Ежегодный альманах Владимирского регионального адвокатского бюро Залевский и партнеры

Между тем, как отмечает А.П. Краснопольская, «ценностью постнеклассики становится переход в нейтральное поле созерцания хаоса как субстрата, в котором возможно отношение к хаосу не как к тому, что требует негации, а как к неоднозначной сфере множественности. Эта множественность может быть понята как процессуальная целостность, конгломерат разрозненных элементов, создающих единство. Так осмысляемый хаос приобретает черты потенциального, но неизвестного. Он не несет в себе только негативные черты, так как появляется сама идея того, что из него можно выхватить позитивное»32.

Идея обнаружения позитивного в хаосе, продуцируемом множественностью и противоречивостью существования сознания, представляется достаточно актуальной и изящной. Однако в связи с этим возникает вопрос о том, каким образом, в каких именно формах, видах деятельности или практики может быть обнаружено, «выхвачено» позитивное из хаоса утвердившейся в поле постнеклассических концепций множественности, нестабильности и процессуальности.

Для решения обозначенного вопроса представляется возможным обратить внимание на практику, которая одновременно с ростом доминирования постнеклассического типа мышления приобретает все большую актуальность в современном обществе. Такой практикой является судебный процесс, органично включающий в себя и основывающийся на характерных для постнеклассики принципах процессуальности, изменчивости, множественности, вероятности, относительности, игры.

Актуальность судебного процесса как юридической процедуры является очевидной, не требующей специальных доказательств. Достаточно обратить внимание на тот факт, что в том или ином виде судебный процесс как юридическая процедура существовал и существует во всех известных истории человеческих цивилизациях.

Однако мы полагаем необходимым рассмотреть судебный процесс в более широком смысле, в качестве разновидности одной из ключевых категорий философского дискурса – процесса. Данная категория характеризует «совокупность необратимых, взаимосвязанных, длительных изменений, как спонтанных, так и управляемых, как самоорганизованных, так и организуемых, результатом которых является некое новшество или нововведение (новые морфологические формы организмов, новые разновидности, социальные, научные, культурные и пр. инновации)»33. При данном подходе актуальными становятся такие, присущие судебному процессу, как и любому иному процессу, признаки, как текучесть, длительность, изменчивость, непредсказуемость, множественность вариантов развития. Обозначенные признаки позволяют рассматривать судебный процесс в качестве феномена, выходящего за рамки исключительно юридического восприятия, и проявляющегося в самых разных состояниях, переживаниях, измерениях, способах, модусах бытия.

Актуальность практики судебного процесса в условиях доминирования постнеклассических концепций мышления определяется не только все возрастающим количеством судебных дел и постоянным расширением сферы судебного регулирования, но и значительной востребованностью ритуальности и образности судебного процесса в общественном сознании как на уровне массовой культуры и самых одиозных современных арт-практик, так и на уровне достаточно серьезных художественных произведений. Причина такого широкого и многомерного применения практики судебного процесса, на наш взгляд, заключается в том, что судебный процесс – это, возможно, одна из немногих форм деятельности, для реализации которой характерные для постнеклассики категории процессуальности, изменчивости, множественности, вероятности, относительности, игры не представляются отягощением, а, напротив, являются необходимыми условиями такой деятельности и ее эффективности.

Так, процессуальность и изменчивость, по сути, являются ключевыми характеристиками судебного процесса, определяющими его содержание и все иные его свойства. На данное обстоятельство указывает уже само словосочетание «судебный процесс», содержащее в себе явную констатацию органической взаимосвязи данной практики с категорией процессуальности. Основополагающее значение для практики судебного процесса категорий процессуальности и изменчивости выражается в наличии специфических кодифицированных правил ведения судебного процесса, закрепленных в специальных законах – процессуальных судебных кодексах. Совокупность закрепленных в них норм показывает, что судебный процесс – это последовательность действий, процедур, стадий, таких как: предварительное слушание дела, пояснения по делу сторон судебного разбирательства, допрос свидетелей, исследование доказательств, прения сторон, оглашение судебного решения, обжалование судебного акта, апелляционное и кассационное судебное разбирательство. Каждая из обозначенных стадий находится во взаимосвязи со всеми иными стадиями и предполагает возможность существенных изменений первоначального состояния, что может выражаться как в переходе к следующей стадии, так и в возврате к предыдущей.

Вероятность и относительность применительно к судебному процессу выражаются в отсутствии однозначности и предопределенности в исходе судебного разбирательства, а также в наличии возможности обжалования и отмены судебного решения. Законы, определяющие порядок ведения судебного процесса, устанавливают основное правило оценки доказательств судом – по своему внутреннему убеждению, основанному на всестороннем, полном, объективном и непосредственном исследовании имеющихся в деле доказательств. При этом никакие доказательства не имеют для суда заранее установленной силы. Суд оценивает относимость, допустимость, достоверность каждого доказательства в отдельности, а также достаточность и взаимную связь доказательств в их совокупности.

Множественность, поливариантность и игра в судебном процессе проявляются в противоположности и антагонистичности позиций сторон судебного разбирательства, в многообразии сценариев его развития. Непосредственно игровой характер судебного процесса проявляется в специфической судебно-ритуальной театрализованности, основанной на использовании специальных символов (флаг, герб, судебная мантия), фраз («Встать, суд идет!»), обязательности выполнении определенных действий (например, обязанность давать пояснения стоя).

Данным категориям соответствуют общепризнанные принципы равноправия сторон, состязательности, диспозитивности, а также происходящая в настоящее время в юридической теории трансформация понимания принципа объективной истины судебного процесса.

Необходимо констатировать, что современное законодательство, регламентирующее порядок ведения судебного процесса, фактически уклонилось от стремления к достижению соответствия судебного решения объективной истине. На данное обстоятельство, в частности, обращает внимание А.Ф. Воронов в своей работе «Принципы гражданского процесса: прошлое, настоящее, будущее»34. Такое уклонение связано с осознанием юридической наукой непостижимости объективной истины вообще, и в судебном процессе в частности. При этом в целях исключения или минимизации рисков судебной ошибки, закон предусматривает возможность ее исправления в апелляционном, кассационном, надзорном порядке. В ряде работ современных ученых-правоведов наблюдается фактическое признание того, что наиболее актуальной целью судебного процесса может быть достижение только относительной, но не объективной истины. Например, К.В. Бубон отмечает: «… никакая – даже самая совершенная – судебная процедура не гарантирует достижения истины, что бы ни понимали под этим словом ученые-правоведы или философы»35. В.З. Гущин констатирует: «Принцип состязательности в гражданском судопроизводстве в последние годы получил свое дальнейшее законодательное развитие, а положение об обязанности суда установить истину в каждом деле прямо в нормах закона перестало упоминаться. Это обстоятельство некоторые судьи и теоретики восприняли как полное переложение на стороны забот о собирании и представлении доказательств и освобождении суда от поисков истины»36. Действительно, участник судебного процесса, как правило, стремится к достижению и познанию истины судом только до тех пор, пока это ему выгодно, до тех пор, пока это соответствует его интересам или хотя бы не противоречит им. «Деятельность сторон гражданского процесса в сфере доказывания имеет целью вовсе не установление «истины», а утверждение собственной версии (собственной позиции по фактическим обстоятельствам дела) в качестве основы для будущего судебного акта»37.

Приведенные позиции ученых-правоведов поразительным образом сочетаются с концепцией игр истины М. Фуко. Судебный процесс фактически и является очевидным примером практической реализации данной концепции. Многомерность и поливариантность судебного процесса предполагают допустимость применения практики судебного процесса для выяснения сущности и ценности любого феномена бытия, что согласуется с концепцией А. Уайтхеда, пришедшего к выводу о необходимости рассмотрения процесса в качестве основной характеристики нашего опыта, через который познается реальность.

Таким образом, можно заключить, что судебный процесс является специфическим характерным для постнеклассического типа мышления способом миропонимания. Справедливость такого вывода подтверждается тем фактом, что образ или метод судебного процесса достаточно часто используется философами, мыслителями, писателями, художниками именно для описания и осмысления реальности.

Очевидным примером такого подхода в литературе является известное произведение Ф. Кафки «Процесс». М. Брод, благодаря которому этот роман был опубликован, определил необходимость понимания данного произведения следующим образом: «Процесс, который здесь ведется, это тот вечный процесс, который всякому тонко чувствующему человеку приходится всю жизнь вести против своей совести. Герой К. держит ответ перед своим внутренним судьей. Это призрачное судопроизводство совершается в самых невзрачнейших местах, причем так, что кажущаяся правота всегда на стороне К. Точно так же и мы «правы» в спорах с нашей совестью и стараемся преуменьшить значение того, что она нам говорит»38. Такое понимание романа «Процесс» находит свое развитие и у М. Бланшо: «Процесс имеет, по крайней мере, то преимущество, что позволяет К. узнать, как в действительности обстоят дела, рассеять иллюзию, обманные утешения, которые, в силу того, что у него была хорошая работа и несколько незначительных удовольствий, позволили ему верить, что он существует, существует как человек мира»39.

В философии судебный процесс как метод выражения идей использован Л. Шестовым. На такую особенность философского стиля Л. Шестова обращал внимание А.В. Ахутин, который отмечал, что история философии в шестовском понимании «это судебный процесс, слушание дела о человеке, свободе и Боге»40. Аналогичные определения в отношении творчества Л. Шестова имеются и у Н.А. Бердяева: «Л. Шестов борется против суда и суждения. Суд, оценка порождены грехопадением. Но сам он принужден судить. Он все время судит, судит разум, добро»41. Н.К. Бонецкая предлагает рассматривать философию Л. Шестова как судебный процесс, в котором все рассуждения философа – это «сменяющие друг друга речи «защиты» и «обвинения» 42. При этом Н.К. Бонецкая отмечает, что в философском судебном процессе Л. Шестов выполняет роль адвоката. «Как и положено, он защищает злодеев, преступников закона, причем цель шестовской защиты не смягчение приговора, а полное оправдание и возведение «подсудимого» в героический ранг»43.

Использование пространства и ритуальности судебного процесса имеет место и в современных арт-практиках. Примером тому является известная одиозная акция художника П. Павленского «Угроза», переросшая в судебное разбирательство по обвинению художника в совершении преступления, предусмотренного ст. 243 Уголовного кодекса РФ «Уничтожение или повреждение объектов культурного наследия или культурных ценностей». Оказавшись в пространстве судебного процесса, художником был объявлен так называемый «регламент молчания», суть которого он сам объясняет следующим образом: «Суд весь построен по регламентам. Я объявляю регламент молчания в суде, и это начинает действовать на судью. Все вместе действовать – и дело, и позиция, потому что это уже не повседневный конвейер судопроизводства. Беспокойство заставляет судью думать. Полиция во время акций тоже вынуждена думать. Они каждый раз сталкиваются с ситуациями, которые нетипичны для полномочий»44. В итоге данный судебный процесс фактически трансформировался из юридической процедуры в акцию художника, в реалити- шоу. Действительное значение при этом стал иметь не материально-правовой результат процесса, не приговор по делу, а эстетическое содержание и ценность образов, созданных в ходе такой акции.

Использование образа судебного процесса характерно и для религиозных практик. В древности примером такого использования являлись религиозные представления египтян о суде бога Осириса, через который должна пройти душа каждого человека в загробном мире. В христианской традиции образ судебного процесса находит свое воплощение в идее Страшного Суда.

Такое поливариантное использование образности судебного процесса свидетельствует, по всей видимости, о наличии некой подсознательной экзистенциальной потребности человека не просто формулировать и выражать свои мысли, но и получать оценки своих мыслей, вступать в дискуссии, споры, доказывать преимущество одних мыслей над другими. Реализация этой потребности создает специфическое чувственное эмоциональное поле, которое выражается в судебном процессе через переживание его участниками самых разных ощущений, состояний, создающих эстетические образы (метафоры) окружающей действительности. В результате представляется возможным говорить о весьма специфической и пока ещё неосмысленной эстетике – эстетике судебного процесса. Эта эстетика, скорее всего, является неочевидной, имплицитной, многозначной, тонкой или, как говорят некоторые современные мыслители (В. Ерофеев,

В.И. Подорога, В.А. Пузько), «мерцающей». Метафора мерцания, возможно, наиболее адекватно выражает особенности эстетического восприятия человеком пространства и движения судебного процесса и существования внутри него. Такая метафора выражает достаточно сложные экзистенциальные состояния и исключительно личные сложно передаваемые переживания, возникающие у человека при его соприкосновении с судебным процессом, тем более в связи с участием в нем. Эстетика судебного процесса проявляется, скорее всего, не прямолинейно, а во всевозможных областях контекстов, выходящих за рамки собственно юридического толкования. Такие контексты могут не иметь непосредственного отношения к практическим утилитарным целям и задачам судебного процесса. Однако именно внутри них возникают специфические образы, состояния, модусы выражения эстетической составляющей судебного процесса, каждый из которых предполагает свою собственную осмысленность и выразительность.

Предлагаемый нами подход, возможно, вполне соответствует происходящему в настоящее время «эстетическому повороту», суть которого заключается в том, что эстетическое все более распространяется на те сферы, которые в рамках классической традиции не связывались с эстетикой, например: реклама, спорт, политика, право. Л.М. Гаврилина отмечает: «Там, где есть реакция на форму, на основе которой возникает игра духовных сил, берёт начало эстетическая идея, – там, вероятно, можно говорить об эстетическом модусе того или иного явления или вида деятельности…»45.

На основании приведенных рассуждений можно заключить, что судебный процесс является специфическим характерным для постнеклассического типа мышления способом миропонимания. В таком случае актуализированные постнеклассическим мышлением категории современной реальности (множественность, процессуальность, изменчивость, вероятность, игра и т.п.) приобретают некую общую осмысленность и упорядоченность. Граница между наблюдателем и участником в пространстве судебного процесса не является жесткой, т.к. в ходе движения процесса в зависимости от его стадий участник и наблюдатель могут меняться местами. В связи с этим становится реальным переход в нейтральное поле созерцания всего происходящего.

В итоге, помимо продуцирования хаоса, появляется действительно нечто позитивное и ценное. Судебный процесс не просто включает в себя и упорядочивает противоречивые категории постнеклассики, но и позволяет достичь разрешения противоречий, что выражается в самой возможности вынесения судебного решения. Более того структура и процедурность судебного процесса позволяют определить меру допустимости, приемлемости, ценности любого феномена или события, оказывающихся в предметном поле судебного исследования. При этом такое определение меры возможно и в форме официального текста судебного решения, и в форме определения любым лицом, соприкоснувшимся с судебным процессом, собственной экзистенциальной оценки, которая, как правило, выходит далеко за рамки юридического толкования и содержит в себе многочисленные эстетические аспекты.

Раздел 2. Отрасли права

Завьялов А.Д. Важнейшие изменения в правовом регулировании корпоративных отношений

Традиционно корпоративные отношения рассматриваются учеными и практиками как одни из наиболее сложных правоотношений, требующих глубоких знаний и понимания. На протяжении последних двадцати лет законодательство о юридических лицах подвергалось изменениям, наиболее существенные из которых произошли в последние годы.

Начнем с того, что Федеральным законом от 30.12.2012 №302-ФЗ «О внесении изменений в главы 1, 2, 3 и 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации» в пункт 1 статьи 2 Гражданского кодекса РФ внесены изменения, вступившие в силу с 1 марта 2013 года, дополнившие предмет гражданско-правового регулирования корпоративными отношениями – отношениями, связанными с участием в корпоративных организациях или с управлением ими.

Значимым нормативно-правовым актом в построении действующей системы правового регулирования корпоративных отношений стал Федеральный закон от 07.05.2013 №100-ФЗ «О внесении изменений в подразделы 4 и 5 раздела I части первой и статью 1153 части третьей Гражданского кодекса Российской Федерации», вступивший в силу с 1 сентября 2013 года. Данным федеральным законом часть первая ГК РФ дополнена главой 9.1 «Решения собраний», установившей общие правила и требования к принятию и оформлению решений собраний участников гражданско-правового сообщества (к которым относятся и юридические лица, основанные на участии), а также основания и условия для признания решения собрания недействительным.

Важные разъяснения, касающиеся применения норм данной главы, содержатся в Постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25 «О применении судами некоторых положений раздела I части первой Гражданского кодекса Российской Федерации».

Указанной главой Гражданского кодекса предусмотрено следующее: 1) решение собрания порождает правовые последствия, на которые решение собрания направлено, для всех лиц, имевших право участвовать в данном собрании (п. 2 ст. 181.1); 2) решение считается принятым, если за него проголосовало большинство участников собрания и при этом в собрании участвовало не менее пятидесяти процентов от общего числа участников соответствующего гражданско-правового сообщества (п. 1 ст. 181.2); 3) установлена форма решения собрания – письменный протокол, а также предусмотрены сведения, которые должны быть в нем указаны в обязательном порядке (дата, время и место проведения собрания; сведения о лицах, принявших участие в собрании; результаты голосования по каждому вопросу повестки дня; сведения о лицах, проводивших подсчет голосов; сведения о лицах, голосовавших против принятия решения собрания и потребовавших внести запись об этом в протокол) (п. 3, 4, 5 ст. 181.2); 4) решение собрания недействительно по основаниям, установленным настоящим Кодексом или иными законами, в силу признания его таковым судом (оспоримое решение) или независимо от такого признания (ничтожное решение); недействительное решение собрания оспоримо, если из закона не следует, что решение ничтожно (п. 1 ст.181.3); 5) установлены основания, по которым оспоримое решение собрания может быть признано судом недействительным (ст. 181.4), а также основания, по которым решение собрания ничтожно (ст. 181.5).

Глава 9.1 части 1 ГК РФ устанавливает общие правила оспаривания решений собраний в судебном порядке. Несмотря на то, что данные правила содержатся в ст. 181.4 ГК РФ, посвященной оспоримости решений собраний, они подлежат применению и при признании недействительным ничтожного решения собрания (на возможность предъявления самостоятельных исков о признании недействительным ничтожного решения собрания прямо указывается в п. 106 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 № 25).

Основные общие правила оспаривания решения собрания сводятся к следующему:

– решение собрания вправе оспорить в суде участник соответствующего гражданско-правового сообщества, не принимавший участия в собрании или голосовавший против принятия оспариваемого решения. Участник собрания, голосовавший за принятие решения или воздержавшийся от голосования, вправе оспорить в суде решение собрания в случаях, если его волеизъявление при голосовании было нарушено (с иском о признании недействительным ничтожного решения вправе обратиться любое лицо, имеющее охраняемый законом интерес в таком признании; такие споры разрешаются судом в общем порядке – п. 106 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25);

– решение собрания (оспоримое) не может быть признано недействительным в следующих случаях:

1) если оно подтверждено решением последующего собрания, принятым в установленном порядке до вынесения решения суда (исключением из данного правила являются случаи, когда нарушение

порядка принятия выразилось в действиях, влекущих ничтожность решения, в частности решение принято при отсутствии необходимого кворума – п. 108 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 № 25);

2) если голосование лица, права которого затрагиваются оспариваемым решением, не могло повлиять на его принятие, и решение собрания не влечет существенные неблагоприятные последствия для этого лица. Разъяснения о существенных неблагоприятных последствиях содержатся в п. 109 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 №25;

– решение собрания может быть оспорено в суде в течение шести месяцев со дня, когда лицо, права которого нарушены принятием решения, узнало или должно было узнать об этом, но не позднее чем в течение двух лет со дня, когда сведения о принятом решении стали бщедоступными для участников соответствующего гражданско-правового сообщества (пункт 5 статьи 181.4 ГК РФ), если иные сроки не установлены специальными законами. Какие сведения о принятом решении можно считать общедоступными, разъясняется в п. 111 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 №25. Указанные правила об исчислении срока исковой давности применяются по аналогии при признании недействительным ничтожного решения собрания;

– лицо, оспаривающее решение собрания, должно уведомить в письменной форме заблаговременно участников соответствующего гражданско-правового сообщества о намерении обратиться с таким иском в суд. Отсутствие доказательств об уведомлении других участников является основанием для оставления искового заявления без движения (п. 115 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 №25). Участники соответствующего гражданско-правового сообщества, не присоединившиеся к такому иску, в том числе имеющие иные основания для оспаривания данного решения, в последующем не вправе обращаться в суд с требованиями об оспаривании данного решения, если только суд не признает причины этого обращения уважительными.

Разрешение споров об оспаривании решений собраний относится к компетенции арбитражных судов, если соответствующий спор касается оспаривания решений органов юридических лиц (как коммерческих, так и некоммерческих), а также гражданско-правовых сообществ, не являющихся юридическими лицами, но объединяющих юридических лиц и (или) индивидуальных предпринимателей. В противном случае, если спор касается признания недействительным решения собрания иного гражданско-правового сообщества, не являющегося юридическим лицом и не объединяющего юридических лиц и/или индивидуальных предпринимателей, данный спор разрешается судом общей юрисдикции с применением при этом по аналогии положений глав 28.1 и 28.2 АПК РФ (113 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 №25).

Указанные выше изменения в законодательстве не поставили точку в споре о том, являются ли решения собраний по своей правовой природе сделками или нет, однако стали дополнительными аргументами для сторонников первой позиции о сделочной природе решений собраний.

Важной вехой дальнейшего развития корпоративного законодательства стал Федеральный закон от 05.05.2014 № 99-ФЗ «О внесении изменений в главу 4 части первой Гражданского кодекса Российской Федерации и о признании утратившими силу отдельных положений законодательных актов Российской Федерации», основные положения которого вступили в силу с 1 сентября 2014 года.

Данным законом в целом внесены существенные изменения в главу 4 ГК РФ «Юридические лица», в том числе данная глава ГК РФ дополнена нормами, регулирующими корпоративные отношения и ставшими, по сути, общими нормами корпоративного права. В частности:

1) скорректировано понятие юридического лица (п. 1 ст. 48): юридическим лицом признается организация, которая имеет обособленное имущество и отвечает им по своим обязательствам, может от своего имени приобретать и осуществлять гражданские права и нести гражданские обязанности, быть истцом и ответчиком в суде;

2) изменены признаки юридического лица – необходимость иметь самостоятельный баланс и/или смету исключена. Добавлена необходимость для юридического лица быть зарегистрированным в едином государственном реестре юридических лиц в одной из организационно-правовых форм, предусмотренных ГК РФ (п. 2 ст. 48);

3) установлены требования к решению об учреждении юридического лица (ст. 50.1 ГК РФ);

4) систематизированы учредительные документы юридических лиц (ст. 52 ГК РФ): ими, по общему правилу, для всех юридических лиц являются уставы (которые могут быть типовыми). Исключением из данного правила являются хозяйственные товарищества, действующие на основании учредительного договора, и государственные корпорации, действующие на основании соответствующего федерального закона;

5) уточнено место нахождения юридического лица (им является муниципальное образование, указывается в уставе) и адрес юридического лица (точный адрес, указывается в ЕГРЮЛ), исключено понятие «юридический адрес» (п. 2 ст. 54 ГК РФ);

6) изменены организационно-правовые формы (ОПФ), в которых могут создаваться юридические лица (ЮЛ):

6.1. ранее выделялись 3 группы ОПФ ЮЛ в зависимости от того, какие права учредители (участники) юридического лица имели в отношении него или его имущества. Кроме того, в зависимости от основной цели деятельности (извлечение прибыли) юридические лица вне связи с указанной выше классификацией ОПФ подразделялись на коммерческие и некоммерческие организации;

6.2. в действующей редакции ГК РФ основанием для подразделения ОПФ ЮЛ на группы является организационная структура юридического лица (основано оно на членстве, или нет), а не разновидность права, которое учредители (участники) юридического лица имеют в отношении него или его имущества. Однако при этом нельзя не отметить взаимосвязь между организационной структурой юридического лица и правами участников в отношении юридического лица либо его имущества.

Гражданский кодекс РФ (ст. 48, ст. 65.1) выделяет унитарные юридические лица (юридические лица, на имущество которых их учредители имеют вещные права, но не становятся их участниками и не приобретают в них прав членства; к ним относятся коммерческие организации – государственный и муниципальные унитарные предприятия; а также некоммерческие организации – фонды, учреждения, автономные некоммерческие организации, религиозные организации, государственные корпорации, публично-правовые компании) и корпорации (юридические лица, в отношении которых их участники имеют корпоративные права, обладают правом участия (членства) в них и формируют их высший орган; к ним относятся коммерческие организации – хозяйственные общества и товарищества, крестьянские (фермерские) хозяйства, хозяйственные партнерства, производственные кооперативы; а также некоммерческие организации – потребительские кооперативы, общественные организации, общественные движения, ассоциации (союзы), товарищества собственников недвижимости, казачьи общества, общины коренных малочисленных народов, адвокатские образования, адвокатские палаты). Подразделение юридических лиц на коммерческие и некоммерческие соотнесено с указанной классификацией организационно-правовых форм.

Особым юридическим лицом является Центральный банк РФ, правовое положение которого определяется Конституцией Российской Федерации и законом о Центральном банке Российской Федерации (п. 4 ст. 48 ГК РФ).

Отличительной чертой корпорации становятся корпоративные права, принадлежащие участникам корпорации, которые не сводятся к обязательственным правам в отношении юридического лица. Они охватывают как собственно «права участия» в юридическом лице, так и соответствующие обязательственные права. Причем следует согласиться с теми авторами, которые считают доминирующей такую составляющую корпоративных прав как право участия, а правовую природу и характер самих корпоративных отношений – организационно-предпосылочным46. Доминирует неимущественная организационная составляющая – права участия и управления. Данные права – отличительный неотъемлемый признак корпорации. Управление и участие могут быть не связаны с извлечением прибыли. Извлечения прибыли нет в некоммерческих организациях, которые, тем не менее, являются корпорациями.

Под стать новому подходу к регулированию корпоративных отношений внесены и иные изменения в Главу 4 (Юридические лица) ГК РФ. В частности, нововведения касаются следующих вопросов:

1) предусмотрен порядок признания недействительным решения о реорганизации юридического лица (ст. 60.1 ГК РФ), причем в отношении корпораций установлены специальные правовые последствия признания недействительным решения о реорганизации (ст. 60.2 ГК РФ) – восстанавливаются юридические лица, существовавшие до реорганизации, с одновременным прекращением юридических лиц, созданных в результате реорганизации; переход прав и обязанностей признается несостоявшимся; участники ранее существовавшего юридического лица признаются обладателями долей участия в нем в том размере, в котором доли принадлежали им до реорганизации;

2) в Гражданский кодекс РФ введены общие нормы о правах и обязанностях участников корпорации (ст. 65.2 ГК РФ). Обращают на себя внимание следующие моменты:

– установлено требование о заблаговременном уведомлении участников корпорации о намерении обратиться в суд с требованием о возмещении убытков, причиненных корпорации, либо признания сделки корпорации недействительной. Участник корпорации, не присоединившийся к иску, в последующем не вправе обращаться в суд с тождественными требованиями, если суд не признает обращение уважительным (п. 2 ст. 65.2 ГК РФ);

– установлен общий способ защиты права участника корпорации, утратившего помимо своей воли в результате неправомерных действий других участников или третьих лиц право участия в ней, – он вправе требовать возвращения ему доли участия, перешедшей к иным лицам, с выплатой им справедливой компенсации, определяемой судом, а также возмещения убытков за счет лиц, виновных в утрате доли;

– впервые на законодательном уровне установлена обязанность участника корпорации участвовать в принятии корпоративных решений, без которых корпорация не может продолжать свою деятельность в соответствии с законом, если его участие необходимо для принятия таких решений. Систематическое уклонение без уважительных причин от участия в общем собрании может послужить основанием для исключения из товарищества или общества (п. 35 Постановления Пленума ВС РФ от 23.06.2015 N 25);

3) в Гражданском кодексе РФ установлена общая структура и компетенция органов управления корпорации (ст. 65.3 ГК РФ). Из нововведений следует отметить, что п. 3 ст. 65.3 ГК РФ устанавливает возможность предусмотреть в уставе корпорации предоставление полномочий единоличного исполнительного органа нескольким лицам, действующим совместно, или образование нескольких единоличных исполнительных органов, действующих независимо друг от друга (абзац третий пункта 1 статьи 53). В качестве единоличного исполнительного органа корпорации может выступать как физическое лицо, так и юридическое лицо;

4) установлено подразделение обществ – коммерческих корпоративных организаций, на публичные и непубличные. Публичное общество – акционерное общество, акции которого и ценные бумаги которого, конвертируемые в его акции, публично размещаются (путем открытой подписки) или публично обращаются на условиях, установленных законами о ценных бумагах. Акционерное общество, не отвечающее указанному признаку, а также общество с ограниченной ответственностью относятся к непубличным обществам (ст. 66.3 ГК РФ). Устав непубличного общества может устанавливать отличные от общего правила положения об управлении в обществе по перечисленным в п. 3 ст. 66.3 ГК РФ вопросам (порядок созыва, подготовки и проведения общих собраний участников общества; порядок осуществления преимущественного права покупки доли, приобретения акций; компетенция общего собрания акционеров);

5) установлены общие требования к подтверждению принятия общим собранием участников хозяйственного общества решения и состава участников общества, присутствовавших при его принятии:

– для публичного акционерного общества подтверждение осуществляется лицом, осуществляющим ведение реестра акционеров такого общества и выполняющим функции счетной комиссии;

– для непубличного акционерного общества подтверждение осуществляется путем нотариального удостоверения или удостоверения лицом, осуществляющим ведение реестра акционеров такого общества и выполняющим функции счетной комиссии;

– для общества с ограниченной ответственностью подтверждение осуществляется путем нотариального удостоверения, если иной способ (подписание протокола всеми участниками или частью участников; с использованием технических средств, позволяющих достоверно установить факт принятия решения; иным способом, не противоречащим закону) не предусмотрен уставом такого общества либо решением общего собрания участников общества, принятым участниками общества единогласно.

Таким образом, в отношении акционерных обществ безальтернативно подтверждение принятия решения и состава участников осуществляется уполномоченным посторонним лицом – регистратором, осуществляющим ведение реестра акционеров (для публичного акционерного общества), либо нотариусом или регистратором (на выбор – для непубличного акционерного общества). В отношении обществ с ограниченной ответственностью участникам предоставлена возможность установить иной порядок подтверждения.

Нарушение указанных требований к подтверждению решений собраний обществ ведет к ничтожности данных решений (п. 107 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 23.06.2015 №25).

В ключе приведенных выше требований к подтверждению решений собраний обществ следует отметить тенденцию изменений в законодательстве об обществах с ограниченной ответственностью в 2016 г. – расширение перечня действий, совершение которых требует нотариального удостоверения. В частности:

– решение общего собрания участников общества и решение единственного участника общества по вопросу увеличения уставного капитала подлежит нотариальному удостоверению;

– оферта о продаже доли в уставном капитале общества должна быть удостоверена нотариально (п. 5 ст. 21 ФЗ «Об ООО»);

– все двусторонние сделки по отчуждению доли в уставном капитале общества (в том числе совершаемые между участниками общества) требуют нотариального удостоверения (п. 1 ст. 21 ФЗ «Об ООО»). При этом по новым правилам доля или часть доли в уставном капитале общества переходит к ее приобретателю с момента внесения соответствующей записи в единый государственный реестр юридических лиц, а не с момента нотариального удостоверения, как это было ранее;

– заявление участника общества о выходе подлежит нотариальному удостоверению (п. 1 ст. 26 ФЗ «Об ООО»).

Происходящие изменения в иных областях гражданского законодательства также отражаются на регулировании корпоративных отношений. В частности:

– в связи с принятием нового закона о третейских судах в п. 4 ст. 8 ФЗ «Об ООО» установлено, что защита прав участников общества может осуществляться третейским судом в случаях и в порядке, которые установлены федеральным законом;

– в связи с изменением законодательства о залоге в ст. 358.15 ГК РФ установлены особые правила осуществления прав акционера или участника ООО в случае залога акций или долей в уставном капитале ООО (следует попутно отметить, что залог прав участников (учредителей) иных юридических лиц не допускается). Так, при залоге акций удостоверенные ими права осуществляет залогодатель (акционер), если иное не предусмотрено договором залога акций (статья 358.17).

Однако при залоге доли в уставном капитале ООО права участника общества осуществляются залогодержателем, если иное не предусмотрено договором залога.

С 1 января 2017 г. изменились нормы, регулирующие совершение обществом с ограниченной ответственностью сделок с заинтересованностью и крупных сделок, что в определенной степени унифицировало их регулирование с таковым по закону об акционерных обществах.

Из нововведений, касающихся сделок с заинтересованностью, необходимо выделить следующие.

1. Субъектный состав заинтересованных лиц – понятие «участник общества» заменено понятием «лицо, являющееся контролирующим лицом общества», определение которого закреплено в п. 1 ст. 45 ФЗ «Об ООО». Важно отметить, что изменился порог участия в подконтрольной организации – увеличился с ранее установленных 20 процентов до 50.

2. Круг лиц, с участием которых в сделке связывается заинтересованность: круг родственников не изменился; аффилированные лица заменены на подконтрольное лицо (подконтрольную организацию), чем круг данных лиц сужен. В целом, уточнены и конкретизированы иные признаки заинтересованности. Исключена возможность определять круг заинтересованных лиц в уставе.

3. Исключено требование об обязательном предварительном одобрении сделки. На общество возложена обязанность извещать участников о совершении сделки с заинтересованностью за 15 дней до ее совершения. По требованию единоличного исполнительного органа, члена коллегиального исполнительного органа, члена совета директоров или участника (участников) с долей не менее 1% на совершение сделки с заинтересованностью может быть получено согласие совета директоров или общего собрания. Решение о согласии на совершение сделки принимается, по общему правилу, общим собранием участников. Уставом решение по указанному вопросу может быть отнесено к компетенции совета директоров.

4. Последствия совершения сделки с заинтересованностью без согласия органов управления общества:

– член совета директоров или участник вправе запросить у общества информацию, касающуюся сделки. Указанная информация должна быть предоставлена в срок, не превышающий 20 дней с даты получения соответствующего требования;

– сделка, в совершении которой имеется заинтересованность, может быть признана недействительной (п. 2 ст. 174 Гражданского кодекса Российской Федерации) по иску общества, члена совета директоров или участников, обладающих не менее чем 1% общего числа голосов, если она совершена в ущерб интересам общества и доказано, что другая сторона сделки знала или заведомо должна была знать о том, что сделка являлась для общества сделкой, в совершении которой имеется заинтересованность, и (или) об отсутствии согласия на ее совершение. При этом ущерб интересам общества предполагается, если не доказано иное, при наличии совокупности следующих условий: отсутствует согласие на совершение или последующее одобрение сделки; лицу, обратившемуся с иском о признании сделки недействительной, не была по его требованию предоставлена информация в отношении оспариваемой сделки. Отсутствие согласия на совершение сделки само по себе не является основанием для признания такой сделки недействительной.

Срок исковой давности по требованию о признании сделки, в совершении которой имеется заинтересованность, недействительной в случае его пропуска восстановлению не подлежит.

5. Уставом общества может быть установлен отличный от установленного ФЗ «Об ООО» порядок одобрения сделок, в совершении которых имеется заинтересованность, либо установлено, что положения настоящей статьи не применяются к этому обществу.

В регулировании порядка совершения обществом с ограниченной ответственностью крупных сделок произошли следующие изменения.

1. Уточнен порядок определения цены предмета сделки. При этом порог крупности остался прежним – 25 и более процентов балансовой стоимости активов.

2. Для совершения крупной сделки требуется согласие общего собрания участников. В отношении крупных сделок на сумму до 50% от стоимости имущества общества принятие решения о согласии на их совершение может быть отнесено уставом общества к компетенции совета директоров.

3. Установлены требования к содержанию решения о согласии на совершение крупной сделки.

4. Крупная сделка, совершенная с нарушением порядка получения согласия на ее совершение, может быть оспорена в соответствии со ст. 173.1 ГК РФ по иску общества, члена совета директоров (наблюдательного совета) общества или его участников (участника), обладающих не менее чем одним процентом общего числа голосов участников общества.

5. Изменены обстоятельства, при наличии которых сделка не может быть признана недействительной:

– из данных обстоятельств исключены недоказанность убытков и неспособность голосования участника повлиять на принятие решения о согласии на совершение сделки;

– бремя доказывания осведомленности противоположной стороны сделки о ее крупном характере и отсутствии одобрения возложено на лицо, оспаривающее сделку.

6. Определено понятие сделки, не выходящей за пределы обычной хозяйственной деятельности.

Также следует обратить внимание, что статья 40 ФЗ «Об ООО» дополнена пунктом 3.1, устанавливающим возможность предусмотреть в уставе общества сделки, на совершение которых требуется получение согласия совета директоров (наблюдательного совета) общества или общего собрания участников общества, при отсутствии которого соответствующая сделка может быть оспорена в порядке и по основаниям, установленным п. 1 ст. 174 ГК РФ (если будет доказано, что другая сторона сделки знала или должна была знать об установленных ограничениях).

Среди иных существенных изменений корпоративного законодательства, произошедших в последнее время, необходимо отметить следующие:

– расширены возможности привлечения к субсидиарной ответственности участников общества по обязательствам общества. Дополнившим ст. 3 ФЗ «Об ООО» пунктом 3.1 установлено, что в случае исключения общества из ЕГРЮЛ в качестве недействующего юридического лица по заявлению кредитора на лиц, указанных в пунктах 1-3 статьи 53.1 ГК РФ, может быть возложена субсидиарная ответственность по обязательствам этого общества, если будет установлено, что неисполнение обязательств обществом обусловлено недобросовестными или неразумными действиями указанных лиц;

– общее собрание участников общества вправе передать Федеральной нотариальной палате ведение и хранение списка участников общества (п. 1 ст. 31.1 ФЗ «Об ООО»);

– срок ликвидации общества не может превышать 1 год (данный срок может быть продлен в судебном порядке не более чем на 6 месяцев); в случае отмены ранее принятого решения о ликвидации общества повторно принять решение о его ликвидации можно не ранее чем по истечении 6 месяцев (п. 6 и 7 ст. 57 ФЗ «Об ООО»).