Помоги проекту - поделись книгой:
Сказать, что я расстроился, это ничего не сказать. Я абсолютно честно хотел только помогать, причем бескорыстно, но люди меряют все по себе. К слову сказать, примерно так же она поступила и со своим мужем: со словами «больше не люблю» уволила его с катка и с должности супруга. По иронии судьбы через годы я взял его к себе на работу, когда Линичук оставила его без копейки в кармане.
Таня, конечно, очень расстроилась, но, что делать, тренер есть тренер. Таня часто просила меня посмотреть на программы со стороны, для нее важно было мое мнение. Я приходил и смотрел тренировки через щелочку в двери. Каким-то спинным мозгом Линичук чувствовала мое присутствие за дверью и выгоняла меня пинками, грозясь вызвать полицию.
Я приходил и смотрел тренировки через щелочку в двери. Каким-то спинным мозгом Линичук чувствовала мое присутствие за дверью и выгоняла меня пинками, грозясь вызвать полицию.
Видимо, очень переживала, что я могу в дальнейшем использовать ее гениальные шаги. Кстати, ни одного не припомню.
Я вернулся к гольфу и просмотру фильмов по телевизору. Как раз в то же время Майя, намучившись со мной, встала в пару с Женей Платовым. Женя тоже натерпелся с Оксаночкой, и они решили кататься в профи вместе. Естественно, что я встал в пару с Грищук – кататься и зарабатывать на тот момент было важно. Отношения с Оксаной были уже рабочими, хотя Таня, конечно, сходила с ума. Тем более что тренировался я в основном в Лос-Анджелесе.
Катаясь с Оксаной Грищук, мы становились командой. Я опять катался и был счастлив, что занимаюсь любимым делом. Лос-Анджелес, солнце, океан, актеры, актрисы, Голливуд… В общем, бес попутал, я начал незаконченное – стал встречаться с Оксаной. Когда я поведал об этом Тане, она разрыдалась и сказала, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Я, может быть, и сам это понимал (впрочем, как всегда), но Грищук обладала какой-то властью над моими желаниями и чувствами. От переживаний Таня похудела на семь килограммов.
В общем, бес попутал, я начал незаконченное – стал встречаться с Оксаной. Когда я поведал об этом Тане, она разрыдалась и сказала, что я совершаю самую большую ошибку в своей жизни. Я, может быть, и сам это понимал (впрочем, как всегда), но Грищук обладала какой-то властью над моими желаниями и чувствами. От переживаний Таня похудела на семь килограммов.
Когда Таня рассказала о случившемся Линичук, та быстро спросила: «У вас с ним счет один?» Таня ответила: «Да». – «Тогда срочно снимай все деньги и переводи на свой счет!» – посоветовала Линичук. Таня сказала, что не может так со мной поступить. В ответ она услышала: «Ну и дура».
Спасибо Тане, а то мы бы с Карпоносовым вместе бомжевали. Через несколько дней я осознал (как обычно), какого человека теряю и, позвонив Тане, попросил встретиться. Она холодно согласилась. Я пришел, как побитый пес, и сказал буквально: «Танюш, прости… Бес попутал». Она засмеялась, мы заплакали и меня простили.
Обыграв нас с Оксаной в профессионалах, Майя отомстила мне за Навку.
Но я благодарен ей за все, что у нас было, за нашу юность, профессиональное становление, за ее терпение по отношению ко мне. В конечном итоге мы расстались, я рад, что она нашла свое женское счастье, у нее есть дочка, она замужем.
Таня и Рома прокатались у Линичук ровно год. Очень хорошо себя зарекомендовали на чемпионатах Европы и мира. Все специалисты отмечали огромный потенциал пары. Таня и Роман входили в новый сезон, а я к тому времени закончил приключение под названием «Грищук – Жулин». Вы знаете, посмотрел я на все это со стороны, и скажу: есть Усова – Жулин и Грищук – Платов, все остальные сочетания напрасны, так как химия пропала, несмотря на многие удачные номера.
А тут еще Роман Костомаров подкинул интригу, хотя меня его поступок не удивил, он непредсказуемый человек, взял и заявил Тане: «Мы разные люди, чужие, не подходим друг другу, мы – ошибка». Таня израсходовала весь запас доводов в пользу продолжения карьеры, Рома был непреклонен: «Мы разные люди, бесполезная трата времени!» Я вызвал Рому на мужской разговор, и та же история: «Мы чужие, не хочу, не буду». Как робот какой-то. Таня поведала об этой истории Линичук, та глотала успокоительные таблетки, называла Рому подлецом и убийцей талантов, говорила, что приложит все усилия, чтобы Таня каталась. Смирившись с уходом Костомарова, она бросилась на поиск партнера для Тани, но безуспешно. Рома встал в пару с Аней Семенович, а Татьяна продолжала кататься одна, и партнеров на горизонте не было видно. Как-то, придя с очередной тренировки домой, Таня сказала: «Саш, думаю, это всё, поехали куда-нибудь отсюда. Чувствую, что никому не нужна». Я сказал, что она нужна мне прежде всего и что мы, конечно, что-нибудь придумаем.
Краем глаза я увидел что-то фиолетовое в желтом налете. Доктор сказал: «Режь здесь!» (это про пуповину). Я все сделал, как велели, – ощущения фантастические.
Мы бросили всю эту делавэрскую бодягу и устремились в Нью-Джерси, в Вест Нью-Йорк. Шикарное место! Перед тобой река Гудзон и центр Манхэттена. Мы купили там отличный таунхаус, стали работать тренерами на катке «Хакенсак». Это было для меня самое счастливое время с Таней. Вскоре Таня забеременела и, спустя положенное время, на свет появилась моя любимая дочь Сашенька. Помню, как сейчас: я был на тренировке, Таню уже забрали в роддом, и я ждал звонка, поскольку хотел присутствовать при родах. Раздался звонок. Таня сказала: «Воды отошли, беги бегом!» Прибегаю, а там процесс в самом разгаре. Встаю у изголовья, говорю умные вещи, при этом понимаю, если бы у Тани была возможность, она б меня послала на тот самый детородный мужской орган. Акушер по фамилии Килинский был абсолютным гением: он достал ребеночка, – я в этот момент был у лица Тани, – он похлопал меня по плечу и дал мне в руки ножницы.
Краем глаза я увидел что-то фиолетовое в желтом налете. Доктор сказал: «Режь здесь» (это про пуповину). Я все сделал, как велели, – ощущения фантастические, как будто я тоже рожал – да простят меня все женщины земного шара! Если вы действительно любите свою женщину, пожалуйста, будьте с ней рядом на родах! В сексуальной жизни ничего не изменится, как эксперт говорю.
Так вот, время замечательное: родили мы с Танюшей Сашеньку, живем в шикарном таунхаусе, рядом с нами через дом – великий хоккеист Саша Могильный, я очень успешен на stock market – фондовой бирже, простыми словами.
Представьте себе: включаю утром компьютер – плюс 40 тысяч виртуальных долларов в день. Не жизнь, а сказка! Вот это Америка, рай Господний!
Представьте себе: включаю утром компьютер – плюс 40 тысяч долларов в день. Не жизнь, а сказка! Вот это Америка, рай Господний!
В то время я давал один урок в день и зарабатывал 100 долларов, а биржа мне давала тысячи. Я покупал вино не меньше, чем за 150 долларов бутылка. И, честно говоря, вообще не понимал смысла моего времяпровождения на катке, пока в один ужасный день все не повернулось в совершенно другую сторону. Что-то сломалось в американской биржевой суперсистеме – я стал терять тысячи в день. В ужасе открывал экран компьютера и наблюдал, как тают мои сбережения. Пришлось признать, что эта великая страна может тебя кинуть покруче нашей необъятной России. Тем не менее жизнь продолжалась, появление Сашеньки очень сблизило нас с Таней, мы продолжали работать тренерами. Я радовался каждому дню: любимая жена, любимая дочка – все было замечательно. Таня однажды сказала: «Я такая счастливая. Вот еще бы Рома позвонил и сказал, какой же я дурак, как я мог променять тебя на Аню?!»
Надо сказать, что результаты Анны и Романа на льду были не очень. Линичукский план не сработал. И вы не поверите, через несколько дней, утром, в прекрасный солнечный день раздается звонок. Я поднимаю трубку, слышу голос и понимаю, что на другом конце провода Роман. Он попросил к телефону Таню и сказал ей о том, какой же он дурак, как он жалеет о потраченном впустую времени и хочет кататься с Татьяной под моим началом. Таня сказала, что ей нужно некоторое время, чтобы все обдумать. А думать на самом деле было о чем: только что родившийся ребенок, прекрасная жизнь в Нью-Джерси и вариант возвращения к тяжелой работе на перспективу. Мы думали, взвешивали и в итоге все-таки пришли к выводу, что Таня себе не простит, если не попробует воспользоваться выпавшим ей шансом.
Через неделю Рома прилетел в Америку, и мы начали работать. На тот момент у меня катались Наоми Ланг и Петр Чернышев – многократные чемпионы США. Таня с Ромой выглядели тяжеловесно по сравнению с ними. Лишние килограммы Тани давали о себе знать. Когда я сказал ей об этом, она ответила: «Подожди, месяц – и мы всех порвем». Через месяц Таня была худая, как велосипед, и смотрелись они замечательно. Программы я ставил в коньках, и сам был в приличной форме. Ромка после наблюдения за моими телодвижениями зажимался и говорил: «Я так не сделаю». Поэтому на следующий день я пришел в валенках и показывал приблизительно, как я бы хотел видеть это на льду. Стало намного проще. Костомаров раскрылся, он перестал стараться скопировать движения тренера, а привносил в танец собственную технику и пластику. Этот маневр очень помог нам всем в постановочной работе.
Суд шел около трех часов, судья выслушал обе стороны с улыбкой на лице и вынес вердикт: все правы, и никто никому ничего не должен. На адвоката я потратил 30 тысяч долларов.
Кстати, именно в это время Рома поведал нам истинную историю расставания с Таней. Линичук вызвала его на разговор и стала убеждать, что с Таней он ничего не добьется, что Таня абсолютно не его типаж и что только с Анной он будет олимпийским чемпионом. Потом они разыграли этот мхатовский спектакль со слезами народной артистки Линичук, в результате чего Рома все-таки оказался у меня. Однако все было не так просто, как нам бы того хотелось. У Ромы был подписан контракт с Линичук и Карпоносовым, началась судебная тяжба. По контракту Рома должен был выплатить какую-то огромную сумму, но суть была в том, что тренер лишила его хорошей партнерши и его результат резко пошел вниз. Рома, конечно, на суде рассказал, как все было на самом деле, на что Линичук смеялась ему в лицо и говорила, что это наглая ложь.
Суд шел около трех часов, судья выслушал обе стороны с улыбкой на лице и вынес вердикт: все правы, и никто никому ничего не должен. На адвоката я потратил 30 тысяч долларов, заплатил из собственного кармана, но не жалею об этом – прогресс Тани и Ромы был и правда стремительным. Они прибавляли во всех компонентах семимильными шагами. Хронология того периода такая: 2 мая родилась Сашенька, к середине мая прилетел Рома, и они встали с Таней в пару. В июне мы закончили постановку обеих программ для наступающего сезона. Работа шла хорошо. Таня и Рома практически перестали выяснять отношения, оба повзрослели и хотели добиться серьезного результата.
Глава 19
Счастливое время в Америке
Наоми и Петр были, на мой взгляд, очень талантливой парой, но в силу разных причин они не смогли до конца раскрыться в большом спорте. В Америке – короли, многократные чемпионы США, а вот для чемпионства в мире им всегда чего-то не хватало: то ошибки какие-то вылезают, то физически не совсем готовы. В тот год на чемпионате мира Наоми с Петром были девятыми, а Таня с Ромой двенадцатыми. Обе пары получили много лестных отзывов и смотрели на будущее с оптимизмом. Я, как тренер молодой и хорошо покатавшийся в этом замечательном мире танцев, как никто понимал, что просто так тебя никуда не поставят, нужно время и терпение. Сейчас хотя бы элементы в танцах появились, а в наше время преобладала вкусовщина на уровне «нравится – не нравится». Одна наша судья, не буду называть фамилию, невзлюбила Марину Климову, и на судейском разборе, когда я ее попросил обосновать очень низкие баллы пары, она произнесла следующий текст: «Вы понимаете, у партнерши белки в глазах, я только и делаю, что смотрю на эти зрачки и белки! Меня это все бесит! Я даже костюмов их не могу вспомнить из-за ее белков». Вот это довод так довод!
Прошел год. Дочка подрастала, Танина мама, слава богу, нам много помогала, если бы не она, мы бы не справились. Хотя когда ее не было в Америке, нам помогали няни. А бывали периоды, когда приходилось справляться без мам и нянь. Вот характерный эпизод. Понедельник, утро, Сашка спит в своей комнате, нам же надо на тренировку. На свой страх и риск, – вот же тупые головы, – мы едем на каток к семи утра, чтобы в девять уже быть дома, зная, что годовалая дочка просыпается примерно в полдесятого. Каток недалеко от дома, в 20 минутах езды на машине. Всю тренировку мы были как на иголках. Закончив ее, мы прыжками бросились к машине, чтобы быстрей попасть домой.
Подъезжаем и видим нашу годовалую дочку, сидящую в одних трусиках (было лето) у двери гаража и прутиком гоняющую муравьев!
Подъезжаем и видим нашу годовалую дочку, сидящую в одних трусиках (было лето) у двери гаража и прутиком гоняющую муравьев!
Больше такого идиотизма мы себе не позволяли. Я сейчас понимаю, что, если бы полиция увидела такое, у нас вполне спокойно могли бы отобрать ребенка. Когда Сашке сейчас рассказываю про это, она смеется, а мне и Тане, когда мы увидели это беззащитное тельце в трусиках, было совсем не до смеха. Урок на всю жизнь. Слава богу, что ничего не случилось.
Шел 2001 год, который плавно переходил в олимпийский сезон. Помимо того, что сезон был олимпийским, в начале сентября было решено провести Игры доброй воли. И хоть Игры были летними, в них включили фигурное катание. Проходило это мероприятие в далекой Австралии, в городе Брисбене. Я поехал туда с двумя парами – Таня и Рома, Петр и Наоми. Как вы уже поняли, обе пары были примерно равными по классу. Несмотря на то что Татьяна являлась моей женой, я всегда был предельно честен со своими учениками. Иными словами, никогда никого ни о чем не просил. Кто как прокатается, того так и поставят. Таня с Ромой катались очень хорошо и после оригинального танца проигрывали Наоми и Пете, также откатавшим прекрасно свою программу, какие-то «копейки». Борьба между моими парами шла за третье место.
Произвольный танец Наоми с Петром прокатали с ошибками, а Таня с Ромой – чисто, что позволило им занять третье место. Я, конечно, был очень рад успеху российской пары и расстроен катанием американской. Скажу вам откровенно, иметь равноценные пары довольно сложно. И те, и другие хотят лучшие программы, больше тренерского внимания. Стараешься, как можешь, но всегда кто-то оказывается недовольным.
Так было и в этом случае.
Петя подошел ко мне и сказал, что я тянул Таню с Ромой, а на них поставил крест. Еще он сообщил мне, что они уходят к другому тренеру. Мне было очень неприятно, но я сказал, что Бог все видит и Он же им судья.
Петя подошел ко мне и сказал, что я тянул Таню с Ромой, а на них поставил крест. Еще он сообщил мне, что они уходят к другому тренеру. Мне было очень неприятно, но я сказал, что Бог все видит и Он же им судья.
На ужине меня нашла Наоми и сказала, что совершенно не разделяет мнения партнера. Она признала тот факт, что катались они не очень и винить нужно только себя, добавила, что не собирается ни к кому уходить, а если Петя хочет, пусть уходит один. Вот такой поворот. Уже позже меня еще раз нашел Петя и сказал, что был не прав, попросив при этом не держать на него зла. Я был очень этому рад, так как любил их и как людей, и как талантливых фигуристов.
Глава 20
«Нью-Йорк бомбят!!!»
Спустя время мы с Таней спланировали полет в Лос-Анджелес из Брисбена – к нашим друзьям на несколько дней – посмотреть, как они там живут в Калифорнии, и заодно немного отдохнуть после старта. Ребята нас встретили очень радушно. Шикарный дом, красивое место, еды человек на 100 (важная деталь, друзья – армяне). Анекдоты, смех, шутки, немного песен и танцев. Судя по тому, сколько у меня друзей армянской национальности, я вполне мог бы носить фамилию Жулинян. Происходило это все 10 сентября 2001 года.
Утром наши друзья буквально растолкали нас с криками: «Ребята, вставайте, Нью-Йорк бомбят!!!» Я решил, что это плохая шутка, но, увидев кадры с одной из горящих башен, потерял дар речи.
Через несколько минут второй самолет протаранил вторую башню. Первое время никто ничего не понимал, от этого становилось еще страшнее. Наш дом в тот момент был по прямой через Гудзон, где-то в 3 километрах от башен-близнецов! Вы понимаете? В непосредственной близости от места катастрофы! И наша Сашенька там осталась с няней! Еще страшнее было от того, что мобильная связь сразу вырубилась, узнать что-либо было невозможно!
Утром наши друзья буквально растолкали нас с криками: «Ребята, вставайте, Нью-Йорк бомбят!!!» Я решил, что это плохая шутка, но, увидев кадры с одной из горящих башен, потерял дар речи.
Перед глазами оседающие в дыму и пыли башни, все вокруг в пепле. Было полное ощущение, что бомбежка продолжится. Это был день огромной американской, даже нет, всемирной трагедии! Потом мы узнали про террористов, про другие рейсы, про Пентагон. Мы в абсолютном шоке в Лос-Анджелесе, а наша дочь в Нью-Джерси, и как она, и что с ней, мы не знаем. Самолеты не летают никуда, воздушное пространство закрыто. Просидев у телевизора около суток, мы стали думать, как выбираться домой, в Нью-Джерси. Была мысль поехать на арендованной машине, но это заняло бы больше трех суток. Нам сказали, что вроде через три дня авиасообщение откроют.
На следующий день мы узнали, что с Сашкой все в порядке, стало намного легче на душе. Напуганы все были до предела. На четвертый день мы купили билеты на самолет. Приехали в аэропорт и встали в очередь для сдачи багажа. В ту же очередь встал одетый в национальные одежды ни в чем не виноватый мусульманин с семьей. На лицах людей можно было прочитать неподдельный ужас. Я думаю, многие даже сдали билеты. Во всех людях в мусульманской одежде мерещились террористы. Все были очень сильно напуганы, и причин для этого было более чем достаточно. Теракта такого масштаба мир еще не видел и, надеюсь, не увидит.
Мы благополучно долетели до Нью-Йорка, приехали к себе в Нью-Джерси, зацеловали дочку до полусмерти и няню заодно. Выйдя через какое-то время на лед, не понимали, для чего нам это нужно. Все ценности после теракта 11 сентября сместились в пользу семьи и близких людей. Хотелось забыть этот кошмар, а он не забывался. Доехать куда-либо стало большой проблемой, так как у каждого туннеля или моста дежурили полицейские и досматривали все проезжающие машины. Так продолжалось несколько месяцев, но человек так создан, что даже самые ужасные вещи постепенно со временем стираются из памяти.
Глава 21
Первая Олимпиада: Альбервиль
Как я уже говорил, сезон был олимпийским, а я хотел бы вернуться в 1992 год – год Олимпиады во французском Альбервиле, в год, когда Советский Союз был разрушен под лозунгом, что все должны быть независимы и счастливы. Сейчас мы видим много независимости, а счастья что-то маловато. Тем не менее перед Олимпиадой были сделаны постановки прекрасных программ. Оригинальный танец был в ритме польки, и мы нашли очень нестандартное исполнение пиццикато – это когда пальцами щипают скрипки и виолончели, тем самым добиваясь коротких звуков. Я думаю, этот стиль родился, когда музыканты оркестра все одновременно забыли смычки. Танец получился замечательным, легким и хрустальным. Произвольный танец мы поставили на музыку Вивальди «Времена года», в нем успешно изобразили статуи в зимнем парке, которые, к счастью, оживают, и даже делают поддержки. А так смотреть на заваленных снегом Майю и Сашу, не двигающихся с места четыре минуты, зрелище не очень. Шутка!
Обе композиции мы создавали с нашим, уже родным, Джузеппе. Климова с Пономаренко, окончательно разругавшись с Натальей Ильиничной, ушли к Татьяне Анатольевне Тарасовой. Они сделали две композиции на музыку Шнитке и Баха. Как говорится в народе, мастерство не пропьешь. Обе программы были удачными. Мы пытались составить достойную конкуренцию паре Климова – Пономаренко сначала на чемпионате Советского Союза, потом на чемпионате Европы в Лозанне. Но и там, и там стали серебряными. На Олимпиаде добавились еще наши постоянные соперники – французы Дюшене, по какой-то причине пропустившие Европу.
Это была наша первая Олимпиада. Впечатления, конечно, потрясающие! В Олимпийской деревне все были вместе: фигуристы, хоккеисты, все…Чудо-праздник! Мы с самого начала шли третьими, и что-то нам подсказывало, что во Франции нам не светит ничего выше, тем более все знали, что Климова с Пономаренко заканчивают, как и пара Дюшене. Остаемся мы – в ослепительно белых костюмах. Да, и Олимпиада была через два, а не четыре года, как будто для нас зимние игры развели с летними. В общем, мы заняли третье место, за которое получили звание заслуженных мастеров спорта СССР, хотя выступали уже под аббревиатурой EUN (непонятные никому буковки).
Интересен был момент вручения нам с Майей корочек ЗМС. Уже после соревнований я пошел в супермаркет купить всякой всячины. Вижу, навстречу мне идет министр спорта Марат Грамов с тележкой продуктов. Увидев меня, он поздоровался и сказал: «Саша, кстати, поздравляю со званием заслуженного!»
В этот момент он достал из кармана брюк удостоверение заслуженного мастера спорта и вложил его мне, ничего не подозревавшему, в ладонь.
В этот момент он достал из кармана брюк удостоверение заслуженного мастера спорта и вложил его мне, ничего не подозревавшему, в ладонь.
Потом достал второе удостоверение на имя Майи Усовой и попросил меня передать ей при встрече. Придя в Олимпийскую деревню, в столовой я встретил нашего тренера и поведал ей историю с вручением. Через десять секунд после моего повествования она покрылась пятнами и в свойственной только ей манере шепотом произнесла запоминающуюся фразу: «Ну я им, гадам, устрою!» Я, осознав, что ситуация оказалась конфликтной, быстренько ретировался в номер деревенской гостиницы.
Утром следующего дня нас разбудили довольно рано. Это были какие-то русские люди, которые попросили отдать им наши удостоверения для внесения их в какой-то важный реестр. Мы отдали по́том и кровью доставшиеся нам реликвии и, умывшись, приведя себя в порядок, пошли позавтракать. Когда мы открыли дверь в столовую, то увидели сотню людей кричавших: «Поздравляем! Браво нашим медалистам!» Грамов совершил ту же самую процедуру, но уже красиво – с воздушными шариками и шампанским. Сколько лет прошло, а огромное уважение к нашему тренеру осталось. Тренер должен бороться за своих учеников, в особенности если ученики не предают.
Был еще один момент. В Москве мы заканчивали подготовку к какому-то важному чемпионату. Вы меня простите за беспамятство, их было довольно много в нашей карьере. Было модным возить с собой черную икру. С черной икрой разговоры о высококлассном катании советских танцоров (про другие виды не знаю) велись в более дружеской манере, что ли. Нам тренер сказала купить четыре банки. Икра была дефицитом, и мы не знали, где ее приобрести. Попросили Наталью Ильиничну помочь в этом вопросе, сказали, что деньги мы отдадим. Дубова принесла нам четыре банки и взяла с нас восемьсот рублей. Мы были очень рады, что не нужно было ездить по Москве и искать эту икру. Напротив катка «Сокольники» была замечательная кулинария, где мы иногда покупали дефицитные продукты. На следующий день, зайдя в кулинарию, мы решили прикупить что-то домой. Продавщица, конечно, была хорошей знакомой. Она предложила финский сервелат, какую-то белую рыбу, много всяких вкусностей. И в конце говорит: «Не хотите прекрасную черную икру? Ваш тренер вчера купила аж четыре банки». Я подумал, ну вот и час истины, мой дорогой тренер! Я спросил: «И почем же банка?» – «Двести пятьдесят». Было и приятно и стыдно, что на какой-то момент мы усомнились в человеке по профессии тренер.
В Альбервиле после соревнований ко мне пришел новоиспеченный олимпийский чемпион Сергей Пономаренко и полчаса убеждал, что я никогда не стану олимпийским чемпионом под руководством Дубовой. Он говорил: «Есть только один тренер, с которым ты возьмешь золото Олимпиады. Пока не поздно, сделай этот шаг». Я поблагодарил его за заботу и никуда не дернулся. По прошествии лет однозначно могу сказать, что не жалею ни о чем. Преданность – одно из важнейших человеческих качеств, ее никто не отменял. Может быть, кому-то из молодых талантов и пригодятся мои слова. Жизнь состоит не только из медалей и удостоверений, она еще делает из тебя многогранную личность. Ну ладно, хватит об этом. Слишком умно и философски все получается.
Пришло время чемпионата мира, который проходил в США, в красивейшем городе Окленде, штат Калифорния. Мы очень хорошо подготовились и после двух дней шли первыми. Климова и Пономаренко – вторыми, а Грищук и Платов – третьими. Дюшене не стали участвовать после серебра в Альбервиле. В Америке все могло пройти для них гораздо хуже. На протяжении турнира мы всячески пытались встречаться с Оксаной Грищук, как раз на тот момент наши отношения были в разгаре. Мы как-то где-то сумели пересечься даже в день произвольного танца. Выходим на произвольный танец, едем по льду очень легко, можно сказать, парим. Первые две части пролетели, как одно мгновение. Встаю в последнюю позу перед третьей частью и понимаю, что сил просто вагон! Начинаю катать третью часть на разрыв. Мало того, еще и пою музыку. В общем, меня прет! Набирая скорость для маленькой красивой поддержки прямо перед судьями, можно сказать, под бортом, я немного не учел, что канадская площадка у€же на четыре метра. Ставя Майю на лед, я попытался поехать покруче, мы оба рухнули как подкошенные.
После выступления и Майя, и Наталья меня утешали. Они поддержали меня в трудную минуту. Я сидел на этом диване, понимая, что никогда еще не был так близок к золоту. Кстати, занять второе место нам помогли, тоже упавшие, Оксана с Женей. Все судьи были готовы нас поставить на первое место, но падение (вообще первое за всю нашу карьеру на крупных турнирах) не позволило им дать нам высшие баллы. Сижу я на ужине, ковыряясь в тарелке, пустыми совершенно глазами смотрю куда-то в стену. Вдруг кто-то хлопает меня по плечу, оборачиваюсь и вижу Валентина Алексеевича Николаева, тренера Оксаны Баюл, Виктора Петренко и Славы Загороднюка. Родом он из Одессы, чувство юмора сумасшедшее. Видя, как мне хреново, он произносит монолог: «Сашок, выиграл бы ты – это спорный вопрос, мы этого уже не узнаем, – зато теперь ты всегда можешь подойти к Пономаренко и, подмигнув, сказать: “Ну, ты меня понял, да?”» Я оценил и юмор, и слова поддержки, после этого как-то отпустило.
По приезде в Москву случились эти две кражи, о которых я вам уже поведал. Мы переехали в Америку и стали готовиться к сезону 1992/93. Этот сезон оказался очень счастливым для нас, мы выиграли все соревнования, в которых участвовали. Но главной радостью, конечно же, стала победа на чемпионатах Европы и мира. Мы были несказанно счастливы, выиграв чемпионат мира, все-таки не зря мы истязали себя тяжелыми тренировками. Мы стали лучше всех в мире!
Глава 22
Олимпийское серебро Лиллехаммера
Наступал, наверное, самый главный для нас год, год Олимпийских игр. Закончили выступать наши главные конкуренты – Марина Климова и Сергей Пономаренко, а также, как я уже писал ранее, французская пара Изабель и Поль Дюшене. Но беда пришла, откуда не ждали. Великие Джейн Торвилл и Кристофер Дин выразили желание кататься на Олимпийских играх в Лиллехаммере. В летнем американском турне мы были вместе. Торвилл и Дин поставили сложный быстрый номер под барабаны, который длился пять с половиной минут. Сделано это было для набора хорошей физической формы. Все-таки возраст легенд был очень солидным и нельзя забывать, что с большим спортом они закончили десять лет назад. При этом они, конечно же, оставались великими и были самыми серьезными соперниками. Откатав в турне около 90 шоу, все разъехались по домам готовиться к соревнованиям. Мы поехали через Москву в Лейк-Плэсид. Торвилл и Дин – в Англию, Грищук и Платов – в Москву. На тот момент Грищук и Платов перешли к Линичук, и уже год тренировались в ее группе. Про нашу чудо-подготовку я уже рассказывал в предыдущих главах. Будучи действующими чемпионами мира, мы достаточно быстро поставили программы и уверенно их накатывали.
Несмотря на все перипетии, Олимпиада была нашей целью, и мы решили готовиться на совесть.
Я предложил Майе план – кататься по шесть часов в день. Обычно мы катались где-то по три, а тут, насмотревшись на Дина, который катал пятиминутный номер и не умер, мы решили, что англичане от нас не уйдут.
Я предложил Майе план – кататься по шесть часов в день. Обычно мы катались где-то по три, а тут, насмотревшись на Дина, который катал пятиминутный номер и не умер, мы решили, что англичане от нас не уйдут.
В тот момент, когда я осознал, что мы недорабатываем, нам было 29 и 30 лет. Говоря простым языком, дорабатывать было поздновато. С понедельника, начав тренироваться по шесть часов, мы еле дожили до среды, а в четверг я предложил взять выходной день и весь его проспал. Вопрос был не в тунеядстве, а в том, что, как выяснилось, в работе возрастные спортсмены, а это были Майя и я, оказывается, не могут тренироваться долго и нудно. Они должны выходить взрываться на час и идти отдыхать. Вечером та же схема. Прокатал программу, разобрал ошибки – и домой. Поели правильной еды и спать. Ветераны в тридцать – звучит, конечно, не очень, но это была реальность. Сейчас в женском (назовем его так) одиночном катании критический возраст 17–19 лет. Основные чемпионаты выигрывают девушки 15–17 лет. Это стало трендом и нормой в мировом женском катании.
С появлением четверных прыжков и группы Этери Тутберидзе однозначно можно сказать, что мировое лидерство принадлежит России. Есть одно исключение из правил. Это исключение зовется Елизаветой Туктамышевой, и ей 24 года. Она тоже владеет и тройным акселем, и четверным прыжком, как все молодые акселератки. Случай в какой-то степени уникальный, если бы не одно, а точнее сказать, не два «но». Первое – это гениальный тренер Алексей Николаевич Мишин, и второе – совершенно выдающийся прыжок Лизы от природы. Есть, на мой взгляд, одно опасение. Благодаря Этери во многих странах пошел мощный отток фигуристок из секций фигурного катания. Видя практическую бесполезность соревнования с русскими девочками, другие спортсмены заканчивают и занимаются другими, более земными, чем четверные прыжки, вещами.
Сильному оттоку спортсменов способствует и пандемия. Как бы мы ни начали в недалеком будущем проводить всемирный чемпионат России. С одной стороны, если мыслить патриотично, это было бы замечательно, а с другой – глядя на то, как мир санкционирует по отношению к нам, я боюсь, все иностранные спонсоры отвернутся от нас, но это так, книжные мысли. Как говорится, поживем – увидим.
На чемпионате Европы Торвилл – Дин завоевали золото. Грищук – Платов стали вторыми, мы же заняли третье место. Паники не было, все было близко. Единственное, из-за чего я реально расстроился, это из-за скоростей пары Грищук – Платов. По сравнению с академичными Торвилл – Дином и парой Усова – Жулин они носились, как два электровеника по катку и производили ошеломляющее впечатление.
Мы так уже не могли. Мы были хороши в синхронности, культуре жеста, в грации. Но я вдруг осознал, что поменялось направление моды: на смену прежнему стилю пришли вихрь, молодость, рок-н-ролл.
Мы так уже не могли. Мы были хороши в синхронности, культуре жеста, в грации. Но я вдруг осознал, что поменялось направление моды: на смену прежнему стилю пришли вихрь, молодость, рок-н-ролл.
Тем не менее мы вернулись в Америку и стали готовиться к главному старту жизни. Конечно, мы сделали много корректировок, пытались максимально поднять темп. В общем, последние полтора месяца поработали на совесть. После обязательных танцев лидировали мы и пара Грищук – Платов. Оригинальный танец выиграли Торвилл и Дин. Так что перед произвольным танцем все запуталось окончательно. Первыми в разминке катались мы, все прошло очень хорошо, но по оценкам было видно, что этого может не хватить для победы. Никогда не забуду, как Кристофер Дин зашел после своего проката в раздевалку и поздравил меня. В этот момент я понял, что пока мы идем первыми. Я сидел в раздевалке, ждал оценок Оксаны и Жени. Как потом оказалось, у англичан было одно первое место, у нас три, у Оксаны с Женей – пять. Двое суток мы с Майей молчали. Настало полное опустошение. Масла в огонь подлил допинг-контроль. Объясню.
Удар держать я умел, но это была долгая пытка. Оксана пи́сать не спешила и продолжала свое вполне заслуженное веселье. Часа через четыре я наконец взял полагающуюся мне баночку и прошел в кабинку.
Сразу после своего проката я на нервах пошел пописать, не думая, что могу попасть на допинг-процедуру. И, конечно же, попал – во всех смыслах. Раньше хоть пиво давали, и это сокращало времяпровождение в комнате допинга, а тут одна вода, да еще сидящая прямо напротив тебя, постоянно хохочущая до икоты, Оксана Грищук с золотой медалью на шее, видимо, для лучшего мочеотделения.
Удар держать я умел, но это была долгая пытка. Оксана пи́сать не спешила и продолжала свое вполне заслуженное веселье. Часа через четыре я наконец взял полагающуюся мне баночку и прошел в кабинку.
Помимо унитаза, со мной в туалете находился допинг-офицер, который, глядя мне туда, настоятельно просил меня расслабиться. Я подумал, что для пущего расслабления он бы еще мог взять мой член в руку, ну чтобы я совсем расслабился.
Через двое суток меня стали посещать умные мысли. Я вдруг понял, что серебряными призерами Олимпийских игр мечтают стать 90 процентов населения планеты Земля. Если учесть, с какой болью в спине и стопе я тренировался и выступал, результат просто роскошен.
Процедура затянулась еще на два часа. Еще два часа веселых историй от Оксаны. Она разговаривала не со мной, а с допинг-офицерами и расслабляла их. Через два часа я, выпив всю пресную воду в Лиллехаммере, попросился в туалет. Я довел себя до такого состояния хотения, что мне были безразличны все медицинские работники этого стадиона. Главное было – не промазать и не облить допинг-офицера, на которого к тому времени я уже имел зуб. К счастью, все прошло гладко. Офицер ушел сухим, и я, счастливый, наконец-то поехал в Олимпийскую деревню.
Через двое суток меня стали посещать умные мысли. Я вдруг понял, что серебряными призерами Олимпийских игр мечтают стать 90 процентов населения планеты Земля. Если учесть, с какой болью в спине и стопе я тренировался и выступал, результат просто роскошен.
Памятуя о любовном Бермудском треугольнике, результат вообще уникален!
Ко мне вернулся Саша-оптимист, и мы с ним наконец-то напились. На следующий день мы сидели с моим другом, конькобежцем Андреем Бахваловым. После пятой рюмки я ему поведал про свои соревнования, и тут настал его черед рассказывать. Он собрал все мысли в кулак и сказал: «Саня, ты хоть знаешь, что ты сидишь с олимпийским чемпионом на 600 метров?» И через паузу: «Жалко только, такой дистанции нет». Андрюха разогнался на 1000-метровке до 600 лучше всех, а потом ноги сели. На трибуне, на старте, какой-то мудрец хлопнул пакетом, и они с напарником по забегу рванули. Пока сообразили, что к чему, полкатка пробежали. Когда стартанули второй раз, сил на всю 1000 уже не хватило.
Мы пропустили чемпионат мира и готовились ехать в ежегодный тур Тома Коллинза, в котором, как я уже заметил, в общей сложности мы побывали 10 раз. Несмотря на то что Том нас очень любил как пару, в деньгах мы прилично потеряли, зато остались одной из самых востребованных на Западе танцевальных пар.
Глава 23
Я – тренер
Моя тренерская работа началась с Навки и Морозова. Продолжилась с Ланг и Чернышевым. Потом ко мне перешел Роман Костомаров и образовалась пара Навка – Костомаров.
Я получал огромное удовольствие от тренерской работы, которая включала в себя множество видов деятельности. Это и создание идеи программ, и компоновка музыки, и разработка всевозможных упражнений для улучшения техники исполнения элементов и скольжения, и знакомство с психологией.
Я получал огромное удовольствие от тренерской работы, которая включала в себя множество видов деятельности. Это и создание идеи программ, и компоновка музыки, и разработка всевозможных упражнений для улучшения техники исполнения элементов и скольжения, и знакомство с психологией.
Работа непростая, но невероятно интересная. Если вы меня спросите, что для меня в приоритете: кататься самому или тренировать – я не смогу ответить однозначно. Когда ты спортсмен, ты – солдат, который должен следить за собой и быть по-хорошему эгоистом. Твое тело, твоя физическая форма – это инструмент для достижений. Тренер – это мозги, бесконечный мыслительный процесс.
Расскажу вам одну поучительную историю. У меня тренировалась очень способная девушка по имени Маккензи. Долго каталась без партнера. И вот я узнаю, что в Москве ищет партнершу высокий статный партнер, Виталий Новиков. Мы приглашаем его в Америку для просмотра. Всем всё понравилось, и Виталий остался тренироваться в Америке. Надо сказать, что Виталий и Роман были очень дружны. Виталий был известен в спортивных кругах под кличкой Парашютист. Рассказывают, что на одном из летних сборов, сильно отметив какое-то событие, он стоял на балконе пятого этажа, и ему срочно понадобилось перелезть по балкону из одного номера в другой. В дверь его, видимо, не пускали. Перелезая, он не справился и сорвался. Каким-то чудом он упал на хвойное дерево и остался жив. Получив серьезные травмы, он долгое время не катался, но потом вернулся в спорт. Поскольку с партнерами было всегда туго, он был приглашен семьей Маккензи в Штаты. Виталий с Ромой снимали совместные апартаменты.
Как-то раз в понедельник я отчетливо почувствовал запах спиртного от обоих спортсменов. Накануне вечером я расписывал план подготовки на неделю, и вот все коту под хвост. В бешенстве я выгнал их с тренировки и оштрафовал на сто долларов каждого, сказав, что без денег не пущу на лед. На следующий день они, понурив головы, отдали штраф и приступили к тренировкам. Я сказал, что каждый подобный случай будет штрафоваться в геометрической прогрессии, то есть 200, 400, 800 и т. д. Поскольку с деньгами у них было туго, Рома сказал: «Это жестоко». Я ответил: «Зато справедливо». Случаи повторялись. На отметке 800 все прекратилось. С тех пор они пахли только дорогим одеколоном. Кстати, на чемпионате мира я вложил эти деньги в конверт и вручил Роману со словами: «Надеюсь, ты все понял». Больше мы к этой теме не возвращались. Тренер должен быть еще и воспитателем. Где они брали деньги не ясно, но схема сработала.
На Олимпиаде 2002 года в Солт-Лейк-Сити Наоми и Петр стали десятыми, а Таня с Романом одиннадцатыми. У Тани с Ромой была одна из моих любимых программ под музыку Майкла Джексона и Джорджа Бенсона. Встретив в кулуарах мэра Москвы Юрия Михайловича Лужкова, я услышал от него фразу: «Послушай, Александр, я, конечно, дилетант, но, мне кажется, это было достойно первой тройки». Я в принципе был с ним согласен, но не стал ему рассказывать про существующую очередь в танцах на льду. На следующий сезон мы сделали очень интересный произвольный танец на музыку Питера Габриэля. Много связок нам придумала жена олимпийского чемпиона Вити Петренко, Нина Петренко. Они жили неподалеку. Отрабатывала программы с нами Татьяна Дручинина, чемпионка мира по художественной гимнастике и, по совместительству, жена Артура Дмитриева, двукратного олимпийского чемпиона в парном катании. Они тоже были нашими соседями. Команда была сумасшедшая.
После Олимпиады в Солт-Лейке ко мне попросился очень сильный российский одиночник Александр Абт. Я спросил: «Зачем тебе это? У тебя прекрасный тренер Рафаэль Арутюнян. Вы с ним как одно целое». Саша сказал: «Мне нужно что-то поменять. Хочу какого-то вызова. Не переживай из-за технических вещей, я тебе все расскажу. Мне нужны программы и мужская спина». Подумав пару дней, я дал согласие, и ни разу не пожалел об этом. Работать с Сашей было одно удовольствие. Потрясающе обученный, с невероятной харизмой, он катался лучше многих танцоров, а на показательных выступлениях все девушки выбрасывались на лед в надежде до него дотронуться. Мы сделали короткую программу – матросский танец «Яблочко». Сашка был очень органичен. Произвольная программа – «Болеро» Мориса Равеля. Главным в этом сезоне было включение в короткую программу четверного прыжка, а в произвольную – двух четверных. В те времена это было ультрасложно, только два человека могли это сделать – Ягудин и Плющенко.
Сначала мы катали макеты короткой программы. Макет – это когда ты катаешь программу со всеми элементами, кроме прыжков. Когда мы добились очень приличной физической кондиции, то стали добавлять туда прыжок за прыжком. Потом стали катать две короткие программы подряд. Сашка умирал, но делал. Произвольная давалась тяжелее. Но постепенно я стал чувствовать, что он набирает форму. Единственная загадка для меня была с четверным прыжком. Саша говорил: «Скоро увидишь». Мы уже катали программы со всеми элементами, но четверным даже не пахло. Приближались первые соревнования Skate America. Четверного нет и в помине. Я стал закручивать гайки. Перед одной из тренировок сказал ему: «Саша, сегодня занимаемся только четверным». Он согласился. После где-то десяти попыток на две ноги он пошел на следующую: она была на две ноги, но чуть приличней. Вдруг он заорал: «Все, Саша, он там!» Кто там, что там? Я так и не понял, но пришлось поверить, деваться было уже некуда.
И вот Skate America. Разминка перед короткой программой. Саша прыгает много красивых тройных тулупов. Мне на тот момент хотелось хотя бы на секундочку стать Рафаэлем Арутюняном, чтобы хоть что-то понимать. Объявляют Сашу. Я готов к позору, стою с умным видом. Он, проезжая мимо меня, говорит: «Сашок, смотри!» – и подмигнул. Музыка заиграла, Сашка включился. Едет с улыбкой, как на шоу, подъезжает к каскаду четыре – три и делает чистейший четверной тулуп с тройным тулупом в каскаде, и дальше все чисто. Становится первым, а там Ягудин и Жубер – два «монстра» одиночного катания. Я стал вспоминать свою молодость и вспомнил, что за всю свою жизнь в одиночном катании я выехал тройной тулуп чисто дважды, и оба раза на старте. Здесь то же самое, только четверной. Его величество адреналин, плюс старт – есть такая тема у спортсменов. В произвольной он пошел на два, впервые в карьере сделал чисто первый, второй чуть не докрутил и упал, потом все прилично сделал и занял, по-моему, второе место. Вообще тот сезон он катался хорошо. Я увидел своими глазами семь четверных прыжков (все на стартах).
Саша отобрался на чемпионат Европы и поехал делать визу в Нью-Йорк. Пробыл там пять часов и приехал раскататься перед дорогой, так как завтра был вылет. Он выглядел очень уставшим и, выйдя на лед, разминался шагами и вращениями. Потом вдруг, смотрю, заходит на тройной лутц, видимо, проверить себя перед дорогой, какой-то ленивый вылет и, как следствие, недокрут. Нога неестественно вывернулась и – разрыв связок голеностопа! До сих пор виню себя, что не отпустил его с тренировки на минуту раньше. Несчастный случай? Да, конечно, но тренер должен чувствовать такие моменты. В общем, Саша никуда не поехал и впоследствии завершил свою карьеру одиночника. Сейчас он работает тренером в Эстонии, мы остались добрыми друзьями.
На чемпионат Европы в Мальмё мы поехали с Таней и Ромой. Катались они прекрасно и впрыгнули на подиум. Третье место было заслуженным результатом после одиннадцатого на Олимпиаде. В отличном расположении духа мы вернулись домой и стали готовиться к чемпионату мира. Татьяна и Роман тренировались очень хорошо. Медаль европейского чемпионата окрылила их. Обе программы ребятам были по душе, и мы пытались их усилить. К чемпионату мира мы подошли в прекрасной форме. Нас очень радовал тот момент, что чемпионат проходил в США. Лететь было всего два часа, и вопрос акклиматизации остро не стоял. Начали турнир хорошо, с третьего места в обязательном танце. Поскольку мы были лишь второй российской парой, судьи не были к нам так благосклонны. В оригинальном танце мы откатились на четвертое место и, к сожалению, остались на том же четвертом месте в произвольном. Победителями стали канадцы Ше-Линн Бурн и Виктор Краац. Тренировала их на тот момент мой тренер Наталья Дубова. Вторыми стали Ирина Лобачева и Илья Авербух. Мы, честно говоря, очень ждали, когда же они наконец накатаются и займутся чем-то другим. Очень уж хотелось испытать на себе, что же такое, первая пара России.
Судьи всегда смотрели, кто же приехал первым номером от нашей необъятной страны. Они априори понимали, что номер один в России – это и уважение, и почет, и высокие баллы.
Поделиться книгой: