Случайная жена повелителя

Хотя почему «как-то» — хорошо выросли.  Можно сказать, отлично выросли.

Хотя родились мы где-то на юге: то ли в Краснодаре, то ли в Анапе – точно не знаю, а бабушка Лиза всё время путает.

Первой родилась я. Родители мои жили плохо, ругались. А не успела мать меня родить, одна из отцовых напарниц  приподнесла ему ещё один подарочек — мою младшую сестру Аську.

И весь сок заключался в том, что разница между нами была чисто номинальная: два месяца. При этом мать Аськи так всё обставила, что отец не только признал дочь, но ещё и стал выплачивать ей алименты.  Не хотел — папаша у меня тот ещё мелочный гад оказался, но был вынужден.

По рассказам бабки Инны, родители ещё какое-то время «играли в семью»:  моя мать упорно не желала отдавать победу сопернице. Но когда Аськина мать подкинула сестрёнку отцу,  моя родительница решила, что с неё тоже хватит — и сбежала куда-то в столицу.

Отец, оставшись с двумя малолетними детьми, растерялся, ушёл в запой, так мы оказались в доме у бабки Инны… Ну а у той второй муж — последний шанс на женское счастье, куда уж о нас-то заботиться. Так мы с Аськой оказались в деревне у прабабушки.  Вроде как на время, а оказалось, что навсегда.

Именно бабушка Лиза стала нашей семьей — единственным по-настоящему родным для нас человеком.  Вместе с ней мы вели дом, работали в огороде, ходили в лес за хворостом, штопали, вязали,  ездили на автобусе в ближайший монастырь, а когда подошло время  — и в школу, которую мы обе закончили с золотой медалью.

Чтобы не испытывать неловкость, я придумала перенести свой день рождения на два месяца вперед –так мы с Аськой стали двойняшками.

После школы сестра поступила в педагогический — учиться заочно, оставшись в деревне с бабушкой. А я… я всегда хотела чего-то большего, чем наша тихая деревня, где кроме нас молодежи-то и не осталось совсем. Даже в школу мы с Асей ездили за десять километров! А остальные радости цивилизации  были и того дальше.

Это городские могут фыркать на скудные библиотеки, которые не достаточно финансируют, жаловаться на качество воды в кранах и прочую чушь… А у нас вообще водопровода не было.

А однажды по телевизору я увидела, как герои глупого сериала уминают суши. Глупость вроде — но мне тогда эти суши показались чем-то необыкновенным — до того изумительным и странным, что после этого я «заболела» всем японским.

В общем, если бы мой рассказ послушал сейчас кто-то из мужчин, обязательно сказал бы: вот она женская логика: запутанная и странная, но… чистая правда, сама не знаю как, только увлечение Японией переросло в увлечение сейсмологией. Мне нравилось представлять, как движется земная кора по земному шарику — будто скользит, морщась в одних местах и истончаясь в других. А там — в загадочной стране Восходящего Солнца  кора вздыбливается, и каменное цунами проходится по городам, оставляя за собой трясущиеся небоскрёбы, испуганных собак и готовых ко всему серьезных жителей.

Ася, зная о моей мечте, уговорила меня поступать в МГУ.  Без неё я не хотела никуда уезжать, но сестра была непреклонна.

— Я вижу, что ты здесь маешься, Саша, — вздыхала Аська. — А мне здесь хорошо.

—Вот этот огород, ферма, где ты дояркой работаешь и церковь по выходным? — не поняла я. — Тебе и правда этого достаточно?

—Да, — кивнула сестра. — Твоё счастье где-то далеко, а моё — здесь, в этих местах.

Да, Ася любила босоногой бродить по утренней росе, подставляя лицо поднимающемуся солнцу и щурясь от счастья… Ей это не надоедало. В отличие от меня.

И я уехала. Отучилась на бакалавра, поступила в магистратуру. Выиграла стажировку в Японию.

Какой окрылённой я садилась в самолёт — ведь сбылась мечта моего детства: я ехала в страну Восходящего Солнца.

Как только я уселась в кресло, на ум тут же пришли наставления бабушки Лизы: мысленно осенив себя крестом, я быстро прошептала короткую молитву.

Наверное, это меня и спасло. Потому что моё спасение было настоящим чудом.

Я запомнила только сильную болванку, вывалившиеся откуда-то с потолка кислородные маски… затем моё сидение будто какая-то огромная сила выдернула из разваливающегося на куски салона.

Стало темно, холодно и больно. А  затем я увидела двух очень странных существ, склонившихся надо мной.

—Какой интересный человек, однако, — произнесло существо на непонятной мещанине из русского, английского и испанского языков. Щёлкнув клювом, существо добавило. — Запускайте сканер.

Надо мной вспыхнул яркий свет, я услышала тихое жужжание — а потом всё пропало.

Когда я снова пришла в себя, в комнате никого не было.  Белоснежная постель в виде огромного пуфа — ни простыней, ни одеяла, ни подушки.  Неяркий рассеянный свет. И синий мерцающий значок.

—Где я? — растерянно пробормотала я, пытаясь встать с кровати.

—Добро пожаловать на орбитальную станцию «Япония», — услышала я приятный женский голос. — Доктор Крарвер уведомлён, что вы проснулись.

Орбитальная станция…?

—Подождите, так ведь нет такой орбитальной станции. Только МКС одна. А « Мир» уже затопили.

—Простите? — женский голос казался удивленным. — Повторите свой вопрос.

—…Вы кто?

—Компьютерная система ЗРКР -12, — вежливо представился голос. — Повторите свой вопрос.

—Эм… Я не слышала про такую орбитальную станцию.

Вдруг одна стена бесшумно отъехала в сторону, и в помещение вошёл… вошло существо с птичьим ключом. Существо было одето в однотонный серый костюм с разноцветными планками на груди.

—Доктор Крарвер, у человека резко повысилось давление и участился пульс, — громко произнес компьютер. — Человек явно испытывает стресс.

—Вы напугавшись? — ласково спросило существо… то есть доктор. Затем нахмурившись, он нажал себе на шею и повторил вопрос немного по-другому. — Вы напуганы?

Я настороженно кивнула.

—Вам не надо бояться.

«Не надо бояться?» Он себя вообще в зеркале видел?

— Показали человека нарастают, — бесстрастно сообщил компьютер.

—Где я? — жалобно пробормотала я, вжавшись в стену, как можно дальше от существа с клювом птицы. — Что это за место?

Доктор… Птиц, услышав мой голос, вдруг закрыл глаза и как будто закурлыкал.

—Невероятно… просто восхитительно! Живой древнейший язык.

Открыв глаза, доктор Птиц по-доброму (как мне показалось) улыбнулся.

— Вы для нас настоящая находка, моя милая.

— Что вы имеете в виду.

—Доктор, — рявкнула компьютер. — Показатели!

—Простите, простите! Не стоит бояться. — Вытянув перед собой руки, доктор Птиц принялся поспешно рассказывать о том, как один из челноков, возвращавшихся с Земли на станцию, обнаружил меня, как бы парящую в воздухе.

— Разумеется, наши работники не могли оставить разумное существо в беде, однако определить,  каким образом вы движетесь, не представлялось возможным. К счастью, на челноке находился капитан Радджар, он принадлежит к радскарам— крайней сильной и выносливой расе. Он сумел доставить вас в челнок, а уже затем вы были доставлены сюда, на станцию, где мы с коллегами взялись за работу. У вас было сломано больше двадцати костей, восемьдесят процентов вашего тела было обморожено… Хотя в то же время правая часть вашего тела была сильно обожжена.  Вы находились в медбоксе около семи земных суток. За это время мы провели анализ вашей одежды и того летательного аппарата, на котором вы путешествовали, и пришли к удивительным выводам:  на вас были надеты куски реликтовой одежды!

— Не ожидала подобного от «Садовода», — растерянно пробормотала я.  Доктор Птиц замер, склонив голову на бок — будто слушая невидимого собеседника, а затем захохотал, замарав руками как крыльями.

—У человека есть чувство юмора, — щёлкнул клювом доктор Птиц. —  Простите, милая, мы до сих пор не знаем вашего имени.

—Александра Северцева. Коротко можно Саша.

—Саша… — доктор щёлкнул клювом. — Интересно, почему не Алекс. Компьютер?

—В одном из древних языков, распространенных преимущественно на континенте Евразия, для носителей имени Александра или Александр употреблялась короткая форма Саша, —  вклинился в наш разговор женский голос компьютера. — Менее распространённые короткие формы : Шура, Шурик, Санёк…

—Только не Шура, — замотала  я головой. — Терпеть не могу, когда меня так называют.

—Интересно… — задумчиво протянул доктор. — Ваш язык, Саша, настоящая услада для любителей древности. У нас уже давно на нём говорят только ценители.

Я замерла.

—Что вы имеете в виду? — застыв на месте, я испуганно покосилась на доктора Птицу.

— Показатели, доктор… — снова напомнила о себе компьютер.

—Да я  и сам вижу, — щелкнул доктор, протянув руку к разноцветным планкам, что находились у него на груди. Я так поняла, что это были карманы.  Он вытащил оттуда тонкий цилиндр — что-то типа нашей шариковой ручки.

—Это успокоительное, Саша, — произнес доктор Птиц. — Для вашего же блага.

Ткнув концом цилиндра мне в руку, доктор мягко улыбнулся и повторил.

— Простое успокоительное. Мы же не хотим, чтобы все наши неимоверные усилия по вытаскиванию вас с того света пошли насмарку. Вы слишком эмоционально реагируете.

Позднее, я много раз поблагодарила доктора за этот укол. Потому что принять всё, что мне поведали с помощью голографического монитора, развёрнутого прямо между много и доктором Птицей… принять это было непросто.

А поверить — так вообще невозможно.

Каким-то образом я попала в тридцать второй век.

Человечество давно освоилось в космосе,  но оказалось не единственной расой — во вселенной существовало огромное количество самой разнообразной разумной жизни, в том числе и гуманоидов, наподобие землян.

Сам доктор  Крарвер принадлежал к гуманоидной расе, чьими прародителям были птицы; существовали  также расы, напоминавшие старых добрых йетти; расы, напоминавшие рептилоидов и даже раса, чьи предки, по легенде, принадлежали к роду кошачьих.

— Радскары — это одна из самых влиятельных рас нашей Вселенной, — объяснял доктор Крарвер,  выводя на экран фотографию типичного представителя радскар: серого  мускулистого исполина с желтыми глазами пантеры.  — Нам повезло, что они уважают законы, особенно свои законы — но если эта раса когда-нибудь решит захватить Союз Развитых Планет, нам перед ними не выстоять.

Обзорная лекция доктора Крарвера продолжалась около двух часов, после чего доктор решил, что на сегодня с меня хватит — и посоветовал  мне сначала подкрепиться, а затем немного поспать.

—Я не понимаю, как всё это возможно, — проводя ладонями по лицу, устало вздохнула я. — Я родилась в самом конце двадцатого века, выросла в двадцать первом. Я просто летела на стажировку в  Японию….

— Ты на «Японии», — улыбнулся доктор. — Так называется наша орбитальная станция.

—Да, компьютер сказал, — кивнула я. — Но…

—Мы сами не знаем, как такое могло произойти, — пожал плечами доктор Крарвер. — Тебя нашли в ужасном состоянии в кресле, вырванном из летательного аппарата. Наши парни сначала даже подумали, что это и есть сам аппарат, но только спустя пару дней нам удалось  опровергнуть данное недоразумение. Твоя одежда — из древности, о которой мы мало что уже знаем; язык, на котором ты разговариваешь — разновидность земного языка, на котором говорили ещё до всемирного объединения. Твоя внешность, даже твой запах говорит сам за себя — ты пришельца из прошлого … или, возможно, параллельного мира. Но как ты попала к нам? Ни у кого из нас нет даже хоть какой-нибудь мало мальски подходящей теории.

—Значит, я не смогу вернуться назад? — прикусив губу, чтобы не заплакать, спросила я. Как же бабушка Лиза, как же Аська?

Доктор развёл руками.

— Если со временем вы выясним, как ты попала сюда, возможно, у нас появится способ отправить тебя обратно.

Глава 3

Я сумела оценить всю деликатность, которую проявил доктор Крарвер во время нашего первого разговора.

Разумеется, не было никакого способа вернуть меня назад.

Более того, я даже до сих пор не знала, где я нахожусь: в далеком будущем или параллельной вселенной, где множество разных существ  давно мирно сосуществуют с людьми.

Люди в этом мире тоже сильно отличались от привычных мне людей.  Каждый новый человек, которого я встречала, казался идеалом:  настолько они были красивы. Все как на подбор прекрасные Адонисы и не менее прекрасные Афродиты. Я удивлялась не только точёным фигурам землян — радскары были куда мощнее и внушительней, но земляне поражали также густыми гривами насыщенных, ярких цветов; безупречными прямыми носами и идеальными белыми зубами.

Рядом с ними я чувствовала себя гадким утёнком, подкидышем — а не одной из них.

Однажды, завтракая в общей столовой вместе с доктором Крарвером и одним из его ассистентов — радскаром, я медленно провожала взглядом одну из земных Афродит. И с удивлением поймала презрительный взгляд радскара — презрительно он смотрел не на меня, а на красавицу землянку.

—Дррар, ты знаешь эту девушку? — удивилась я. Радскар пожал плечами.

—Нет. Впервые вижу.

—А…тогда почему? — я застопорилась, не зная, как правильно спросить.

—Почему мы не любим землян? — переспросил Дррар. Я кивнула.— Они плохо пахнут.

—Оу, да? — я попыталась прижать руки к бокам, чтобы меньше «пахнуть». На что помощник доктора беспечно рассмеялся.

—Не ты, Саша. Ты пахнешь хорошо: травами в жаркий день. Так и должны пахнуть живые существа, а не как эти…

Доктор Крарвер, на которого я осторожно покосилась, объяснил мне всё подробнее:

—Радскары сохранили чуткий нюх от своих диких прародителей. Они улавливают не просто поверхностный запах — вроде запаха духов, парфюма или пота, но и остальные запахи…

Повернув вилку в руках, доктор заметил:

— У землян крайне популярны пластические операции.

—Вместо того чтобы пропотеть на тренировках,  они просто ложатся на операции; вместо того, чтобы видеть красоту в разнообразии, они делают одинаковые носы, одинаковые губы, одинаковые груди…

— И мужчины? – удивилась я.

—Самцы увеличивают себе кое-что другое, — многозначительно хмыкнул Дррар. — Комплексуют на нашем фоне.

Я покосилась на доктора  Крарвера.