— А чем она тебе не нравится? — удивился в свою очередь Милютин. — Чем проще легенда, тем меньше шансов с ней проколоться.
— Но хотя бы можно узнать, чего я свидетель? Вдруг кто-то спросит.
— А это никого не касается. Если кто-то спросит, отправляй этих любопытных ко мне. У меня есть эликсир, помогающий избавиться от излишнего любопытства.
Я оценил шутку, решил дальше эту тему не развивать и спросил:
— А что с моей учёбой? Вы сказали, что я смогу вернуться к занятиям.
— С этим вопросом уже не ко мне. По учёбе, проживанию и прочим бытовым моментам обратись к Анне Алексеевне. Она ждёт тебя сегодня в шестнадцать часов. И она же тебе вернёт все твои личные вещи, телефон, одежду и банковские карты. Хотя… — Милютин внимательно меня оглядел и добавил: — Одежду, думаю, можно и не возвращать. Вряд ли твои старые вещи сейчас на тебя налезут. Ты как минимум на размер крупнее стал. Придётся тебе гардероб обновлять.
— Спортивный костюм налезет, — сказал я. — А там потихоньку обновлю, если мне карточки вернут.
— Вернут. И ещё дадут.
Милютин усмехнулся, достал из ящика стола банковскую карту и произнёс:
— Так как ты не кадровый военный или сотрудник КФБ, мы не можем представить тебя к награде. Но зато, ты как гражданский имеешь право на вознаграждение, которое было обещано за информацию о похищенных детях.
Иван Иванович положил банковскую карту на стол и подвинул её ко мне.
— Ты заслужил.
Мне сразу же захотелось спросить, сколько на карте денег. Не то чтобы я считал, что мне должны за проделанную работу — просто было любопытно. Но я сдержался. В конце концов, любопытство можно было удовлетворить у любого банкомата.
Я взял карту и рассмотрел её. Она была выпущена Федеральным Банком и, кроме номера и названия банка, не содержала никакой другой информации.
— Карта анонимная, и на ней сейчас нет пин-кода, — сказал Милютин. — Установи его в ближайшем банкомате. Вообще, анонимную карту нельзя ни заблокировать, ни перевыпустить, но сам понимаешь, это не касается карт, которые выпускаются для нужд нашей организации. Поэтому, если вдруг потеряешь, сразу звони в банк и назови номер карты. По номеру сразу поймут, что это за карта и заблокируют.
— Надеюсь, не потеряю. Благодарю! — сказал я, взял карту и спрятал её в карман.
— Тогда, если у тебя нет ко мне вопросов, я тебя не задерживаю. На днях позвоню, и поедем к Александру Петровичу.
— Позвольте один вопрос! — сказал я и, не дождавшись разрешения, спросил: — Можно позвонить дяде?
— Волошину?
— Да.
— Не проболтаешься, где был?
— Не проболтаюсь.
— А если спросит? Он у тебя не глупый, в легенду нашу не поверит. Она на твоих однокурсников рассчитана.
— Вы правы — он не глупый. Поэтому он не спросит.
Милютин усмехнулся и сказал:
— Ну тогда звони. Если я не ошибаюсь, он сейчас в Новгороде.
— В Новгороде? — удивился я. — Так ведь конфликт?
— Твой дядя — уникальная личность. Он в первую очередь коммерсант, а потом уже эльф. По мне, так ему надо было орком родиться с такой деловой жилкой. Во время активной фазы военного конфликта были заморожены вообще все отношения между Петербургом и остальной Россией и перекрыты границы. Сейчас границы открыты для гражданских лиц. Поезда, конечно, не ходят, но автотранспорт ездит. И ещё работают торговые представительства. По факту они выполняют не только свои прямые функции — через них ведутся переговоры и по вопросам, не связанным с торговлей. Твой дядя — руководитель торгового представительства Санкт-Петербурга в Великом Новгороде.
Я всегда знал, что мамин брат — исключительно ушлый эльф, но в этот раз он превзошёл самого себя. Вести бизнес с людьми, когда все эльфы с ними воюют, и при этом не то что не быть за это порицаемым, а ещё и получить одобрение своей деятельности — такое мог провернуть только дядя Володя.
— Получается, мой дядя — посол Петербурга в России? — воскликнул я не удержавшись.
— Очень неполиткорректно, но в точку, — согласился Милютин. — Однако больше никогда нигде так не говори.
— Извините. Не буду. Но Вы не сказали, я могу ему позвонить?
— Звони. Но лишнего не болтай!
Я поблагодарил Ивана Ивановича и покинул кабинет. Первым делом я решил отправиться в торговый центр, чтобы купить одежду, раз уж у меня появились деньги. Я до сих пор ходил в тренировочном костюме центра «Ост», сорвав с него нашивку с номером отряда и именем. В нём было удобно, но всё же хотелось побыстрее забыть Восточный.
Часы на стене в приёмной показывали пять минут третьего. Если поторопиться, то я вполне мог в торговом центре ещё и перекусить. Значит, надо было торопиться.
В Кутузовку я приехал впритык — без пяти четыре, зато в новой одежде по сезону и сытый. В главный административный корпус пришлось бежать — не хотелось заставлять Анну Алексеевну меня ждать. Успел ровно к четырём. Пётр при виде меня не проявил вообще никаких лишних эмоций, будто я никуда не пропадал на полтора года. Помощник ректора поприветствовал меня и предложил пройти в кабинет к Анне Алексеевне.
Милютина встретила меня ещё эмоциональнее, чем её супруг, она обняла меня и очень долго рассказывала, как рада, что я вернулся живым и невредимым. Я, в свою очередь, поблагодарил ректора за возможность продолжить обучение в академии.
— Тебе сейчас надо сдать экзамены и зачёты за полтора года, — сказала Анна Алексеевна. — Но фактически уже за два. Пока ты три пропущенные сессии сдашь, уже и новая весенняя начнётся.
— Даже не представляю, как это сделать, — признался я.
— Ты хочешь потерять год или два? Или хочешь вернуться в свою группу?
— Хотелось бы в свою.
— Ну вот и я так думаю, что лучше в свою, — сказала ректор. — Новую весеннюю мы тебе на осень перекинем, но до лета надо будет сдать зимнюю за второй курс и две за первый. Но ты сможешь, я в тебе уверена.
— Спасибо за доверие, буду стараться. Надеюсь, получится.
— Я тоже думаю, что получится, — сказала Милютина и, улыбнувшись, добавила: — Учитывая, что по боевой магии у тебя сейчас навыки посильнее, чем у многих четверокурсников, а по остальным предметам я замолвлю за тебя словечко перед преподавателями.
— А когда я могу приступить к занятиям?
— Да хоть с завтрашнего дня.
— Это будет здорово. А где я буду жить?
— В общежитии, где же ещё? — удивилась Милютина.
— Я имел в виду, в той же комнате?
— Нет. В той комнате с этого года живут другие студенты. Но мы нашли тебе другую — триста восьмую. Она даже лучше — всего на двоих. До начала следующего учебного года будешь вообще один в ней жить. Держи ключ и заодно свои кредитные карты. Остальные твои вещи ждут тебя в комнате.
Я забрал у ректора ключ и кредитки и сказал:
— Разрешите Вас ещё раз поблагодарить за такое доброе отношение, Анна Алексеевна! Для меня большая честь — вернуться к учёбе в Кутузовской академии.
— А я хочу сказать, что горжусь тем, что ты студент нашей академии, — ответила Милютина. — Я некоторым образом в курсе твоих приключений, и я очень рада, что в нашей академии ты смог получить навыки, которые помогли тебе выжить и вернуться.
После этого обмена любезностями я покинул кабинет ректора и направился в общежитие.
Комнату нашёл быстро. Она была убрана и пахла свежим постельным бельём. В шкафу я обнаружил всю свою одежду, а на столе все вещи, в том числе телефон и планшет. Я быстро схватил телефон, подсоединил к нему зарядное устройство и поставил на зарядку. После этого включил аппарат и набрал номер дяди Володи. После третьего гудка из трубки раздался удивлённый голос маминого брата:
— Роман?
— Здравствуйте, дядя Володя! — радостно прокричал я в микрофон. — Сразу же хочу попросить Вас сохранить наш разговор в тайне от всех.
— Договорились. Ты где? С тобой всё хорошо?
— Уже да. Я в Новгороде. И я слышал, что Вы тоже здесь.
— Ещё два дня буду здесь, потом должен ехать в Петербург.
— Мы можем с Вами встретиться?
— Я тебе больше скажу: мы должны с тобой встретиться. Давай завтра ближе к обеду созвонимся и договоримся. Я сейчас немного занят.
— Подождите! — крикнул я в трубку, пока мамин брат не сбросил звонок.
— Слушаю тебя.
Я очень хотел задать вопрос, который волновал меня больше всего. И при этом ужасно боялся услышать в ответ что-либо нехорошее. Но до завтра я ждать не мог и поэтому спросил:
— Скажите, с Машей и Андреем всё нормально?
— С ними всё хорошо, — ответил дядя Володя. — За них вообще можешь не переживать.
— Спасибо! До завтра!
Я убрал телефон в карман и не смог сдержать улыбку — дядя Володя сообщил мне едва ли не самую лучшую для меня новость.
Глава 4
Утром я проснулся за час до будильника. Так как спешить было некуда, я не торопясь сделал зарядку, принял душ и приступил к завтраку. В столовую я не пошёл — еды у меня было достаточно.
Накануне вечером я не смог отказать себе в удовольствии отметить своё возвращение в Россию. Денег у меня было много. И хоть сорить я ими не собирался, но доставку ужина из хорошего ресторана по такому важному поводу заказал.
Я устроил себе поистине царский пир — в общежитие мне доставили каре ягнёнка с карамелизированным луком и печёным шпинатом, телячьи щёчки с картофельным кремом и грибами, салат с куриной печенью, сырную нарезку, креветки, жаренные на гриле, разумеется, шампанское, сок, фрукты и даже меренговый рулет с вишней и мороженым из фисташек на десерт.
Жаль только разделить этот ужин было не с кем. Я сходил к Глебу, но оказалось, что он больше не живёт в нашей бывшей комнате. Ребята, которые теперь там проживали, сказали, что видят иногда Глеба в академии, но где он живёт, они не знали. Больше пригласить в гости мне было некого — пришлось есть все привезённые вкусности самому.
Разумеется, один я с таким ужином не справился, и как следствие утром получил очень разнообразный и сытный завтрак. Конечно, накануне в горячем виде всё было вкуснее, но жареные креветки были хороши и холодными, чего уж говорить о сырной нарезке и фруктах. Единственное чего мне не хватало для полного счастья — это чашки горячего кофе, но апельсиновый сок смог его заменить.
Впрочем, насчёт кофе я призадумался. Учитывая, что как минимум до осени мне предстояло жить в этой комнате одному, вполне можно было приобрести себе кофемашину. Микроволновые печи и холодильники стояли во многих комнатах, и я не видел принципиального различия между ними и кофемашиной.
Я дожевал очередную креветку и подумал, что жизнь, несмотря на все мои приключения, хороша. После Восточного простой завтрак остатками вчерашнего ужина в комнате общежития в одиночестве казался мне чем-то вроде семейной трапезы на веранде собственного дома. Для бывшего курсанта центра «Ост» было во всём этом что-то умиротворяющее, почти домашнее.
Покончив с завтраком, я начал собираться на занятия и понял, что волнуюсь перед возвращением в свою группу не меньше, чем перед побегом из Восточного. Это было удивительно, но пришлось с этим чувством смириться.
Я должен был за десять минут до начала занятий подойти к Коржову, чтобы вместе с куратором прийти на первую пару. В этот день первой у нас стояла теория заклинаний, которую вела Лидия Григорьевна Трофимова. Андрей Николаевич попросил у Лидии Григорьевны три минуты и произнёс небольшую речь, в которой объявил группе о моём возвращении, а мне пожелал быстрее нагнать пропущенное. После этого куратор ушёл, а я, поприветствовав одногруппников и преподавателя, сел на свободное место и приготовился учиться.
Группа на моё появление отреагировала на удивление спокойно. Даже Троекуров, который явно был мне не рад, не выказал какого-либо недовольства. Это было немного странно. Понятно, что радоваться моему приезду, было некому — у меня не то что дружеских, даже приятельских отношений ни с кем из группы не было. Но ведь удивиться моему приезду они могли. Однако не удивились.
Надо было подумать о том, чтобы завести в группе приятелей. Раньше я общался лишь с Милой, и, кроме неё, мне никто был не нужен, но теперь Милы рядом не было, а совсем без общения остаться не хотелось. Конечно, в ближайшее время должна была приехать Аня, но в группе тоже нужно было с кем-то подружиться.
Удивительно, но раньше, до приключений в Польше, я бы на эту тему не задумался. Я в принципе был не очень общительным. Не замкнутым, но и не общительным. В гимназии у меня было мало друзей, в Кутузовке мне хватало Милы и Глеба. Но в Восточном я изменился, там у меня было несколько приятелей, с которыми я много и с удовольствием общался. И я очень надеялся, что у меня ещё будет возможность с ними встретиться после их спасения и узнать, как их всех зовут на самом деле и откуда они родом. Особенно сильно хотелось увидеть Томаша.
Первые три пары пролетели быстро и незаметно. Мне нужно было навёрстывать упущенное, поэтому я пытался запомнить и понять каждую фразу, сказанную преподавателями. На переменах я особо ни с кем не общался — в основном наблюдал за товарищами по учёбе.
Безусловным лидером нашей группы был Троекуров. Он держался вызывающе по отношению ко всем одногруппникам, ощущал себя главным, и все давали ему понять, что принимают такое положение вещей. С племянником губернатора в качестве его свиты постоянно ходили двое его друзей и Корецкая.
Даша за полтора года сильно повзрослела и стала просто неотразимой — никто в нашей группе не мог тягаться с ней по красоте. Не удивительно, что именно её Троекуров выбрал своей подругой. Такому, как он, было важно подчёркивать свой статус лидера всем, чем только можно, в том числе и самой красивой девушкой в роли подруги.
Мне стало за Дашу обидно. Хоть я её совсем и не знал, но мне было жаль, что такая красивая девчонка общается с таким моральным уродом. Я был более чем уверен, что за полтора года Троекуров не изменился, а если и изменился, то лишь в худшую сторону. В лучшую такие не меняются. А потом я вспомнил, что у Корецкой был шанс обручиться с Левашовым и впоследствии стать его женой, и тогда я подумал, что Троекуров, возможно, и не самый плохой вариант.
Чем дольше я наблюдал за своими одногруппниками, тем больше мне казалось, что они стараются меня избегать. К обеду я был в этом уверен. Ради интереса я задал нескольким ребятам разные вопросы и получил на них короткие односложные ответы без желания как-либо продолжать разговор.
Это было странно. Возможно, после нашего с Милой исчезновения в академии прошёл какой-то нехороший слух про нас, а теперь, когда я так неожиданно вернулся, ребята просто не знали, как на меня реагировать. Надо было что-то с этим делать и для начала переговорить с кем-нибудь, кого я хоть немного знал. Таких в группе было двое: Илья и Клим — отбракованные орки, вместе с которыми я приехал в Кутузовку. Но толстого Илья я не видел, значит, надо было переговорить с Климом. И сделать это можно было во время обеда.
Когда я пришёл в столовую, заметил, что Клим сидит один вдали от остальных ребят. Это было мне на руку. Я взял поднос со своим обедом и направился к бывшему орку, чтобы вместе с ним поесть и заодно поболтать. Подойдя к столу, уселся за него и сразу же сказал:
— Приятного аппетита! Ты чего один сидишь?
— А что? — спросил в ответ Клим, и я заметил, что вид у него слишком уж напряжённый.
«Что ж им всем про меня рассказали?» — подумал я и решил, что напрямую такие вещи спрашивать не стоит.
— А куда Илья делся? — начал я заходить издалека. — Что-то не видать его.
— Его отчислили, — ответил Клим.
— Давно?
— Да.
— За что?
— Сессию не сдал.
Обычно болтливый Клим отвечал односложно, и от него исходил довольно сильный страх. Это мне совсем не понравилось. И тут вдруг бывший орк встал, взял поднос и сказал:
— Пойду я.