Путь домой

– Как ты можешь бежать? Они все погибнут из-за нас! – её глаза блестели от слёз.

– Хочешь или нет, я спасу тебя и ребёнка! Совсем спятила? Пойдёшь махать мечом? И что дальше?! – потеряв над собой контроль, орал он ей прямо в лицо.

Мила поникла. Он понял, что теперь она плачет, но сделал вид, что не замечает этого. «Нет времени. Твари могут идти по пятам». В голове вновь зазвучала песнь болот, маня в затянутые ряской глубины. Он стиснул зубы и сосредоточился. Мила поняла, что происходит, взяла его за руку, и повела так быстро, как только могла. Песня в голове нарастала, громкость стала предельной, из ушей пошла кровь. Внезапно её прервал голос Милы, эхом отражавшийся где-то в глубине сознания. Она применяла новый дар, поддерживала, успокаивала, перебивала русалок. Тощие когтистые руки хватали воздух по обеим сторонам тропинки. Одна скользнула ему по ноге и рассекла штаны вместе с кожей. Дальше он двигался прихрамывая. Некоторые из русалок вылезали по пояс и шипели, но атаковать не решались – в руке Милы в лунном свете сверкало лезвие меча.

Как только они пересекли болото, голоса и шипение стихли. Швед выдохнул, опускаясь на мягкую траву. Мила участливо наложила ему повязку. Молчание затянулось. Он должен был что-то сказать, но не мог выдавить ни слова.

– Я знаю, о чём ты думаешь. Забыл? От меня нельзя ничего скрыть. Хотя, я не смогла читать мысли русалок и тех существ. Странно, правда? – опечаленный голос был лишён красок.

– Наверное, они устроены иначе. Вот и всё, – поразился он тому, с какой лёгкостью говорил, потому что чувствовал себя совсем разбитым.

– Слушай, я знаю, ты хочешь… Но мы не можем его оставить, Макс. Я уже проходила через это, и дважды… – голос дрогнул, слёзы покатились по щекам. Одна из слезинок прокатилась по уродливому шраму на шее и скользнула под рубашку.

– Нет! – закричал он пугая. – Слышишь? Нет! Сейчас всё иаче! Слышала, что сказали твари? Они хотели, чтобы ты рожала в селении. Значит, ребёнок выживет!

– Я об этом не подумала, – всхлипывала Мила.

Он обнял её крепко-крепко, зарылся лицом в волосы, и вдыхал её запах, успокаивая нервы. А затем немного отстранился и погладил плоский животик:

– Всё будет хорошо. Обещаю. Я люблю тебя, милая. И тебя люблю мелкий. – Мила улыбалась и светилась от счастья.

Пару недель они брели по опасному лесу, прислушиваясь к каждому шороху. Останавливаясь на ночлег, дежурили у самодельной палатки по очереди. Странно, но положение Милы разбудило в нём защитника, и теперь на дежурстве он не засыпал, хоть и находился на посту большее количество времени, чтобы она и ребёночек могли отдыхать.

Он не знал, какими темпами должен расти живот у беременной женщины. Да и вообще знал об этом мало, как и любой другой мужчина. Но живот рос быстро и уже округлился. «Ребёнку ведь всего месяц. Что же будет через девять?» Настроение Милы менялось слишком часто, и он остро ощущал любое его проявление или перемену, благодаря их необычной связи. Порой Швед сам себя чувствовал беременным и истеричным. В такие моменты ему было тяжелее всего сдерживать эмоции. Она это знала и тоже старалась.

Странно было и то, что за две недели в лесу они не встретили ни одной твари: ни трескунов, ни тех рогатых, прикончивших брата, ни даже уродливых крыс и жуков. При этом вдалеке были слышны звуки природы и животного мира, но к ним никто не приближался. Убедившись в этом за несколько дней, он стал легко оставлять Милу одну, чтобы добыть пропитание. На него тоже никто не нападал. Даже те трескуны, что недавно загнали их в магазин, убегали. «Что-то не так. Как там говорила главная тварь? Везде нас найдут? Может они охраняют нас от опасностей? Если так, то зачем?» Он догадывался и считал, что после того как Мила родит, всё и начнётся. Нужно было, как следует, подготовиться.

Они выбрели на дорогу, и неспешно шли по открытой местности, огибая заброшенные людьми машины. К наступлению ночи добрались до города. Картина упадничества открылась их взору. Если бы он захотел изобразить на холсте апокалипсис, то, несомненно, нарисовал бы именно этот город. Не все здания были разрушены, что-то всё же смогло уцелеть.

– Посмотри, родной! Конфетная фабрика! Зайдём внутрь? Ну, пожалуйста! – озорно, по-детски заверещала Мила.

– Стой здесь. Я проверю. – Она закатила глаза.

Ну, конечно, она может защититься, но перенапрягаться он ей не позволит. Швед зашёл внутрь. Среди разрухи было полно коробок с конфетами и плитками шоколада, погрызенными вредителями. В здании пусто. Он заглянул в кладовку и обнаружил нетронутую коробку шоколадных плиток. «Вот это удача!» «Что ты нашёл?», – она почувствовала его восторг. «Такой женщине разве можно сделать сюрприз?» И тут сзади щелкнул предохранитель, и он замер на месте, не выпуская находку из рук.

– Медленно развернись, дружок! Давай, давай! Пулю захотел? – голос был грубый, мужской, хриплый.

Куда ему тягаться со стволом? Он медленно развернулся лицом к говорившему: квадратная голова, широкие плечи, руки-бочки, один глаз меньше другого. Мужик направлял на него видавший виды пистолет. «Такие может даже порохом заряжают».

– Снимай верх и покажи тело! Живей!

– Ты что гомосек? Не буду я перед тобой оголяться! Лучше пристрели! – с испугу выдал Швед, и кто-то позади него гулко заржал.

– Кондрат! Да опусти ты пистолет! Парень же видно, что шутит! Трупы так не умеют!

Швед обернулся и увидел ещё одного мужчину: низкого роста, коренастого, посреди широкого лица, как два уголька, сверкали чёрные глазки, их опоясывали морщинки, кривые зубы набегали друг на друга.

Он слегка переместил взгляд и заметил за стендом, застывшую с мечом Милу. На её лице было явное раздражение, означавшее, что его женщина только что не слабо понервничала. Он нахмурился.

– Никита. С Кондратом ты уже знаком, – протянул коренастый лапу. Мила вышла из-за стенда, гневно сверля мужчин взглядом.

Оказалось, что эти двое и ещё дюжина выживших обосновались неподалёку от города. За неимением других планов, они отправились с ними. Швед пообещал себе, что будет предельно осторожен, ведь знакомство произошло не в самой дружелюбной форме. Мила прочла его мысли и еле заметно кивнула.

По дороге они обменивались знаниями. Никита рассказывал про зверушек зеленого цвета размером с взрослую кошку, которые питаются мелкими тварями. И как его жена Лина приручила парочку. Здоровяк осёкся, глаза на мгновение увлажнились. Швед знал, что это значит, и сменил тему, рассказывая о русалках.

Домом Никита называл то место, где они жили. Ещё он говорил про мертвяков, что питаются плотью и водятся в этих краях. «Он что фильмов насмотрелся?» Мила хихикнула, но заметив серьёзные выражения на лицах спутников, состроила скучную мину. Удивление улетучилось, и он задумался: «А ведь русалок тоже не должно существовать в реальности…»

Спустя отрезок дороги, Никита объявил, что они уже почти на месте. Оставалось всего пара километров, не больше. Это было крайне важно, потому что на улице темнело. Ночью в этих местах не следовало оставаться на виду.

Они шли по пустынной улице, с обеих сторон которой были маленькие, полуразрушенные магазинчики. «Уверен, когда-то давно это местечко было уютным». Мила вдруг остановилась прислушиваясь. «Что-то не так. Топот ног. Что это за?» Стена магазина буквально вылетела, разлетаясь на куски. Столп пыли поднялся над дорогой. Видимость была нулевая. Он нащупал её руку и припустил со всей силы.

Немного погодя Швед различил квадратные спины спутников. Топот преследователей сопровождался противными, булькающими, рвотными звуками. Пыль они миновали, и, обернувшись, он ужаснулся. «Это правда! Никита говорил правду!» Изуродованные, мерзкие трупы нагоняли. У кого-то не было конечностей, у кого-то кишки волочились по земле, булькающин звуки исходили из их ртов. Жуткое зрелище.

Они бежали так быстро, как только могли, но твари не отставали. «В фильмах уроды ходили медленно! Хорошо, что нога зажила после нападения на болоте!» Вообще-то она зажила на следующий же день. Да и другие травмы затягивались на нём, как на собаке. «Радиация делает своё дело». Никита упал. Его товарищ побежал дальше, спасая свою шкуру. Швед хотел поступить также, но не Мила. Она остановилась и потянула за руку здоровяка, и Швед, не имея другого выхода, пришёл ей на помощь.

Мертвяки настигли их слишком быстро. События разворачивались стремительно. Не было времени всё обдумать. Один из уродов укусил за руку Никиту, секундой позже Мила срубила ему за это башку. План добраться до дома провалился, два километра раненому не пробежать. Они свернули в проулок и забежали в первую попавшуюся дверь. Швед подпёр её металлическим шкафом, уже сотрясаемым ударами жаждущих крови существ, и огляделся. Раньше здесь был какой-то офис. Возле стены полу сидя расположился бледный как мел Никита. Вокруг укуса пузырилась гнойная жидкость, лопаясь и бурля.

– Вам придётся меня убить. Если кусают всё равно сдохнешь. Только долго.

Того, что произошло дальше, никто не ожидал. Мила отвела больную руку в сторону и молниеносным выпадом отрубила чуть выше локтя. Никита закричал в голос. Швед обшарил офис и нашёл аптечку, рану продезинфицировал и перевязал. Никита тяжело дышал, проваливаясь в забытье.

– Думаешь, поможет?

– Надеюсь.

– Поражаюсь твоей выдержке, как и всегда.

– Лучший в мире комплимент от любимого мужчины! – сложила она ладошки вместе и прижала к груди.

«Ещё и потешается надо мной!» – возмутился он мысленно, и она засмеялась. Нежно и ласково Мила зазвучала у него в голове: «Не тревожься. Мы справимся».

Снаружи мертвяки, словно чуявшие в них жизнь, не прекращали биться об дверь телами и безостановочно булькали. «Интересно, Кондрат жив? А ведь у него был пистолет, и он мог помочь другу. Тогда бы и нам не пришлось влезать в это». Швед смотрел, как мирно спит его женщина, как вздымается её грудь, как нежно во сне она гладит округлившийся животик. И думал: «Господи, я никогда тебя ни о чём не просил, как бы тяжело ни приходилось мне в жизни. Сейчас вот прошу. Защити её и ребёнка». Он чувствовал себя глупо, но знал, что поступает правильно.

Глава 6. Новый дом

Они проспали всю ночь, несмотря на стоны Никиты, которого жар мучил ничуть не меньше боли. По крайней мере, он не умер, пока что. Мертвяки, отвратительно булькая, непрестанно бились о дверь. И даже к утру продолжали, только уже без энтузиазма. «Не думал, что трупы устают. Интересно, у них в голове есть мысли?» Мила проснулась и потянулась, разминая поясницу:

– Они думают только о еде. – «Она слышит их. Ей должно быть жутко». – Прекрати тревожиться. Я блокирую мысли. У них осталось не много человеческого, знаешь ли. – Он никак не мог привыкнуть к её равнодушию.

Мила проверила руку Никиты, удовлетворительно кивнула. «Можно выдвигаться. Но как обойти толпу трупов?» Пройдясь ещё раз по офису, он обнаружил лестницу, которая вывела его на крышу. Идеальным вариантом было бы перейти по доске, пристроив между крышами с соседним магазином. Так они выйдут на другую улицу, если, конечно, трупаки не раскроют план, в чём он глубоко сомневался. Швед ощутил взгляд любимой и заметил, что она хмурится. «Ах, да. Здоровяк. Как же его переправить? Интересно, доска выдержит меня и тучного мужика одновременно? Сколько он весит? Килограмм девяносто? Или сто? Чёрт. Не вариант. Нужно ждать, пока встанет на ноги, или отправляться за помощью. Неизвестно сколько протянет укрытие». Стена, об которую разбивали башку трупы, уже дала несколько трещин.

Швед разозлился, скрипя зубами. Если пойдёт он и оставит её здесь – сойдёт с ума. Если пойдёт она —спятит в два раза быстрей. Она взяла его за руку и заглянула в глаза: «У нас нет другого выхода, милый». Он обречённо вздохнул, опуская плечи.

Никита очнулся, кряхтя и корчась от болей. Он наблюдал за ним с неприкрытой яростью.

– Как самочувствие? Не хочется пикантного блюда? Мозгов, например? – сочился он ядом, Мила предупредительно зыркнула. В глубине души Швед понимал, что Никита не виноват. Так вышло, ничего не поделаешь. К тому же, кто обрадуется стать калекой? Однако на ком-то он же должен был отыграться.

– Нет. Сколько я спал? – прохрипел тот.

– Всю ночь. Объясни, как добраться до твоих людей. Без помощи нам не выбраться… – с состраданием обратилась к нему девушка, поглядывая на обезображенную руку.

Никита объяснил, как проще всего добраться до его дома. И что по прибытии им нужно спросить Пекаря, который и организует спасательную операцию.

Мила не стала терять времени. И вот они уже прощаются на крыше, ведя внутренний диалог, так полюбившийся обоим: «Будь осторожна! Я не прощу себя, если с тобой что-то случится!» «Всё будет хорошо. Позаботься о руке Никиты. Нужно обработать, как следует». Мила выглядела как обычно, ни намёка на страх или смятение. И он решил: либо она мастерски маскируется, либо смелее его самого.

– Пора, – чмокнула она его в губы и аккуратно прошла по доске на крышу соседнего магазина.

Мертвяки не проявили интереса, по-прежнему занимаясь штурмом двери. Если бы у него было такое упорство, он имел бы в старом мире всё что пожелает. Мила вынырнула на другой улочке – пустой и тихой, и поспешила в загадочное место обитания выживших. Он смотрел ей вслед до тех пор, пока она не скрылась из вида, и только тогда вернулся к здоровяку.

– Знаю. Кхе, кхе. Ты не в восторге от того, что ей пришлось идти одной. Мне жаль. Я приношу вам неудобства и благодарен, что не бросили помирать. Твоей женщине я обязан жизнью. Не думал, что такой метод сработает, – покосился Никита на руку. Швед злился на него гораздо меньше, но и откровенничать не спешил, а потому просто кивнул.

Сердце ритмично выплясывало в груди. «Сколько прошло времени? Где она? Неужели что-то случилось? Может, оставить Никиту и пойти следом? Скоро стемнеет. В темноте не дойти», – мерил он шагами офис. «Мертвяков прибавилось. Стена держится на соплях….», – остановился он напротив шкафа, который теперь подпирал письменный стол. – «А может её плохо приняли? Взяли в плен?» Бах! Бах! Шкаф чуть отодвинулся, и он подпер конструкцию ещё одним столом.

– Давай, дружок, вставай. Нужно забраться на крышу, – обратился он к Никите, не сводя взгляда с ходившей ходуном конструкции.

– С ума сошёл! Как я взберусь туда? – «Вот навязался! Моя женщина рискует жизнью, а он по лестнице подняться не может?»

– Либо идёшь, либо станешь закуской для наших друзей, – ехидно улыбнулся Швед. Никита шумно вздохнул.

Он посчитал до трёх и быстро дёрнул его за целую руку. Здоровяк вскрикнул и потерял сознание.

– Отлично, мать твою! – кричал он, вызывая снаружи ещё большее оживление.

Никита повалился на него, и он, согнувшись под весом, по шажочку стал продвигаться к лестнице. Так медленно время ещё не тянулось. Стук подгонял, но идти быстрей он не мог. Добравшись, Швед прислонил его к стене, и секунду-другую отдышался. «Бах! Бах!», – от стены откололся здоровенный кусок, и из дыры показались руки, хватавшие воздух, трещины увеличились. «Скоро они её разнесут».

Он глубоко вдохнул, схватил Никиту под руки, прижал к себе и стал подниматься, упираясь ногами и подтягивая ношу. «Надо будет напомнить ему, чтобы жрал меньше. А то в следующий раз сожрут его самого», – отвлекал он себя как мог. Откинув люк крыши, Швед ощутил прохладу ночи, придавшей ему сил для последнего рывка. «Эх! Давай же!» Он вытянул его в тот самый момент, когда пала стена. Швед видел карабкающегося по лестнице мертвяка, захлопывая металлический люк прямо перед его носом.

Закрыв поплотнее, и перепроверив для надежности, он устроился на корточках и наблюдал, как с конца улицы топают, булькая, новые трупы. Его это не особо тревожило, ведь мысли вращались вокруг любимой. Он боролся со сном, сколько мог, но в итоге поддался усталости.

Он открыл глаза и схватился за бок. Непослушный лучик падал ему на лицо. Ночью было очень холодно, и сквозь сон он моментами возвращался в реальность. Лицо Никиты приняло синюшный оттенок, но грудь часто вздымалась, и он отмёл назойливое предположение.

– Воды! – хрипел здоровяк.

Швед подполз ближе и похлопал его по щекам. Никита открыл глаза, губы его иссохлись, рука смердела. «Если помощь не подоспеет, зря спасали», – подумал он, и заметил движение на крыше соседнего магазина. – «Люди», – он насчитал троих мужчин на крыше и девушку в переулке. – «Они пришли спасти нас. Наконец-то. Значит, Мила дошла. Она в порядке…» Камень свалился у него с души, стало легче дышать. Он и не помнил, когда в последний раз так искренне чему-то радовался. Один из мужчин аккуратно прошёл по доске.

– Ох, ты ж! Она сказала про руку, но я и не думал, что всё так плохо! Лёха, – протянул он руку.

– Что будем делать? По доске не пронести, так я бы и сам смог.

– Спустим по стене.

Лёха достал из армейского мешка верёвку и начал обматывать Никиту под мышками, делая серьёзные узлы. Верёвка была довольно крепкой. Никита что-то бормотал под нос и периодически всхлипывал. Видимо, терпеть боль было уже невозможно даже для него. Они поднесли его к краю. «Раз, два! Раз, два!» – аккуратно спустили вниз, где его подхватили двое других, уже занявших там позиции. Затем они прошли по доске и вышли в переулок. Никиту уложили на носилки и немедля двинулись в путь.

– Я – Лена! А те двое с носилками: рыжий – мой брат Ромка, а светленького зовут Сергей. Хотя я его называю блондинчик! – смеялась девушка. – С Лёхой ты уже знаком.

Внешность у неё была приятная: рыжие, собранные в пышный хвост, волосы, прямые черты лица, украшенного веснушками, тёплая улыбка.

– Макс.

– Знаю. Я дочь Пекаря. Слышала рассказ от твоей…девушки?

– Да, – смутился он.

Как мило, что главный отправил всю свою семью их выручать. Он озвучил свои сомнения.

– Папа воспитывает нас бойцами. Говорит, если будем сидеть дома, сожрут, как только высунем нос на улицу.

– Не надоедай ему, слышь! – прикрикнул Ромка на сестру. Лена пожала плечами и подмигнула, заставляя его улыбнуться.

Швед поравнялся с носилками и из вежливости спросил – нужно ли кого сменить. Ребята отказались.

– Осталось немного. Мы справимся. Спасибо, что спас моего отца, – сказал блондинчик с голубыми глазами – Сергей. Швед пожал ему руку и провёл параллель с Никитой: «Как я сразу не заметил? Черты лица, подбородок».

Остаток пути они проделали молча, пока не добрались до линии, начерченной белой краской на асфальте.

– За линию трупы не ходят, – догнав их, шепнула ему на ухо Лена.

– Почему? – также тихо спросил он, чтобы брат не услышал. Она пожала плечами. «Странно. Это же просто краска на асфальте. Как она может останавливать мертвяков?»

Ещё через несколько метров начался высоченный забор из камня, протяженностью где-то в километр. Они подошли к воротам, и те сразу же отворились. Лёха махнул рукой, и он последовал за ним, а остальные в противоположную сторону. «Наверное, понесли Никиту в госпиталь. Или что там у них?»

Селение было большим и довольно внушительным: две улицы домов не тронутых катаклизмами. В конце улицы длинное здание, дальше пахота. «Много земли, очень много». Судя по всему, посёлок процветал. Люди оборачивались им вслед, отрываясь от своих дел, и без стеснения разглядывая. Швед чувствовал себя обезьянкой в клетке.

На отшибе, за пахотой, стоял огромный дом, не иначе как помещичий. Ему больше подходило слово усадьба. Лёха подвёл его к крыльцу, пожал руку и удалился. Как только он шагнул за порог, Мила обвила ему шею руками и осыпала поцелуями лицо. «Я чуть с ума не сошла! Добралась сюда к темноте. Короткий путь отрезали мертвяки! Они решили идти утром. Знаю, это было правильно, но я всю ночь не спала! Так боялась, родной! Ты в порядке? Как Никита?» «Я в норме, Никита жив. Не очень здоров, но, думаю, оклемается». Естественно, диалог был внутренним. Мила решила, что здешним пока нельзя доверять.

– Нет ничего прекрасней любви! Даже в столь тёмные времена! Чудесно! – хлопнул в ладоши немолодой, высокий, рыжий мужчина, чем и привлёк его внимание.

Швед неохотно отстранился от Милы, всё ещё держа её за талию, и обозначая тем самым границы.

– Позвольте представиться – Максим Иванович, в простонародье Пекарь. Я, если так можно выразиться, здешний управляющий. А вы, стало быть, тезка и есть господин Шведцов?

– Так и есть.

«Я не понимаю, зачем ты ему сказала мою фамилию. Это было так необходимо?», – вопрошал он мысленно, не выдавая эмоций. Девушка выглядела немного виновато. «Мне пришлось рассказать чуть больше, чем хотелось. Этот человек не так прост, как кажется». Пекарь не замечал, как они смотрят друг на друга, и продолжал расхаживать по прекрасному, светлому залу:

– В любом случае, добро пожаловать! Вы спасли моего очень хорошего друга! Я перед вами в долгу, молодые люди.

– Тогда вы не станете возражать, если мы остановимся у вас ненадолго и осмотримся.

– Ни в коем случае, Макс. Вам предоставят всё самое необходимое. Есть лишь одно условие – участвовать в жизни общества. Каким образом решайте сами. Все, кто пребывает на этой земле, приносят ей пользу, – взгляд Пекаря выдавал его любопытство.

«Нужно запомнить, что это его слабая сторона. Вдруг пригодится». В целом человек производил не очень хорошее впечатление. За маской дружелюбия скрывалось что-то тёмное. В зал вошла Лена с автоматом наперевес.

– Сколько раз я тебе говорил не таскать в дом эту штуковину! Проводи гостей в свободный коттедж!

– Да! Папочка, – фыркнула она, улыбнувшись Шведу. – Мила уже видела здесь кое-что. – Они вышли из дома и старались не отставать от спутницы, не закрывавшей рта. – Вот главная площадь. В центре дуб посадили. Говорят, символ мудрости. Удивительно, правда? – тараторила она. – У каждого второго здесь есть пушка. При том, что мой папочка их терпеть не может! Ха! Посмотрела б я на него…там. Ну, вы поняли. Все так глазеют на вас ребята! Жуть просто! Эй, Ника! Рот закрой, а то муха залетит! Ха! Вот же зеваки! – у Шведа от неё заболела голова. – Длинное здание – баня. Ни одно не пострадало во время трясок. Эти земли не затронуло ничего. Даже трупы сюда нос не суют. Не спрашивай, Макси. Я не знаю почему. Никто не знает. Но когда мы с папой нашли это место, жить стало легче. И люди с каждым днём тянулись сюда сами. – Она остановилась напротив коттеджа. – Вот и ваш домик. Отдыхайте молодожёны. Ужин на главной площади, на закате. Не приходите слишком поздно, а то разберут всё самое вкусненькое, – подмигнула ему, развернулась и зашагала обратно.