Берега любви

Вячеслав Резеньков

Берега любви

Геннадий Волохов поднялся с постели, приоткрыл слипшиеся глаза и посмотрел на жену. Люся как всегда в эти утренние часы крепко спала, повернувшись к нему спиной. Последнюю неделю его психика резко покачнулась от неожиданного удара «ниже пояса», который он получил от своей супруги. Теперь он стоял перед непростым выбором в личной жизни, хотя в глубине души уже давно ощущал очевидное решение, которое ему предстояло принять. Из-за навязчивых кошмарных снов, он плохо спал. Эта ночь не была исключением. Под утро ему снова приснилась странная старуха, пичкавшая его какой-то дрянью. От невыносимого запаха, который Геннадий явственно ощущал во сне, он с трудом проснулся, и уже сидя на кровати, обхватив руками взъерошенную голову, медленно приходил в себя. Далее Волохов облегченно вздохнул, сбросил с себя одеяло и встал с постели.

– Нет! В конце концов, надо решать! – процедил он.

Схватив с прикроватной тумбочки мобильный телефон, Геннадий направился в ванную комнату. Закрыв за собой плотно дверь, он открыл кран, и посмотрел на холодную струю воды, которая со змеиным шипением начала ударяться о дно ванны, разлетаясь при том на мелкие брызги. Перед взором Волохова брызги игриво плясали, пытаясь покинуть стальные пределы. Он набрал номер и приложил телефон к уху.

– Я окончательно решил! – произнес Геннадий позвонившему абоненту, – Я еду!

Далее он стал приводить себя в порядок и быстро собираться. Жена лежала на краю постели с закрытыми глазами, и явно не спала. Едва сдерживая скопившийся в горле ком, она прикусывала от обиды бледные нежные губы. Слезы нещадно давили, лицо Люся прикрывала рукой. Сложив все необходимое на первый случай, и забрав личные документы, Геннадий бросил последний взгляд на лежащую, под пуховым одеялом жену, вскинул на плечо набитую вещами сумку и, не промолвив ни слова, решительно покинул городскую квартиру.

Журналист в возрасте, не дожидаясь затерявшегося между этажами лифта, быстро побежал по внутренней лестнице к выходу. Несмотря на тридцатилетний стаж их совместной жизни, он не мог более оставаться со своей законной женой. Коварный поступок, содеянный ею в далеком прошлом, случайно открывшийся спустя много лет, нельзя было не объяснить, ни простить. Он пытался втиснуть его в разработанную им шкалу человеческого греха, но и там не мог найти ему соответствующего места. Возвращаться назад Геннадий уже не думал. Выйдя с подъезда высотной монолитки, он сел в припаркованный на стоянке служебный автомобиль и, протискиваясь задним ходом между стоявшими машинами, вырулил на заснеженную улицу областного города Крутоярска, и включив передачу, направился к его окраине. В это утро, в редакцию газеты «Горизонты Крутоярска», в которой он работал, Волохов не поехал. На ходу корреспондент вытянул из кармана телефон и набрал номер.

– Алло! Ирина Григорьевна? Это Волохов! Материал по элеватору в «Березовке» я подготовлю к утру, а сейчас мне надо взять интервью у Самойлова в рубрику о ветеранах. Вы кажется, говорили, что есть окно на третьей полосе? – начал деловито Геннадий.

Ответственный секретарь Ирина Липовец, работающая с Волоховым более двадцати лет, и зная его как облупленного, тяжело вздохнула, прищелкнула губами, и слегка покрутила головой по сторонам, выражая молчаливое недовольство. Далее она не стала слушать его правдоподобную чушь, которую он начал нести, а убрала мобильный от уха, положив его на развернутый макет будущей газеты. С телефона еще с минуту звучала его «убедительная» речь, а затем внезапно прекратилась. Липовец не спеша подняла трубку, и приложила мобильный к уху.

– Учти Волохов, времени на раскачку нет, до сдачи номера осталось всего три дня. Смотри, что бы ни вышло как в прошлый раз! – с упреком выдала ответственный секретарь, и отключила телефон.

Корреспондент, вместо того, что бы внять ее словам, и направиться к Самойлову, как того требовала производственная необходимость, выскочил на припорошенную снегом объездную дорогу, нажал на газ, и помчал в направлении деревни «Чистый ключ», которая располагалась в восьмидесяти километрах от областного центра.

Отправным звеном, в цепи последующих событий, заставивших 52-х летнего мужчину принять такое непростое решение, послужила давно минувшая летняя командировка в эту деревню. Тогда поездка предписывала собрать материал и осветить чудеса селекции опытной станции «Зоря», располагавшейся в «Чистом ключе». По дошедшим до работников газеты сведениям, там был получен небывалый урожай какого-то экспериментального сорта пшеницы, которой по урожайности бил все рекорды. Поскольку Волохов возглавлял в газете отдел сельского хозяйства, его в августе месяце, лично откомандировали в эту деревню. Он снова направлялся туда, но тепер поездка имела непосредственное отношение к его личной жизни. Под монотонный гул мотора, мужчина стал вспоминать и незаметно погружаться в романтическую историю, произошедшую с ним минувшим летом, которая кардинально перевернула его жизнь.

Контора станции «Зоря», располагалась у окраины живописной деревни, на скалистом холме, который словно змея, опоясывала глубоководная река «Быстрянка». Тому, кто впервые попадал на это место, просто перехватывало дух. Так случилось и с Волоховым. Припарковав автомобиль, он вылез из машины, и от неожиданной панорамы открыл рот.

– Вот это да-да! Это же надо, красота-то, какая! – произнес он, и захлопнул дверцу.

На стоянке стояло множество украшенных праздничными лентами легковушек с яркими бантами. Разглядывая красочное убранство, корреспондент поднялся на каменное крыльцо, и вошел в двухэтажный корпус, на фасаде которого висела крупная барельефная надпись «Зоря». В приемной, он представился молодой секретарше, сидевшей за монитором компьютера.

– Директора нет, но скоро должен быть! – проинформировала корреспондента девушка в белой кофте, – Да вы присаживайтесь! – указала она тоненькой ручкой, на потертые стулья у стены, и приятно улыбнулась.

Волохов уселся на крайний стул и положил рядом цифровую камеру.

– Чаю хотите? – любезно спросила она, продолжая рассматривать прибывшего гостя.

– Не помешает! – ответил гость, потирая влажные ладони.

Неожиданно в мрачном коридоре административного здания промелькнула чья-то тень.

– Людмила Сергеевна! Людмила Сергеевна! – громко позвала секретарь, приподнимаясь со стула.

Смутная тень мелькнула обратно, затем подобно проявленной фотографии, в дверном проеме показалась женщина средних лет в зеленоватом лощеном костюме с бантом на груди.

– К нам приехал корреспондент с области, а Евгения Даниловича еще нет, может вы примете? – спросила девушка.

Полная женщина вошла в приемную и приблизилась к незнакомому гостю.

– Богдан Людмила Сергеевна, главный агроном! А вы, с какой газеты голубчик? – деловым голосом представилась женщина, глядя ему в глаза. Волохов медленно поднялся на ноги и забрал камеру.

– Корреспондент газеты «Горизонты Крутоярска» Волохов Геннадий Васильевич! – отрапортовал корреспондент, а затем добавил, – Вот вы – то мне и нужны!

Он открыл рот, чтобы объяснить цель своего визита, но главный агроном, отбросив этикет, взяла его под руку и поволокла за собой.

– Времени у нас мало, будем разговаривать на ходу, – пояснила женщина.

Они быстро прошли по длинному коридору, и остановились у двери с приколоченной табличкой «Главный агроном». Женщина толкнула массивную дверь, и первая вошла в притемненное помещение.

– Давайте, заходите же скорей! – поторапливала та.

Волохов проследовал следом. Кабинет оказался довольно мрачным на вид. В центре у стены стоял большой тумбовый стол, к которому были приставлены четыре раскрытых полированных стола, напоминающих беговую дорожку с многочисленными стульями вокруг. Стены украшали полки с уставленными образцами зерновых культур, над которыми под стеклом висели красочные дипломы и грамоты. Апартаменты главного агронома венчала, висевшая над ее креслом старинная картина Мичурина. Женщина нырнула под тумбовый стол и достала большую картонную коробку.

– Голубчик помогите отнести в машину! – обратилась она к Волохову,

Тот, бегая глазами по непривычному интерьеру, подошел поближе. Агроном особо не церемонясь, всучила коробку мужчине в руки.

От неожиданной тяжести, он чуть не присел.

– Вы что, кирпичи в коробках храните? – иронически произнес корреспондент.

– Ой! Пожалуйста осторожней! Там посуда!

Они вышли с кабинета и направились к выходу. Водитель черного Фольксвагена увидев шефа, быстро подбежал и принял с рук прибывшего гостя свадебную коробку с посудой, потом аккуратно уложил ее на дно багажника.

– Ну, что же вы стоите? Давайте голубчик садитесь, поехали! – произнесла торопливо женщина, – А то мы уже опаздываем!

От бесцеремонного поведения главного специалиста опытной станции, Волохов хотел было стать на дыбы, но спохватившись, сдержал возмущение, и покорно пролез на заднее сидение, громко хлопнув за собой дверкой. Людмила Сергеевна уселась рядом с водителем, а затем скомандовала:

– Гони! Только не побей посуду!

Приобретенный профессиональный опыт работы с людьми подсказывал корреспонденту, что в подобной ситуации сопротивляться бесполезно и глупо. Все равно тебя никто не послушает. Любые здравые доводы в подобных ситуациях не воспринимаются, поэтому лучше соглашаться сразу, чтобы лишний раз не трепать нервы. Тем более, что ему из ее уст предстояло выудить необходимую информацию по элитной пшенице, ради которой он и забрался в такую даль.

– Кажется, снова влип! – мелькнуло у Волохова в голове, – Что за дурацкое обращение? Какой я ей голубчик? Мымра! – огрызнулся в глубине души корреспондент.

Машина рванула с места и вскоре скрылась за облаком оседающей пыли.

Людмила Богдан в этот прекрасный августовский день женила своего единственного сына и поэтому как подобает руководящему специалисту, не жалела размаха и шика. После официальной части, предвкушая ощущение праздника, гости уже торопились занять места за свадебным столом, устроенным в летнем саду ее роскошного подворья. По форме стол напоминал огромную букву «П». С высоты казалось, что суетливые муравьи пытались поднять большую букву и с яствами утащить в муравейник. Молодые, как подобает, заняли центральное место. Тамада дал отмашку, и пир стартовал. Волохов сидел внутри левого крыла праздничного стола. Рядом, под боком, сидела бойкая темненькая дамочка бальзаковского возраста с начесом на голове. Та время от времени, толкала его локтем и говорила:

– Поухаживайте за женщиной, налейте водочки, пожалуйста! – пододвигая с каждым разом все ближе хрустальную стопку.

Чем больше принимала соседка горячительного напитка, тем ощутимей были ее колкие толчки. Вскоре у корреспондента заболела рука, которой он защищался от нее, как только мог. Пробегая глазами, по лицам сидящих напротив гостей, он вдруг увидел обворожительную женщину средних лет, с длинными русыми волосами. Она сидела прямо напротив. Женщина была одета в приталенное цветастое платье с глубоким декольте. Сквозь свисающие локоны игриво поблескивали на солнце ее золотые сережки. Шею украшал кулон в форме сердечка с голубоватым камнем внутри. Когда впервые их взгляды встретились, она украдкой опустила голову и поправила волосы. Геннадий как завороженный смотрел на нее и не мог оторвать взгляда. От ее небесных глаз у него даже закружилась голова. Далее он почувствовал, как его сердце стало источать сладостный туман, вызывая ощущение необъяснимого счастья. Ему все больше и больше хотелось смотреть на нее. Такого он давно не испытывал. Неожиданно у Волохова прорезалась смелость. Он налил себе и соседке полные стопки, а затем крикнул:

– Ох, и горькая водочка!

– Почему горькая? – недоумевая, спросила уже изрядно подвыпившая женщина слева, заглядывая мутными глазами ему в лицо.

– Да потому, что горь-ко! – по слогам намекнул ей корреспондент, и отклонился от нее в сторону.

– А! Ты в этом смысле? Да, да, правда, горькая! Горь-ко! Горь-ко! – стала выкрикивать та, поворачиваясь к молодоженам.

Подвыпившая женщина встала, качаясь на ногах, и высоко подняла стопку, которая пылала на солнце словно факел. Водка переливалась через край, стекала по граненому стеклу и обмывала ее жирные пальцы. Она кричала, пока вновь не взбудоражила угомонившийся людской рой, от недавнего подобного призыва. Развеселенные гости, поддержали ее кличь, и в один голос тоже начали скандировать – Горько! Горько! Горько!

Молодожены, с утомленными лицами, поднялись со стульев и под продолжительный счет – раз, два, три…..шесть! Соединились в продолжительном поцелуе.

К вечеру стало холодать и что бы согреться, тамада объявил танцы. Музыкант пробежался пальцами по клавишам инструмента, напоминающей тощего козлика на длинных ногах, и залихватская музыка, словно клуб ветра вырвалась из мощных колонок. Бойкие ритмы окутали присутствующих гостей и стали зазывать к танцам. Ритмическая мелодия раздольно понеслась по деревне, вызывая подвывание дворовых собак.

Отрываясь от селедки под шубой, Волохов положил вилку на край тарелки и украдкой посмотрел напротив. К приглянувшейся женщине, подошел толстоватый мужчина невысокого роста, с лощеным красным лицом, одетый в белую рубашку с коротким рукавом. Преклоняя голову, он что-то сказал ей на ухо, потом взяв ее тоненькую ручку, и с довольным наглым видом повел на импровизированную танцплощадку, где уже тусовалась молодежь. Корреспондент щелкнул языком, плеснул в стопку водки, и как заправский алкоголик, одним махом выпил горячительный напиток. Потом, наблюдая за грациозными движениями удивительной незнакомки, он все явственнее стал осознавать, что с ним что-то происходит, которое не поддавалось объяснению. Что бы скрыть то, что рвалось у него наружу, он отвернул голову в сторону и принял непосредственное выражение лица. Однако, непонятно откуда возникшая ревность, стала толкать его на решительный мужской поступок. Сопротивляться этому он уже не мог.

– Все! – решил Геннадий, – Будь что будет! Следующий танец она будет танцевать со мной!

Когда раздались звуки вальса, он решительно встал и, огибая ряд столов, составлявших левое крыло буквы «П», направился к ней. Подойдя поближе, Волохов увидел, как мужчина, в белой рубашке, снова появился рядом с незнакомкой, и прежняя ситуация повторилась. Остановившись в замешательстве, он стал быстро осматриваться вокруг, пока его взгляд не остановился, на двух скучающих у летней кухни, молодых девушек. Направившись к ним, он не раздумывая, пригласил ту, что стояла поближе. Во время танца он не смотрел в сторону интересующей его пары, а все свое внимание сосредоточил на партнерше по танцу. Когда музыка стихла, корреспондент поблагодарил девушку и с угрюмым видом, вернулся на свое место.

– Хватит! – в голос буркнул он.

Соседка слева медленно повернула к нему голову, и уставилась мутным взглядом.

– Почему это хватит? – заплетаясь, спросила она.

– Не по Сеньке шапка! – со злостью произнес Волохов, – Маша да не наша!

– Почему не наша? Невеста с нашего села! – пролепетала опьяневшая женщина, – Вон, любой подтвердит!

Геннадий открыл рот, чтобы сказать что-то в ответ, но в этот момент его окликнули. Он повернул голову вправо, откуда раздался хриплый мужской голос.

– Если вам не трудно передайте напиток! – сказал беловатый дедушка, в светлой зеленой рубахе.

Корреспондент передал напиток старому мужчине, и в этот момент почувствовал на себе взгляд прекрасной незнакомки. Его глаза растерянно опустились вниз. Он провел ими по столу, что бы случайно не встретиться взглядами. В это время, закусывающий музыкант, поднялся из-за стола, вытер салфеткой губы и снова подошел к своему инструменту. Он включил микрофон, стоявший перед ним, пощелкал по нему пальцем и произнес:

– А теперь белый танец! Приглашают девушки!

Его длинные пальцы пробежали по клавишам ионики, извлекая с звуковых колонок, прекрасную лирическую мелодию. Музыкальная композиция была созвучна тому, что творилось у него в душе. Музыка лилась в его раненое сердце, превращаясь в пламенный костер. На глазах уже начали появляться признаки просящихся наружу слез, но избежать миг слабости помог непредвиденный момент. На правом плече он ощутил чье-то легкое прикосновение. От неожиданности он дернулся, и испуганно обернулся. Перед ним стояла она. Ошарашенный внезапным ее появлением, Волохов подскочил на ноги, и тут же запутался в скатерти, словно пойманная в сеть рыба. Он долго боролся с захлестывающей на ветру скатертью, но в конце-концов, вылез из-за стола, и жадно глотая воздух, сделал шаг навстречу. Женщина весело улыбнулась и подала руку. На танцплощадке, его продолговатые ладони мягко легли ей на спину, и с трудом попадая в такт, повел в танце.

– Как вас зовут? – осмелившись, и немного прейдя в себя, спросил корреспондент.

– Таня! А вас?

– Геннадий! Можно просто Гена! – ответил мужчина, зажатым голосом, затем добавил, – Очень приятно!

Близкое присутствие, позволяло ему ощущать ее нежное тело, и аромат духов, что возносило Волохова на «седьмое небо». Время от времени к нему подступало страстное желание заключить незнакомку в обьятья, и унести подальше от людских глаз. Женщина хорошо чувствовала это, и кажется сама была не против. Ладошками он ощущал, как время от времени у нее по телу пробегала мелкая дрожь.

– Вам холодно? – спросил он, склонившись над ее ухом, с золотой сережкой.

– Как то, не уютно! – с некоторым замешательством ответила Таня, и при этом слегка улыбнулась.

– Одну минутку! – всполошился мужчина.

Он выпустил партнершу из рук, быстро скинул с себя пиджак, переложил мобильный в брючный карман, и аккуратно накинул пиджак на ее плечи.

– Вот так-то будет лучше! – сказал Волохов, поправляя задранные полы.

– Ну, что вы! Не надо! – попыталась воспротивиться Таня, но ее светящийся глаза, говорили об обратном.

Геннадий снова взял ее за спину, и пытаясь попасть в такт музыки, закружил в лирическом танце.

Свадебный пир затянулся до поздней ночи. Таня несколько раз пыталась вернуть Геннадию его пиджак, но все попытки были безуспешными. Он категорически отказывался принять его обратно. Она так и просидела за столом с накинутым на плечи его пиджаком. В разгаре пиршества, ее несколько раз пытался пригласить на танец тот кругленький мужчина, но все его приглашения женщина стала игнорировать. Сидя за свадебным столом, она часто замечала на себе взгляд Волохова, который ее несколько смущал. В ответ, она улыбалась и чувствуя неловкость, опускала голову.

Во втором часу ночи свадебное гуляние было завершено. Главный агроном сделала объявление, относительно завтрашнего гулянья, на которое просила односельчан не опаздывать. Уставшие гости, стали медленно расходиться. Волохов направился к Тане, которая поджидала его у дерева, с пиджаком в рука. Корресподент подойдя к женщине, взял у нее пиджак и сновка накинул ей на плечи, что она даже не успела, что-либо сказать.

– У меня к вам просьба вот такого порядка, – начал разговор Волохов, – Я приехал в деревню на машине, которая, по воле случая, осталась возле конторы. Добраться до нее ночью, учитывая то обстоятельство, что я здесь впервые, весьма проблематично. К тому же, я уже изрядно выпил, а в таком состоянии, как вы сами понимаете, за руль садиться нежелательно, поэтому, не найдется ли поблизости, какое-нибудь жилье для ночлега. Я не претендую на пятизвездочные апартаменты, для моей скромной персоны подойдет…..

Не дослушав длинную ироническую речь, Таня вздохнула, и закрыла ладошкой, рот Геннадия.

– Может хватит! Пойдемте, у меня переночуете! – сказала она, расцветая в милой улыбке.

Волохов взял ее под руку, и они медленно пошли вниз по ночной деревенской улице, к темнеющей вдали реке, которую лениво разбавлял тлеющий лунный свет.

– Видите ли, по роду своей профессиональной деятельности мне часто приходилось попадать в сложные ситуации, – не унимался корреспондент, – Я ночевал и в сараях, и в стогах сена, и даже на сельских остановках! Вы мне верите?

Время от времени женщина бросала взгляды на своего спутника, сдерживаясь, от рвущегося наружу, откровенного смеха.

– Балабол! – подытожила она, и сильнее прижала к себе его горячую руку.

Они уходили все дальше в бездонную звездную ночь, пока их голоса не растаяли на ухабистой деревенской улице.

У дома, где жила Таня, Волохов словно наткнулся на невидимую преграду, и спросил:

– А дома еще кто-то есть?

– Нет никого! Идите не бойтесь!

– А где муж? – спросил он, заглядывая ей в глаза.

– Никакого мужа нет! – произнесла та серьезным голосом, и заметно поникла в лице.

Волохов понял, что перегнул палку, и до боли сжал правую руку в кулак.

– Извините меня дурака, это я ляпнул не подумав! Ради бога не обижайтесь!

– Да на что обижаться? На правду? – ответила Таня, и щелкнув ключом, открыла входную дверь.