Переезд

Евгений Луковцев

Переезд

– Пап, я хочу йизнуть Йуну! – заявила Василиса, вскакивая на подоконник и расплющивая свой носик о толстое многослойное стекло.

Носик был маленький и смешной. Она сама – тоже ещё маленькая, ей пока с трудом даются "л" и "р".

– Боюсь, дочка, это невозможно.

– Посмотйи, она жёйтая, как конфета! Она дойзна быть очень вкусная! Когда я выйасту, пойечу на Йуну и йизну её!

Луна за окном действительно была ярко-жёлтой. Стекла в зале ожидания специально делали чуть изогнутыми, чтобы взлетно-посадочная полоса казалась ближе. Так пассажирам интереснее, особенно детям, наблюдать, как телескопические трапы присасываются к прибывшим бортам и впускают в здание новые волны людей. Луна через такое увеличивающее стекло казалась непривычно огромной и удивительно яркой.

– Когда ты подрастёшь, мы обязательно слетаем с тобой на Луну. Но я надеюсь, лизать ты её не станешь.

– Нет, йизну, йизну! И все звёзды на небе тоже йизну! – девочка радостно протестовала, хохоча и уворачиваясь от отцовских рук.

Он не видел свою семью больше четырех месяцев. И теперь даже растерялся, кого первым делом обнимать при встрече: уставшую от долгого бессонного перелёта жену или заметно подросшую дочь. Пожалуй, сейчас только старший сын, Андрей, сохранял спокойствие и просто ожидал своей очереди на приветственные объятия.

– Как прошло?

– Нормально, – попыталась соврать жена, но непроизвольно поморщилась, вспоминая суету отъезда.

– Ребята вам с вещами помогли?

– Да, и отвезли нас на вокзал. А остальное упаковали. Вышлют завтра контейнером вдогонку, я договорилась.

Она вдруг улыбнулась.

– Знаешь, я так суетилась, не знала, что брать с собой, что оставить… В общем, я даже гладильную доску сдала в багаж. Сейчас надо будет идти получать, она же негабаритная.

– Ну зачем ты? – рассмеялся он. – Что уж мы, новую себе тут не закажем?

– Да в последний момент вдруг подумала: а если у тебя тут нет, как же мы… И забрала. Переволновалась просто.

Он посмотрел на жену с сочувствием.

– Переживаешь? Ещё можно всё отменить. Контракт…

– Перестань, – попросила она. – Мы же сто раз всё обсудили. Тебе этот контракт нужен. Проект, должность, научная работа твоя. И у детей здесь перспективы больше.

– И зарплата, и квартира, – легко пошёл он на попятный.

– Ну а что, разве это не аргумент?

Дети перестали толкаться у торгового автомата, соревнуясь, кому первым потыкать в кнопки. Насторожились: не собираются ли родители поссориться сразу после встречи? Мать заметила, улыбнулась им и отправила к соседнему киоску за мороженым. Чтобы не передрались, заказывать поручила младшей, а старшему на коммуникатор отец отправил платёжный код.

Конечно, у автомата ссора всё равно случилась. Потому что она выбирала на пульте совсем не то, что хотелось бы ему, а он, в свою очередь, отказывался оплачивать то, что навыбирала она. В результате, когда компромисс был всё-таки найден и дети вернулись, отец уже ушёл к стойке негабаритного багажа.

Транспортную капсулу без проблем подогнали к самым дверям, поскольку большинство пассажиров с их рейса прибыли налегке, быстро расхватали багаж и разъехались. Поблизости суетились только два индуса, которым транзитный перелёт через Москву дался непросто: каждый тащил на себе штук по восемь сумок и чемоданов.

– Наверняка из нашей лаборатории, – отец проводил их взглядом до остановки общественного транспорта. – Программисты. Стараются экономить на всём.

– Можно подумать, ты так не делал, – усмехнулась жена. – Небось, питался одной яичницей?

– Почему сразу одной?

– А то я тебя не знаю!

– Это была двойная яичница! И я варил себе овсянку!

– Вот-вот, – победно резюмировала она, садясь в салон вслед за детьми.

Отец задержался, чтобы закрыть багажный отсек и махнуть парковочному терминалу. Тот понимающе мигнул зелёным и снял с капсулы блокировку. Оживилась и промурлыкала приветствие панель управления, двигатель на пару сантиметров оторвал машину от дороги.

– Это что, полярник? – восторженно спросил Андрей.

– Да. Ты ещё не ездил на таких? – Отец коснулся браслета и отправил машине домашний адрес. – Он как магнитник, только ему дорогу можно из чего угодно делать, даже из пластика. У него поле…

– Да, знаю, знаю, – сын вдруг насупился. – Смотрел в сети.

Отец вопросительно взглянул на жену, та развела руками:

– Мы в образе! Уже третий день. Не желаем уезжать от друзей и поступать в новый класс.

– А, понятно. Кстати, твоя новая школа вон там, на шестом траверсе!

Капсула как раз выруливала с парковки и переливающийся тысячами окон шпиль "Наука" предстал в самом выгодном свете. Все, кто впервые въезжал в город ночью, в этом месте издавали изумлённое "Ох!" Андрюшка исключением не стал. Василиса, совсем недавно впервые увидевшая московские небоскрёбы, тут и вовсе не дышала от восторга.

– Пап, что такое шестой тйавейс?

– Так здесь называют улицы. Это же особый город, здесь живут строители кораблей, а у них свои привычные словечки. Видишь, там наверху фонари? Это ещё одна дорога, на ней тоже есть дома. Вот это и есть траверс. Мы сейчас летим на четвертом траверсе, там вот пятый, на нём наш дом. А над ним шестой, там Андрюшкина школа.

Андрей, вспомнив про образ, снова уткнулся носом в свой коммуникатор и запустил какую-то игру.

– В жопу вашу вонючую школу! Старая была лучше!

– Перебор! – строго заметил отец. Он понимал, что ругань специально добавлена, для провокации, но совсем проигнорировать не мог. – Кстати, вот тебе код, это учебники, можешь скачать в планшет.

– Что, просто через сеть?

– Да, мы тут договорились с директором, вам не станут выдавать эти урезанные, казённые. На них ни обновлений, ни связи нормальной, сплошная морока и лишний вес в рюкзаке. В общем, в вашем классе каждый сможет пользоваться своим привычным гаджетом. Между прочим, у нас прямо возле дома стоит чашка пневмотрубы, ты сможешь летать в школу без всяких автобусов.

– Какую ещё трубу? – встрепенулась закемарившая мать. – Это безопасно?

– Спи, спи, потом всё покажу!

– Я тоже хочу пойететь в тйюбу! У меня садик тоже в шестом тйавейсе?

– Нет, дочь, твой садик, смотри, вон в том большом доме. Их тут называют лонжеронами.

– Йонжейонами? – опробовала малышка новое слово и расстроилась.

– Можешь называть башней, – выручил отец. – Многие так говорят: башня "Наука". Мы будем жить совсем рядом, пешком можно в сад ходить!

Вася приготовилась протестовать, отстаивая свое право пользоваться пневмотрубой, но тут капсула вылетела на открытую оконечность траверса. Дорогу здесь только с одной стороны огораживали здания, слева же пейзаж лишал дара речи любого приезжего. Да что уж там, четырех месяцев оказалось недостаточно, чтобы привыкнуть к панораме, которая распахивалась с этого места на многие километры в стороны, вверх и вниз.

Над дальним концом города вставало солнце. Стекло купола под теплыми лучами сразу запотело, свет преломился в каплях и вся восточная половина неба раскрасилась цветами радуги.

– Как кйаси-иво-о!

– Да уж. Я специально выпросил квартиру в этом районе. Отсюда лучше всего смотреть восход!

Тем временем лепестки энергостанции по ту сторону купола ожили и дружно распустились навстречу щедрому спонсору всех электронных и тепловых систем мегаполиса. В местах, где тени от солнечных батарей упало недостаточно, стекла сами затемнились, продлевая ночь в спальных районах до комфортных десяти часов.

– Смотрите! Вон тот оранжевый лонжерон называется "Искусство". За ним белый – "Здоровье". С той стороны, синий, это "Дружба". "Гуманизм" и остальные отсюда не разглядеть. Все сразу можно только из центра увидеть. Вон из той самой широкой башни.

– А она как называется?

– "Киль".

– Просто "Киль"? – жена удивилась такому диссонансу.

– Вообще-то в проекте он шёл под названием "Разум". И там должны были располагаться дата-центры, офисы управления проектами, службы контроля, связи, логистики… Но в итоге почти половину здания заселила, только не смейся, городская администрация. Мэрия.

Она всё же хихикнула.

– Для "Разума" места не нашлось. Ну это логично, кому нужнее всего панорамные виды из окна?

– Вот поэтому центральную башню стали называть просто "Киль". С этим пытались как-то бороться в информационном ключе, но тогда в ход пошли совсем уж язвительные варианты. В общем, там смирились, постепенно прижилось нынешнее название.

– Пап, пап, а эта башня что, кйутится? – прилипла носом к стеклу Василиса.

– Да, дочь. Здесь такая мода, особенно в центре. Многие дома крутятся.

– А наш дом тоже кйутится?

– Нет, наш дом обычный. Да ему это и не надо, мы будем жить на тихой спокойной окраине.

– Хорошо, – отметила жена. – Я бы не чувствовала себя спокойно в крутящемся доме.

– Пап, а это что? – не унималась Василиса. – Это и-е-йо-гйи-фы?

Отец проследил за её взглядом и заметил в воздухе многометровый синий треугольник с подписью на китайском. Эта реклама встречалась в городе так часто, что на нее быстро переставали обращать внимание.

– Да, малышка, это иероглифы. Это символ Китайской аэрокосмической корпорации. Здесь многое придумано и построено китайцами. У Андрея в классе будут учиться два мальчика из Китая.

– Так тут что, все по-китайски говорят? – сын продолжал искать поводы для недовольства. – Мне что, придётся китайский язык учить?

– Почему? – удивился отец. – А-а-а, вон ты о чём! Нет, не придется. Смотри, что сейчас будет.

На глазах у детей синий треугольник наклонился, окрасился красным, обзавелся белым овалом орбиты. Место иероглифов заняло слово "Роскосмос".

– Вот, видишь? И русский здесь такой же официальный язык, как и китайский. И английский, французский или немецкий, – добавил он, когда логотип снова трансформировался, теперь в голубой шар с буквами ESA.

– Так что, нам все эти языки учить?

– Было бы неплохо, конечно. Думаю, постепенно у вас это само собой получится, потому что здесь настоящая ярмарка, кого только ни встретишь. Языки быстро смешиваются в один пёстрый жаргон. А на первое время вот вам, держите.

Он тряхнул браслетом в сторону лобового стекла капсулы, превращая его в экран. Выбрал несколько кодов и разослал семейству.

– Загрузите себе эти программы, они должны быть у каждого горожанина. Это обязательно. В первую очередь посмотрите вот эту – "Янус.Вавилон", это универсальный переводчик. Можно общаться с любым прохожим, на каком бы языке он ни говорил.

– И даже с собаками? Как в "Москва – Кассиопея"?

– Ого, Вася, удивила! Ты уже и этот фильм посмотрела?

– Я йубйу кино пйо космос!

Отец рассмеялся и попытался объяснить, почему нельзя разговаривать с собаками, но тут Андрей забурчал с заднего сиденья:

– Эти программы половину памяти в моём коммуникаторе сожрут. Зачем они?

– Ну… Для безопасности, – не стал вдаваться в подробности отец. – Всё же это не обычный город. Даже вот эта штука светится не просто так, это экран системы экстренного оповещения на случай аварии.

Он указал на изображение шара, который теперь стал синим, сквозь него проступила красная стрелка и белые буквы NASA.

Капсула нырнула в чрево лонжерона "Наука" и сменила направление. На шестом траверсе уже собралась утренняя пробка, поэтому подъем затянулся. Машина подолгу висела без движения почти в полной темноте. И без того утомлённое дорогой семейство мгновенно сморил сон.

Выгружались, морщась на яркий солнечный свет, ещё не придя толком в себя, когда автопилот остановил капсулу у дверей и объявил об окончании поездки. Забрав вещи из багажника, отец махнул капсуле рукой. Та ответила зелёным огоньком и списала со счета плату за проезд. Медленно сдав назад, полярник вырулил обратно на трассу и полетел за следующим клиентом.

Поднимались на этаж, предвидя новую склоку: детям предстояло выбирать себе комнаты. Но процесс неожиданно прошел быстро и мирно. Андрей уверенно указал на правую дверь, Василиса так же твердо вцепилась в ручку левой. Мать, не скрывая удивления, быстро выбрала обоим дизайн. Получив согласие, запустила строительный принтер, и тот пополз по ближайшей стене, напыляя на неё обои с понравившимся сыну рисунком.

А вот отец сплоховал. Наверное, отвык от общения со своими отпрысками, и потому чёрт дёрнул его спросить о мотивах такого быстрого выбора.

– У меня же балкон! – Андрей поднял брови, удивляясь непониманию таких очевидных вещей.

– А у меня зато комната больше! – парировала Вася и исподтишка мельком показала брату язык.

– А у меня с балкона улицу видно! – его язык высунулся на всю длину, демонстративно и вызывающе.

– А у меня – двор из окна!

– А во дворе ничего интересного!

Началась традиционная перепалка.

– Брэйк! – объявил отец, хохоча. – Пойдёмте, я покажу, что интересного из ваших окон увидеть можно.

Сначала они прошли в комнату с балконом. Принтер уже подползал к углу, пришлось немного задержаться и проконтролировать, чтобы картинку не повело при переходе на другую стену. Потом отец вышел наружу, к детям, и указал вправо и вверх, где над жилыми домами высился левиафаном лонжерон.