Укутаться в силуэт

– Это Тёма! – довольно заявила Яра. – Он мне поможет по математике! Кстати, а можно нам чего-нибудь поесть?

– Здравствуйте, – сказал серьёзный Тёма.

Мама так и упятилась на кухню.

К слову, помощь по математике, хоть и была предлогом, но оказалась нелишней. Яра в целом неплохо училась, но последнее время она так много прогуливала и была занята таким количеством других проблем, что отстала значительно, а Тёма вот, наоборот, пока был развоплощён, от скуки занимался – уж перелистнуть страницы учебника ветерком он мог в любом состоянии.

Тёма ушёл уже глубоким вечером, а у Яры сильно прибавилось уверенности в завтрашнем дне.

Пока она думала, чем бы скоротать остаток вечера (хотелось, чтобы завтра наступило побыстрее), в дверь Яриной комнаты постучали.

Яра так удивилась, что даже ничего не сказала, а пошла открыть сама. Это была мама.

– Ярослава, это что вообще такое?! Ты теперь мальчиков будешь водить?!

– А ты бы предпочла, чтобы я с ним по подворотням отиралась? – наигранно удивилась Яра, ввернув бабушкино выражение.

– Лёша!!! – завопила мама, и Яра тяжело вздохнула. Если дошло до призывания папы, значит, головомойка затянется.

Папа явился помятый диваном.

– Лёша, ты представляешь, наша дочь шляется по подворотням с мальчиками! – последнее слово мама произнесла так, как будто оно означало как минимум «наркоманами», но Яра воздержалась от комментариев.

– И что? – буркнул папа.

– И то! В таком возрасте! Он ей и одежду купил! Как вообще можно принимать такие подарки, это уже… это уже лёгкое поведение! Я бы никогда не подумала, что моя собственная дочь…

– Ну ты же ей не покупаешь одежду, – пожал плечами папа. – Чего удивляться?

– Я не покупаю?! Да у неё же полный шкаф одежды!

– Мама, но это не мой размер! – напомнила о себе Яра.

– И от мальчика подарки!!! – разорялась мама. – Да где ты его взяла вообще, ты что, со шпаной какой-то связалась?!

Яра не смогла не посмотреть на маму, как на душевнобольную.

– Это мой сосед по парте.

Мама подавилась.

– Это аутист, что ли?!

– Никакой он не аутист, просто молчаливый, – пожала плечами Яра.

Папа пробормотал что-то про муху и слона и попытался уйти обратно на диван, но мама ещё не закончила.

– Ты знаешь, что мне звонила учительница по математике?! Ты знаешь, что она мне сказала?! Лёша, слушай внимательно! Наша дочь закатила скандал на уроке и ушла, хлопнув дверью, и с тех пор не появлялась! Каково, а?!

– Да?! – вскинулась Яра. – А она тебе не рассказала, что она сделала перед этим?! Меня всем классом били, а она заявила, что это я виновата!

– Почему это тебя всем классом били? – нахмурился папа.

– Ну окей, не всем, всего человек пять-шесть, – уступила Яра. – Забава у них такая.

– Давно?

– Да года три уже! Только пока с Тёмой сидела, не трогали, потому что они его боятся!

– Лен, я чё-то не понял, – повернулся папа к маме. – Ты там в этой школе днюешь и ночуешь, все болячки каждой бабушки знаешь, а почему я об этом впервые слышу?

– Да чего там слышать-то? – стушевалась мама. – Яре просто надо учиться взаимодействовать с другими детьми…

– Вот я и взаимодействую. С Тёмой, – подытожила Яра. – Только теперь его в другой класс перевели, так что не знаю, на перемене-то он меня прикроет, но мне и на уроках достаётся.

– Лена, используй, пожалуйста, свои навыки взаимодействия, чтобы её тоже в этот другой класс перевели, – проинструктировал папа. – И чтобы я больше подобных историй не слышал. Мальчик её напугал, а что дочь в школе бьют – а, фигня. Ты-то в её возрасте не сильно мальчиков боялась, помнится.

На этом он всё-таки развернулся и ушёл смотреть свои новости, а мама постояла-постояла, да и тоже молча ушла.

Яра подумала, что можно было бы устроить этот разговор ещё пару лет назад, но тогда она думала, что сама виновата, что заслужила плохое отношение и не имеет права перечить родителям. И что папе наплевать. А оказывается, всё можно было решить…

На следующий день, когда Яра подошла к воротам школы, Тёма уже ждал её там. Выглядел он материально, но озабоченно.

– Как у тебя дома? – спросила она после приветствий.

– Интересно, – сказал он странным тоном. – После школы расскажу. Тебе-то не влетело вчера?

– Пыталось влететь, – усмехнулась Яра. – А потом папа внезапно оказался адекватным. Посмотрим, правда, чем это всё кончится.

Тут она заметила поодаль девочку из своего класса, которая обычно и доносила до Пашка все свежие сплетни.

– Эй, мы же с тобой решили парочкой прикидываться, – напомнила Яра. – Давай как-нибудь… ну…

Тёма неловко обхватил её руками за плечи. Яре это было не очень приятно – не потому, что Тёма, а потому что просто какой-то другой человек стоял слишком близко, да ещё и трогал её, но игра стоила свеч.

В классе она заметила, как на задних партах перешёптываются. Первым уроком была физика, и вёл её очень пожилой дедушка, который по большей части вообще не замечал, что творится в классе, поскольку весь урок писал на доске, повернувшись к ученикам спиной.

Через пару минут Яре в спину прилетела скомканная бумажка. Яра развернула её на полу мысками туфель – не брать же руками эту гадость. Ничего неожиданного или приятного она там не увидела, только что-то про любовничка-аутиста. На протяжении урока в спину прилетело ещё штук сорок записок, но стоило прозвонить звонку, в дверь класса сунулся Тёма.

– Что-то вы намусорили, – проворчал учитель, заметив гору бумажек вокруг Яриной парты.

Яра скривилась и встала было за веником и совком, чтобы это всё убрать, но Тёма присел почитать.

– Брось ты эту гадость, – посоветовала Яра.

– Вот и нет, – сказал Тёма. Он заснял Яру посреди горы скомканных бумажек, а потом тщательно собрал и развернул каждую, глянул через плечо на задние парты, где было подозрительно тихо, и пошёл к выходу.

Яра на всякий случай поспешила следом.

Тёма направлялся прямиком в кабинет директора, и Яра нагнала его уже у самых дверей. Постучав, Тёма дёрнул ручку – в приёмной сидела Ярина мама.

– О, доброе утро, – кивнул Тёма.

– Молодой человек, – начал директор. – У меня вообще-то разговор.

– Хорошо, вот вам ещё к разговору, – сказал Тёма и, к Яриному ужасу, выложил на стол мятые бумажки, а потом продемонстрировал фотографию в телефоне.

С минуту взрослые молча просматривали памятники письменности. Потом директор сказал:

– У класса «Б» следующим уроком литература в двадцать шестом. Я предупрежу Ларису Васильевну, – и снял трубку внутреннего телефона.

– Спасибо, – кивнул Тёма и вышел, подхватив под руку прочно вросшую в дверной проём Яру.

– Как у тебя получается быть таким наглым? – тихо спросила Яра по дороге.

– Почему наглым? – удивился Тёма. – Он же обязан следить, чтобы в школе никого не обижали. А мама ему за меня ещё и денег отвалила нехило, пускай отрабатывает.

Яре очень хотелось ещё поговорить с Тёмой, но на уроках в новом классе она не хотела отвлекаться – и так одолжение сделали, да и «взаимодействовать» с одноклассниками надо было учиться. На переменах же приходилось срочно вчитываться в учебник, потому что класс «Б» шёл чуть впереди, и некоторых тем Яра ещё в глаза не видела.

Так что поговорить удалось только после уроков.

– Ну так что у тебя там интересного? – спросила Яра, когда они отошли от ворот.

– Поговорил с мамой и сестрой наконец. Кое-что выяснил.

– А ты раньше не мог с ними говорить? – удивилась Яра.

– Нет, в самом начале только чуть-чуть. У мамы сил и так на донышке, она ничем не делится, а сестра – ну, она особенная в этом смысле, мне лучше вообще её не трогать. Так что я только рядом с тобой говорить мог, и то мало.

– Ну и что ты выяснил? – кивнула Яра, принимая объяснение.

– Помнишь, ты спрашивала, где моё тело? Я тогда сказал, что это оно и есть. Я и правда так думал, а ты вот была умнее.

– То есть, оно всё-таки где-то отдельно?

– Угу. В больнице, в коме лежит.

Яра шёпотом ругнулась.

– Значит, даже если я накачаю тебя энергией так, что ты сможешь весь материализоваться, не оставив ни одной надписи, ты всё равно не станешь, как раньше?

– Угу. Мне надо как-то вернуться в тело. Вот только сестра толком не знает, как.

– Думаешь, если бы знала, она бы тебе сказала?

– Конечно, – убеждённо ответил Тёма. – Ей, думаешь, хорошо от этой ситуации? Мама с ней вообще не разговаривает почти, чуть живая, смотреть страшно. Дома жизни никакой, я с уроками не помогаю, друзей не пригласишь… Она бы и рада всё вернуть, как было, но не умеет.

– Но ведь это она тебя сглазила. И так говорила про тебя тогда, у меня прям уши завяли.

– Так она потому и бесится, что ничего сделать не может и чувствует себя виноватой. Она же это не со зла – вернее, со зла, конечно, но не нарочно.

Некоторое время они оба шли молча.

– Может, – предположила Яра, – можно привезти тело в заброс?

– Я это первым делом предложил, но мама против. Говорит, даже домой из больницы забрать такого больного очень трудно, а волочь его в какую-то руину – вообще невероятно опасно, там же всякие аппараты подключены, и как всё это… Ну, короче, я умру, не доехав. И потом, сестра сказала, что я всё равно не смогу сам вернуться обратно, надо, чтобы был промежуточный контейнер, но ни я, ни она не знаем, что это может быть.

– Может, смысл в том, чтобы тебя из заброса переселить, например, в модель заброса? Её можно в больницу отнести. Ну или хотя бы в кукольный домик…

– Или просто в коробку. Не знаю. Можем попробовать, – оживился Тёма.

Яра заметила, что они уже автоматически пошли в сторону заброса. Оставалось только найти коробку, но этого добра, к счастью, рядом с мусорными контейнерами валялось предостаточно.

– Не противно? – спросила Яра, прикидывая, каково это – вселиться в картонку.

Тёма повертел большую коробку от микроволновки так и этак.

– Да она чистая, только на земле стояла. Сойдёт, наверное.

С этим габаритным предметом наперевес они дошли до брошенной стройки и пролезли в дыру в заборе, перекинув добычу сверху.

Едва оказавшись внутри, Тёма развоплотился, но Яра настояла на том, чтобы подняться в её любимую комнату. Ей казалось, что лучше находиться ближе к центру здания.

Но вот, коробка была расставлена, Яра отошла в сторонку, пожелала Тёме ни пуха ни пера… Прошла минута, затем другая…

– Без толку, – сказал Тёма. – Я в упор не понимаю, как это сделать. Для меня есть только дом и ты, и всё. Я её никак не вижу и не чувствую. Ну то есть, так-то вижу, но не так чтобы… Блин, не знаю, как объяснить.

– Да поняла уже, – Яра почесала в затылке. Стимуляция мозга внезапно сработала. – Погоди, ты говоришь, ты меня видишь? А может, контейнер – это должен быть человек?

Тёма помолчал, потом сконденсировался.

– Слушай, это как-то стрёмно, но похоже, что так оно и есть. То есть, мне кажется, я правда мог бы вселиться в человека, если поток открытый. Эх, блин, пока тут рабочие были, мне это в голову не пришло… Хотя они бы меня не пустили, наверное.

Он задумался и походил по комнате, сложив руки на груди. Яра ждала.

– Ну мама точно мимо, – стал прикидывать Тёма. – Она и так чуть живая. Сестра меня не пустит никогда в жизни, она скорее сама развоплотится. Может, когда папа приедет…

– Я… – подала робкий голос Яра. Ей было страшно предлагать: страшно, что Тёма согласится, но страшно и если он откажется. – Я могла бы попробовать.

– Ты что! – вытаращился на неё Тёма. – А если это опасно? Ты и так мне помогаешь, хоть ты меня даже не знала до этого всего. И потом, с первого дня, как я вселился в дом, я чувствую всё, что в нём творится. Где в стене пустота, где бетон потрескался, где дождём в окно заливает и в трещинку просачивается, а там арматура ржавеет. Всё, понимаешь? И если я в тебя вселюсь, то скорее всего тоже всё почувствую, что ты чувствуешь. И я думаю, тебе этого не очень хочется.

Яре этого не просто не очень хотелось, ей этого не хотелось отчаянно, до ужаса и почти что до боли. Но, как обычно, выбора-то не было. Когда ещё этот Тёмин папа приедет из своей заграницы, и вдруг он ещё откажется или не сдюжит? И кто сказал, что Тёма вообще доживёт до тех пор? Вдруг с его телом что-то случится? Или вдруг Яра больше не сможет делиться с ним энергией – например, если у самой силы кончатся, или если выскажет Тёме все свои потайные пунктики, и больше не о чем будет говорить. Нет, откладывать никак нельзя, и если есть хоть малейшая вероятность успеха, надо за неё хвататься.

– Я переживу, – пожала плечами Яра, чувствуя, как всё её нутро заволакивает леденящий ужас. А про себя подумала: «Нам же не обязательно продолжать общаться после этого. Пускай он залезет мне в голову и всё там увидит, просто разойдёмся каждый своим путём, и всё». От этой мысли хотелось выть и плакать, но мало ли от чего Яре в жизни хотелось выть и плакать. – Давай попробуем, а то ещё же в больницу идти, а там приём закончится.

Тёма подошёл к ней вплотную, взял за плечи и серьёзно посмотрел ей в глаза.