Желтый фонарь

Шарль вернулся позже с охапкой наколотых дров. Он сложил их на решетке, затем с разрешения молодых людей подсел на лавочку и не без удовольствия опрокинул стаканчик красного вина.

– Куда подевался старик, который привез нас сюда? – спросила Анна немного погодя. Ей не давал покоя этот вопрос.

– Харон? Он отправился дальше в путь, но будьте уверены, сегодня ночью, а может, завтра, он обязательно вернется, привезя с собой несчастных, которые решатся сесть в его проклятую телегу, – проговорил старик, вытирая усы. – Харон обречен колесить по дорогам, и только здесь он может спуститься на землю, почувствовать под ногами почву, пропустить кружку эля и вдоволь поесть. Что касается его телеги, то она не простая. Каждый, кто сел в нее, не сможет ее покинуть до тех пор, пока она не остановится во дворе трактира. Так здесь оказались почти все, кого вы можете видеть, и здесь мы все делаемся другими с приходом вечерних сумерек. Вы тоже изменитесь, если задержитесь достаточно долго в «Желтом Фонаре».

Алекс слушал старика внимательно, обводя взглядом зал трактира и останавливаясь на лицах его посетителей.

В углу сидел крепкий мужчина с густой рыжей бородой и волосами, заплетенными в толстые косы. Шарль сказал, что он викинг и, наверное, дольше всех являлся гостем Анатаса. Бывало, чтобы размять кости, он ввязывался в драку и всегда выходил из нее победителем. Однако, как и бедный Уильям Сутрей, он проиграл всего однажды в поединке с беловолосым юношей, опиравшимся на трость.

За соседним столом справа от йомсвикинга сидела уже не молодая женщина с изуродованным шрамами лицом, в белом чепце и ветхой шали поверх поизносившегося шерстяного платья. Серые глаза неотрывно следили за вязальными спицами в руках. Некогда она считалась первой красавицей на всю округу, и сейчас, с приходом ночи, она снова ею становилась.

Компания молодых людей, которая сидела у самой стены, распивая крепкий эль, как-то решила проникнуть в трактир через окно второго этажа. Они не знали, что, попав сюда, они никогда не смогут выйти. Ночью они превращались в гнусных задиристых карликов, которые сыпали сальными шутками да проклятиями.

– Здесь каждый преображается, – продолжал Шарль свой рассказ. – И чем дольше вы здесь находитесь, тем больше вы меняетесь. Становитесь теми, кем являетесь в глубине своей души.

– А кем становитесь вы с заходом солнца? – спросила Анна исключительно из любопытства.

– О! Неожиданный вопрос, сударыня. Никто прежде меня об этом не спрашивал, – проговорил старик. – Мне было пятнадцать, и прибыл я сюда, как вы уже знаете, с графом Сутрейем. Мы уже виделись с вами прошлым вечером, я – тот самый мальчишка, которого Харон отправил по воду, чтобы напоить его тощую клячу.

Алекс призадумался; он уже решил для себя, что должен поговорить с Анатасом еще раз, он должен найти лазейку, чтобы покинуть проклятый трактир и всех его чудаковатых обитателей. Их жизни, как и их судьбы, его не беспокоили, ему нужно спасти лишь одну. Он поднял глаза и встретился взглядом с большими зелеными глазами своей супруги. Она уже знала, чувствовала, что задумал Алекс, и была готова ровно на то же самое ради него.

– А скажи мне, Шарль, – начал Алекс, подлив в стакан старика еще вина. – Анатас, он какой?

– В каком смысле, сударь?

– Он азартен, любит заключать пари?.. Или, быть может, все дело во власти?.. Как думаешь, он самолюбив?

– Боюсь, вы ошибаетесь, как ошибались все те, кто думал, что способен разгадать загадку Себа Анатаса, – старик осушил стакан, сложил покрытые глубокими морщинами руки на столешнице. – Мне думается, что наш господин устал от всего на свете, ведь то, что для каждого из нас ново, чему мы еще способны удивляться, он видел уже тысячи и тысячи раз. Я не знаю, сколько ему лет на самом деле, но мне порой кажется, что живет он на нашей грешной земле с самого ее сотворения.

Это Алекс и боялся услышать от старика. Учась в Дарфальце, он долгое время просиживал в библиотеках. Его влекли не древние силы, сейчас называемые магией, но существа, сами являвшиеся этой магией, и выходило так, что Себ Анатас был одним из них, из существ, стоящих на самом верху мироздания – вершителей судеб.

За беседой со стариком время пролетело незаметно. Со сгущавшимися вечерними сумерками под крышей, над самым крыльцом, зажегся желтый фонарь, который можно было увидеть за несколько миль, если верить словам Шарля. Вместе с сумерками в трактире стали появляться посетители, или, вернее сказать, его пленники. Многие из них не выносили дневного света, и им приходилось коротать время в погребах да колодцах, прячась от солнечных лучей. Другие поутру обращались в диких животных, убегали в лес, влекомые хищническими инстинктами. Но с наступлением ночи они все возвращались сюда, в трактир с медной вывеской.

Прежде чем удалиться, Шарль посоветовал молодым людям переместиться на второй этаж. Оттуда видно все, что происходит в общем зале, и обычно мало кто из завсегдатаев поднимается туда. Анна поблагодарила его, Алекс ограничился скупым кивком, после чего они последовали совету старика.

Всю ночь напролет гремела музыка с ирландскими мотивами, надрывно пелись песни и выкрикивались похабные шутки, слышались хрустальный девичий смех и грубая брань. Не обошлось и без новых посетителей: ими стала парочка солдат в изорванных мундирах и с перепачканными грязью лицами – дезертиры. А вслед за ними на пороге трактира появился охотник в широкополой шляпе и плаще, из-под которого выглядывал эфес шпаги. Алекс подумал, что это один из охотников за головами; однако он плюхнулся за стол, стягивая кожаные перчатки, и попросил пробегавшую мимо него девицу принести горячей еды и чего-нибудь покрепче.

Харон этой ночью не появлялся. Впрочем, Алекс о нем и думать забыл. Он пленник, как и все здесь присутствующие. Он внимал разговорам, в то же самое время старался отгородиться от постороннего шума, прибегая к знаниям, полученным от родителей и древней крови7, которая текла в его жилах. Анна, напротив, казалась безмятежной, хотя в себе она так же пыталась прибегнуть к знаниям и свойствам партурало8. В отличие от своего мужа, она обучалась в лицее Дрендэана, и ее способности были совершенно иного качества.

Веселье длилось до самого утра, но незадолго до рассвета за стол Алекса и Анны подсел молодой человек с копной густых черных волос и с кошачьими оранжевыми глазами.

– Я – Стриж. Имени, данного мне при рождении, я не помню, но как по мне, и это вполне сгодится. А вы кем будете?

– Не твое дело, – резко ответил Алекс.

– Зачем же так грубо? Пейте, ешьте, веселитесь! Я просто хотел составить вам компанию, развеселить, а то сидите, как старик со старухой на завалинке, да вспоминаете былые деньки…

Стриж не успел договорить, как холодная сталь острого ножа остановилась в полумиллиметре от его горла, в то время как левой рукой Алекс крепко схватил пустомелю за шиворот.

– Не нарывайся! – процедил Алекс сквозь зубы.

– Отпусти его…

– Да, отпусти, кто знает, может, я смогу пригодиться? – парень довольно ловко выкинул из рукава лезвие бритвы, положил его на столешницу. – Мне до чертиков надоела эта свора разношерстных собак с их гавканьями и вечной грызней, хотелось поговорить с нормальными людьми о чем-то, что не связано с выпивкой и срамотой.

– А заодно переброситься в картишки? – проговорил Алекс, отпустив воротник болтуна. – Я видел, как ты подсаживался к дезертирам, и даю сто против одного, что ты обыграл их как мальчишек, а затем ты подсел к наемнику, но тот сразу понял, кто ты, и просто послал тебя подальше. Ты пленник Анатаса, и смею предположить, что как и за Хароном, за тобой немалый долг перед ним!

– Да ты меня насквозь видишь! – восторженно воскликнул Стриж, откинувшись на высокую спинку стула. – Да, тысяча душ. Непростая у меня работенка, в особенности, если попадаются проклятые заклинатели вроде тебя.

– Что?!

– Да ладно, думаешь, я не знаю, кто ты? Ты весь вечер только то и делаешь, что изучаешь здешнюю публику, но знаешь, ничего не выйдет. Я сам был таким, как ты. – Пока говорил, Стриж достал окурок толстой сигары, зажег ее от спички. – А вот она молодец, ни чем себя не выдает, сразу видно, настоящая ведьма!

– Придержи язык!

– За вас, поди, кругленькую сумму дают, – продолжал картежник, – оттого вы и скитаетесь по горам и весям, все время ловите друг друга взглядами. Разве я не прав?

– Ты заклинатель?

– Был им, очень давно.

– Тогда все ясно.

– Вам не обмануть Анатаса, ведь он сам Дьявол!

– А я и не собираюсь.

Стриж сощурил кошачьи глаза, несколько секунд смотрел в упор на Алекса, а потом хлопнул по столешнице ладонью.

– Желаю удачи! – воскликнул он, а, поднявшись, отвесил шуточный реверанс.

* * *

Следующий день начался совершенно так же, как и предыдущий: гробовая тишина и густой туман, который стелился по границам дощатого забора. Шарль занимался своими делами в конюшне, и только в самом трактире некоторое время слышались вопли и ругань. Наемник, забредший в трактир прошлой ночью, наконец осознал, куда он попал и с чем столкнулся. Его выволокли во двор, после чего бросили в подвал. До полуночи он проведет время там, а после ему, скорее всего, предложат пробежать по ржаному полю, вернув оружие, или на веки вечные остаться узником Анатаса.

То, что случится, Алекса не больно заботило: за последние годы он достаточно огрубел, но не в отношении своей второй половинки. Они вместе позавтракали на сеновале, а затем он лег спать, не обращая внимания на вопли и прижимая к себе супругу. Этим вечером он надеялся увидеть Анатаса и предложить ему то, от чего он не сможет отказаться.

Прибывая в объятиях морфея, Алекс очутился в Зеленограде. Ему снова было двадцать, и он, как и тогда, радовался поступлению Хлои, своей единственной сестры, в лучший лицей Дрендэана. Туда же тремя годами позже поступил и один из младших его братьев – Матвей, и окончил его с отличием, как, собственно, и Анна – супруга. Ему снился тот момент из прошлого, когда родители были еще живы, а все его братья и любимая сестра были рядом. Ныне же все они разбрелись по свету, а он со своей женой вынужден был скрываться, надеясь когда-нибудь их снова увидеть.

Потом сон сменился настоящим кошмаром: ему приснился Альберт, друг детства, и вместе с тем – тот самый заклинатель, который выследил их в провинциальном городке недалеко от Ла Корунья. Алекс заколол его; по-другому поступить он не мог, ему просто не оставили шансов. Потом он долгое время нес на себе груз смертоубийства, мучая себя сомнениями, и супруга всегда была рядом в эти моменты, утешая его. Ему много чего еще снилось, пока Анна, освободившись от объятий, не коснулась его плеча, не прошептала нежные успокаивавшие слова на ухо.

– Все хорошо, милый, это всего лишь сон.

– Да. Всего лишь сон.

Умывшись в бадье с дождевой водой, Алекс заметно приободрился. Он отбросил посторонние мысли и изгнал из головы безрадостные воспоминания. Перед встречей с Анатасом нужно было очиститься, замкнуть в себе все слабости, быть твердым, как гранит или даже алмаз. Он не пил или вина, а голод утолил лишь куриной ножкой и кусочком сыра. Это место было целиком и полностью во власти Себа Анатаса, тем не менее, он все же проверил заточку скрытого клинка и освятил символы на самом посохе, который также был довольно грозным оружием.

После полуночи появился Харон с двумя бедолагами в своей телеге. Он провел их по двору, как овец на убой, усадил за стол, а затем, перебросившись с Лукой парой незначительных фраз, поел, опустошил кружку эля и снова сел на козлы проклятой телеги, которая исчезла во тьме. К двум часам ночи из трактира высыпал довольный народ. Они кричали и смеялись, и только беловолосый юноша, соткавшийся словно из воздуха, оставался тосклив.

– Пора! – подхватив посох, Алекс ступил за порог сеновала, решительно двинулся к восторженной, улюлюкающей и горланящей во все горло толпе. Расчищая себе дорогу локтями, он не обращал внимания на причитания и гневные угрозы в свой адрес, остановился возле Анатаса, молча наблюдал, как из нутра темного подвала за шиворот выволакивали наемника.

– Вы считаете, это не по-спортивному, не так ли, Александр? – не оборачиваясь, произнес Себ голосом безразличным, бесчувственным, даже черствым, без какой-либо заметной эмоции. – Вы до сих пор считаете, что жизнь есть набор простых правил. Вы привыкли стоять в центре тренировочной площадки или же в ее углу, отражая удар за ударом, которые вам наносят. И вы в то же самое время прекрасно осознаете, что этот мир невыразимо жесток, однако все равно ищете в нем справедливость, а вместе с этим сами вносите в него беспорядок, хаос, если хотите. Оттого-то вы с Анной мне так нравитесь. Вы уникальны в своем роде! Две бесформенные половинки, которые волею судьбы или вопреки ей стали одним целым! Весьма прискорбно, что вы сюда попали.

– Для Дьявола во плоти вы весьма сентиментальны!

– О, нет, я не таков, каким вы меня представляете! Тем не менее, могу вас уверить, что Харон заплатит за ваше с Анной пленение. Он нарушил мой приказ и понесет заслуженное наказание. Но, несмотря на это, к моему величайшему сожалению, даже мне не под силу изменить правила игры. Ведь сама жизнь и есть игра! Игра, которая с некоторых пор мне порядком наскучила! Однако в ней есть приятные исключения вроде вас, Александр, и Анны, конечно. Такие люди, как вы, я не устану это повторять, приносят мне радость и некоторое удовлетворение.

– Это ясно. Скажите, что с ним будет? – Алекс смотрел на наемника, звериным взглядом сверлившего шумную толпу.

– Ему дадут выбор, мой милый друг.

– То есть?

– Он может вернуться в трактир и остаться в нем до тех пор, пока не решит покинуть его. А может сразу попытаться перейти ржаное поле и встретиться с графом Сутрейем…

– Либо?

– …либо бросить мне вызов, – ответил Себ, меланхолично пожимая плечами. – Меня удовлетворит любой его выбор.

– Брось вызов! – выкрикнул Алекс сквозь рев опьяненной толпы. – Вызов! Брось вызов!!

– Вызов!

– Вызов!!

– Вызов!!! – кричала толпа.

– Вызов, – пробормотал наемник. И хотя его голос был сродни шепоту, Анатас его услышал.

– Надеюсь, вы понимаете, на что подписали несчастного Роберта? Дома его ждали семья и друзья, – проговорил Себ, грустно улыбнувшись. – Но должен сказать, что вы были правы в своих подозрениях, он прибыл в Новый Свет по ваши с Анной души. – Анатас передал Алексу свою трость, прихрамывая, вышел в образовавшийся круг из людских тел.

В тот момент на губах наемника появилась кривая улыбка, и это же стало его первой ошибкой. Видя перед собой юнца, да еще и прихрамывавшего на правую ногу, он утешил себя надеждой на победу и спасение.

– Что вы предпочитаете? – спросил Себ с тем же скучающим видом, присущим ему. – Кинжалы, топоры, шпаги, пистолеты или, быть может, карты? Выбор за вами, молодой человек.

Наемник принял слова юноши за издевку, и это была его вторая ошибка.

– Шпаги!

– Отлично! – Себ обернулся. – Александр, не одолжите ли вы мне свою шпагу? Как видите, я не вооружен.

Алексу ничего не оставалось – он подкинул в воздух посох, ловко пойманный Анатасом.

– Превосходная сталь, – проговорил юноша, обнажив клинок. – Над ней, как видно, поработало немало мастеров, а руны, несомненно, нанесены гораздо позже, и посмею предположить, мастером Турелье из пригорода Понферрада.

Это был не вопрос, но утверждение, и Алексу оставалось только кивнуть. Клинок, который он прятал в посохе, действительно имел многовековую историю, и началась она больше тысячи лет назад, с того времени, как первый из семьи Лащилиных был посвящен в избранные.

Бой закончился, как говорится, не успев начаться. Всего несколько взмахов клинка – и шпага наемника отправилась в воздух, исчезла среди золотых колосьев ржи. После этого Роберт выхватил кинжал и топорик, один из тех, которыми пользовались аборигены Нового Света, но и это не принесло достаточного эффекта. С третьим взмахом шпаги Анатас вспорол сухожилия на предплечье наемника, а затем сильным ударом ноги отправил его в кусты ежевики. Толпа смеялась и улюлюкала, в то время как беловолосый юноша вложил клинок в ножны и вернул его Алексу.

– Благодарю, – изобразив на лице полуулыбку, сказал Анатас. – Если у вас возникнет желание продолжить общение, я наверху, Лука вас проведет.

Алекс оставался во дворе, когда толпа посетителей вернулась в трактир, оставался там и после того, как двое дезертиров достали наемника из зарослей ежевики и отвели его в конюшню. Оставался до тех пор, пока звезды на небосклоне не потускнели. Только тогда он толкнул тяжелую дверь трактира, а заметив Луку, поднялся по лестнице на второй этаж.

Когда Алекс присел за стол, рядом оказалась молоденькая девица со спутанными кучерявыми волосами цвета спелого каштана. Она наполнила красным вином хрустальный бокал, затем удалилась.

– Чего вы хотели добиться, Александр, вынудив бедного Роберта бросить мне вызов? Вы знали, что ему не совладать со мной, однако сделали свой выбор, и мне любопытно, почему?

– Не знаю, – признался Алекс. – Впрочем, сейчас мне ясно, что вы не вампир и не одержимый. Посох освящен, а материалом для его изготовления послужила осина.

– И теперь вы теряетесь в догадках, кто я?

– Не без этого.

– Вы хотели мне что-то предложить в обмен на ваши с Анной жизни, и мне действительно интересно, что это.

– Услугу! – ответил Алекс, откинувшись на спинку стула.

– Вы считаете, что я нуждаюсь в чьих-либо услугах?

– Полагаю, у каждого есть то, что ему хотелось бы приобрести, или, возможно, вернуть. Что-то такое, ради чего он не стал бы рисковать своим положением или репутацией.

– Не хочу вас огорчать, но у меня есть все, что мне нужно, однако мне нравится ваше рвение, и я дам вам одно поручение. Если вы с ним справитесь, я отпущу вас с Анной.

– Какое?

– Так вы согласны?

– Да!

– Хорошо! Завтра в городке неподалеку причалит шхуна. Я бы хотел получить то, что на ней перевозят. Что именно, вам предстоит узнать самому.

– Идет. – Алекс решительно поднялся из-за стола.

– Но погодите, я подумал тут, что в любом случае отпущу вас, даже если вы не справитесь. Однако, если я не получу то, что вы пообещали мне принести, я отниму у вас самое дорогое, то о чем вы сейчас даже не подозреваете.

Алекс остановился, медленно повернулся на каблуках. Его губы едва дрогнули, и это единственное, чем он выдал свое волнение.

– Помните, вы уже дали свое согласие, Александр, – проговорил Себ, водя пальцем по граням хрустального бокала. – А теперь хочу принести вам радостную весть: вы станете отцом, уверен, прекрасным отцом, а милая Анна – матерью, доброй, заботливой матерью, хотя она и сама об этом еще не знает.

* * *

С первыми лучами восходящего солнца Алекс оседлал жеребца, до недавнего времени принадлежавшего наемнику. В седельных сумках нашлась пара пистолетов, порох с пулями и все то, что необходимо одинокому путнику в его странствиях. Шарль вынес харчей и флягу с водой, пожелал доброго пути.

– Берегите Анну и не давайте ее в обиду, – попросил Алекс.