Вальпургиево проклятие

Это были вязкие запахи гнилой древесины и сырости, а также чего-то еще, абсолютно неразличимого для человеческого обоняния.

Мне было страшно предположить, но протухший «букет» наводил меня на ассоциацию органических разложений. Пройдя еще немного, мы поравнялись с уродливой дверью, и вот тогда-то запах стал совсем несносным. Мои глаза в мгновение покрылись едкой пеленой слез, и я изо всех сил сдерживался, чтобы не убежать прочь – подальше от этого гадливого места. Я не мог сделать ни вдоха. Богом клянусь, смрад исходил прямиком из этой комнаты.

Мы резко остановились, глубокое молчание воцарилось во всем доме. Я слышал свое тяжелое дыхание и тиканье старинных часов, находившихся где-то позади меня.

Я старался не показывать своего недоумения, но заметив, как искоса хозяйка поглядывает на злосчастную дверь, с трудом сглотнул вставший в горле ком. Казалось, что время остановилось навсегда.

Не знаю, что произошло в тот момент, разделяющий тонкие грани моих болезненных ощущений и восприятия происходящего, но в атмосфере дома что-то резко изменилось, и хозяйка как ни в чем не бывало продолжила свое размеренное повествование.

Роуз продолжала свой рассказ, а я намеренно перестал вникать в смысл ее слов. Все мои мысли были окутаны страшной тайной, которая по воле злого рока обрушилась на мою юную голову.

«Кто знает, – подумал я, пытаясь всячески усмирить свой разбушевавшийся не на шутку страх, – быть может, эта комната является старинной семейной реликвией, реставрация которой будет приравнена к кощунству».

Но как бы то ни было, мне хотелось скорее закончить разговор и ретироваться в спальню, чтобы наутро скоротечно покинуть владения. Ситуация с дверью и таинственное поведение старухи развеяли мои мечты о сказках и добрых волшебниках. В тот момент я понял, что не очень-то приятно иметь дело с человеком, скрывающим за дверью «скелетов».

Только я осмелился сообщить хозяйке о сильной усталости и желании как можно скорее отправиться ко сну, как вдруг она схватила мое запястье своей костлявой холодной рукой и взволнованно проговорила:

– Фрэнк, дорогой! Куда вы так торопитесь? – Выдержав незначительную паузу, она с улыбкой добавила: – У нас впереди еще долгая ночь…

В горле опять образовался мерзкий ком.

И на этот раз я тоже не смог ей отказать; гипнотический голос старухи и фантастический блеск в глазах фатально затуманили мое сознание.

6

По настоятельным просьбам хозяйки мы спустились в столовую.

– Фрэнк, могу я предложить вам вина? – довольно проговорила Роуз, задержав в правой руке непочатую бутыль.

– Ох, мисс, – со вздохом сказал я, – это очень любезно с вашей стороны, но, к сожалению, сегодня я воздержусь.

В моей голове роилась тысяча разных мыслей, и они все были направлены на отказ любого поступившего от хозяйки предложения. Всеми возможными способами я желал избежать общества старухи.

– Ну что вы, Фрэнк! – воскликнула хозяйка. – Неужели вы сможете заставить одинокую даму упиться великолепным вином в гордом одиночестве? В конце концов, не будьте таким бесчувственным!

Не дожидаясь моего ответа, хозяйка медленным шагом преодолела незначительное расстояние от стола до высокого серванта, изъяв оттуда пару изящных бокалов, которые минутой позже наполнила ярко-рубиновой жидкостью.

И даже на этот раз я не смог отказать ей… Подумав, что раз уж хозяин настоятельно желает разделить с тобой такой изыск, то отказываться нельзя ни в коем случае. Несмотря на мои внутренние опасения и новообразовавшееся отвращение ко всему происходящему, мне не хотелось выглядеть наглецом. Особенно после всего, что сделала для меня Роуз. Пускай мне и было неприятно общество хозяйки, но угрозы она представлять точно не могла. К тому же все мои внутренние сомнения были исключительно моей проблемой.

Мы подняли бокалы и, обменявшись взглядами, выпили за знакомство. Вопреки всем моим беспокойствам, вино оказалось просто чудесным. Стоило мне сделать один глоток, как насыщенно-пряный букет приятно отозвался у меня во рту.

– Вино просто великолепное! – восторженно объявил я. – Благодарю вас.

– Фрэнк, дорогой, все это такие пустяки! – Хозяйка неубедительным жестом отмахнулась от моих слов, после чего торжественно объявила: – Кстати, сегодня этой бутылке исполняется ровно сто пятьдесят лет. Выпьем за это!

Наши бокалы в очередной раз вспорхнули над столом. Я сделал щедрый глоток этого безупречного напитка и по настоятельным просьбам хозяйки присел на стул. Так уж получилось, что, сидя за длинным столом, мы с Роуз оказались по разные его стороны, аккурат напротив друг друга.

– Если мои суждения верны, то в наших краях вы впервые, так? – неожиданно заговорила хозяйка.

– Да, в Румынии я впервые, – вполголоса подтвердил я.

– Вот оно как! Позвольте спросить о ваших впечатлениях? И, в конце концов, расскажите, как же вас угораздило набрести на мое отдаленное жилище?

Вопрос застал меня врасплох. Мне не очень-то хотелось вспоминать события минувшего дня, но всем своим нутром я чувствовал, что неприятными впечатлениями мне все-таки придется поделиться с Роуз.

Проигнорировав оба вопроса хозяйки, я неспешно начал свой рассказ с самого начала.

Говорил я много, стараясь не упустить ключевых деталей. Моя история выстраивалась очень конструктивно и, неожиданно для меня, увлекательно. Я поведал хозяйке о том, как высадился с корабля и набрел на шайку бездомных детей, о том, как долго плутал по темноте извилистых переулков, как меня облапошили оба водителя и, в конце концов, о том, что несколько часов шел по темному лесу, пока не набрел на ее дом.

Проговорил я, наверное, с полчаса. Все это время хозяйка молча буравила меня заинтересованным взглядом, не задавая по ходу дела никаких вопросов. Когда я довел свой рассказ до финального конца, Роуз лишь понимающе кивнула головой.

– Для иностранца вы очень вежливы и терпеливы, что, на мой взгляд, достойно особого уважения. – Сделав глоток вина, она продолжила: – Не спорю, что на первый взгляд наш народ может показаться весьма специфичным, но если пожить среди них несколько лет, то замечаешь, что в глубине души они – добрейшие люди.

Между нами повисло глубокое молчание. Мы знали, что разговор еще не закончен.

Когда я рассказывал хозяйке о каламбуре сегодняшнего дня, то между делом не забыл рассказать про свое знакомство с одним чудаком, который между делом упомянул Вальпургиеву ночь.

Услышав, что из моих уст вылетело это словосочетание, хозяйка таинственным образом ухмыльнулось, но так ничего и не сказала.

Не буду скрывать, что меня это заинтриговало, поэтому, набравшись мужественности, я поинтересовался:

– Насколько я понимаю, сегодня какой-то особенный день?

– Особенная ночь, – с улыбкой поправила меня хозяйка.

– И что же в ней такого необычного?

– Вальпургиева ночь – это ежегодный праздник, который испокон веков отмечается народами Центральной и Западной Европы. В каждой стране название этого праздника интерпретируют по-своему, кто-то зовет его колдовской ночью, кто-то ведьминым костром, кто-то праздником весны, ну а мы, как большинство других стран, именуем его Вальпургиевой ночью.

– Этот праздник похож на Хэллоуин?

– И да, и нет, – уклончиво пролепетала Роуз, – оба праздника берут свое начало еще с незапамятной древности, но раз уж мы говорим о настоящем времени, то нынешнее отличие Хэллоуина от Вальпургиевой ночи состоит в том, что традиции вашего праздника видоизменились со временем, став исключительно поводом для веселых гуляний, а вот Вальпургиева ночь… – на последнем слове Роуз осторожно прочистила горло и отрешенно произнесла: – А с нашими традициями все иначе.

Я молча смотрел на хозяйку в надежде, что она перестанет говорить загадками и пояснит свои ответы.

– Я думаю, Фрэнк, что мне не стоит углубляться в историю Хэллоуина, потому что ничего нового вы от меня не услышите, но если вам интересно разузнать про Вальпургиеву ночь, то с радостью поделюсь с вами своими познаниями.

– Продолжайте.

Заглянув мне в глаза, хозяйка одобрительно кивнула.

– Свое название Вальпургиева ночь получила еще в 748 году. Святая Вальпурга – именно так звали женщину, в честь которой и было именовано всеми любимое празднество – приехала из Англии в Германию с добровольным желанием основать на выбранных землях монастырь.

Когда женщина умерла, то уже тогда пользовалась чрезвычайной популярностью, прославившись своими великими благодеяниями и добрыми намерениями. Столетие спустя ее имя почти позабылось, но одному айштадскому епископу пришло в голову восстановить церковь, а также монастырь в Хайденхайме. Но во время реставрации была потревожена могила Вальпургии, и как-то ночью епископ увидел перед собой ее рассерженный призрак. Впоследствии епископ распорядился перевезти останки покойной аббатисы в Айштадт, и случилось это первого мая.

Однако есть у празднества и обратная сторона, у которой нет святой предыстории. Считалось, что в ночь с тридцать первого апреля на первое мая на всех вершинах гор собирались ведьмы и колдуны, чтобы совершить ежегодный сатанинский шабаш и по возможности накликать на людей беды. Отношение местных жителей к ведьмам издавна было особое, потому что такая угроза заставляла людей разжигать защитные костры, чтобы отогнать от своих деревень дух нечистой силы и чары черной магии. Испокон веков ведьмы считались опаснейшими существами, и при первом же разоблачении их сжигали на костре без каких-либо разбирательств.

Подходя к символике с особой ответственностью, Вальпургиева ночь обратилась людям особенно важным днем… Днем, когда можно получить правдивые предсказания, предаться излюбленным гаданиям и разоблачить ведьму.

Наши края также не стали исключением, потому что здешний народ и по сей день относится к праздничным традициям с почетом и благоговейным трепетом. Ровно полтора века назад, когда еще не было портового города и прочих близлежащих поселков, была здесь одна-единственная деревня. Деревня простиралась в глубине здешнего леса и носила название Висгрь.

В этой деревне жила одна молодая красивая женщина: на ноги поднимала даже того, кто уже без пяти минут лежал в могиле.

Помимо своей неземной красоты, женщина обладала особенным талантом – знахарством. Ее часто можно было встретить в этих лесах, где она пополняла запасы трав для варки лечебных отваров и изготовления порошков.

Женщину звали Эльза. Все знали, что живет она в отшельничестве и никого из родных у нее нет. Она была очень добросердечным человеком, так как безвозмездно помогала деревенским жителям и ни копейки не брала за свою помощь.

На протяжении долгих лет женщина пребывала в почетном статусе единственного, незаменимого лекаря. Из года в год она лечила людей, и вся деревня была ей за это очень благодарна. Эльза была немногословной и скромной, поэтому никто и не знал, как давно она поселилась в здешних лесах, а лично спросить об этом женщину никто не решался. Но даже несмотря на отсутствие, казалось бы, такой важной информации, люди были счастливы, что в любой момент могут обратиться за помощью к такому хорошему человеку, как Эльза.

Проходили годы, миновали декады, а Эльза по-прежнему жила в своей хижине и занималась знахарством.

За помощью к Эльзе обращалась вся молодая часть поселения, а вот старожилы – никогда. Они уверяли, что Эльза является самой настоящей потомственной ведьмой, которая живет в здешних краях уже много сотен лет, поддерживая свою молодость ведовством и приношениями. Людям всласть было послушать эти истории, но всерьез их, конечно же, никто воспринимать и не думал, так как врачей в наших округах отродясь не было, а терять такого человека никак нельзя.

Но все это продолжалось недолго.

Проходили десятилетия, старые поколения сменялись новыми.

До подросшей молодежи, прожившей с Эльзой бок о бок на протяжении долгих лет, стало доходить, что суеверные предсказания их бабушек сбываются. Проходили годы, а лица деревенских жителей все пуще застилала пелена возраста, вырисовывая под глазами новые сеточки морщин. Люди стали замечать неладное, выговаривая друг другу свои опасения: «Почему все мы шагаем под стать времени, а на лице у Эльзы не выступило ни одной морщинки?» Единственными изменениями, постигшими ее облик, стали мрачный взгляд и сильная худоба. Смотря на нее со стороны, можно было предположить, что несчастная уже много лет предается глубокому горю и намеренно отказывается от пищи.

Время шло, а дурная репутация Эльзы подкашивалась все больше и больше, подкрепляясь скверными слухами и обвинениями со стороны деревенских старожилов. Разговоры о ее нечестивости и крепкой связи с темными силами стали распространенными среди молодых людей, а спустя год уже каждый ребенок был напуган сказкой о том, что на лесной опушке живет злобная ведьма.

Многие люди понимали, что если Эльза и является ведьмой, то зла деревне она уж точно не приносит. Взрослые люди поклялись не влезать в ее жизнь взамен на то, что она не влезает в их. Но были и те, кто настойчиво мешал женщине жить. В основном это были компании жестоких подростков и заскучавших бездельников.

От их налетов бедняге Эльзе не было никакого покоя, потому что запугивали женщину изо дня в день. Ей выбивали стекла, устраивали мелкие поджоги и портили огороды, но хуже всего были пугающие синяки на ее теле, оставленные набегами задиристых детей, которые беспощадно закидывали ее камнями и кричали: «Ведьма! Ведьма!» В конце концов женщина полностью предалась отшельничеству, выходя из дома только ночью, когда в лесу никого нет.

Со временем Эльзу и вовсе перестали замечать, а ее отсутствие отвернуло интерес у всех местных забияк. Можно сказать, что на какое-то время женщину наконец-то оставили в покое. Но как бы то ни было, каждый деревенский знал, что после всего добра, что сделала для них Эльза, вряд ли она так просто сможет простить их предательскую жестокость и издевки. И стар, и млад – абсолютно каждый житель деревни засыпал с тревожной мыслью о том, что ведьмы испокон веков славятся своей мстительностью и злопамятством.

Наступил апрель, и все шло своим привычным чередом, а до излюбленных Вальпургиевых гуляний оставались считаные дни.

Прошел ровно год с тех пор, как Эльзу никто не видел. Ходило множество предположений о ее сложившейся судьбе: кто-то поговаривал, что женщина не смогла пережить изгнания и навсегда покинула эти края, некоторые предполагали, что она по-прежнему продолжает вести затворничество и выходит из дома только ночью, а некоторые, что она и вовсе умерла. В любом случае, люди надеялись, что ужасный конфликт навсегда исчерпан и Эльза никогда не нарушит размеренную жизнь местных жителей. Но, несмотря на распускаемые слухи, люди испытывали благоговейный трепет перед Эльзой, ибо знали, на какие вещи способна эта женщина.

Накануне праздника, когда люди уже вовсю вели подготовку к грядущему торжеству, в деревню пришла настоящая беда: внезапно стали пропадать дети. Один за другим они уходили и не возвращались домой. Пропало семь девочек и пять мальчиков возраста пяти-семи лет.

В деревне воцарилась настоящая паника: люди позабыли про все предпраздничные хлопоты и общими усилиями стали организовывать поисковые группы. По несколько раз на дню крестьяне ходили в лес, а обезумевшие от горя родители ночи напролет бороздили лесные окрестности и звали своих малышей. Но только усердные поиски не давали никаких результатов. Пропавшие дети как в воду канули. Не было ни малейшей наводки на то, что с ними стало и где их искать. Взволнованные родители стали запирать своих детишек дома, не сводя с них пристальных глаз. Вместо долгожданного праздничного переполоха и традиционных гуляний все жители были убиты горем и только и делали, что искали пропавших детей.

***

Вечером тридцатого апреля все бабки-знахарки, по устоям старых традиций, отправляются в чащу леса, чтобы на год вперед запастись пучками чудодейственной травы. Считалось, что вся растительность, собранная в этот день, обладает магическими и целебными свойствами. Женщины собирались с вечера тридцатого апреля и на всю ночь уходили в самую глубь леса, чтобы наутро возвратиться с полной корзиной добротного урожая на грядущий год.

Но в этом году никакого урожая собрать не удалось.

Люди были растерзаны горем, а в лес смогли отправиться лишь единицы. Но даже эти смельчаки принеслись из леса с криками, неся жителям ужасные вести. За один-единственный вечер жизнь крестьян перевернулась чудовищным образом. Отныне людей не интересовал добротный урожай с лесного погоста.

Их интересовала свежая кровь обидчика.

Не прошло и двух часов после ухода знахарок, как до людей стали доноситься истошные вопли и громкие рыдания, доносящиеся из дремучей чащи. Люди поняли: случилось что-то ужасное.

Не успели женщины вбежать в деревню, а дурная весть уже облетела все дома. Не медля люди вышли на главную площадь и стали смиренно ждать, когда в главные ворота вбегут потрясенные знахарки.

Как только запыхавшиеся женщины поведали жителям о страшном горе, обрушившемся на деревню, люди в смятении стали решать, как им поступить.

Во время захода в темный лес знахарки нечаянно набрели на незнакомый погреб, из которого доносился ужасающий запах гнилого мяса, что сию же секунду навело на женщин дурное предчувствие. Внезапно они вспомнили о пропавших накануне детях.

Они отворили незапертую крышку, и их чудовищные предположения подтвердились: на дне ямы они застали двенадцать обезображенных трупов. Семь девочек и пять мальчиков, пропавших накануне.

Не углубляясь в подробности, люди в сию же секунду поняли, что к чему. Они вооружились вилами, факелами, топорами и пошли всей деревней к дому Эльзы. Разъяренная ватага крестьян неслась по лесу и осыпала чернокнижницу проклятиями.

Убитые горем матери рыдали навзрыд, а отцы предвкушали кровавое возмездие.

***

Когда люди окружили хижину Эльзы, в лесу уже сгустились зловещие сумерки. А это могло означать только одно: скоро Эльза выйдет из дома, и тогда деревенские жители смогут совершить расправу над кровожадной обидчицей.

Крестьяне полностью оцепили ее дом, пытаясь всеми отчаянными способами вызволить из хижины женщину. Мужчины со страшными гортанными надрывами всаживали в ее жилище топоры, желая разворотить прочную древесину, разбивали стекла и ворошили аккуратно прополотые огороды.

Но несмотря на чудовищные усилия крестьян, хозяйка лесной хижины не желала показываться. Не в силах сдерживать свою ярость и жажду возмездия, люди стали выламывать массивную дубовую дверь.

Разъяренной ватагой они вломились в жилище ведьмы и застали ее обнаженное тело на полу.

Она распласталась в очерченном кровью круге, корчась в непостижимо чудовищных муках агонии: тело извивалось в болезненных судорогах, которые полностью захватили власть над ее испускающей дух плотью.

С ног до головы ее обрамляли ужасные кровоточащие подтеки и набухшие вены. Практически все участки кожи женщины были усеяны отвратительными губчатыми язвами, которые и были источником тошнотворного зловония.

Эльза умирала от проказы.

Перекошенное лицо и неестественно выгнутые пальцы, пытающиеся ухватиться за невидимые выступы, с усилием впивались в расщелины дощатого пола, оставляя на его поверхности новые обломки ногтей и кусочки сорванной плоти.

На месте ее выразительных зеленых глаз зияли две пустые глазницы, из которых вываливались глазные яблоки и свисающие склизкие мышцы. Истекающие обильным потоком ссадины обрамляли ее худощавое лицо бордовым контуром свежей крови. Отныне ее облик имел богобоязненный и страшный вид. От прекрасной девушки, чья красота влюбляла в себя все мужские взгляды, осталось лишь далекое воспоминание…

Вся комната была заставлена чуждой символикой, наполняя помещение дьявольской атмосферой. Развешанные венички диковинной травы и поставленные вокруг алтаря массивные свечи раскрывали людям всю правду ее богомерзкого ремесла. В комнате был резкий запах опиума, перемежающегося с тошнотворным смрадом органических разложений. Но то, что мгновением позже приковало наибольшее внимание крестьян, стало роковым: в правом углу комнаты громоздилась глубокая ониксовая чаша, до краев заполненная извилисто-кровяным сгустком, в котором даже с приличного расстояния проглядывалось активное копошение жирных опарышей. Как выяснилось позже, инородная кровянистая масса была извлеченными детскими внутренностями, которые ведьма использовала в качестве ритуального подношения.

Крестьяне тут же принялись обыскивать хижину, вынося каждый угол и перерывая каждый закоулок, пересекая просторы дома до тех пор, пока из соседней комнаты их уши не пронзил душераздирающий женский вопль.

Когда все крестьяне сбежались на звук отчаянного зова, то увидели, что на полу лежала оскверненная плоть маленькой девочки.

Все близлежащее пространство было обставлено деревянными сосудами, куда обильными потоками стекала кровь невинной. У девочки точно так же отсутствовали глаза, а из зияющих пустотой впадин вываливалась зловонная черная жижа, своим видом напоминающая болотную глину.