Помоги проекту - поделись книгой:
Заметки старого козла[21]
В Филли мне держали место с краю, и я бегал за сэндвичами, прочее. Джим, ранний бармен, впускал меня в 5:30 утра, пока полы мыл, и я пил бесплатно, пока в 7:00 утра не вваливалась толпа. бар я закрывал в 2:00 ночи, а оттого времени поспать мне оставалось не много. но я в то время не очень-то занят был – спал, ел или всяко еще. бар был такой затрапезный, старый, вонял мочой и смертью, что войди шлюха подцепить себе кого-нибудь, для нас – особая честь. как я платил за свою комнату или о чем думал, даже не знаю. где-то в это время мой рассказ напечатали в «Портфеле III»[22] вместе c Генри Миллером, Лоркой, Сартром, многими другими. «Портфель» продавался по $10. громадная штука из отдельных страниц, каждая напечатана разным шрифтом на цветной дорогой бумаге, а рисунки чокнутые от всяких изысканий. редакторесса Каресс Крозби написала мне: «необычнейший и чудесный рассказ. КТО же вы?», – и я написал в ответ: «Уважаемая миссис Крозби, – я не знаю, кто я. искренне ваш, Чарльз Буковски». сразу после того я бросил писать на десять лет. но сперва ночь под дождем с «Портфелем», очень сильный ветер, страницы разлетаются по улице люди бегают за ними, сам я стою пьяный наблюдаю; здоровенный мойщик окон, который всегда съедал на завтрак шесть яиц, поставил здоровенную ногу на середину одной страницы: «вот! эй, я поймал одну!» – «нахуй, отпусти, пусть все улетают!» – сказал им я, и мы вернулись внутрь. я выиграл какое-то пари. этого было достаточно.
около 11 часов каждое утро Джим говорил, что мне хватит, меня вышвыривали, чтоб сходил прогулялся. я заходил в тыл бару и ложился там в переулке. мне это нравилось, потому что по переулку туда-сюда ездили грузовики, и я чувствовал, что моим один может стать в любой миг. но не везло мне. и что ни день, мне в спину тыкала палками негритянская детвора, а потом я слышал материн голос: «ладно уже, ладно, оставьте этого человека в покое!» немного погодя я подымался, снова заходил внутрь и пил дальше. закавыкой в переулке был помет. с меня всегда кто-нибудь счищал помет и слишком хлопотал при этом.
сижу я там однажды и спрашиваю у кого-то: «а чего это никто никогда не ходит в бар дальше по улице?» и мне сказали: «это бандитский бар. зайдешь туда, тебя убьют». я допил, встал и пошел. в том баре было намного чище. посиживает много крупных молодых парней, как бы угрюмые такие. стало очень тихо. «возьму скотч с водой», – сказал я хозяину за стойкой.
он сделал вид, что не слышит.
я громкости подкрутил: «бармен, я сказал, что хочу скотч с водой!»
он долго выждал, потом обернулся, подошел с бутылкой и начислил мне. я залил.
«теперь возьму еще».
я заметил, что молодая дама одна сидит. смотрелась она одинокой. хорошо выглядела, она выглядела хорошо и одиноко. кое-какие деньги у меня были. не помню, где я их раздобыл. взял свою выпивку, подошел и сел с нею рядом.
«что хотите на машинке послушать?» – спросил я.
«что угодно. все, что вам понравится».
я зарядил эту штуку. я не знал, кто я такой, но музыкальный автомат заряжать умел. она хорошо выглядела. как могла она выглядеть так хорошо и сидеть одна?
«бармен! бармен! еще 2 порции! одну даме и одну мне!»
в воздухе я чуял смерть. и вот теперь, когда ее почуял, я уже не был уверен, хорошо она пахнет или нет.
«что вы пьете, милочка? скажите дяде!»
пили мы где-то с полчаса, и тут один из двух крупных парней, что сидели в конце бара, поднялся, медленно подошел ко мне. встал сзади, перегнулся. она ушла в сральник. «слушай, дружок, я тебе СКАЗАТЬ кой-чего хочу».
«валяй. с моим удовольствием».
«это девчонка босса. еще будешь лезть к ней, и тебя порешат».
так и сказал: «порешат». как в кино. снова отошел и сел там. она вышла из сральника, села со мной рядом.
«бармен, – сказал я, – еще две порции».
я и дальше заряжал автомат и разговаривал. потом мне стало нужно в сральник. я подошел туда, где говорилось МУЖСКОЙ, и заметил, что вниз ведет длинная лестница. мужской сральник был у них внизу. вот странно. я пошел вниз по первым ступенькам и тут заметил, что за мной идут двое больших пацанов, сидевших в конце стойки. дело там не в страхе перед всем этим, а в странности. мне ничего не оставалось, кроме как и дальше спускаться по ступенькам. подошел к урыльнику, расстегнул ширинку и давай отливать. смутно пьяный, заметил, как опускается дубинка. шевельнул головой слегка и получил не над ухом, а прямо по затылку. огни пошли кругами и вспышками, но оказалось не так плохо. доссал я, заправил на место и застегнул ширинку. повернулся. они стояли и ждали, чтоб я рухнул. «прошу прощенья», – сказал я и прошел между ними, и поднялся по ступенькам и сел. руки мыть я не стал.
«бармен, – сказал я, – еще две порции».
текла кровь. я вытащил свой платок и прижал его к затылку. тут из сральника поднялись двое больших пацанов и сели.
«бармен. – я кивнул ему на них. – две порции вон для тех господ».
еще музыки, еще разговоров, девушка от меня не отодвигалась. я не разбирал бо́льшую часть того, что она говорила. потом мне занадобилось отлить еще. встал и снова направился к МУЖСКОЙ комнате. один большой пацан сказал другому, когда я проходил мимо: «этого сукина сына не порешишь. он чокнутый».
больше они не спускались, но когда поднялся я, к девушке снова не подсаживался. я кое-что доказал, и мне уже стало не интересно. остаток вечера я пил там же, и когда бар закрылся, все мы вышли на улицу, и болтали, и смеялись, и пели. последние пару часов я пил с одним чернявым пацаном. он ко мне подошел: «слышь, мы тебя в банду хотим. у тебя кишка не тонка. нам такой парень, как ты, нужен».
«спасибо, приятель. ценю, но не могу. все равно спасибо».
потом я отошел прочь. вечно эта старая театральность.
в нескольких кварталах оттуда я тормознул легавую машину, сказал, что меня треснула по башке и ограбила пара моряков. меня отвезли в травмпункт, и я сел под ярким электрическим светом с врачом и медсестрой. «теперь будет больно», – сказал мне он. заработала игла. я ничего не почувствовал. Такое ощущение, что собой да и всем остальным я владел неплохо. на меня накладывали какую-то повязку, когда я дотянулся и схватил медсестру за ногу. сжал ей колено. на ощупь оно мне понравилось.
«эй! что это, к черту, с вами такое?»
«ничего. просто пошутил», – сказал я врачу.
«хотите, чтоб мы этого парня привлекли?» – спросил один легавый.
«нет, отвезите его домой. ему бурная ночка выпала».
легавые меня довезли. хорошее обслуживание это было. будь я в Л.-А., загремел бы в трезвяк. добравшись до своей комнаты, я выпил бутылку вина и уснул.
в старом баре к открытию в 5:30 утра я не успел. иногда я так поступал. порой валялся в постели весь день. около 2 часов дня я услышал, как за окном разговаривают две женщины. «даже не знаю про этого нового жильца. иногда он просто сидит весь день у себя в комнате, жалюзи опустит и только радио слушает. больше ничего не делает».
«я его видела, – сказала другая, – почти все время пьяный, ужасный человек».
«думаю, мне придется попросить его съехать», – сказала первая.
ах, бля, подумал я. ах, бля, бля бля бля бля.
я выключил Стравинского, оделся и подался до бара. вошел внутрь.
«эй, вот же он!!!»
«мы думали, тя убили!»
«ты попал в тот бандитский бар?»
«ну».
«рассказывай».
«сначала мне нужно выпить».
«конечно, конечно».
принесли скотч с водой. я сел на крайний табурет у стойки. внутрь пробрался грязный солнечный свет, какой бывает на 16-й и Фэйрмаунт. начался мой день.
«слухи, – начал я, – о том, что это очень лихое заведение, определенно правдивы…» после чего рассказал им приблизительно то, что уже рассказал вам.
остаток той истории в том, что два месяца я не мог причесываться, еще раз или два возвращался в бандитский бар, ко мне там относились мило, а немного погодя уехал из Филли искать себе еще хлопот или чего я там искал. хлопот-то я набрался, а вот всего остального, что искал, – этого пока не нашел. может, это мы найдем, когда умрем. может, и нет. у вас вот книжки по философии, священник ваш, проповедник, ученый ваш, поэтому у меня не спрашивайте. и не ходите в бары, где МУЖСКОЙ сральник внизу.
Великая дзенская свадьба[23]
Меня засунули назад, вместе с румынским хлебом, ливерной колбасой, пивом, прохладительными напитками; в зеленом галстуке – первом у меня после смерти отца десять лет назад. Теперь мне полагалось быть свидетелем на дзенской свадьбе, Холлис выжимала 85 миль в час, четырехфутовую бороду Роя трепало мне в лицо. То была моя «комета» 62-го года, только вести ее я не мог – нет страховки, два задержания за вождение в нетрезвом состоянии и опять уже напиваюсь. Холлис и Рой жили неженатыми три года, Холлис Роя кормила. Я сидел сзади и сосал себе пиво. Рой по одному объяснял мне родственников Холлис. Ему интеллектуальная херня лучше удавалась. Или языком работать. Стены их жилья покрывало множество снимков парней, пригнутых к мохнатке и жующих.
А также фотка Роя в оргазме при дрочке. Рой самолично это сделал. В смысле – нажал на спуск камеры. Сам. Бечевка. Проволока. Некая конструкция. Рой уверял, что сдрочить ему пришлось шесть раз, чтоб добиться идеального снимка. Работа на весь день: вот она: эта млечная плюха: произведение искусства. Холлис свернула с автострады. Недалеко осталось. У некоторых богатеев подъездные дорожки в милю длиной. Эта оказалась ничего так: четверть мили. Мы вышли. Тропические сады. Четыре или пять собак. Большие черные косматые глупые звери – слюни-из-пасти. До двери мы так и не дошли – вот он, богатей, стоит на веранде, вниз смотрит, в руке выпивка. И Рой завопил:
– О, Харви, гад ты эдакий, так приятно тебя видеть!
Харви чуть улыбнулся:
– И тебя тоже, Рой.
Один большой черный косматик пожирал мне левую ногу.
– Отзови свою собаку, Харви, сволочь, приятно тебя видеть! – заорал я.
– Аристотель, а ну-ка ХВАТИТ!
Аристотель отвял, как раз вовремя.
И.
Мы прошли вверх и вниз с салями, с венгерским маринованным сомиком, креветками. С шейками омаров. С бубликами. С фаршем из голубиных жопок.
И вот мы всё туда внесли. Я сел и цапнул пиво. При галстуке я был там один. Кроме того, я единственный купил свадебный подарок. Спрятал его между стеной и ногой, пожеванной Аристотелем.
– Чарльз Буковски…
Я встал.
– О. Чарльз Буковски!
– У-гу.
Затем:
– Это Марти.
– Привет, Марти.
– А это Элси.
– Привет, Элси.
– А вы
– У-гу.
– Староваты вы что-то для такого.
– Так, послушайте, Элси, не надо мне по ушам ездить…
– А это Тина.
– Привет, Тина.
Я сел.
Имена! Я был женат на своей первой жене два-с-одной-половиной года. Однажды вечером пришли какие-то люди. Жене я сказал:
– Это Луи-Тяп-ляп, а это Мари, Королева Быстрого Отсоса, а это Ник-Косиножка. – Потом обернулся к ним и сказал: – Это моя жена… это моя жена… это… – Наконец мне пришлось на нее взглянуть и спросить: – А КАК, К ЧЕРТУ, ТЕБЯ
– Барбара.
– Это Барбара, – сообщил им я…
Учитель дзен еще не прибыл. Я сидел и сосал пиво.
Потом пришли
Они всё поднимались по лестнице: сидельцы, шулера, калеки, мастера различных ухищрений. Родня и друзья. Десятками. Никаких свадебных подарков. Никаких галстуков.
Я забивался все глубже в свой угол.
Одному парню был довольно-таки пиздец. По лестнице он поднимался 25 минут. У него были специально сделанные костыли, очень могучие на вид штуки с круглыми манжетами для плеч. Там и сям особые рукоятки. Алюминий и резина. Сучки́ не про эту детку. Я прикинул: разбавлял или скверно откупился. Жаканы принял в старом цирюльном кресле с горячим и мокрым полотенцем для бритья на лице. Только они мимо нескольких жизненно важных органов промахнулись.
Были и другие. Кто-то вел класс в УКЛА[24]. Кто-то еще ввозил всякое говно китайскими рыбачьими суденышками через порт Сан-Педро.
Меня знакомили с величайшими убийцами и сбытчиками в этом столетии.
Я же – я был между работами.
Затем подошел Харви.
– Буковски, хочешь немного скотча с водой?
– Еще бы, Харви, конечно.
Мы пошли к кухне.
– Зачем галстук?
– У меня молния на штанах сломалась. А трусы слишком тугие. Кончик галстука прикрывает волосню у меня над хуем.
– Я считаю, ты современный живой мастер рассказа. Никто и близко рядом не стоит.
– Еще б, Харви. Где скотч?
Харви показал мне бутылку скотча.
Поделиться книгой: