Путь домой

«Она хотела поговорить. Я не сразу понял, что ей нужно…, и она…». У Милы вытянулось лицо, а затем она прищурилась. Он почувствовал попытку вторжения в разум. Раньше такого не случалось, Мила проникала в него, когда вздумается. Насупившись, он усилием воли заблокировал доступ. Почувствовав это, она вспыхнула. «Серьёзно?! И когда же ты научился блокировать от меня мысли?! Что ещё ты скрываешь?!»

– Ничего, родная, клянусь. Просто…не очень приятно, когда ты так делаешь. И ещё, я немного в шоке от того, что произошло. С ней всё будет хорошо. Пойдём домой и обсудим спокойно. – Она резко развернулась и пошла к дому, а он, оставив пост, последовал за ней.

«Лена очнётся, память ей удар вряд ли стёр. Ох, что же я натворил! И как сделал? Неважно. Она никому не расскажет. Кому понравится, чтобы его считали психом?» Как только они переступили через порог, Мила вцепилась ему в рубашку так сильно, что та затрещала по швам. «Что там было? И как давно ты скрываешь от меня это?» Малыш проснулся и недовольно заворчал.

– Тише. Ты разбудила ребёнка. Она сказала, что хочет поговорить, а сама несла чушь и потом…

– Поцеловала…, – произнесла она и расстроилась.

– Любимая я оттолкнул её. Я бы никогда…

– Да, оттолкнул! Со стены! Чем ты думал?! Она непременно расскажет, и нам вновь придётся скитаться! Ребёнок родится в лесу! – она отвернулась, пряча слёзы.

– Это был не обычный пинок под зад…, а что-то невидимое, – я понимал, как это глупо звучит. – Ты же не дала ей разбиться, и остановила перед землёй, верно? – она смотрела на него потрясенно.

– Я пришла в тот момент, когда она падала, но остановить не могла. Я ничего не делала. Получается, ты сначала сбил, а потом остановил её…мысленно. Давно ты так умеешь?

– Сегодня впервые. Она просто сильно разозлила меня, и тогда произошло что-то ненормальное.

– Тем хуже. Нас сожгут на костре.

– Она никому не скажет. Ты бы хотела слыть сумасшедшей? Да и из дома она давно не выходит, ведёт себя странно. Все только посмеются.

– Ты прав. Если она всё же откроет рот, мы скажем, что ей привиделось. Или что ты отходил от поста, и напасть мог кто-то другой. А она подумала на тебя, ведь на вышке обычно темно.

На следующий же день произошло так, как он и предполагал – Лена молчала. Не пришлось даже использовать придуманную версию. Никто не знал о его отсутствии остаток ночи. После завтрака он наведался к доктору. Его поселили вместе с Серёгой и Лёхой. Так что пришлось сначала побеседовать с ними. Обсудив предстоящую вылазку, он вышел с доктором в сад.

– Я не буду растягивать беседы. Мне необходимо знать всё, что известно о тварях. И о том какая награда ожидает вас, после оказанной помощи? – начал он жёстко.

– Хорошо, – глубоко вздохнул док. – После того как всё рухнуло, мы сбились в небольшую группу людей. Как-то ночью на нас напали существа похожие на волков, только больше, гораздо. Моя дочь – Виктория, была ранена. Это вам знать не обязательно, но чтобы вы понимали, Макс. В некотором роде она жива. Яд от укуса проник в кровь слишком быстро, и я не успел ничего предпринять. Вскоре она перестала походить на мою девочку. Повадки стали волчьими. Нет. Внешне, конечно, не изменилась, но внутри что-то сломалось. Она стала убивать, безжалостно и хладнокровно. Понимая, что дочь может с лёгкостью истребить всех остальных, я увёл её далеко на восток. Там, в лесах за болотом, я встретил существо. Не знаю, что он такое. Да мне и не важно. Он обещал спасти мою дочь за одну услугу – я должен принять роды у Милы. Это и есть плата. Всё чего я желаю, спасти мою девочку.

– Ваша дочь настолько плоха, что вы решили довериться красноглазой твари из леса?

– Она убивает всё, что дышит. Яд монстра поражает нервную систему и каким-то образом воздействует на мозг, – он совсем поник. – Она, действительно, очень плоха. Знаете, Макс…я, и правда, хочу помочь. Мне можно довериться.

– Я поговорю об этом с женой. Но если ты замышляешь что-то. Если хотя бы подумаешь причинить вред моей семье. Я уничтожу тебя, – выплюнул он ему в лицо, от напускной вежливости не осталось и следа.

Ночью он собрал необходимые вещи. Мила покопалась в его голове и теперь задумчиво перебирала бусы. На душе у него скребли кошки, да и малыш был подозрительно тихим. Внутреннее чутьё подсказывало – остаться. «Зачем я вообще согласился? Если откажусь, подумают, что на меня нельзя положиться». Он взглянул на Милу, и она прервала размышления: «Всё будет хорошо. Иди и не думай об этом». Она слишком хорошо его знала. Иногда было совсем некстати.

Отряд отправился в путь. До города было недалеко, и вскоре они пробирались по улицам, стараясь не шуметь. Облазав парочку магазинов, решили двинуться на неизведанную территорию – здесь ловить было нечего. Улицы тянулись вереницей. Кое-где сновали мертвяки – медленно и уныло. На новой территории они обнаружили небольшой продуктовый магазинчик, немного разрушенный стихией. В него и зашли, убедившись, что за ними не увязались трупы.

Швед шагал вдоль полок, набитых консервами и теми продуктами, которые применить уже вряд ли получится, и забрёл в подсобное помещение. Кое-что сохранилось и в нём. Собирая консервы в рюкзак, он уловил звуки, доносившиеся из встроенного в стене шкафа. Подойдя на расстояние вытянутой руки, он быстро отодвинул дверь в сторону, и на него выпрыгнул обезображенный мертвяк.

Он не сразу понял, что происходит. Издавая мерзкий булькающий звук, труп пытался дотянуться и разодрать ему горло. Инстинкт сработал, в груди что-то шевельнулось. То, что случилось потом, он никогда не сможет описать словами. Каждая клеточка его тела откликнулась на призыв, разрастающийся в области сердца. И тогда сила невиданной мощи активировалась в полной мере. Он не знал, что с ним творится, и как это применить, но желание вдруг исполнилось само собой. Мертвяк выгнулся, визжа, как резаная свинья, и начал складываться. Кости ломались, трещали, затмевая издаваемые им вопли. Он спас себе жизнь одной только мыслью!

– Что ты такое? – Лёха стоял позади, инстинктивно направляя автомат в его сторону.

«Это нехорошо. Даже слишком. Как много он видел? Наверное, достаточно, чтобы пристрелить». «Я твой друг помнишь?», – сказал он про себя по привычке, и Лёха затряс головой. Швед сразу догадался, что отправил мысль ему в голову. Так обычно делала Мила.

– Не двигайся! Или буду стрелять!

– Лёха ты сдурел? Что это был за треск? Что, мать вашу, происходит? – подоспел Серёга, непонимающе переводя взгляд с него на Лёху, и обратно.

– Не подходи, Серый! Он опасен! Он урод! Тебя укусили, да?

– Я не урод! И не опасен! Опусти оружие! Не глупи, —он не хотел, но прозвучало это угрожающе.

Он был переполнен нескончаемой, всепоглощающей силой. Она будоражила, возбуждала и наполняла энергией. Ему хотелось действовать, и он шагнул. Лёха расценил поведение по-своему и выстрелил очередью из автомата. А он выпустил энергию на волю, чувствуя с каким ликованием она вырывается на свободу. Она рвалась потоком, время застыло. Швед ничего не понимал, и просто стоял, разглядывая руки. Крик малыша выбросил его на поверхность разума, и он сдавил голову руками. Затем возник голос Милы: «Кажется, началось! Кажется, началось!»

Он не ждал ни секунды, отгородившись от криков, что сводили с ума, и бросился бежать со всех ног. Миновав магазин, услышал, как пули достигли цели, которой он перестал быть. «Всё бы отдал, чтобы посмотреть на их лица». Приближался закат, и Швед прибавил ходу, периодически подслушивая, что происходит. «Сейчас главное рождение малыша», – так он себя успокаивал. От бега кололо в боках, заветная цель была близка, на передышку не было времени.

Вот показалась черта, забор близко. «Успел». С вышек открыли огонь. «Свои! Почему они стреляют? Ну, конечно! Лёха передал по рации о том, что случилось!» Сердце на мгновенье перестало стучать, и забарабанило ускоряясь. Ярость накатила. Он вновь призвал силы, с трудом сдерживая порыв, и остановил время, пули замерли. На подсознательном уровне он понимал – произойдёт что-то очень плохое. Открыв ворота, Швед побежал к дому, возле которого кружили ещё двое. Он сбил их с ног еле уловимой волной, также как Лену. «Интересно, откуда это во мне? Плевать. Как же тихо. Ах, да». Он снял собственную блокировку, и его оглушил крик жены. Малыш тоже кричал.

Заглянув в комнату, Швед остолбенел от страха. Доктор разложил страшные, острые предметы на простынях. Мила корчилась на диване. Он подбежал к ней и взял за руку. Глаза у неё были мокрыми, волосы прилипли к шее. Сейчас она была так уязвима, что сила буквально вырывалась из-под контроля, предметы парили. Увидев это, обязанные помогать женщины сбежали. «Родной, опусти предметы! Ты пугаешь людей!» Только после её слов Швед осознал, что это делал он сам, а точнее нервы, и опустил всё на место.

Доктор взял скальпель и направился к Миле, но его отбросило и ударило об стену, и он потерял сознание. «Ох, нет Макс! Что теперь будет?» Швед этого совсем не хотел, но острый предмет, приближающийся к любимой, включил что-то внутри. «Что же делать? Думай дружище, думай!» Он слушал малыша, кряхтевшего и изредка переходившего на крик, ослабленный и хриплый. И тут его осенило: «Он меня слышит…». Прижавшись щекой к животу, он подумал: «Я знаю, ты меня слышишь!» Как только он отправил малышу мысль, перед глазами возник образ ребёнка: милое личико искажала гримаса. Швед понял, что это девочка, и в реальности глухо разрыдался. Пока он любовался дочерью, заметил, что лежит она головкой вниз, как и положено. Видимо, изменила положение незадолго до родов. «Спасибо», – сказал он дочке, и взял жену за руку.

– Мы справимся без него! Слышишь?! Мы сможем! Наша девочка лежит так, как нужно! Я сам это видел! – Мила часто кивала. Начался новый приступ, и она сильнее сжала ему пальцы.

Шаг за шагом они прошли через это вместе. Природа вела их и направляла, и совсем скоро он держал на руках свою дочь, внимательно разглядывавшую его с улыбкой на лице. «Она всем покажет!» Он не скрывал своих слёз, гордость и нежность переполняли ему сердце и душу.

Мила кормила малютку грудью, а он любовался ими, будто впервые.

Доктор пришёл в себя, потирая место ушиба, на котором выросла здоровенная шишка. Когда он смог подняться и сфокусироваться, лицо его стало, мягко говоря, удивлённым.

– Не имею ни малейшего понятия, как вы смогли! Но это чудо!

– Теперь можешь спасать свою дочь, Док. Не теряй время зря.

– Да, да, – пробормотал он, глупо улыбаясь, но достаточно быстро вернулся.

– Макс, боюсь у нас проблема. Там люди с автоматами, и они настроены не доброжелательно.

«Конечно». Человек опасается того, что понять не в силах. И они боятся его настолько, что точно захотят уничтожить. Он увидел на лице Милы откровенный ужас. Она слышала их мысли. «Как нам теперь быть?» Ужас вдруг сменился удивлением. «Как ты это сделал? Там, в городе?» – она вновь копошилась у него в мозгах, вытягивая информацию.

– Не знаю. Вставай, мы уходим.

– Куда мы пойдём?

– Разве у нас есть выбор? Скоро холода. Нет времени искать новый дом. Мы пойдём в старый. Я стал сильнее. Ты и сама видела. Я смогу защитить вас от кого угодно. – Она верила ему, и чувство согревало, как солнце в летний день.

Поднявшись, и закутав малышку в одеяло, они приготовились выйти из дома. Доктор примкнул к их группе, и, наверняка, последует за ними. Его дочь у тварей, а они живут за болотом. При мысли о них, у Шведа подогнулись колени, но он быстро взял себя в руки. «Только вперёд! Ради своей семьи!» Он шагнул в сумерки вечера, и остальные шагнули за ним.

Глава 8. Путь домой

Как только нога переступила порог, со всех сторон послышались щелчки предохранителей. Неплохую коллекцию оружия собрал Пекарь, несмотря на своё к нему отвращение. Он стоял во главе, с десяток мужчин окружали дом, столько же перекрыли путь к отступлению с тыла. Это была охота на зомби, и никак иначе. Швед буравил его взглядом. Лена утирала тыльной стороной ладони слёзы. Он случайно встретился взглядом с Никитой, и не заметил там ненависти. Они сблизились за прошедшее время, друг хмуро наблюдал за происходящим.

– Не глупи, Макс! Сдавайся, или мы откроем огонь! Тебе же не хочется никому навредить? – язвил Пекарь, чувствуя своё превосходство.

– Ты и твои люди уйдёте с дороги на счёт три! Ты даже не представляешь, какого зверя будишь! – он был в ярости, на лице проступила пульсирующая вена.

– Ах, это! Я наслышан о твоих маленьких трюках, мой друг! Сомневаюсь, что это спасёт вас от десятка автоматов! – противно рассмеялся тот.

– Что тебе нужно? Мы не трогаем вас! Просто хотим уйти!

– Ну, конечно, Макс! Идите с миром, а мы продолжим подыхать от лучевой болезни! Наши женщины, как и прежде, будут рожать мёртвых детей! С самого начала я знал, что вы не такие, как мы! Ты спас сто килограммового мужика от трупаков! Твоя жёнушка орудовала мечами, как гребаный ниндзя! И эта ваша манера говорить друг с другом взглядом! Ты и подумать не мог, что кто-то вроде меня способен замечать такие детали, верно дружище? К тому же ваш ребёнок жив! Я не могу позволить вам уйти! Мы должны изучить вас и ребёнка! Ты же у нас прирожденный герой! Так спаси людей! Ведь так поступают настоящие герои, разве нет? – каждое слово гнусного человека для него эхом отражалось в пространстве, заглушая гул остальных голосов. Гнев достиг апогея и рвался наружу.

Он развёл руки и заорал во всю глотку. Крик мощью невообразимых размеров ударил еле различимой волной силы в людей, разбросав как кегли в разные стороны. Автоматчики открыли огонь. Защищая от пуль жену и дочь, он пропустил одну. В этот момент перед ним возникла Лена и закрыла собой. Он никогда не забудет её глаза, молящие о прощении – они заглянули ему в душу. Её время нещадно тлело. Швед погладил девушку по щеке, тело обмякло, и он аккуратно уложил её на землю. Крики, рыдания, страх окружали его. Автоматы, гранаты, вещи жителей, и некоторые из них самих парили в воздухе на недосягаемой высоте. Пекарь, бледный как мел, волочил ногу с торчащей из неё костью, швыряясь проклятиями:

– Ты убил мою дочь! – кричал он с надрывом полным отчаяния.

– Нет! Это ты её убил! Она была лучше тебя и погибла за это! – только сейчас он осознал, что плачет. Как бы там ни было, он хорошо относился к девчонке.

«Папа». Появившись на свет, малышка стала звучать у него в голове чётче. Благодаря ей он и вышел из ступора, собрался, схватил Милу за руку, и пошёл, заставляя людей расступиться. Доктор жался позади, и пребывал, судя по бьющей тело лихорадке, в глубоком шоке. Люди шарахались. Так долго они жили рядом с ними. Кто-то их не любил, кто-то любил, кому-то было плевать. Но стоило им узнать правду, забыли хорошее. Его семья в один миг стала опасностью и шансом выжить. Никто не пошёл против Пекаря. Все они хотели распотрошить их и узнать ответы. Так гадко на душе ему не было никогда. Если бы он умел читать мысли, как жена, то не остался бы с ними, и даже не сел за один стол. Она терпела ради него и ребёнка, и сейчас терпит.

Он был готов разорвать в клочья любого, кто шелохнётся. Один мужик дернулся, и он молниеносно пригвоздил его к земле взглядом, сломав несколько костей одновременно. Женщины истошно завизжали поблизости.

Больше никто не изъявил желания встать на пути, и они достигли леса, оставляя позади дом, где когда-то чувствовали себя своими. Ему не было грустно, ярость клокотала внутри. А потому, когда сзади послышались шаги и треск сухих веток, он напрягся. Из-за кустов показался Никита, за ним вылез и его сын Серый. Мила мягко и покровительственно положила руку ему на плечо. «Они хотят уйти с нами, любимый. Они наши друзья, забыл?» Он расслабился, кивая Никите, и дальше они отправились вместе. Никита поравнялся с ним плечом к плечу и заглянул в свёрток:

– Красивый малыш. Придумали имя? – Швед растерянно посмотрел на друга. Они совсем забыли про имя. – Кхм. Дай-ка подумать…, как насчёт. Ммм…может Арина? А? Это ведь девочка, да? —пробасил Никита, оттопыривая краешек свертка единственной рукой.

Малышка довольно уставилась на бородатую морду и беззубо заулыбалась.

– Думаю, ей нравится. Что скажешь, родная?

– Ну, если ей нравится, тогда и я не имею возражений, – поцеловала она его легонько в щёку.

«Ты её не слышишь?» «Нет. И это похоже на то, как ты блокируешь меня, когда я пытаюсь что-нибудь выведать. Наша малышка быстро учится». «Знаю. Даже я слышу только то, что она позволяет. Сейчас тишина». Он напевал про себя что-то мелодичное, настроение улучшилось, гордость за дочь распирала его изнутри.

Они остановились на ночлег. Малышка мирно спала на руках у Милы, покачивавшей её из стороны в сторону. Огонь в костре потрескивал, отдавая тепло. Никита подсел ближе и молча вглядывался в пламя, подбирая правильные слова. И лишь затем решился нарушить тишину:

– Я хотел сказать. Мне всё равно кто вы такие, Макс…Вы спасли мне жизнь, а, значит, не можете быть плохими. Лучше друга у меня не было…Ты не думай, я бы никогда… – «Знаю дружище». – Никита уставился на него, вытаращив глаза.

– Надо будет привыкнуть к этим вашим штучкам. Так куда идём?

– В наше селение за болотами. Других вариантов нет. Ребёнку нужен дом и тепло. На болотах и в лесу много странного. Намного чуднее нашей семьи. Так что будь готов. – Товарищ хлопнул его по плечу.

Швед задумался, как же всё-таки им повезло встретить здоровяка, хоть он и не всегда был этому рад. Он подошёл к Миле и обнял её за плечи. «Как думаешь, откуда у нас сила? Вряд ли это радиация». «Не знаю, любимый. Я тоже много об этом думаю». Серый присел рядом. Он не успел произнести ни слова, Мила кивнула и аккуратно вложила свёрток с малышкой ему в руки.

– Она такая красотка. Когда вырастет, женюсь, —прошептал он и озорно подмигнул Миле. Швед надул ноздри, и они рассмеялись.

– Какой суровый! – дразнила она его. Серый так разошёлся, что прикрывал рот ладонью и попискивал, как младенец.

Утром они вновь отправились в путь. Погода была не на их стороне, и дорога до болот оказалась длиннее вдвое. Не раз приходилось обходить смерчи, и на это уходили все силы. Он прижимал Аришу к груди и укрывал плащом.

Мила быстро восстановилась: цвет лица вновь стал румяным, а фигура привлекательной. Как ей это удавалось, он не знал. Да и к чему знать такие подробности? Никита светился от счастья. Видимо, жизнь за километровой стеной его угнетала, и теперь он чувствовал себя свободным, даже выглядел как-то моложе. Серый не отлипал от малышки. Кто бы не брал её на руки, он заглядывал в кулёк. Швед напрягся и бросал на него многозначительные взгляды. «Не волнуйся, любимый! Просто доченька хочет, чтобы он был рядом. Он ей нравится, понимаешь?» «Откуда ты это знаешь? Ты же её не слышишь». «Нет, но чувствую».

Чем ближе они были к болоту, тем страшнее ему становилось. Нет, он не боялся тварей. Но разум охватывала паника от того, что он может увидеть на месте, где раньше был его дом, где они полюбили друг друга.

Знакомая тропинка показалась на горизонте. Он встал первым, передал Миле дочь и предупредил ребят об обитателях болот. План был держаться тропы, и если он начнёт вести себя странно, треснуть ему по башке. По мере продвижения, Швед поймал себя на мысли, что уже прошёл половину пути, а песни русалок так и не слышал.

Они преодолели болото и вошли в селение. Домики были на месте, и люди тоже. За время их отсутствия, будто ничего и не изменилось. Завидев путников, жители с интересом шептались. Здоровяк с бородой повернул голову, и замер, будто увидел привидение. Оцепенение длилось недолго, и он понёсся на них, расталкивая зевак. Врезавшись в Шведа, он подхватил его под руки, взвалил на плечо и начал раскручивать, улюлюкая и вопя. Мила заливисто хохотала. Казах плакал, и он тоже. Только сейчас Швед в полной мере осознал, как сильно скучал по другу.

Поставив его на землю, Казах повернулся к Миле и снова подвис. Спустя минуту тряски бородой, он взял себя в руки, и покосился на попутчиков. «Изменился, поправился, загорел, оброс. А шрамы вокруг глаза старые, с той ночи – подарок от тварей».

– Ребёнок живой? – дрожавшим голосом спросил он, то ли от удивления, то ли от предвкушения радости.

– Это наша дочь – Арина. Прошу любить и жаловать! – похлопывая друга по плечу, сообщил Швед, и тот стал аккуратно вытирать огромной лапой промокшие от слёз глаза.

– Господи Боже! Это же чудо! Ты хоть представляешь? Это же всё меняет!

Люди столпились, радостно переговаривались. Кто-то гордился знакомством, кто-то поражался тому, как им удалось выжить. Расталкивая толпу, в объятия им бросился пацан. Швед слушал друзей, и ему снисходило понимание, что это и был его настоящий дом. Сколько же времени они могли жить счастливо, если бы не уходили? Вспомнив причину, он помрачнел, но изо всех сил постарался этого не показывать.

Мама Милы, держала внучку на руках с благоговейным трепетом. Фил стоял рядом и растерянно бормотал под нос. Марго прильнула к Казаху. После состоявшейся встречи, они проводили их в домик и дали возможность отдохнуть. Мила уснула, свернувшись калачиком, а он взял дочку и вышел на улицу. Ариша хлопала ресничками и улыбалась. Он играл с ней веревочкой, которую она пыталась поймать крохотными ручками. Казах материализовался, будто из воздуха:

– Сколько прошло, дружище? Я надеялся всё это время. Никто не верил, а я всегда говорил, что живы вы… Правда, насчёт дитя не был уверен. Ты только посмотри! Сломали систему, а?

– Царапины с той ночи?

– А то как же! Никто не погиб, не парься. Пару, тройку наших покалечило, но не сильно. Уроды за вами вприпрыжку бежали, сам видел… Мы им были ни к чему.

– Столько всего я должен тебе рассказать, друг. Ты не поверишь… – и рассказал ему всё. От повествования у Казаха глаза вылезали из орбит.

– И что же это за сила такая?

– Я и сам не знаю, откуда это. Вряд ли радиация, да? Как думаешь?

Ариша скривила ротик и запищала. Впервые она сделала это вслух. Он смотрел, как кричит дочь и поверить не мог. До этого момента самым прекрасным звуком в мире он считал голос жены.

На закате они сидели вокруг костра, как прежде, в кругу друзей. Конечно, многие были неприятно удивлены их возвращением и совсем этого не скрывали. Ещё свежо было в памяти воспоминание о тварях леса, пришедших за ними. Никто не хотел повторения. Ещё больше они были потрясены появлением на свет ребёнка. Это был первый случай с момента, как всё рухнуло. Женские глаза наполнились надеждой и завистью. Никита и Серый вписались в компанию. Доктору также нашлось среди селян место.

Прошли недели. Пребывание дома не могло не радовать. Да и со стороны леса была тишина. Несмотря на это, он был во всеоружии и старался не упускать из вида своих девочек, напрягая излишней опекой. Ариша подросла, немного окрепла, и предпринимала попытки сесть. То, что ребёнок растёт слишком быстро, пугало жителей. Некоторые даже обходили домик Макса и Милы стороной, и боялись присесть рядом. Его это неимоверно злило. И если бы не Мила, успокаивавшая в такие минуты телепатически, он наверняка, разнёс бы деревню в щепки. Именно поэтому он забирал Аришу и носил к линии леса. Нет, он не забыл о тварях. Просто сила его была столь велика, что скрывать от остальных её стало тяжелее. И раздражающих, трусливых особ там не наблюдалось. Он мог позволить себе расслабиться и быть собой.

Как и всегда, Швед лежал на траве и подбрасывал Аришу в воздух, заставляя повиснуть и парить. Девочка заливисто хохотала, светлые волосы, начавшие немного завиваться, как у матери, развевались на ветру. «Папа, папа, вжух!» День был прекрасным, солнце согревало и ласкало кожу. И тут он почувствовал холодок, поддувающий со стороны леса, усадил дочку на траву и вгляделся в глубину массива. Швед мог не смотреть, потому что чувствовал его кожей и кровью, стремящейся по венам. Ощущение было таким же как во снах и в последнюю встречу.

«Ты вернулся», – прогрохотал голос существа у него в голове. «Я больше тебя не боюсь!» Стволы деревьев затрещали, начали трескаться. Ненависть к тому, кто заставил его бежать, влияла на силы. Он всё ещё не мог контролировать её так, как хотел. «Я ждал…тебя, Макс. Знал, что ты вернёшься. Мы тебе не враги. Знай…Знай…», – удалялся грохочущий голос в глубину леса. Швед желал взглянуть в красные глаза и выдавить из твари ответы, но Ариша крохотной ручкой взяла его за палец, напоминая о своём существовании. Он отвлёкся всего на мгновение и перестал ощущать присутствие существа.

– Прости, малышка. Идём домой. Мама волнуется. —Ариша хлопнула ресницами и протянула ручки.

По пути они встретили доктора, бесцельно наворачивающего круги.

– Что не так? – остановился Швед напротив, проявляя участие. Сейчас ему нужно было отвлечься от случившегося.

– Макс. Наконец-то. Я ждал тебя. Есть разговор, – потирая ладони, сказал он.

– После ужина поговорим у нас. Хорошо? – кивнул он, перехватывая удобнее дочку.