Мастер многоходовок

– Проблема в том, что… – Марьям вздохнула, – У меня некрасивое тело.

– Какой-то явный дефект, шрамы, ожоги…

– Просто… оно некрасивое. Если нет выхода, я надену эти доспехи, когда выйду на арену, но, пожалуйста, могу я тренироваться в своём платье?

– Подожди, – Произнёс наставник, – В платье не слишком хорошо видно фигуру. Ты боишься показать своё тело из-за того, что оно некрасивое или из-за того, что оно слишком красивое, но ты хочешь это скрыть?

– Я не соврала. Моё тело действительно некрасиво.

Наставник вздохнул, не зная, как помочь девушке в этой ситуации и не представляя, чем он мог бы её подбодрить.

– Просто выживи в первом бою, хорошо? Если организаторы и публика увидят какие-то явные внешние дефекты, но красивый бой – доспехи тебе заменят. Не обращай внимания на первое впечатление публики – оно быстро меняется в зависимости от того, как ты обращаешься с мечом.

До вечера Марьям тренировалась в платье, а ближе к ночи рассматривала эти «доспехи». Да у неё ночная рубашка выглядела приличнее! Ей было стыдно показывать своё тело даже мужчинам, с которыми происходила близость, а показать его всей Восточной Стране… Чёрт подери!

– Тебя вызывает лично Султан в свои покои, – Язвительно произнёс евнух, отвлекая девушку от безысходных мыслей.

– Хальвет? – Спросила Марьям.

– Да очнись, какой тебе хальвет?! Тебя даже в баню не позовут и не надушат!!! Будешь смердеть, как обычный гладиатор.

Личный вызов Султана испугал девушку. В рабочий кабинет – да, он регулярно вызывал того или иного гладиатора. Но пройти в покои?..

Чем дальше, тем непонятнее.

Девушке объяснили, какие правила приличия она должна соблюсти в покоях Султана. Они были унизительными, но Марьям ясно понимала, что должна хоть иногда играть по правилам. Она была смелой, но далеко не дурой

Когда господин дал согласие на то, чтобы она вошла, Марьям умерила свой пыл, опустила глаза, как это полагалось делать наложницам. Она вошла к нему в позе, выражающей абсолютную покорность и готовность целовать подол одежды.

Поклонившись, как требовал обычай, она тут же услышала:

– Поклона достаточно, – Вдруг сказал мужчина, – Ты здесь не в качестве наложницы, а гладиаторы полы платья не целуют. Подними глаза.

Марьям ощущала себя максимально слабой и напуганной, но, подняв глаза, специально посмотрела с вызовом, а не робко. Она сама не понимала, прочитает ли Гохан истинный страх в её глазах, но надеялась, что нет.

Султан сидел за рабочим столом, рядом стоял Мирза. Присутствие Мирзы, несомненно, радовало. Всё-таки, встретившись с жёстким взглядом Султана, она перевела взгляд на советника: с ним она не боялась выглядеть уязвимой. Мирза смотрел с явным сочувствием, и девушка ему только коротко кивнула. Внезапно ей захотелось, чтобы Мирза обнял её, как маленькую беззащитную девочку…

Но тут же перевела взгляд на Гохана. Он заговорил:

– Ты тренировалась не в доспехах, – Бескомпромиссно произнёс он. Сегодня господин не наблюдал за тренировками. Донесли, – В чём дело?

На секунду Марьям задумалась, стоит сказать правду робко или принять брошенный ей вызов. Всего на секунду.

– Потому что это не доспехи.

Естественно, она выбрала второй вариант.

– А что такое доспехи в твоём понимании? – Усмехнулся господин.

– Доспехи защищают во время боя, а не выставляют тело женщины напоказ перед всей столицей.

У обоих мужчин случился шок. Мирза даже не пытался этого скрыть. Султан остался настолько спокоен, что Марьям не поняла, какую реакцию у него вызвала.

– Нравится тебе или нет, но это доспехи, сделанные специально для женщины. Это твой последний шанс отказаться от участи гладиатора.

– Нет, – Твёрдо произнесла она, – Я не отказываюсь.

– В таком случае твой бой состоится завтра.

Марьям замерла на месте. Вот теперь эмоции на её лице читались так, что не только Гохан, но и Мирза поняли, насколько она напугана.

– Завтра ты появишься на арене в этих доспехах. Соперником будет действительно сильный гладиатор. Мужчина, естественно.

Девушка только кивнула.

– И ещё: если придётся принимать решение жить тебе или умереть, его приму я. Обычно я прислушиваюсь к толпе, но, в твоём случае, даже если вся арена будет кричать: «Жизнь», я опущу большой палец вниз. Ясно?

– Предельно ясно. Я сделаю всё, чтобы победить.

– Я тебя понял. Удачи в первом бою.

– Спасибо.

Девушка развернулась к нему спиной и вышла из покоев, просто забыв обо всех правилах этикета, а не назло Султану.

Глава 8 – Вино и опиум

После воцарилась тишина. Не только Мирза, но и Гохан не знал, что сказать. Обоим было ясно только то, что цена, заплаченная на невольничьем рынке за девушку, была мизерной.

И Гохан ясно понимал, что будь Марьям мужчиной, от неё в политике было бы больше пользы, чем от Мирзы. Если она настолько смело выстраивает разговор, будучи рабыней, на что она будет способна, если объяснить ей политические тонкости? В том, что за наглостью скрывается острый ум, сомнений не было.

Не произнося ничего вслух, Гохан достал пузырёк опиума и добавил несколько капель в бокал вина.

– Будешь? – Спросил он у друга.

– Да.

Отлично. Теперь даже поведение Мирзы ставит его в тупик.

Гохан наполнил оба бокала. Если свой напиток он цедил по глотку, то Мирза осушил вино залпом. Докатились. Главный противник алкоголя в стране напивается из-за девчонки…

– Гохан… – Впервые за двадцать один год советник назвал господина по имени, – Ради чего ты поступаешь с ней… так? Ты мог просто приказать ей остаться в гареме. Неужели ты ненавидишь эту безродную девчонку… настолько?

От опиума язык развязывается быстро. Мирза не привык даже к алкоголю, поэтому ему хватило одного бокала для храбрости. Для Гохана это была первая порция опиума за долгое время, но далеко не первый бокал вина, выпитый за день.

– Мирза… – Вдруг произнёс Султан, абсолютно не обратив внимания на нарушение субординации. В данный момент ему самому был нужен друг, а не советник, – Я не ненавижу её.

И снова воцарилось молчание, которое опять прервал Мирза.

– В нашей стране принято защищать женщин, прикрывать от посторонних глаз. Даже если она иностранка, даже если она пленница… Зачем её позорить, выставляя практически голой? Зачем отправлять её на верную смерть, причём сообщая ей об этом буквально за день до боя, который будет больше похож на казнь?

Гохан молчал, глядя в стакан с красным вином.

Мирза совсем осмелел и положил руку на плечо Султана без разрешения.

– Гохан, ты ведь… ты твёрдый человек со стальным стержнем, но ты ведь не жесток. Можешь отправить её посидеть вместе с крысами в темнице на пару дней, она действительно позволяет себе слишком много. Ты правда хочешь лишить её жизни?

– Я не был жесток раньше, – Произнёс Султан, – Ты знаешь, какое событие сделало меня жестоким в отношении женщин.

– Вимала…

– Не произноси её имени!

Гохан швырнул бокал в стенку.

– Извини, извини, я помню, – Искренне произнёс Мирза, – Ты сильно любил её, а потом так же сильно стал ненавидеть. Но они разные женщины. За что ты ненавидишь конкретно Марьям?

– За то, что она меня отвергла.

И снова Мирза был ошеломлён. Почему всё привычное пошло прахом с появлением этой девчонки?! Она с самого начала проявила дерзость: Гохан мог просто её не покупать!

И тут же Мирза понял: он не мог.

Впервые за всё время, что они росли вместе, будущий, а потом и действующий Султан не был настолько уязвим и откровенен с ним. Даже после Вималы и потери ребёнка, Гохан держал всё в себе. Возможно, что он делился переживаниями только с матерью. Родители многое значили для Гохана, но, даже потеряв их, мужчина остался крепким, как кремень, и полностью готовым нести ответственность за целую страну. То, что происходило сейчас, опиум там или нет, было ошеломляюще страшно. Может, Гохану и станет легче, когда девушка умрёт.

– Мирза, – Произнёс Гохан, продолжая раскрывать душу, – Вимала была единственной женщиной, которая любила меня. Наложницы любили статус и деньги, но я же видел, что сам я им неприятен. Но они играли по правилам. А здесь невольница прямо говорит о том, что ей приятнее быть изнасилованной или убитой группой дикарей, чем прийти ко мне на хальвет. Я мог бы её принудить. Но я не хочу. Я пользуюсь женщинами, которые согласны, чтобы я ими воспользовался. Но я не насильник.

– Гохан… Возможно, она тоже чувствует к тебе нечто абсолютно иное, чем демонстрирует. Но эта женщина из Западной Страны. Я знаю, что и из Западных, и из Северных стран есть наложницы, которые мирятся с подобным положением вещей. Может, она не хочет быть одной из ста, именно потому что она тебя любит?

– Исключено. Я видел, как она смотрела на тебя.

Мирза осёкся. На него она смотрела действительно другими глазами, но глупо извиняться за это. Не менее глупо делать вид, что ничего не было. Она ожидала нападения от Гохана. У Мирзы она искала защиты.

Мирза задал только один вопрос:

– Если её жизнь будет зависеть от тебя, ты сделаешь то, о чём сказал ей?

– Я не знаю.

Через несколько секунд Султан произнёс:

– Уйди. Уйди, пожалуйста.

И Мирза ушёл, тоже наглухо забыв о правилах этикета.

Глава 9 – Арена

Марьям подробнее узнала расписание завтрашнего дня: конечно, она участвовала в утренних боях, тех, что на затравку.

Первым шёл Джитуку, тот чернокожий парень, который ей посочувствовал. Ей было жаль его: большинство гладиаторов мечтают проявить себя на арене, а для него сражение является кошмаром.

Второй бой был за ней.

Олег участвовал в главном бою.

Не было смысла мусолить страх в мозгу, но она мусолила, не засыпая до утра. Мама, папа, брат… Ей нельзя было их подводить. Ей нужно было ещё хоть раз их увидеть.

Мирза стоял буквально в двух шагах от клеток, где располагались гладиаторы. Ему бешено хотелось зайти туда и отговаривать, отговаривать, отговаривать! Любыми методами: от самого сладкого пряника до самого ужасного кнута, лишь бы остановить! Она просто не знает, что такое арена!!! Она не знает, что такое оторванная рука, нога, голова!!! Что такое «Не на жизнь, а насмерть»!!!

Но Мирза не вошёл. Не из-за того, что Гохан мог отомстить, если узнает. Он просто понял, что от его слов решение Марьям не поменяется.

Облачённая в унизительные доспехи (точнее, почти в полное их отсутствие), девушка тряслась.

Бессонная ночь сделала её реакции ещё более острыми, в ней было будто больше сил, чем обычно.

На арену вышел Джитуку. Его противник был такой же темнокожий, как он. По-видимому, тоже начинающий гладиатор.

Когда объявили о начале боя, Джитуку перешёл к активному нападению. Он действовал быстро, он явно был силён, зрители с восторгом кричали его имя… Казалось, противник вот-вот не сумеет отразить удар, и победа за приятелем, но…

К сожалению, Марьям очень хорошо разбиралась в атаке, защите и контратаке.

«Да пожалей ты себя…», – Думала она, – «Он же играет с тобой, он тебя выматывает! Через полминуты весь запас сил кончится, тогда он перейдёт к атаке, а ты уже не защитишься… Используй щит… Чёрт!!!».

Джитуку получил мечом между рёбер, хлынула кровь. Он держался на ногах, но продолжал атаковать с прежним пылом, хотя рука, державшая меч, заметно ослабла.

Несколькими секундами позже противник отрезал Джитуку кисть. Толпа взревела от восторга. Марьям закричала от ужаса.

Джитуку сражался до последнего даже с одним щитом, но защита явно не была его сильной стороной. Потеря крови всё больше давала о себе знать, он слабел с каждой секундой, а нанёс противнику лишь пару царапин. Когда Джитуку не сумел щитом отразить очередную атаку, противник рассёк его живот. Поверженный парень упал замертво, а вся арена увидела, как по песку разметались его кишки.

Марьям забилась в настоящей истерике: по щекам градом покатились слёзы, она выла, кричала, била щитом в стену…

Другие гладиаторы, конечно, обратили внимание, но никто не попытался утешить её. Тело Джитуку быстро унесли. Оставались считанные секунды до того, как объявят бой Марьям.

– Марьям, – Подошёл Олег и влепил девушке звонкую отрезвляющую пощёчину, – Соберись! Да соберись же ты!!!

Истерика прекратилась, но девушка продолжила всхлипывать.