Помоги проекту - поделись книгой:
Сколько копий и пальцев было сломано вокруг определения интеллигенции, но не знаю я более умеренного, отчасти капитулирующего перед спецификой, требующего новых разъяснений, но максимально приемлемого определения, нежели данное Гасаном Гусейновым:
Самоназвание общественных групп, занятых умственным трудом и противопоставляющих себя народу и власти.
ТЩЕСЛАВНЫЕ «ЭЛИТЫ»
Если понимать их функционально, то отчего бы не звать политический класс «элитами», твёрдо помня, что именно политический класс всегда, самоубийствуя, убивает свою страну и погружает её народ в хаос.
Но писатели наши, полоская это слово отнюдь не нейтрально, подсознательно себя хотят видеть как минимум их умственной частью – и не нести ответственности ни за что.
НАЦИОНАЛЬНОЕ САМОСОЗНАНИЕ
Два имени мои товарищи поставили в центр этого нашего самосознания: Ивана Ильина и Солженицына.
А если всё-таки подумать о нации, а не о партии, не о кружке, не об интеллигенции (части её)? Кто в центре? Пушкин? Достоевский? Толстой? Во-первых, рядом с этими именами названные – никто. Во-вторых, думаю, даже этих гениев в нашем национальном самосознании нет. А есть только четыре даты, что бы о них ни писали: 1917-й, 1941-й, 1945-й и 1991-й.
ТАЛАНТЛИВЫЙ, НО ПУСТОЙ
В молодости видно первое, в возрасте – второе.
КТО ПЕРВЫЙ СКАЗАЛ?
Обманщик Боборыкин придумал и за ним до сих пор многие повторяют, что слово-де ИНТЕЛЛИГЕНЦИЯ первым ввёл в оборот именно сей Боборыкин в 1864 году. И это – чистое враньё. На деле ещё в 1840-1850-е это слово постепенно инфильтровывалось из польского языка.
(Я думаю даже, что знаменитая «народность»
С. С. Уварова – это калька с польского –
Так и ныне: надо проверить КРЫМНАШ.
МЕНЬШЕВИКИ… НУ ПОЧЕМУ?
Ну почему ни у кого из них за 60 (!!) лет борьбы так и не хватило сердца и мозгов переименовать, выкинуть вон это своё гибельное, смертельное, обречённое название?
ПРОБЛЕМЫ ИДЕАЛИЗМА – ВЕХИ – ИЗ ГЛУБИНЫ
Что из русской мысли может и должно войти в консервативное наследие, что – в преподавание? Изучая их всю жизнь, не могу не удивиться: что в них осталось для дидактики?
Ничего дидактического:
1. «Проблемы идеализма» (1902) – борьба против позитивистской революционности и утверждение революционности идеалистической.
2. «Вехи» (1909) – борьба против безрелигиозного интеллигентского радикализма и утверждение религиозно обоснованного политического, экономического и общественного творчества.
3. «Из глубины» (1918) – осуждение революционной интеллигенции, разрушившей Россию и ожидание новой, хорошей диктатуры. = перечитайте сами.
РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ XIX ВЕКА
То немногое, что я знаю о них, вовсе не делает их ни модниками, ни интеллектуалами, ни казуистами. Это ровные, сильные, простые, внешне горячие и внутренне холодные, наивные люди, это террористы и самоубийцы. Их можно победить только в 100-клеточные шахматы – и то только тогда, когда они сами захотят в них сыграть. Это молодые люди. Большинство из них, взрослея и женясь, просто убирают в стол свои ключи и берут в руки свою страну, сколько могут. Не переставая быть наивными.
Их культ знания обращается на самообразование, а не на изучение страны.
РАСИЗМ
Вещание освободителей России от кровавого режима пышет социальным расизмом и неосуждаемыми клеймами «генетического мусора» в отношении меня и моего народа.
Поэтому я всё больше понимаю (не оправдываю) массовую социальную ненависть моих крестьянских предков в отношении «господ».
«Бааааринъ!!», – было самым страшным ругательством у моей бабушки Анны Ивановны Слесаревой (в девичестве), ибо, думал я, она считала всех наглых не-крестьян просто спесивым дерьмом. Но теперь я понимаю, что слишком многие и были таким спесивым дерьмом в верхней части той социальной иерархии. С этой точки зрения и большевики ушли недалеко.
Бабушка с отвращением описывала мне тех, кто приходили их раскулачивать (тогда она ещё была 16-17-летней девушкой, младшей в семье): «всякая пьянь, дрянь, рвань и бездельники со ссаными руками…»
Поэтому большевистская генетика нынешних теперь уже «десталинизаторов» мне генетически же хорошо знакома.
О ЛЖИ
Написано об эпохе телевидения, но пророчески вернее всего об эпохе интернета и поисковых машин. Жан Бодрийяр. «Симулякры и симуляции» (1981, перевод А. Качалова):
1. СМИ недостаёт целей, заинтересованности, истории, слов… Поэтому цель заключается в том, чтобы создать то, чего не хватает, любой ценой.
2. Мы находимся в мире, в котором становится больше и больше информации и всё меньше и меньше смысла. (.) Информация пожирает свой собственный контент.
Она пожирает коммуникацию и социальное… информация исчерпывает свои силы в инсценировке коммуникации. Перед нами очень знакомый гигантский процесс симуляции.
3. Медиа – это исполнительные механизмы не социализации, а как раз наоборот – имплозии социального в массах.
БЕЗ «ВЕХ»
Воспитавшие меня мой отец и старший брат, интеллигенты из пролетарски-крестьянской среды, книжники и художники, чудом, в одиночестве – против всей среды – питавшие самые напряжённые идейные запросы, всегда с омерзением и презрением относились к интеллигентским играм в любовь к «народушке», ко лжи такого народолюбия. Не читая, конечно, «Вех».
Ибо знающий – не может любить в несчастном стаде глупость и дикость, но любит в нём только человеческий образ Божий.
ВЛАСТЬ – ПОВРЕЖДЕНИЕ
Ярчайший пример: умный, просвещённый, глубокий Керенский: будучи у власти – просто клоун и придурок. А после неё – снова умница и трезвенник.
Русская мысль
СТИЛИСТИЧЕСКИЕ АНАЛОГИИ
Сергей Булгаков – Тютчев
Розанов – Достоевский
Бердяев – Гоголь и Леонтьев
Франк – Лев Толстой
ДИКТАТУРА В РОССИИ
Читать о ней начинайте не с пустословия Солоневича и Ильина, выдавленного ими из себя постфактум, а с С. Ф. Шарапова «Диктатор», написанного в очевидном контексте Кромвеля и Бонапарта.
А если уж хочется умничать, то начинайте с Карла Шмитта, а не с клоунов русской эмиграции.
ПРОТИВЛЕНИЕ ЗЛУ СИЛОЮ
Развитие толстовской доктрины «непротивления злу» как «ненасилия» – в доктрину «противления злу силою» в полной мере было пройдено в России после того, как её старая социальная реальность в революции 1917 года взорвалась, вылилась в кровавую Гражданскую войну и умерла в новой, управляемой коммунистами социальной реальности. В 1925 году, уже в эмиграции, Иван Ильин выступил с громким манифестом «О сопротивлении злу силою». В нём Ильин (в юности близкий к эсерам-террористам, а в эмиграции превратившийся в радикального белогвардейца и в том же 1925 году – в поклонника итальянского фашизма, но вплоть до высылки из Советской России в 1922 году ведший мирную жизнь профессора, лояльного Советской власти, несмотря на 6 арестов), прямо указывает на весьма значительную условность риторического «не сотрудничества» с неправедной властью. Он пишет:
Сторонник «чистого» непротивления вместе со всем остальным человечеством пользуется плодами всей предшествующей борьбы со злом: всею своею жизнью, безопасностью, возможностью трудиться и творить – он обязан усилиям, подвигам и страданиям тех, кто до него, из поколения в поколение обуздывал зверя в человеке и воспитывал в нём животное, а также тех, кто ныне продолжает это дело. Именно благодаря тому, что находились люди, добровольно принимавшие на себя бремя активной борьбы со злодеями, эту, может быть, тягчайшую разновидность мирового бремени, – всем остальным людям открывалась возможность мирно трудиться, духовно творить и нравственно совершенствоваться. Ограждённые и обеспеченные от злодеев, окружённые незлодеями, они оказывались в значительной степени освобождёнными от напряжений отрицательной любви и свободно могли предаваться, в меру своей нравственной потребности, благам высшего бескорыстия, любовной уступчивости и личного непротивления.
Следует ли из этой двусмысленной формулы прямой призыв к большинству пройти героическим путём меньшинства в борьбе за цивилизацию и безопасность – и для этого лишить себя и безопасности, и благ цивилизации? Вступил ли сам Иван Ильин на этот путь, пока его большевики не выслали из Советской России? Отвергая безоружное непротивление, Ильин легко обошёл его массовую природу и подменил моральную силу социального большинства личным выбором одинокого романтического героя (у ног которого, предполагается, разворачиваются подчинённые ему фашистские фаланги, а не болота советского принудительного труда). Романтическая индивидуализация «сопротивления злу силою» и возвращает моральный протест в политически профессиональную сферу, для которой, как показывает опыт начала XXI века, уже «всё позволено» – после нескольких речевых упражнений в риторике и казуистике.
Гораздо более существенным в поиске русского ответа на опыт массового насилия в ХХ веке служит до сих пор, к сожалению, мало оценённые и мало понятые в их революционности для тысячелетнего православия на территории исторической России «Основы социальной концепции Русской Православной Церкви», принятые на Архиерейском Соборе РПЦ 2000 года. Новая социальная доктрина РПЦ обоснованно исследует насилие в его высшем проявлении обычной для ХХ века
• войну следует объявлять ради восстановления справедливости;
• войну имеет право объявить только законная власть;
• право на использование силы должно принадлежать не отдельным лицам или группам лиц, а представителям гражданских властей, установленных свыше;
• война может быть объявлена только после того, как будут исчерпаны все мирные средства для ведения переговоров с противной стороной и восстановления исходной ситуации;
• войну следует объявлять только в том случае, если имеются вполне обоснованные надежды на достижение поставленных целей;
планируемые военные потери и разрушения должны соответствовать ситуации и целям войны (принцип пропорциональности средств);
• во время войны необходимо обеспечить защиту гражданского населения от прямых военных акций;
• войну можно оправдать только стремлением восстановить мир и порядок.
Относя зло тотальной войны к войне внешней, оборонительной, РПЦ категорически исключает её инструментализацию во внутригражданских конфликтах, но отнюдь не отбрасывает испытанную и доказанную правду морального большинства в борьбе за внутреннюю справедливость. Неизбежное насилие в защиту справедливости, изображённое в каноническом образе светлого Георгия Победоносца, побеждающего чёрного змия, служит РПЦ отправной точкой в доктринальном преодолении дихотомии
Доктрина РПЦ отвергает принципиальное непротивление злу как риторическую уловку:
Зло и борьба с ним должны быть абсолютно разделены, ибо, борясь с грехом, важно не приобщиться к нему. Во всех жизненных ситуациях, связанных с необходимостью применения силы, сердце человека не должно оказываться во власти недобрых чувств, роднящих его с нечистыми духами и уподобляющих им. Лишь победа над злом в своей душе открывает человеку возможность справедливого применения силы. Такой взгляд, утверждая в отношениях между людьми главенство любви, решительно отвергает идею непротивления злу силою. Нравственный христианский закон осуждает не борьбу со злом, не применение силы по отношению к его носителю и даже не лишение жизни в качестве последней меры, но злобу сердца человеческого, желание унижения и погибели кому бы то ни было.
Революционность решения РПЦ в сфере ненасильственного сопротивления злу в полной мере можно оценить лишь в том, что касается её проповеди в части внутренней оценки политики государства, прежде строго следовавшей абсолютному толкованию формулы о радикальном различении дела «Богова» и дела «Кесарева». И в принятии на себя ответственности за все дела человеческие и слышится голос подлинно деятельного православия, свободного от прямого участия в государственном управлении и, прямо скажем, от подчинения ненасильственного сопротивления интересам внешних или верхушечных государственных переворотов. В этих переворотах не политика, как должно, становится инструментом морали, а мораль и требование справедливости незаконно превращаются в инструмент циничной политики. РПЦ так говорит теперь об этом:
Если власть принуждает православных верующих к отступлению от Христа и Его Церкви, а также к греховным, душевредным деяниям, Церковь должна отказать государству в повиновении. Христианин, следуя велению совести, может не исполнить повеления власти, понуждающего к тяжкому греху. В случае невозможности повиновения государственным законам и распоряжениям власти со стороны церковной Полноты, церковное Священноначалие по должном рассмотрении вопроса может предпринять следующие действия: вступить в прямой диалог с властью по возникшей проблеме; призвать народ применить механизмы народовластия для изменения законодательства или пересмотра решения власти; обратиться в международные инстанции и к мировому общественному мнению; обратиться к своим чадам с призывом к мирному гражданскому неповиновению. Во всём, что касается исключительно земного порядка вещей, православный христианин обязан повиноваться законам, независимо от того, насколько они совершенны или неудачны. Когда же исполнение требования закона угрожает вечному спасению, предполагает акт вероотступничества или совершение иного несомненного греха в отношении Бога и ближнего, христианин призывается к подвигу исповедничества ради правды Божией и спасения своей души для вечной жизни. Он должен открыто выступать законным образом против безусловного нарушения обществом или государством установлений и заповедей Божиих, а если такое законное выступление невозможно или неэффективно, занимать позицию гражданского неповиновения.
Нет сомнения, что именно этого голоса нашей церкви ждали миллионы мучеников нашего века. Радостно, что практически одновременно с распространением лжи и насилия, войны и зла «ненасильственных переворотов» последнего времени, этот голос РПЦ не уходит от борьбы против этого зла, но просто не оставляет ему места в сознании тех, кто борется за справедливость и живёт в мире со своим Богом и своим народом.
ПЕРЕМЕНЫ
1. Русская национальная культура (Белинского и Гоголя) ищет народную полноту: крестьянскую, буржуазную, антифеодальную, антикапиталистическую, антиколониальную, социалистическую – и с ней весь её пантеон во главе с Достоевским и Пушкиным.
2. Современный русский национализм – это поиск блогерами блогеров. И на знамени его – пресные и безжизненные Леонтьев, И. Ильин и Солоневич.
БЕЛАЯ БОРЬБА ПРОТИВ КРАСНЫХ
Белая борьба против красных тщательно скрывает маргинальность собственной белизны и те грубые факты, что крупнейшая русская газета эмиграции «Последние Новости», крупнейший русский толстый журнал эмиграции «Современные Записки», интеллектуально влиятельнейший на Западе и старейший аналитический журнал русской эмиграции «Социалистический Вестник» – были РОЗОВЫМИ.
РОЗАНОВ – ТЕСТ
Василий Васильевич быстро становится не только национальным гением, вынесшим в себе наши умственные грехи и покаяния, но и мощным тестом на национальную оригинальность: его критическое принятие свидетельствует о способности мыслить сложно и самостоятельно, контекстуально и принципиально ВНУТРИ РУССКОЙ культуры, без провинциального мимесиса, а в своей собственной обители, которых у Отца нашего в мире много.
И феномен Розанова подлинно открыт трудом поколения русских исследователей 1970-2010-х – полно и заново.
(Вспомнилось, как один юный дурачок-троцкист громко закричал на меня в ФБ, пытаясь высмеять как скандал, когда я в первый раз о своём сказал: Розанов – национальный гений.)
НОВГОРОДЦЕВ НА СМЕРТНОМ ОДРЕ И БУЛГАКОВ
Когда Новгородцев умирал, его соборовал о. С. Булгаков – и это так усилило Новгородцева, что он не умер, а прожил ещё 2 недели, но в больших мучениях.
УСТРЯЛОВ и ИВАН ИЛЬИН
Да, Ильин – пустой, фальшивый, маньеристский барабан с присвистом, а Устрялов – мученик, са-мообольщенец, заплативший за всё своей жизнью. Так Януш Корчак заплатил своей жизнью за самоуверенность и веру в фальшивые гарантии властей гетто.
Можно ценить антикоммунистического сопротивленца Ильина, если только забыть, что он смиренно сидел под коммунистами и преподавал посреди коммунистических пропагандистов: едва ли не единственный среди них не коммунист – и, главное, противопоставлял Сталину именно Муссолини и Гитлера.
УМОЗРЕНИЕ
До сих пор помню, как – короткое время, в возрасте около 20-ти – я в уме умножал любое число на любое: и тратил секунду-две лишь на уточнение последних 2–3 цифр, а остальное просто считывал со зримо присутствующего в сознании, перед внутренним взглядом численного ряда.
Русский народ
УКРАИНСКОЕ
Мой отец очень любил и с жаром пел украинские народные песни. Его любимым певцом был его почти ровесник Анатолий Соловьяненко (1932–1999). Только я теперь помню это. Но я помню.
Удивительно: до чего талантливы отдельные русские люди, – и до чего бездарно русское общество!
СЕМЬЯ В МЕТРО
Поделиться книгой: