губ сорвалось имя детектива, а не обыденное «мистер Норманн». Я похолодела: не хватало ещё так, походя, испортить свою репутацию из-за глупой оговорки от усталости. – Что ж, тем не менее, я последую вашим советам, господа, и буду соблюдать осторожность, – продолжила я чуть более громко, чтобы отвлечь внимание от своей оплошности. – Спальню я запру и до рассвета не открою, а вот традиции, пожалуй, нарушать не стану. Стефан, – тепло обратилась я к дворецкому. – Позаботьтесь о том, чтобы все слуги благополучно добрались к себе домой. Если кто-то не желает возвращаться в темноте, то может остаться в левом крыле. Магда?
– Да, леди Виржиния, – присела она в неловком официальном реверансе и взволнованно посмотрела на меня снизу вверх.
– Приготовь спальню и прочее, как обычно. Мистер Кларк, мистер Шиманн, – кивнула я «гусям», – ещё раз благодарю за заботу. Вы, полагаю, останетесь снаружи особняка? – как бы между прочим спросила я, надеясь, что мне не придется принимать незапланированных визитёров. Конечно, их можно было бы разместить в гостиной или в крыле прислуги, но пользы с такой охраны…
– Вы правы. Не смеем навязывать своё общество, – высокопарно заявил Кларк, пунцовея, как майская роза. Магда, взглянув на него, поперхнулась смешком. – Но прошу вас не беспокоиться: место, откуда мы будем следить за особняком, совсем недалеко, при необходимости мы придём на помощь в течение одной минуты.
– Замечательно. – Я с трудом сдержала зевок и вновь наградила всех присутствующих благожелательной улыбкой хозяйки кофейни. – Позвольте еще раз выразить свою благодарность… – маленькая, но выразительная пауза. – Время позднее, господа.
К счастью, больше намёков не понадобилось. «Гуси» откланялись и отправились в таинственную «засаду», издали хранить наш покой. Слуги под руководством Стефана быстро разошлись. Кто-то вернулся в особняк, кто-то предпочёл переночевать у себя дома. У самых дверей я распрощалась с Георгом и миссис Хат, взяв с кофейного мастера клятвенное обещание доставить кондитершу домой в целости и сохранности. Она напоследок обняла меня, а Георг ещё раз попросил быть осторожней и не открывать двери комнаты, не убедившись, что за ними нет злоумышленников.
Всё это время Мэдди тенью стояла у меня за спиной, держась за юбку. Казалось, девочка о чём-то напряжённо раздумывала, и эти мысли ей не нравились.
В спальне меня поджидал неприятный сюрприз.
– Здесь кто-то курил? – с подозрением поинтересовалась я, принюхиваясь. Магда с огорченным видом размахивала полотенцем. Окна были открыты настежь.
– Ваша спальня была закрыта, мисс Виржиния, и никто не входил, – чуть ли не всхлипывая, откликнулась горничная. – Небом клянусь!
Трепетное отношение к неприкосновенности именно этих комнат объяснялось просто – я частенько работала с документами не в кабинете, а здесь, в спальне. По моей просьбе рядом с окном установили письменный стол, а в стену врезали сейф для бумаг. Ключи я постоянно носила с собой, а дубликат хранила в шкатулке для швейных мелочей среди мелкого железного хлама. Плохая страховка от воров, но дома на Спэрроу-плейс никогда не грабили.
Что ж касалось прислуги, то никто из домашних не переступал порога спальни в моё отсутствие. Разве что Магда, когда убиралась.
«Так откуда же запах?..»
– Я верю, что ты не виновата, Магда, – вырвался у меня вздох. – Оставь. Приготовь лучше другую спальню, одну из гостевых или ту, которая принадлежала леди Милдред. Здесь спать невозможно, завтра встану с мигренью.
– Леди Виржиния, вы не сердитесь? – немного опасливо спросила Магда и шагнула к двери, на ходу складывая полотенце.
– Не сержусь, – нетерпеливо махнула я. – Магда, будь добра, займись делом. У меня был тяжёлый день…
Кто там надымил трубкой в спальне или, что вероятнее, кто оставил открытым окно, через которое налетел дым, было уже неважно. Усталость за день накопилась неимоверная. Пересилив себя, я постаралась вникнуть в ответ Хаммерсонов, в котором глава семейства вновь просил об отсрочке платы. Положение было нелёгкое. Миссис Хаммерсон только-только оправилась от родов, с наличными деньгами в доме было негусто… Вот же послало небо арендаторов! И как отец со всем этим справлялся? У него плату не задерживали ни разу, чувствовали, что малейшее нарушение сроков – и вся семья на улице окажется.
А я не могла выгнать несчастных фермеров с участка, зная, что тогда бездомными окажутся ослабевшая после родов женщина с младенцем на руках и трое малолетних детей.
Похоже, придется дать ещё отсрочку. Но если и осенью мистер Хаммерсон не найдёт денег, надо будет расторгнуть контракт. Пусть отправляет жену с детьми к родственникам, а сам ищет работу по способностям, если уж справиться с фермой не может. А мне нельзя заниматься подобной благотворительностью, если я хочу, чтобы Эверсаны и дальше преуспевали. Раз проявишь слабину – всё время на шею будут садиться…
Мэдди тронула меня за плечо. Я вздрогнула, и листочек с черновиком предупреждения спланировал на ковёр.
– Что такое, дорогая? – устало спросила я, потирая виски. Надо же, чуть не заснула в кресле…
Мадлен ловко наклонилась за упавшим черновиком, забрала у меня остальные бумаги и с решительным видом сложила обратно, в обитую кожей шкатулку для документов. А потом развернулась и, пылая праведным гневом, состроила такую физиономию, что даже сонливость у меня отступила.
– Считаешь, что я веду себя неправильно?
Она закатила глаза, потом обличающе ткнула пальцем в шкатулку, в меня и прикрыла ладошками лицо.
– Слишком много работаю с письмами? – Мэдди истово закивала, бурно жестикулируя. – Мадлен, милая, если я оставлю это на управляющего, то Хаммерсоны в два счёта окажутся на улице. Он не будет размышлять, а просто найдёт более надёжных арендаторов…
Мэдди фыркнула и сложила руки на груди. Под деланным возмущением проступала жалость и тревога.
– Всё не так плохо, – устало улыбнулась я. – Мне не в новинку работать допоздна… Просто обычно я занимаюсь корреспонденцией прямо в спальне, перед сном, поэтому о моих ночных бдениях мало кто знает. Это сейчас из-за запаха пришлось уйти в кабинет… Что-то ещё?
Она кивнула, а потом сложила ладони лодочкой и поднесла к лицу, будто умывалась. И – тут же пристроила их под щёку и склонила голову на бок.
– Вода уже готова? И спальня, полагаю, тоже? – догадалась я. – И что ж ты сразу не сказала? То есть не показала… прости, Мэдди.
У меня сердце защемило. Прошло столько времени, а наше рыжее сокровище так и не заговорило, хотя физически Мадлен была в полном порядке.
Девочка же всплеснула руками и расцвела улыбкой: мол, пустое. На щеках заиграли ямочки. Я подавила вздох. Жаль, что у меня не было сестрёнки – такой, как Мэдди… Жаль, что
– Пойдём со мной. – Я поднялась и убрала шкатулку в ящик стола. – Магда должна была приготовить тебе постель в соседней комнате… – Мэдди нахмурилась и уперлась руками в бока, грозно отстукивая ногой ритм. – Ладно-ладно. В спальне Милдред есть диванчик, можешь перебраться на него, если так уж не хочешь со мной разлучаться. Но подумай, чего бояться в родном доме?
Мэдди неопределённо пожала плечами. А потом неожиданно приложила пальцы к голове, как рожки, и скорчила страшную рожу.
От неожиданности я рассмеялась.
– В духов я не верю, Мэдди. И на коврике спать тебе не позволю, так и знай!
Несмотря на страшную усталость, сон всё не шёл. Я ворочалась в постели, то замерзая, то скидывая одеяло из-за жары. Георг и царапина на его руке не выходили у меня из головы.
Я верила ему, знала, что он не мог устроить то нападение… Но всё равно оставалось в голове подленькое «а если?», и от этого становилось стыдно.
С самого моего рождения Георг был рядом. Помогал леди Милдред в кофейне, беседовал о делах с моим отцом – как равный. Учитывая сложные отношения с родственниками по линии матери и то, что после Бромлинского бунта осталось всего четыре человека, фактически носящих в себе кровь Эверсанов или Валтеров, Георг стал для меня добрым дядюшкой-рассказчиком – лучшим, чем иные настоящие родичи. Он развлекал меня историями о Большом Путешествии юной леди Милдред, о своих приключениях в дальних странах, о кофе и шоколаде, о политике и сказочных существах… И всем его басням я внимала с взрослой серьёзностью и неудержимым детским любопытством.
Прошло время. Георг постарел, а я выросла. Но где-то глубоко внутри мы остались такими же, уверена… Мог ли Георг причинить зло той девочке, в которой видел если не свою так никогда и не родившуюся дочь, то племянницу?
Не мог.
Имею ли я право даже думать о том, что он меня предал?
Нет.
«Я не расскажу Эллису о царапине, – осознала я вдруг с неожиданной ясностью. – Это будет предательством».
И леди Милдред… бабушка… она бы не одобрила.
Я села на кровати, обливаясь холодным потом. И отчетливо почуяла запах дыма. Не табачного… Нет. Густого, горького, будто горит тряпка. Отвратительный, такой знакомый запах…
Поделиться книгой: