Пересечение душ – Хеппи-энд

– Ты хочешь, чтобы я тебе его отдал?

Ева стаяла с вытянутой рукой.

– Давай я тебе все расскажу. Мы во всем разберемся. И только после этого я отдам тебе ключ.

Ева молча опустила руку и тихо спросила:

– Чай будешь?

– Да, хотя лучше кофе.

Ева насыпала по ложке растворимого кофе в две большие чашки и залила кипятком.

– Я хочу знать все! Кто ты такой? – она сделал акцент на каждом слове.

– Если ты хочешь узнать все, то лучше начать с самого начала. И со временем мы дойдем до того места, когда я расскажу о себе.

– Хорошо, – печально выдохнула Ева и глотнула из чашки.

С момента прихода парня Ева не показала ни одной эмоции. Ее лицо превратилось в белую фаянсовую маску с желтоватым отливом. Алану даже показалось, что прядь волос на ее голове поседела. Но он все же надеялся, что это отблеск света.

– Началось все полтора года назад. Ты жила со своими родителями: Викторией и Аланом.

– Откуда ты все это знаешь? – перебила его девушка.

– Я расскажу об этом. Но чуть позже. Вот… У тебя не было подруг. Ты была скромной домашней девушкой, предпочитающей проводить время с родителями, нежели с друзьями. Но были однокурсницы, с которыми ты вместе училась в Экономическом колледже. 22 января 2015-го года, когда тебе исполнилось двадцать два года, твои однокурсницы, вдохновившись этими магическими двойками, потащили тебя в бар, чтобы отметить твой День рождения.

Алан сделал пару глотков кофе и продолжил:

– В том же баре ты познакомилась с парнем по имени Дин Мюллер.

– Дин? – перебила Ева, – Вчера я кое-что вспомнила. Точнее, это было словно видение. Я вспомнила парня с рыжими волосами, похожего на того, что приходил ко мне на работу, а потом приставал ко мне в парке в тот день…

– Да. Это именно тот парень. Позволь я продолжу. С ним ты не сразу нашла общий язык, потому что…

– Потому что он напыщенный, избалованный мальчик, которому все достается благодаря родителям, хоть его и заставили учиться в обычном колледже, – произнесла Ева, будто в трансе. – Кажется, я это вспомнила.

В этот момент Еву посетило еще одно видение. Она вспомнила, что сидела в каком-то баре. Вокруг толпились парни и девушки. Бесконечная суета раздражала ее, но поделать она ничего не могла. Перед ней стоял бокал с каким-то противным напитком. Ева один раз отхлебнула и больше не стала.

К ней подошел парень с рыжими волосами. Дорогие коричневые туфли, темно-синие джинсы, белая рубашка не застегнутая на последние две пуговицы на вороте. Ева видела часть его волосатой груди. Он представился Дином.

– Привет, красотка. Потанцуем? – произнес Дин и подмигнул.

Еву передернуло. Парень был сильно пьян и разговаривал слишком громко. Ева мельком взглянула на туфли. На одной туфле шнурки были завязаны бантиком. На другой – узлом. Она больше не смотрела ему в лицо. Она смотрела вниз: «Узел».

Ева вернулась в реальность, где сидела на кухне напротив Алана.

– Да. Он сын Эдварда Мюллера, владельца сети отелей в Нороне, Наане и Дорогоне. Но мы немного отвлеклись. Я быстро расскажу. Он несколько раз приходил к вам домой и произвел прекрасное впечатление на твою мать, – произнес Алан, и Ева тут же вспомнила, как десятки раз отказывала Дину, а тот постоянно приглашал ее на свидания, стоя на пороге их дома. – А отцу твоему он совсем не понравился. Твой отец был обычным автоэлектриком и не любил тех, кто не работает руками.

– Автоэлектриком? – с вызовов произнесла девушка.

Но Алан сделал вид, что этого не заметил и продолжил:

– В итоге ты все-таки начала встречаться с Дином. Не знаю, как он смог добиться твоего внимания – нам он об этом не сказал ни слова, – Ева открыла рот, но Алан ее остановил, выставив руку и растопырив пальцы. – Все скоро узнаешь. Так вот, отец Дина живет в трехэтажном особняке в пригороде Норона, куда несколько раз приглашал вас всей семьей в гости. На тот момент он уже был разведен и…

Алан остановился, собираясь с мыслями, затем сделал несколько больших глотков кофе, осушив чашку, и жестом попросил налить еще.

– Между твоей мамой и мистером Мюллером что-то произошло. Видимо какая-то искра. Никто точно не знает. Виктория, твоя мать, мало что упоминала об этом. 31-го октября Эдвард Мюллер устроил что-то вроде вечеринки в честь Хэллоуина и пригласил туда вас. Дин в тот день собирался…

– Сделать мне предложение. Я вспомнила, – воскликнула Ева, – Это он все затеял, хотя сам ненавидит Хэллоуин и все, что с ним связано. Но он решил, что это отличный план: собрать кучу влиятельных и известных друзей своего отца и при них сделать мне предложение. Он всегда любил все делать с размахом.

Ева всхлипнула. Ее глаза задергались, а руки затряслись. По ее щекам потекли слезы. Она сидела с безжизненным лицом и плакала. Спустя пару минут она успокоилась и, вытерев лицо полотенцем, продолжила:

– Отец не хотел туда ехать. Ему не нравились ни Эдвард, ни Дин… Да и мне тоже, – произнесла она про себя и продолжила: – Еще и погода была хуже некуда. Дождь лил весь день. Но мама сказала отцу, что это нужно для меня. Она знала, что Дин сделает мне предложение. Она очень этого хотела! А мне… мне хотелось посмотреть на других людей. Я думала, что это будет карнавал, что все мы будем в костюмах. Что мы будем изображать различных монстров, ведьм и вампиров. Мы всегда на Хэллоуин наряжались с папой в вампиров. Я мазала ему лицо полупрофессиональным гримом – мне-то самой это не надо. Я и так всегда бледная. Он надевал черный костюм и шляпу, тоже черную. А я надевала пышное черное платье. Мы брали вставные челюсти с клыками и ходили так почти с утра до вечера каждое тридцать первое октября. Я уговорила отца, и мы с ним нарядились в вампиров. О чем я только думала, – Ева схватилась руками за лицо, но так и не заплакала. – Я-то просто была в черном платье, а он с белым, как мел, лицом. Ладно, хоть челюсти не стал вставлять и шляпу забыл. Мама сильно с ним из-за этого ругалась. Говорила, что он ведет себя как ребенок и все такое. Я думала, что там все будут в костюмах. А там были одни снобы.

Ева встала и зашагала по кухне. Она хотела плакать, но не могла. Что-то в ней сломалось. Она снова села посмотрела в глаза Алану, как будто ища в нем поддержку. «Нужно выговориться, нужно закончить это».

– Я хотела сказать, что он не виноват. Что это я попросила его надеть тот дурацкий черный костюм и вымазала лицо гримом. Но я не смогла. Родители ругались… а потом мы поехали, – Ева положила ладони на стол и растопырила пальцы, потому что не знала, куда деть руки. – Когда мы приехали, то мама даже не подходила к отцу. Она ходила по дому, разговаривала с гостями, шутила. А папа… он был совсем один в этом наряде. Дин мне не давал даже подойти к нему: постоянно куда-то меня уводил. А над папой все подшучивали. Перешептывались. А я бросила его там одного. Он сидел и пил. А потом Дин сделал мне предложение, и я сказала «да». Сама не знаю, зачем я это сделала. Я ведь его даже не любила! Спустя какое-то время я зашла на кухню. Даже не знаю, что я там искала. А там стояли мама и Эдвард. Они целовались.

Ева замолчала. Она опустила голову, держа руки на столе. Она, наверное, могла сидеть так несколько часов, но Алан нарушил тишину:

– Как ты?

– Я? – отозвалась, как будто сонным голосом, Ева. – Как я? Наверное, никак. Ведь, это я во всем виновата. Это я настояла, чтобы мы поехали. А потом попросила его отвезти меня домой. Я ему рассказала в дороге, что мама целовалась с другим мужчиной. Из-за этого он потерял управление и попал в аварию.

– Нет! – настойчиво произнес Алан. – Ты ни в чем не виновата. Ты не виновата в том, что он сел за руль в нетрезвом состоянии. Ты не виновата в том, что он не пристегнулся. Это не твоя вина, что было темно, и шел дождь. Черный внедорожник просто вылетел на встречную полосу. На ту полосу, по которой в тот момент ехали именно вы. Это всего лишь стечение обстоятельств. Если бы твой отец не увел машину резко влево, вы бы оба погибли. Он пожертвовал собой, чтобы спасти тебя. Но, опять же повторюсь, ты в этом не виновата.

– Может быть. Но от этого мне не легче. Лучше бы я погибла вместе с ним, чем снова переживать все… – она тихо всхлипнула и замолчала.

Спустя пару минут Алан аккуратно спросил:

– Что ты еще помнишь?

– Не знаю точно. Я не могу сказать, что я это именно помню. Скорее просто знаю. Какие-то кусочки, как будто, другой жизни. Будто видела все это в каком-то фильме, но не помню ни сюжета, ни названия, ни имен актеров. Но я не могу их никак связать, с моей настоящей жизнью.

– Дело в том, что и те воспоминания и то, что происходит сейчас – это и есть твоя настоящая жизнь. Тебе просто нужно принять эти воспоминания. Ты должна пережить это. Переболеть этим. Этим воспоминаниям необходимо пройти через тебя, и в конечном итоге они перестанут терзать тебя. Так должно было произойти с самого начала. Но ты не смогла принять действительность, и твой мозг абстрагировался от объективной реальности, исключив некоторых действующих лиц из твоей жизни.

– Ты психолог? – спросила Ева глядя ему прямо в глаза.

– Вроде того, – ответил парень. – К этому мы еще вернемся. Расскажи, что было после той аварии? Ты помнишь что-нибудь?

– Отрывками. Я помню подготовку к похоронам. Но сами похороны не могу вспомнить. Я помню разговор с матерью. Хотя я даже не знаю, как она выглядит. Это было спустя пару недель после смерти отца. Она сказала, что хочет выйти замуж, – Ева посмотрела на Алана, ища поддержки, но тот казался холоднее асфальта ноябрьским утром. – Я убежала из дома. Я долго бродила по улицам. Просто шла куда-то. Вокруг ездили машины, ходили люди, собаки. Мне было плохо. Я больше не хотела даже видеть мать. Потом я вернулась домой, а там была какая-то женщина. У нас дома, на кухне, сидела какая-то женщина. Невольно я закричала. У меня случилась истерика. Я никак не могла остановиться. И тогда она ушла. В доме было полно чужих вещей, которые я собрала в коробку и выкинула. В тот же день появился Анолаккард. Хотя тогда мне казалось, что он был там всегда.

– А сейчас? Ты понимаешь, что это просто твоя фантазия? Анолаккард – это проекция твоего отца. Воспоминания о нем, как и о твоей матери, твой мозг заблокировал где-то далеко в структурах бессознательного. Но ты не могла жить без отца. Ты его слишком любила, чтобы просто забыть. Вот твой мозг и воссоздал его в облике бледного мужчины в черном костюме. Именно в таком виде ты его и видела в последние часы перед аварией.

– Кажется, я понимаю, – ответила Ева, хотя ее лицо выражало полнейшую растерянность.

– Можно я загляну в комнату твоих родителей? То есть в ту, где жил Анолаккард.

– Да, конечно, – ответила Ева, рассеяно глядя сквозь парня.

Алан удалился и вернулся через пару минут. В руках он держал большую коробку.

– Вот коробка, в которую ты собрала «чужие вещи». Это та коробка, которую ты якобы выкинула.

Ева открыла рот, чтобы запротестовать, но Алан ее тут же перебил:

– Я не пытаюсь тебя обвинить во вранье. Я знаю, ты внушила себе, что избавилась от этих вещей. Но на самом деле ты их просто убрала в шкаф и больше туда никогда не заглядывала.

Ева уже ничему не удивлялась, а просто молча слушала, пытаясь хоть как-то все это осознать. Парень поставил коробку и достал оттуда большую рамку с фотографией:

– Вот, посмотри.

Ева взяла рамку и вздрогнула от удивления. В центре фото стояла сама Ева, только на несколько лет моложе, в черном пышном платье. Слева она увидела мужчину с выбеленным лицом в черном потрепанном костюме. А справа стояла стройная женщина лет 38 в прямом зеленом платье. Ева всмотрелась в ее загорелое подтянутое лицо. Эти каштановые волосы до плеч, голубые глаза за прямоугольными линзами очков, родинка над губой – все это было ей до боли знакомо.

– Тут я, папа и та женщина, что была в моей квартире, когда я вернулась после долгой прогулки. Это ведь не просто так? Скажи мне, это она? Это моя мать? – сказала Ева, и глаза ее как будто прояснились.

– Да, Ева, это она. Это твоя мать – Виктория Кадорк. Ты на нее тогда очень разозлилась. Больше себя в смерти отца ты винила только мать. Поэтому твой мозг полностью исключил ее из воспоминаний.

– Я… я уже поняла. Это из-за нее мы тогда уехали. А потом она заявила, что хочет выйти замуж за другого. Ведь прошло всего несколько недель, а может даже дней! Она никогда не была счастлива с отцом. Почему они не разошлись раньше? Это все я…

Ева замолчала, она устала плакать, устала злиться, она даже больше не могла обижаться на мать, да и себя винить она тоже устала. Она устала прятать воспоминания где-то внутри себя. А еще больше она устала все это вспоминать. Теперь она мечтало только об одном: выяснить все и закрыть этот вопрос раз и навсегда.

– Это все уже не важно, – сказала Ева с наигранной легкостью. Но откуда ты узнал, что коробка в шкафу?

– Твоя мама рассказала. Когда она поняла, что ты не помнишь ее, то просто ушла. Ты ее так сильно напугала, что она не могла оставаться дома. Не знаю, какие отношения у них были тогда с Эдвардом Мюллером, но она пошла к нему. Она и сейчас живет в его особняке. Кстати, они так и не поженились, если тебе это важно, – Ева отрицательно покачала головой, но на душе у нее стало чуточку теплее. – Ждут твоего согласия. Твоя мама беспокоилась о тебе. Она хотела, чтобы тобой занялись профессионалы, но не решалась отдать тебя на реабилитацию в клинику. Поэтому она обратилась к нам, а мистер Мюллер всячески помогал. Мы решили, что тебя надо чем-то занять. Лучше всего работой. Эдвард Мюллер попросил своего старого друга, который ему что-то задолжал, взять тебя на работу на самых невероятных условиях.

– Кто мы? – в который раз спросила Ева.

– Все по порядку, Ева. Ты скоро все узнаешь, – сказал Алан спокойно, – Эдвард обратился к мистеру Уайту, и тот взял тебя на работу на особых условиях. Сразу после аварии ты начала тяжело переносить дождь. А после того случая, когда приняла мать за постороннюю женщину, вообще перестала выходить из дома в дождливую погоду. Его об этом предупредили и еще о многом. Ты помнишь, как ты устроилась туда?

– Я помню, что мне позвонили. Я не брала трубку. Потом звонили еще и еще. Я все же ответила. Это был мистер Уайт. Он предложил мне работу. Наговорил что-то про какую-то акцию. Что мою анкету нашли на сайте вакансий, хотя я не помню, чтобы я что-то там размещала. Он предложил хорошие деньги и возможность не работать в любой день, когда мне захочется. Это было странно, но заманчиво. Мне не очень хотелось работать именно в том отделении. Меня слегка пугало ржавое колесо обозрения, возвышавшееся над парком напротив «Посылок». Но мистер Уайт еще раз напомнил, что я могу не работать в дождь, и меня это подкупило. Я решила попробовать.

– Да, это мы попросили, чтобы тебя устроили в отделении напротив колеса. Мы знали, что это самое близкое и нейтральное воспоминание к трагедии. В отчете полиции говорится о том, что ты упоминало колесо. Что ты его увидела вдалеке перед самой аварией. Мы подумали, что постоянное пребывание рядом с ним может натолкнуть тебя на воспоминания. Этого не произошло, но с чего-то надо было начать.

– Так, кто мы, Алан? Точнее, кто ты и как мне тебя звать?

– В прошлом году я окончил Норонский Медицинский Университет. Я учился там на отделении психиатрии, – ответил Алан. – И меня сразу взяли в «Интегро». Это медицинский центр, где разработали новое направление в психиатрии: конструкционный бихевиоризм. Доктор Стоун, основатель центра, в редких случаях принимает пациентов в клинике. Основная деятельность центра заключается в том, чтобы изучать и восстанавливать психическое здоровье в максимально удобной и приятной для пациентов среде.

– То есть путем обмана? – прямо спросила Ева.

– Путем плавного извлечения пациента из кокона подсознательных блоков и барьеров в объективную реальность. Чаще всего приходится опускать или завуалировать некоторые подробности нашего вмешательства во благо пациента.

– Ты говоришь, как робот. Вас там программируют? – спросила Ева без намека на юмор.

– Вообще-то я и сам считаю такие методы несколько категоричными. Но если цель оправдывает средства… – Алан поднес кулак к лицу и потер правый глаз: сильно сказывалась усталость. – На самом деле мне сразу не понравилась эта идея, но доктор Стоун настоял на том, что только так можно помочь тебе. А так как я лучше всего подходил по возрасту (все сотрудники там намного старше), то было решено, что эту роль возьму на себя я.

– Роль обманщика, ты имеешь в виду? – с горечью произнесла девушка.

– Я понимаю твои чувства…

– Серьезно? Ты можешь понять, что я чувствую? Ты когда-нибудь был обманут человеком, который был тебе безумно дорог? Тем, кого ты, возможно, любил?

– Мне тоже это давалось нелегко. Я к тебе испытывал самые настоящие…

– Нет, – оборвала его Ева, – я не хочу этого слышать!

– Хорошо. Я могу уйти, если хочешь. Мне кажется, ты уже пришла в себя. Остальное могут рассказать в центре. Я направлю тебя к доктору Стоуну, – произнес Алан с заботой.

– Нет, – возразила Ева. – Я хочу услышать это от тебя.

– Хорошо. Я там проработал несколько месяцев и тут такая возможность. Прости. Я тогда думал только о карьере. Только о работе. Такая возможность: получить огромный опыт на практике. Идея была в том, чтобы я познакомился с тобой и завязал отношения. Тогда еще точно не было понятно, какие именно отношения. Но основная суть заключалась в том, чтобы проводить с тобой как можно больше времени, периодически погружая в стрессовые ситуации, так или иначе связанные с катастрофой. Мне придумали легенду…

– Что ты работаешь в автосервисе?

– Да, но об этом чуть позже. Твоя мама рассказала все о твоем отце. И мы постарались сделать меня максимально похожим на него.

– Сделать человека, который прикидывается моим парнем, максимально похожим на моего отца? Чья эта извращенная идея?

– Наша. Твоя мама рассказала, что ты очень любила отца, и мы решили, что это должно сработать. Кстати, это довольно естественно, что человек подбирает на роль объекта страсти личность максимально похожую на своего родителя. Но не будем сейчас об этом. Твой отец курил. И мне тоже пришлось закурить. Точнее вспомнить, как это делается. Я курил какое-то время в школе, но потом бросил. Твоя мать дала мне ту зажигалку с драконом, чтобы я максимально был похож на твоего отца. Он вообще любил все, что связано с драконами, – парень взял с подоконника пепельницу в форме огнедышащего змея, – ну, и вампирами, – он еще раз указал на фотографию.

– Я уже поняла, что зажигалка принадлежала моему отцу. Но что она делала там в парке?

– Я и до этого дойду. Раз уж на то пошло, я все тебе расскажу. Но по порядку. Так вот, я начал опять курить, чтобы быть на него похожим. Взял его имя. Твоя мама также сообщила, что твой отец работал автоэлектриком. Пришлось подключить Нитеша.

– Он тоже психолог или психиатр, или как вы там себя называете? – с вызовом спросила Ева.

– Нет. У него с этим не сложилось. Мы вместе учились в школе. А затем в университете. Но он так и не закончил. Ему все это не нравилось. Его отец, успешный хирург в Дорогоне, настоял на том, чтобы тот пошел учиться в медицинский университет. Нитеш не знал, какое направление выбрать и пошел вместе со мной на отделение психиатрии. Но очень быстро к этому остыл. В итоге он занял у отца денег и открыл свой сервис. Машины оказались ему ближе, чем люди. Не смотря на всю его харизму, общительность и доброту.

– И он тебя устроил в сервис электриком?

– Не совсем так. Электрикой я там точно не занимался, – произнес Алан надменно, но умерил тон. – Меня не тянет к физическому труду, так что я бы предпочел там вообще не появляться. Но мы решили, что в дни, когда не идет дождь, и когда я по легенде работаю, я должен находиться в сервисе. Так я и делал на случай, если бы ты решила меня проверить или попросить кого-нибудь это сделать. Так и случилось, когда ты пришла ко мне перед поездкой в Наан.

– А наше знакомство? Оно тоже спланировано? – спросила Ева и встала из-за стола, чтобы размять ноги.

– Да. Я давно мечтал о той книге и подумал, что будет идеально заказать ее через службу доставки, где работала ты.

– Зачем тебе вообще понадобилась книга какого-то конструктора?

– Не какого-то, а великого. Он с самого детства страдает аутизмом Аспергера. Ему тяжело дается общение с людьми, но его идеи, его мозг, его мысли – это нечто! – вдохновленно произнес Алан. – Эту книгу он написал сам. Там вся его история, все, что он думает и чем живет.

Ева снова села напротив него и с легкой, почти незаметной, улыбкой заметила:

– Для тебя это так важно?

– Да, – смутился Алан, – но не сейчас. Сейчас речь о другом. Первая наша встреча прошла неважно, да я ни на что и не рассчитывал. Это было просто знакомство с пац… – он осекся, – с тобой. Мне нужно было посмотреть на тебя. Понять твои чувства… эмоции… характер. Оказалось все в точности, как говорила твоя мама.

– А что она говорила?