Авантюра, валюта и кровь

Глава V. В офисе русской мафии

В конечном счёте изрядно вспотевший следователь все же не выдержал и, нарушая все писанные инструкции, «прямо в лоб» спросил косноязычную оппонентку:

– Хорошо, а сообщение о вероятности взрыва, якобы ожидаемого в аэропорту Шереметьево – это тоже не Ваша идея, мисс Карен? Ах да, наверное, кто-то другой придумал поднадоевшую уже уловку и перевел посадку во Внуково – не так ли? Кроме того, Вы ведь, конечно же, знаете, что все телефонные разговоры, ведущиеся с бортов самолетов, записываются, а соответственно, мне достоверно известно, что Мэйсон Вам во время полета звонил; теперь ответьте: о чем же вы с ним интересно беседовали? Хотя можете не утруждаться… я и так хорошо осведомлен о ваших переговорах – вы обсуждали смену маршрута.

– Ну и что? Наши переговоры – наше личное дело, – спокойно отвечала прекрасная Хлоя, – Вы можете сто раз прослушать тот разговор, и если найдете там что-то предосудительное, то попробуйте предъявить нам в вину; но, уверяю, в нашем незатейливом трепе, ни о чем конкретном не говорящем, Вы ничего преступного не услышите – то была исключительно частная, деловая беседа.

Как бы там ни было, представитель правоохранительных органов стремился любыми путями «додавить» чересчур разговорчивую противницу:

– Да, но у нас существует видеозапись, где Ваш клиент очень эксцентрично подменил чемоданы и где все его телодвижения прекрасно запечатлелись на записи.

Однако Хлоя оказалась отнюдь не наивной дурочкой и в тупик ее не поставило даже столь серьезное обвинение; она саркастически усмехнулась: ей только-только пришло на память, как на одной из последних лекций им показывали, что, при резкой подмене предметов, на видеопленке остается смазанная, невзрачная запись, совершенно непригодная для приведения в качестве доказательства. Вспомнив о важном условии, она уверено заявила:

– Не сомневаюсь, мы говорим сейчас о посредственном монтаже, поэтому совать вышеозначенную фикцию и выставлять ее за непреложную истину – лично я бы попросту не решилась. Предупреждаю: любую «сфабрикованную фантазию» я собираюсь красиво разваливать; заявленная же туфта будет исключена проще, чем, скажем, мне предложат грецкий орех щипцами расплющить, – эффектно моргая глазками, уверила Карен российского следователя, – так что на сомнительном видео я бы основную ставку делать не стала – словом, у Вас всё или имеется что-то еще?

«А «пронырливая стерва» не так уж проста и совсем не глупа, как могла бы показаться вначале, – рассудил про себя задумчивый Мэссон. – Действительно, в Шереметьево схема передачи денег у бандитов была отлажена до завидного автоматизма, поэтому навряд ли бы там чего получилось, причем даже у такого опытного авантюриста, каким слывет Миша Мишин», – уверился он в мысли, что перенос основного действа во Внуково явился правильным и логичным решением; однако тоска о неминуемой встрече, крайне неприятной и ожидаемой с господином Мак-Коганом, не отпускала его и в том числе после убедительных и непререкаемых рассуждений.

Противоречивые размышления, охватившие незадачливого проныру, стали возможны еще и по той причине, что в комнате, где велся противоречивый допрос, наступило временное затишье. По-видимому исчерпав все весомые аргументы, способные хоть на какое-то время удержать великолепную парочку в отделении, Самодовольный, в обычных условиях поступивший бы, возможно, как-то неординарно, в настоящем случае сильно смутился присутствием американского консула и замолчал, обдумывая следующую затейливую уловку. Почувствовав его неуверенность, Хлоя, изогнувшись словно пантера, готовившаяся к прыжку, переменила прежнее положение и, приблизившись к следователю едва-едва не вплотную, с наигранной наивностью хлопала перед ним голубыми глазками, украшенными большими накладными затушеванными ресницами. Глядя прямо в его светлые очи, беспардонные и такие же наглые, какие были и у нее, Сидни ехидно спросила:

– Теперь, может быть, все-таки перейдем к основной сути нашего дела и перво-наперво ознакомимся с декларацией, подтверждающей правомерный ввоз в страну трех миллионов долларов, осуществленный гражданином Мак-Коганом? Надоело играть в «угадайку»! Посмотрим официальный документ, и сразу же станет ясно, есть ли чего нам предъявить либо же нет?

– Мне нужно проконсультироваться с начальством, – заявил Самодовольный и, собрав немногочисленные документы, «пулей» выскочил из допросного кабинета.

– Ловко ты их, – восхитился Майкл, все больше привязываясь к своевольной знакомой, – даже я не смог бы придумать более правдоподобной, убедительной версии.

– Это вовсе никакая не выдумка! – резко осадила адвокатесса так называемого клиента. – Всё, что мной сказано, – истинная правда… однако не забывай, что и у стен имеются уши.

– Твоя правда, я, кажется, тебя понял, – неуверенно заверил Майкл Мэссон, понимая, что допустил непростительную, а иногда и губительную ошибку, – извини, но просто я немного подшутил над полицейским «самоуверенными болванами».

Пока Мишин и его неотразимый юрист высказывали друг другу взаимные ненавязчивые претензии, следователь направился прямиком к прокурору, чтобы согласовать вопрос о задержании хотя бы одного афериста Мишина. Государственный обвинитель Корнилов Василий Иванович являлся заслуженным работником юридической сферы и виделся нестарым еще человеком, едва приблизившимся к пятидесятилетней отметке; высокий, стройный, всегда подтянутый, не имевший вредных привычек – словом, всем своим презентабельным видом статный мужчина представлял убедительную уверенность, и было бы очень странно, если бы вдруг оказалось, что подобный человек пошел на сделку с непререкаемой совестью; говоря конкретнее, он всегда старался придерживаться «буквы закона» и следовал ей безо всяческих отступлений, вменяя человеку в вину лишь преступные посягательства – и только на основании собранных доказательств. Вот и теперь, прочитав материалы, представленные Самодовольным и не содержащие в себе даже намека, что ввезенные в Россию капиталы были как-то задекларированы, ну, или хотя бы имели под собой законную подоплеку, прокурорский работник недовольно нахмурился; но собственность есть собственность, и он пустился в дальнейший анализ… Конечно же, по документам проходила точно такая же версия, как и у Мэссона, что, мол, деньги у Когана были российскими и что он просто везде возил их с собой; о камере слежения принципиальному руководителю, естественно, не докладывалось – в общем, изо всех собранных материалов выходило, что Юрген прибыл в аэропорт с чемоданом, под завязку набитым американскими долларами и что он ни на секунду с ним не расставался из-за находившейся там огромной денежной суммы. Изучая немногочисленную документацию дальше, прокурор выяснил, что заявитель якобы, причем нежданно-негаданно, обнаружил в руках «чемоданчик», но уже не с валютными ассигнациями, а с различными мужскими аксессуарами и предметами личной необходимости, никак не стоившими трех миллионов. Еще ответственному законнику представилась возможность убедиться, что, оказывается, Мишин был не настолько глуп, чтобы положить в огромный кейс предметы или чтобы оставить на нем частички, каким-либо образом способные впоследствии на него указать, как например: отпечатки пальцев, потожировые следы, личные документы, другие выделения, распознаваемые современнейшей техникой, – мягко выражаясь, в похожих случаях он заполнял подменные объекты исключительно новыми, только что купленными, вещами, дабы идентифицировать по ним человека становилось бы в общем-то нереально (можно раскрыть секрет, что в момент проведения операции на руках у предусмотрительного авантюриста были одеты телесные резиновые перчатки, тонкие, плотно прилегающие и ничуть не заметные). В итоге, когда на стол прокурора легли экспертизы, согласно которым следовало, что на чемодане, изъятом у Когана, нет никаких других следов, кроме как его самого и незадачливого охранника, а все доказательства, указывавшие на совершение преступления, – это голословное заявление Юргена, что, мол, у него пропала точно такая же сумма, и его же неподтвержденное предположение, что Мэссон является авантюристом средней руки (то есть у него просто не может существовать трех миллионов американских долларов), тот не на шутку разгневался и, возвращая протоколы на доработку, чуть ли не по лицу заехал Самодовольному, недовольно швыряя документы обратно:

– И с этой ахинеей, Юрик, ты ко мне приходишь, чтобы произвести задержание человека, да еще и иностранного гражданина? Да знаешь ли ты, что уже завтра в суде его выпустят, а против нас накатают «выразительную телегу», от которой мы год не отпишемся, причем не исключается, что и в Америку не единожды придется скататься, извиняясь за неправомерные действия, предпринятые по отношению к их самому какому ни есть законопослушному и почтенному гражданину.

– Но здесь же несомненная кража, – настырно настаивал следователь, – и думать даже не стоит, а просто поглубже рассматривать факты: во-первых, «поют» сильно складно, значит, раньше договорились; во-вторых, адвокатессу заранее нанял, хотя я больше склоняюсь к мысли, что своенравная деви́ца является больше его сообщницей; в-третьих, касаясь уже лично «сомнительного юриста», часть украденных денег она за границу перевела, чтобы инициировать «дорогущую операцию», необходимую для выздоровления ее младшей сестрицы… да еще консул этот постоянно мешает, – он уже попросту сетовал, – никакой возможности нормально работать.

– Я согласен, дело здесь очень и очень нечистое… потом эта странная переброска денег через границу, да и ввоз без оформления декларации, – непроизвольно задумался прокурор, – мое мнение таково: выписывай всем подписку, не дающую право на выезд, в том числе и Мак-Когану – и копайте, копайте, копайте! О задержании, сам должен понимать, думать пока рановато – а вот чем быстрее вы соберете неопровержимых улик, тем быстрее ко мне придете с материалами! – сказал твердо, решительно, а про себя чуть слышно добавил: – Еще неизвестно, при каких делах здесь окажется заявитель… тоже «темная личность».

– Вы что-то сказали? – напрягая слух, спросил Самодовольный, предполагая, что ему отдают какие-то указания.

– Нет, ничего, – сухо ответил Корнилов, – идите работать. «Американских гостей» пока необходимо освободить – это понятно?

– Да, конечно, – подтвердил досадливо опечаленный следователь.

Вернувшись от прокурора, раздосадованный служитель Фемиды, не выказывая особенной радости, разрешил всем присутствующим немедленно расходиться, предварительно дав расписаться в необходимых, ранее составленных, документах. Не смог он приобщить к уголовному делу и изъятый им ПТС, полагающийся вновь приобретенной автомашине «Порше Макан», так как оснований удерживать ее в органах не было, в сущности, никаких; точно так же поступили и с оставшимися деньгами, после всех произведенных вычетов составлявшими сумму девятьсот двадцать тысяч американских долларов. Консулу задерживаться более было незачем, и он отправился в посольство, торжествуя, что вновь непобедимая «американская машина» выиграла с Россией очередную нелегкую битву.

По описаниям, приведенным к месту постановки автомобиля, Мэссон легко нашел полюбившуюся машину и, натужно выдохнув, сел за ее управление. Сидни, чувствуя некоторую, но все-таки небольшую вину, осторожно пристроилась сбоку, отлично понимая, что между ней и Майклом назревает серьезнейший разговор. Как только температура в транспортном средстве стала комфортной, Мишин заговорил:

– Ты хоть понимаешь, в какую ужасную историю мы попали? «Полоумные придурки», мы украли деньги не у простых, никчемных бандитов, нет! Мы запустили шелудивые ручонки в пресловутый «бандитский общак», что равносильно самоубийству – ты умирать, что ли, собралась, а-а, неописуемая красавица?

– Меня Хлоя зовут, – наконец-то девушка, ставшая преднамеренной соучастницей, сочла, что может сообщить наиболее приятное ей американское имя, – понимаешь, – говорила милашка, едва ли не плача, – если бы я не нашла «поганые деньги», то моя бы младшая сестренка погибла.

– Хорошо, допустим, ты ей помогла – и, разумеется, ты молодец! Вот только теперь умереть придется тебе – и это вся суровая разница! – пессимистично настраивал Мэссон, вгоняя в тоску и себя и прекрасную спутницу. – Да и мне заодно, чтобы было нескучно; можно не сомневаться, никто не поверит, что, типа, я не знал, на кого конкретно покушаюсь, когда воровал, как ты не скажешь, «поганые деньги»; говоря понятнее, заранее обреченную версию лучше даже не выносить… что будем делать-то?

– Не знаю, – заливаясь слезами, рыдала печальная Сидни, – может, куда-нибудь «свалим», ну, скажем, в глубокую заграницу? Как следует спрячемся, временно отсидимся, а потом, когда беда поутихнет, снова объявимся.

– Утопия, притом же полнейшая, – усмехнулся растерянный Майкл, – найдут, и тогда будет еще значительно хуже. Еще не забывай, что твоя сестра находится в больнице, причем сама лечебница располагается в настолько недалеком Израиле», что раз уж про нее знает простой российский «внуковский следователь», то преступные авторитеты – те и подавно.

Мишин тронулся с места и в последующем стал бесцельно колесить по столице. Вдруг! Уже через десять минут он взволнованно сообщил, что за ними привязался «уверенный хвост», и по понятным причинам не хочет соскакивать, а «ведет», надеясь вычислить место, где они сейчас «квартируют». Наконец, затянувшийся спектакль всем изрядно наскучил, из первого по ходу перекрестка выскочила мрачная, черная иномарка, резко перекрыла «Порше Макану» дорогу, а сзади подъехал внедорожник, преследовавший их ранее, и перекрыл пути, ведущие к отступлению; следовало сказать, всё было сделано по-бандитски, профессионально, без каких-либо проволо́чных недоработок. Из каждой автомашины вылезло по трое бритоголовых парней, выделявшихся очень внушительным видом; не церемонясь, они извлекли Майкла и Хлою наружу и разделили их по разным машинам; одного преступника посадили за управление их крутого «кроссовера», и полностью противозаконная кавалькада двинулась в путь, следуя друг за другом.

Отчаянных заговорщиков привезли к приличному зданию, что называется, особого, высотного типа. На лифте, в сопровождении мощных телохранителей, хныкавшую девушку и дрожавшего искателя приключений подняли на последний, самый верхний, этаж, что нетрудно было просчитать по характерной стрелке, периодически загоравшейся и обозначавшей каждый последующий, пройденный механизмом, подъемный ярус. Возникшее положение выглядело настолько серьезным, что, направляясь в главный офис российской мафии, «претендентам на вероятную смерть» даже не завязали глаза, так как никто не сомневался, что живыми они отсюда не выберутся. Однако, когда лифт поднялся и когда бандиты провели пленников в офис, где все увидели господина Когана, массивно восседавшего за продолговатым столом, непродуманные подельники почувствовали на себе всю силу его страшного гнева; нимало не церемонясь и активно употребляя нецензурную брань, он заорал так громко, что, наверное, готовы были обрушиться стены:

– Да, вы что, «бездумные олухи», совсем обалдели?! Вы почему доставили их сюда, не завязывая глаза?! Всем давно уже было указано, что в центральный офис людей приводят лишь в исключительных ситуациях, и притом в режиме полнейшей секретности! Хорошо еще если «поганые америкосы» нашей многообразной Москвы не знают, а ежели вдруг, окажется, знают?! Кто-нибудь сможет за их неведение поручится, ну?!

– Юрий Карпович, – послышался спокойный, уверенный голос, имевший настолько властные интонации, что было бы невозможно хоть как-нибудь им воспротивиться, – давайте, пожалуйста, тише; я думаю, наши ребятки осознали допущенную ошибку и больше с их стороны такого не повториться.

– Действительно, босс, мы всё поняли, босс, – заверил Когана огромный верзила, имевший звероподобную физиономию и похожий на страшного монстра, – мы просто подумали, что раз им отсюда не выйти, то зачем нам конспирировать людей, которые и без того уже никогда и ничего никому не расскажут.

– Ты так подумал, Верзила? – как оказалось, среди бандитов его называли именно так; именно заслуженным прозвищем, злорадно улыбаясь, и обратился к нему Мак-Коган. – А знаешь ли ты, «сообразительный тугодум», сколько они задолжали нам денег?

– Нет, – неуверенно ответил поникший преступник.

– То есть ты не знаешь, сколько с их непосредственной помощью пропало денег из «нашего общака»? – продолжал Юрий Маркович, делая особый упор на последнее слово. – Правильно ли я понимаю?

– Совершенно верно, – заверил Верзила, погружаясь в сильнейшую задумчивость и начиная нервозно «потряхиваться», прекрасно понимая, какую жуткую совершил оплошность, а главное, какая участь его впоследствии ожидает, – что теперь делать-то, может, возможно всё как-то исправить?

– Стоп! Если я не ошибаюсь, Вы ничего и не знаете? – поинтересовался Юрген, обращаясь к послушным пособникам. – В общем, идите пока постойте за дверью, «предприимчивых же проказников» оставьте у нас: мне с ними необходимо обстоятельно побеседовать, – заулыбался Мак-Коган, обращаясь уже к Майклу и его прекрасной подружке.

– Ну что, господа любители, – начал он со вступительной речи, не сулящей ничего более или менее доброго, – я называю вас так потому, что вы хотя и провернули ловкую комбинацию вроде бы как незаметно, но тем самым совершили величайшую глупость – какую? – Вы, «полные недоумки» посмели совершить хищение денежных ассигнаций, принадлежащих самой крупной и одновременно грозной преступной организации, существующей в настоящее время в мире; да, да, «презренные голубки», русская мафия славится по всему мировому сообществу и никто – вот так запросто! – не рискует с нами тягаться; вы же, «бездумные идиоты», вдруг почему-то решили, что вам дозволено безнаказанно запустить «поганую лапу» в наши «священные денежки».

– Мы не знали, что доллары Ваши, – робко попробовал возразить перетрусивший комбинатор; он отлично знал, что отпираться в настоящем случае будет полностью бесполезно, напротив, требовалось искренне повиниться и попробовать найти вариант, выгодный для обеих сторон, – изначально предполагалось, что капиталы государственные, а обкрадывать «проклятых чинушей» никогда не считалось зазорным.

– Что ты мелешь? – «зарычал» безжалостный гангстер, опять начиная нервничать и хватаясь за карманный пистолет «Bереtа piсо», – ты мне хочешь сейчас «пропеть», что не ведал, чьи вы денежки «прикарманиваете» – так, что ли, прикажешь, тебя понимать?

– Да, – несмотря на грозное оружие, совершенно откровенно ответил Майкл Мэссон, – неужели Вы думаете, что, имея внушительную преступную практику, я бы рискнул позариться на столь «опасные деньги»?

– Объясни: почему ты вдруг решил, что доллары государственные? – произнес из-за шторы грохочущий голос, леденящий душу и вызывающий еще большую тряску. – Что тебя к неподтвержденному факту подвинуло?

Вконец перепугавшись, пройдоха вдруг замолчал и искоса стал посматривать на не менее струхнувшую компаньонку, ожидая, что в разговор теперь вступит она, а заодно и расскажет, что же случилось на самом деле; но она либо до такой степени перетрусила, что совсем потеряла дар речи, либо же просто-напросто смирилась с неотвратимой судьбой и, опустив пониже белокурую голову, молча стояла, практически не подавая признаков жизни – и, единственное, что непроизвольно бросалось в глаза, как она с силой давит ногтями в ладони и как из них сочится багрово-алая кровушка.

– Ладно, – пробурчал недовольный мистер Мак-Коган, – можешь особо не напрягаться и не ждать от так называемой компаньонки признательных монологов, тебя все едино никак не оправдывающих. К чему я говорю? Все просто: ты, отпетый авантюрист, сам должен был убедиться, что за груз собираешься грабить… или я в чем-то сейчас неправ?

– Прав абсолютно, – нехотя согласился Мишин, – но как нам искупить образовавшуюся вину, ведь есть же, наверное, какой-то особенный способ?

Глава VI. Сделка

На некоторое время участники едва ли не исторической беседы, проводимой в криминальном мире столицы, замолкли, вероятно, каждый собирался с какими-то определенными мыслями и выдумывал, как в непростой ситуации выторговать себе побольше незаслуженных привилегий. Наконец Мак-Коган продолжил:

– То условие, что твоя подружка «набрала сейчас в рот воды» и молчит «как рыба об лед», ей самурайской чести не делает: всем здесь присутствующим вполне очевидно, что она развела тебя, как «последнего лоха», «подписав» на заранее гиблое дело.

От произнесенных слов Мэссона сильно залихорадило: он прекрасно понимал, что рассказчик недвусмысленно намекает на отнятие жизней у наглецов, осмелившихся без надлежащего разрешения запустить руку в пресловутый «бандитский общак», что считалось делом, и неслыханным, и абсолютно недопустимым. Но в следующий момент из-за шторы прозвучал замогильный, гробовой голос, не знавший среди преступников возражений, вот только на этот раз он звучал более или менее ободряюще:

– Я полагаю, убивать провинившихся людей будет делом нецелесообразным и пока еще преждевременным; напротив, необходимо поручить им пополнить растраченные ими денежные запасы и, как водится в аналогичных случаях, обязательно с увеличением вдвое.

– Как удвоить?! – не выдержала девушка, словно бомба замедленного действия в одночасье «взорвавшись» и брызгая кругом «бриллиантовыми слезами». – Но это же практически невозможно!

Одновременно Майкл больно ущипнул Карен за руку, молчаливо предупреждая, чтобы она лучше побольше молчала и поменьше говорила, раз уж с самого начала избрала немую тактику ведения сложной беседы; лично для себя молодой человек отчетливо понимал, что вначале им необходимо получить возможность отсюда выйти, и притом желательно как можно меньше потрепанными (для убедительности в похожих случаях людей было принято избивать), а оказавшись на вольном воздухе, они уже что-нибудь да непременно придумают.

– Вы, девушка, видно, не поняли?.. – продолжал «холодить в жилах кровь» голос, звучавший из-за мрачной портьеры. – Тем более что Вам не следует забывать, что в Израильской больнице находится Ваша очаровательная сестренка, которой успешно сделали операцию и которая пошла на поправку; не стоит, наверное, вводить Вас в курс дела – Вы ведь, я уверен, и сами давно догадались – что обслуживание Ирочки находится под нашей бдительной и надежной опекой, и, чтобы с ней – не дай Бог! – чего не случилось, Вам и Вашему пронырливому приятелю ошибок совершать, безусловно, не стоит… все ли понятно я сейчас излагаю?

– Да, – убедительно заверила Хлоя, испугавшаяся за родную сестру и мгновенно взявшая себя в руки, – что от нас требуется?

– Вот это уже деловой разговор, – прозвучал довольный голос, доносившийся словно бы из неоткуда, – Юрий Маркович объясни, пожалуйста, бедолагам, что им конкретно следует сделать.

Воспользовавшись предоставленной возможностью, слово взял Юрген Мак-Коган:

– Как нам стало достоверно известно, Вы совсем не испытываете друг к другу каких-либо теплых чувств и далеки от дружеских отношений – так оказалось, что Вы являетесь простыми подельниками, участвующими в одном, общем, выгодном деле; следовательно, играть на том обстоятельстве, чтобы кого-то оставить в заложниках, а кого-то заставить добывать растраченную валюту – это и глупо, и полностью безнадежно; стало быть, у нас абсолютно не существует уверенности, что тот из участников, кого мы отпустим, не воспользуется великолепной возможностью, и не «свалит» куда-нибудь за границу… хотя, любое отступление, оно, конечно же, бесполезно: мы все равно «хитровыделанного мерзавца» найдем и жестоко накажем – вот только на поиски потребуется затрачивать силы, средства и время, а подобная роскошь – при нынешнем-то кризисе! – считается очень и очень накладной.

«Это у вас-то кризис?» – улыбнулся про себя Мэссон, но вслух ничего говорить не посмел, прекрасно осознавая, чем – именно ему! – впоследствии сможет вылиться необычайно смелое замечание, и молча слушал самодовольные речи их нового мафиозного предводителя. А тот в свою очередь говорил:

– Выходит, с девицей у нас есть прекраснейшая зацепка – ее больная сестренка, которая еще в течении целого месяца будет «прикована» больничному ложу; соответственно, в ее случае мы совершенно спокойны: мадам никуда исчезнуть не сможет. Но как быть с тобой Майки? Мы отлично осведомлены – ты птица вольная, и если вдруг решишь «полетать», то придется значительно потрудиться, чтобы тебя снова поймать, – он на минуту замолчал, нагоняя побольше интриги, а следом дополнил: – И вот как быть при таком «раскладе», я просто не представляю – может статься, мне кто-то подскажет?

– Я могу за него поручиться, – вдруг вступила в разговор полностью убежденная Хлоя, – он никуда не исчезнет, причем, так же как я, будет ответственно и с неотъемлемой долей азарта искать валютные ассигнации, необходимые для нашего откупа.

– Откуда такая уверенность? – удивились Мак-Коган и страшный голос из-за портьеры.

– Пока он нежно спал – еще там, в Америке, – приводила заверения Сидни, – я – впрочем, как и любая другая стриптизерша, отдаваемая клиентам для личностных ублажений – не пропустила удобного случая, чтобы удержаться от соблазна порыться в его «глубоких карманчиках» – и о чудо! – я нашла там некую небольшую вещицу, личную собственность нашего «бессердечного друга»; уверена, чтобы заполучить безделушку обратно, он будет делать всё, что ему только не скажут, и притом с удвоенным пылом.

– Интересно, – озадачился Ю́рген, – что может настолько обязать человека, чтобы он потерял практичную голову? Надеюсь, подружка, не твоя неотразимая красота, а то если ты делаешь ставку именно на неё, то по обильно сложившейся практике с непоколебимой уверенностью скажу, что приведенный аргумент в результате станется очень и очень зыбким.

– Нет, – уверенно заявила Хлоя; пока Михаил в то же самое время усердно осматривал многочисленные карманы, и по его удрученному лицу было видно, что он не может найти что-то очень для него дорогое и важное, – это некий ключ, от некоей банковской ячейки, где, я думаю, находятся вещи, не совсем для Мэссона безразличные… извини Майки, – обратилась к нему вероломная девушка, – я не могла поступить иначе: мне сильно нужна твоя помощь.

– И где сейчас находится ключик? – надрывался Коган от смеха, поняв, что девушка настолько надежно «зацепила Мишина на крючок», что тот теперь с него навряд ли соскочит; по крайней мере, пока он не сделает необходимую ей работу. – Отдай его нам; поверь, мы сможем его сохранить и гораздо надежней, и значительно лучше.

– Как раз о чем-то похожем я думала, – надменно заметила своенравная девушка, – поэтому спрятала вещицу подальше – не сомневайтесь, на совесть! – когда еще находилась на территории Соединенных Штатов Америки; а значит, как надеюсь, все хорошо понимают, при себе я его не имею.

– Дело твое, – раздался сухой, все такой же леденящий голос, звучавший из-за портьеры, – только если твой прохвост-дружок «свалит», то доделывать работу придется тебе самой, и совершенно одной; не забывай, нам известно, где находится твоя больная сестра. Говоря про прохвоста, его мы, конечно, со временем словим, но возьму на себя смелость заметить – ничто тогда ему уже не поможет. В заключение дам тебе, «подруга», совет, – его голос зазвучал немного помягче, – пока все участники здесь, лучше проверь, так ли надежно ты удерживаешь возле себя проныру Мэссона – это тебе, так сказать, мой личный подарок и дорогая услуга.

Если быть до конца объективным, говоря последнюю фразу, первый человек русской мафии больше руководствовался собственными финансовыми потребностями, чем старался кому-то помочь, пусть даже и милой, и очень привлекательной девушке: терять невероятно большие деньги представлялось непозволительной роскошью, в связи с чем преступные боссы хотели полностью убедиться, что авантюрный тандем будет работать в полном составе и что молодые люди как можно быстрее постараются добыть необходимые валютные капиталы. Стоит отметить, что в вероятность, будто бы молодой мужчина и смазливая девушка смогут достать заявленные шесть миллионов, мало кто верил; но пусть вернут хотя бы какую-то часть, а там уже с наглецами можно будет расправиться и убить их без тягостных сомнений и длительных проволочек; как раз предусмотрительная осторожность и подталкивала руководство преступного синдиката к немедленному разрешению всех мало-мальски важных вопросов, чтобы потом не гоняться по миру за ненадежной и сомнительной парочкой.

Когда образовалась незначительная уверенность, что предприимчивый аферист и белокурая, прекрасная девушка, как ничего другого желающая выздоровления младшей сестры (что ее не остановило даже обострение отношений с русской мафией), никуда друг от друга не денутся, напротив, будут активно сбивать сапоги, чтобы возместить причиненный ими ущерб, основной инструктаж решили заканчивать. Под конец познавательной беседы, Мак-Коган соизволил произнести:

– Подводя неутешительные итоги, получается, что вы покусились на «священный общак» и забрали оттуда три миллиона долларов. Вы люди неглупые и, без всяких сомнений, знаете, что любые деньги непременно должны себя отрабатывать, вследствие чего вам двоим, взявшим у нас определенную сумму – скажем так, в долг? – в течении одной недели необходимо вернуть двойную партию потраченных долларов, то есть ровно шесть миллионов. Что может случится в противном случае – я даже представить сейчас не берусь! Связь будем держать по мобильному телефону, – одновременно он передал девушке, которой (по понятным причинам!) доверял несколько больше, сотовый аппаратик, объяснив его прямое предназначение: – В его памяти единственный номер, соответственно, мой. Возникнет необходимость – звоните; но без особой надобности постарайтесь лучше не беспокоить: мы люди занятые и на пустую болтовню возможностей не имеем… усе ли вам ясно, «дорогие мои компаньоны»? – издевательски улыбаясь, обратился он к новоиспеченным членам крупной преступной организации.

Те молча покивали в знак согласия головой, подтверждая, что все оговоренные позиции приняты ими к сведению. Но такой ответ не устроил Мак-Когана; он своим чередом, повысив голос и сдвинув к переносице брови, повторный вопрос уже угрожающе «прорычал»:

– Я не слышу: все ли Вы ясно поняли?

– Да, да, – хором ответили молодой человек и красивая девушка.

– Вот так-то уже более красноречиво, – успокоился босс российской мафии, имевший в криминальном клане вторые позиции, – а то машут башками, словно жирафы, – не поймешь, «чи» вы поняли, а «чи» нет? Ну, раз вам все ясно, задерживать вас я более просто не смею и предоставляю вам полную свободу передвижений, тем более что во времени вы теперь, сами понимаете, несколько ограничены.

Едва договорив, он поглядел на входную дверь и громко воскликнул:

– Верзила, будь добр, зайди!

Немедленно выполняя произнесенное указание, тот вошел в помещение, послушно ожидая, какие ему поступят распоряжения. Как оказалось, дисциплина в мафиозной организации была более чем железной и попусту молоть языками было не принято.

– Будь так любезен, Верзила, отвези их отсюда подальше, – отдавал распоряжение Юрген, – только на этот раз глаза завязать им все-таки не забудь, – промолвил громко, а для себя уже прошептал: – Хотя они и живут основную часть жизни в Америке, но – кто его знает? – какая у них феноменальная память да удивительная сообразительность; еще, чего доброго, вычислят, да потом натерпишься от них непредвиденных неприятностей… люди, загнанные в угол, очень опасны и способны совершать необдуманные, а подчас и лихие поступки. Да, правильно, чем меньше они знают, тем крепче нам спать, – перефразировал он на свой лад известную поговорку.

Предварительно завязав обоим глаза, и Мэссона, и его прекрасную спутницу спустили на лифте вниз, практически в гаражное помещение, где, посадив в автомобиль, похожий на катафалк, предложили совершить непродолжительную экскурсионно-познавательную прогулку, «организованную» по Российской столице городу-герою Москве.

Верзила, придумавший нехитрую шутку, рассмеялся, уподобившись буйно-помешанному и поразившись исключительному мышлению, сочинившему ему, по правде, очень тупую шутку. Между тем бандиты, сопровождавшие преступного бригадира, не преминули с ним согласиться и тут же присоединились к его веселью, разразившись услужливым хохотом. Оценивая недалекое юмористическое искусство, Майкл только насмешливо «хрюкнул», очаровательная же Сидни повертела пальчиком у виска, яснее-ясного показывая, какое лично у нее сложилось мнение по отношению к недоразвитому бандиту.

– Что, сильно умные? – громоподобным голосом заверещал могучий Верзила. – Не нравится наша ирония? Ну ничего, через неделю, когда вы не выполните возложенную работу, я посмеюсь, что главные боссы сделают с Вами.

Тем временем, оставшись в кабине вдвоем, оба верховных преступника уселись за длинным столом Павла Аркадьевича, так и продолжавшего оставаться в безликой маске, скрывавшей лицо и выделявшейся черным и мрачным цветом; к слову сказать, необходимости видеть его физиономию ни у кого в общем и целом не возникало, потому как его и без того узнавали по своеобразному голосу, леденящему в жилах кровь и наполненному замогильными интонациями; таким образом, стоило ему только заговорить, и никто уже больше не сомневался, что общается с первым лицом российской мафии.

Оставшись вдвоем, главный босс, обращаясь к Юргену, высказался охватившим его сомнением:

– Что-то как-то неспокойно мне на душе – нужно организовать за «хитровыделанными придурками» незримую слежку, причем и аккуратно, но и чтобы каждый их шаг был мне в итоге известен! Кого ты отправишь?

– Возьмусь предположить, что подобный вопрос лучше всех сумеет решить Верзила, – рекомендовал бандит самого очевидного кандидата, – если уж не бригадиру, то кому тогда другому знать вверенных подчиненных? Считаю, он легко найдет человека, не раз уже отличавшегося в ответственных операциях и зарекомендовавшего себя как исполнительным, так и знающим дело преступником.

– Хорошо, – согласился Павел Аркадьевич, – только, глядите, чтобы на этот раз «мероприятие» обошлось без проволочек и неожиданных, неприятных сюрпризов… что-то я сильно сомневаюсь, что они смогут найти такие огромные деньги? Наоборот, как бы «дров каких не наломали», а нам потом не пришлось за ними разгребать да расхлебывать.

Замечание было уместным и вполне справедливым, поэтому Карат незамедлительно набрал на мобильнике упомянутого Верзилу и отдал ему строжайшее приказание, зашифрованное на бандитский манер, но хорошо ими обоими понятое. Тот в свою очередь переложил незамысловатую обязанность на другие, менее значимые, «криминальные плечи», с чем и позвонил одному из ближайших подручных:

– Малой, – так звали штатного шпика бандитского клана, – необходимо поинтересоваться жизнью пары людишек: мужчина двадцати восьми лет, стройный, красивый и двадцатилетняя девушка невероятной, я бы сказал, божественной внешности; передвигаются они на автомашине «Порше Макан» черного цвета, правда, пока без государственных опознавательных знаков. Объекты начнут движение от аэропорта, расположенного во Внуково.

С той стороны сотовой связи поступило однозначное подтверждение, что указание понято просто отлично и что оно будет выполнено в самом каком возможно замечательном виде. Большой бандит прекрасно знал, куда направить тайного соглядатая, потому как Мак-Коган, проводя дополнительные инструкции, дал исчерпывающие инструкции:

– Верзила проводи их до Внукова – до места, где происходила общая высадка.

– Но я не знаю, где это было? – сказал бандит совершенную правду.

– Тогда, когда подальше отъедите, – продолжал настаивать Юрген, – снимете им с глаз повязки – они сами вас приведут туда, куда нужно; единственное, глядите, чтоб вас «не надули, – в интересующем месте, в металлической заградительной сетке, должно иметься характерное повреждение; а при том обстоятельстве, как занимаются ремонтными работами у нас на Руси, не сомневаюсь, его еще не заделали.

Глава VII. Несбыточные планы

Малой приехал на место первым, потому как находился от аэропорта на более близком расстоянии, чем, скажем, его остальные товарищи, осуществлявшие доставку к назначенной точке общего сбора авантюриста и его прекрасную спутницу. Бандит представлял из себя невысокого, коренастого человека, достигшего возраста, равного двадцатичетырехлетней отметке; он был не в меру энергичный, пронырливый, очень резкий в движениях, обладал легкой, непринужденной, слегка подпрыгивающей походкой; круглое глуповатое лицо книзу немного вытягивалось, оно обладало маленьким носом, расположенным между слегка суженными глазами, серыми, как уже сказано, неумными, но выдавшими чрезмерную хитрость. Чтобы было удобно, «настоящий пацан» предпочитал одеваться в тренировочный, спортивный костюм, выделявшийся строго черной окраской; поверх него неизменно находилась потрепанная кожаная куртка, охарактеризованная точно такой же расцветкой и прикрывавшая оперативную кобуру, снабженную пистолетом.

Через десять минут подъехали и остальные участники, как следует понимать, не совсем развлекательного мероприятия. С ведущей автомашины «Порше Макан» вышел высокий бандит, управлявший им до выбранной территории, и пересел во вторую; одновременно из последней вылезали погрустневший Мэссон и его белокурая компаньонка, заманившая удачливого проныру в неоднозначный и очень «опасный капканчик». Про молодых людей можно сказать, что лица у обоих были понурые; впрочем, их состояние нисколько не удивительно: за семь дней им необходимо было – в России! – найти невероятно крупную сумму, а именно ровно шесть миллионов долларов – для обыкновенного человека деньги практически нереальные; а, надо признаться, Михаил, да и его смазливая спутница тоже, в Российской Федерации являлись именно таковыми. Как только подельники (теперь уже поневоле) остались одни, прогрели машину и дождались, когда для предполагаемого общения образуется комфортная обстановка, они начали само собой разумевшуюся беседу, без которой в сложившейся ситуации было просто не обойтись.

Первым заговорил Майкл, ведь именно он в создавшемся положении являлся лицом, скажем так, наиболее пострадавшим и несправедливо обманутым:

– Что будем делать, моя прекрасная Кара, или, может, лучше, Карина?

– Откуда ты знаешь, как меня зовут в самом деле? – искренне удивилась Хлоя. – По-моему, своим настоящим именем я нигде и никогда не воспользовалась?